Ударник некоммунистического труда

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

***

   Он в школу пошёл в восемь лет Будучи первоклассником, Вова Воронов не мог выговаривать букву Р. Учительница Анна Фёдоровна вызывала его к доске и заставляла произносить слово «КАР». Но у него всегда получалась КАЛ. Так он «вещал» на весь класс пока у него не отросли все зубы. А когда отросли зубы он их нередко пускал в ход. Особенно против тех, кто ему в грязной форме напоминали о его прошлом дефекте связанным с его фамилией. Когда жалобы участились на Вову, тогда учительница пересадила мальчика с последней парты на первую. На этом месте он скрежетом зубов давал о себе знать не только всему классу, но и учительнице. У Анны Фёдоровны в жилах стыла кровь после каждого очередного «зубного концерта» Вовы. И она тут же подходила к нему и прерывала его зубное соло большой деревянной указкой. Она словно рапирой тыкала ей ему в грудь и приговаривая при этом: «в тюрьму сажают не в гусли играть». И ведь накаркала бестия неволю своему ученику. Он сын родителей — педагогов медицинского колледжа был арестован на следующий день после выпускного бала. Они пошли всем классом в парк, где пили не только шампанское, но и более крепкие напитки. И вот один из самых заносчивых учеников отпрыск юристов Вадик Лужин, мечтавший школу окончить с медалью, но не дотянув до неё, вспомнил логопедические уроки Вовы и настойчиво требовал покаркать его. Но Вова отталкивал того от себя. Тогда Вадик начал провоцировать Вову, не учитывая, того, что Воронов носит титул чемпиона области среди юношей по боксу. Лужин начал перед лицом Вовы махать руками, словно крыльями и каркать на весь парк, брызгая слюнями на него. Ударом в челюсть Лужин был отправлен в фонтан, где того и вода не смогла отрезвить. Его вытащили за ноги и за руки и вызвали скорую помощь. Когда он пришёл в себя, то посмотрев мутными глазами на своего обидчика, угрожающе пробурчал:
— Тебя мой дед обязательно оформит за решётку в камеру с крысами.
Ни для кого секретом не было, что дед Вадика был главным прокурором города, папа следователем. А мать заправляла нотариальной конторой. Поэтому все одноклассники сразу поняли, что исход этого конфликта будет для Вовы печальный, — лишение свободы. Так как против клана юристов ни один педагог не устоит, даже с научной степенью.
Лужин получил сотрясение мозга средней тяжести и перелом ключицы, а Вова срок в колонии строгого режима. Следствие и суд прошли быстро, и он девятого сентября был уже на зоне, где его полураздетым запустили в кабинет, где заседала комиссия из сотрудников колонии.
— Ну что сказать, на топор и пилу его, — первым оценил телосложение заключённого начальник учреждения полковник Гордеев.
— Мне противопоказан физический труд, — сказал Вова, — смотрите лучше мои медицинские отклонения по здоровью. — Он знал, что мама в дело пристроила несколько справок о его болезнях, какими он переболел в детстве. — Дайте мне такую работу, чтобы я пятилетку за три года выполнил, — потребовал он.
— Вот в пятом отряде ты и будешь пожинать свои трудовые успехи, — сказал полковник, не глядя на Воронова. — Отличишься ударным трудом и примерным поведением, значит раньше домой уйдёшь и продолжишь заниматься спортом. А про проблемы своего здоровья забудь. В твоём деле ксерокопий дипломов и грамот, которые ты завоевал на спортивном поприще, значительно больше, чем справок от педиатра и других врачей. Поэтому начинай с завтрашнего дня свою трудовую жизнь с марша энтузиастов.
Нарядчик увёл его в пятый отряд. Это был длинный барак, находившийся около клуба. В секции в два ряда были установлены двухъярусные койки. Нарядчик передал новичка в руки бригадиру двадцать первой бригады и покинул барак. И у Вовы Воронина начался с этого дня лагерный стаж, но не трудовой, а штрафной. Его поместили в изолятор вместе с четырьмя уголовниками, корчившими из себя закоренелых сидельцев. На самом деле это были рядовые, обычные зеки и ничего авторитетного из себя не представляли. И свой гонор могли показывать только среди новичков и зеков низшей касты и то не в присутствии авторитетов. Встретили его сокамерники с аплодисментами и нескрываемой радостью. Только Вова переступил порог камеры, как один с конопатым носом, ехидно прогундосил:
— Теперь не будем спички тянуть, кому парашу по утрам выносить. Молодого очередь наступила, — показал он пальцем на новосёла камеры. Вова слышал, что сказал конопатый, но ничего не ответил. Он зашёл в камеру и безмолвно, кивком головы поздоровался со всеми.
— Мальчик ты глухонемой чоли? — спросил всё тот же конопатый.
Вова осмотрелся в камере, где кроме параши из мебели ничего не было и облюбовав себе уголок, на корточки присел туда.
— Никакой я не глухой, это ты гундосый непонятно изъясняешься, — промолвил он, смело смотря в глаза сокамерникам, — просто я впервые попал на такие условия проживания. Можно сказать с этапа и сразу в изолятор. Но ничего не поделаешь, придётся обживать этот бетонный каземат.
В его словах не было ни капельки страха перед новыми знакомыми и говорил он твёрдо и уверенно. Он ещё в тюрьме был наслышан об основных законах зон и знал, по беспределу вряд ли кто согласиться с ним обойтись. Он так уверовал в эту догму, поэтому ничего не боялся. Но эта публика хоть и была осуждена за серьёзные преступления, но на зоне ничего путного из себя не представляли. Это были обычные арестанты и свой гонор могли показывать только среди новичков и зеков низшей касты. Вот тут без свидетелей они и решили немного потешиться над молодым пареньком. По разговорам Вова понял, что конопатого зовут Туча, и по поведению этого Тучи он определил, что он является старшим в камере.
— С этапа и сюда, за что? — поинтересовался Туча.
— За отказ от работы, — опустив глаза в пол, — ответил Вова.
— Не гони туфту, сейчас не сажают за это? — посмотрел на сокамерников Туча, дожидаясь от них поддержки.
— Я повздорил с бригадиром двадцать первой бригады, — объяснил Вова, — я не дурак с дров кору стругать. Такую работу даже психам в дурке не предлагают.
— Это тебя проверяли мальчик, — сказал парень с раздвоённой нижней губой, по кличке Щука. — Мы, к примеру не гнилая публика и ты у нас без проверки с завтрашнего дня будешь выносить и мыть парашу. Короче ты будешь её облагораживать по полной программе. Порядок такой, до следующего новичка ты командир Прасковьи, — кивнул он на парашу.
Вова почувствовал, что ноги его затекли и он встал с корточек:
— А если завтра, к примеру вор в законе заедет в нашу камеру, он что эстафету по Прасковье будет принимать от меня? — задал он вопрос.
В камере на мгновение нависло молчание, которое нарушил Туча. Он в плотную подошёл к Вове и словно ядовитая змея, прошипел:
— Я смотрю ты смелый и грамотный. Запомни нигде и никогда не употребляй вор в законе, если ты не аристократ: иначе тебя опустим здесь, и ты все пятнадцать суток будешь женат на Паране.
— А ты что персональный сват Параши? — тихо, без сарказма спросил Вова.
Лицо Тучи в одно мгновение превратилось в маску дикого зверя. Затем он открыл свою пятерню и жестом показал, что готов ударить мальчика, но тут же от сногсшибательного удара улетел в угол, где стояла параша. Все остальные его кореша оцепенели от смелого действия мальчика. Они не знали, что им делать: толи бросаться на борзого новичка, толи приводить в чувство Тучу.
— Да не аристократ я, а Ударник, — скромно объяснил камере Вова и подойдя к лежавшему на полу зеку, снял с себя куртку и начал махать ей на лицо до этого хорохорившегося зека. — Приподнимите ему голову, — скомандовал он онемевшим от потрясения зевакам, — надо ему сделать хороший доступ воздуха.
Те покорно послушались его и опустившись на колени приподняли голову поверженного на бетонный пол своего сокамерника. И действительно через минуту Туча задышала и приоткрыл глаза. Все облегчённо заулыбались.
— Ну вот он и очухался, — пробубнил Щука и бросив короткий взгляд на Вову, сквозь зубы процедил, — теперь тебе трындец будет. Ломись из нашей хаты пока не поздно.
   Но радость Щуки была преждевременной, у Тучи открылась сильная рвота.
— Это первый признак сотрясения мозга, — сказал Вова, — ему медик нужен. — И он сам постучал в железную дверь. Вначале открылся глазок, затем кормушка. — У нас больной в камере, — сказал Вова.
— Что с ним? — спросил надзиратель.
— Наверное упадок сил? — ответил Вова, первое, что пришло на ум. — Видите весь бледный и всю камеру оросил рвотными массами.
  Вскоре в ШИЗО появился медик и Кум. После опроса сокамерников Тучу поместили в санчасть, а Вову в одиночную камеру. Ему было ясно, что Туча и его друзья оказались слабаками и сдали его. Когда через десять суток, всех штрафников повели в баню, к Вове подошёл мужчина лет тридцати пяти и протянув руку, сказал:
— Меня Юра Сэм зовут, — фамилия такая, а ты говорят Вова Воронов, сын знатных родителей, — улыбнулся Сэм, — и мы с тобой оказывается земляки. Я с Привокзальной площади.
— А я с Рябинового бульвара, — заблестели глаза у Вовы, — приятно встретить здесь земляков. Только не пойму откуда такие сведения у тебя?
— Всё очень просто, конвой сопровождает зеков с делами. Пока везут знакомятся, кто за что сел, сколько украл, из какой семьи. И вся информация в виде обсуждения сообщается некоторым с которыми ты шёл по этапу. Ты конвой заинтересовал, вот они твою папку и изучали. Всё-таки мастер спорта по боксу, Чемпион. Начальник тюрьмы тебя Ударником окрестил. Вот он где зарыт информационный источник. А бывает при всём строе зачитывают всю папку.
— Тогда всё ясно, — это типа общей переклички, — улыбнулся Вова, — и много наших здесь? — поинтересовался Вова.
— С губернии не знаю, а вот из города ты, наверное, шестой будешь. Но те скромные сидельцы, не чета тебе. Ты молодец, заставил всю зону о себе заговорить в первый день. Всё-таки мальчик ещё, по сути, а не побоялся барбоса Тучи, который старше тебя лет на десять, и он уже три года отмотал. За свой камерный номер, ты заочно и кликуху достойную получил «Ударник». А это я тебе скажу почётно! Теперь тебе жить на зоне легче будет. А Туча с Щукой любители перед новичками изображать из себя боссов. Вот и срезались на тебе. Кто-то из них двоих вложил тебя, потому что обоих нагнали из изолятора. А другие двое только вчера отсидели положенный срок. Выйдешь из одиночки просись к нам в седьмой отряд. У меня лично работа не плохая. Я занимаюсь пропариванием и цилиндровой брёвен и нарезаю из них шпон. Работа не тяжёлая, устать не успеешь за смену. А по трюмам лазить я тебе не советую. Ты себя здесь бойцом показал, на зону выйдешь с гордо поднятой головой. И если что при переполохе, я тебя всегда поддержу. У меня здесь имеется своя ниша, где я себя чувствую привольно и где меня уважают. А то, что я здесь оказался, не бери в голову, — это можно считать за недоразумение. Меня заарканили по оплошности. Перебрал водочки на работе, вот при съёме с работы прямым ходом и направили сюда. Так что возьми на заметку мой совет, начинай трудиться!
   Только Вову задержат ещё на пятнадцать суток. Его раскрутят за избиение Тучи. Когда истечёт и этот срок его вызвал к себе в кабинет начальник отряда капитан Макаров. Он попытался Вову вразумить, чтобы тот не дерзил людям в форме и начинал исправляться трудом.
— Кору я с поленьев не буду сдирать, — мотал головой Вова, — истопником тоже работать не буду. Вот в седьмой отряд я бы пошёл, там работа мне под силу.
— Может быть я бы и помог тебе туда перевестись, — сказал Макаров. — Но в этом отряде сидят закоренелые рецидивисты, включая и твоего земляка Сэма. Он хоть и имеет высшее образование, но мысли его пагубны. Ты там совсем испортишься как личность. Не забывай, что ты из интеллигентной семьи, а там все до одного урки. А у нас отряд молодой все как на подбор. Тебе интересней будет пребывать именно у нас. А в семёрке ты протухнешь от скуки. Тебе с ними даже поговорить будет не о чем. А твой Сэм будет тухнуть в буре или заменим ему режим.
Но Вова никого не хотел слушать, наследующее утро его направили на участок сборки лопат из фанеры для уборки снега. Из инструментов у него был только молоток и пассатижи. Ему не понравилось однообразие в этой работе и он, бросив молоток в ящик с гвоздями, мастеру объяснил свою позицию.
— Я люблю творчество, а не слушать монотонность молотка и гвоздей. Лучше я в карцере отсижу, но стучать молотком как дятел не буду.
После чего он ушёл в цех к своему земляку Сэму и начал жаловаться на свою новую работу.
— Не могу я ничего с собой поделать, в мозг идёт дурная информация и я сразу начинаю паниковать.
— Слушай Вова, — сказал Сэм, — этот нервный симптом у тебя возник, наверное, от занятия боксом? Если тебя буду сажать в трюм, за отказ от работы, коси на голову и проси, чтобы они тебе черепушку просветили. Хотя сейчас за это не сажают.
— Рентгенография это называется, — пояснил земляку Вова, — у меня там всё в порядке, — ткнул он себе пальцем в висок. — Каждый год мы проводим в спортивном диспансере медицинскую комиссию.
— Тогда тебе нужно вернуться в цех и взяться за работу, — посоветовал ему Сэм, — запомни творчеством своим ты можешь козырять на свободе. А здесь надо быть гибким иначе используют как половую тряпку. И начинай готовиться к свободе, ты парень головастый обопрись на своих родителей и создай своё медицинское дело. И им будет приятно и тебе почёт. Сейчас на воле что угодно можно творить, начиная от частного роддома и заканчивать похоронным бюро. Коммерция нынче в чести у предприимчивых людей. А по тебе видно, что ты успешным будешь предпринимателем. К тому же родители у тебя не последние люди в городе. Они тебя и поставят на нужную колею. Ты знаешь, я по гражданке программист. Считай я тебе нужную и правильную программу сейчас в мозг закачал.
— Я только сто дней отсидел, а ты меня уже на свободу собираешь. Это из области сказок.
— О свободе всегда думать надо, тогда ценить её будешь. А амнистию обещают хорошую сделать, убийц и насильников, конечно, не выпустят. А таких, как ты, точно нагонят из тюрем, — наставлял его Сэм.
— А у тебя самого какая профессия по воле, — спросил Вова у Сэма.
— Я же тебе только что сказал, что я неплохой программист и посадили меня за то, что я у иностранных специалистов умыкнул два компьютера. Это моя вторая судимость, а первый срок у меня был шесть месяцев, которые я отбыл в нашей тюрьме. Там вообще мне повезло, могли дать больше. Я ударил алкаша с нашего двора, а он в суд на меня написал. Я уже осужден был, а у него якобы через три месяца от моего удара инсульт произошёл, от чего он скончался. Но это так говорят его родственники.
— Действительно повезло, — сказал Вова, — могли бы раскрутить за тяжкое телесное преступление.
— Ладно, Ударник, — протянул Сэм руку Вове, — тебя сто процентов, наверное, по всей промзоне рыщут. Здесь если ты отсутствуешь на рабочем месте больше часа, сразу тревогу объявляют.
Вова пожал руку Сэму и ушёл в цех, где его ждал прапорщик Вытнов. Он вывел отказника из производственной территории и доставил в штрафную зону. Вова расписался в постановлении, где ему выписали пятнадцать суток. Но эта санкции была не последней, дальше последовала череда аналогических наказаний. Затем его поместили в БУР (барак усиленного режима). Юра Сэм не забывал про своего земляка, по возможности всегда подогревал Вову, передавая в изолятор продукты и курево. Хотя у Вовы не было пристрастия к никотину, но как говорится в трюме всё сгодится. После бура у Вовы была перспектива оказаться в крытой тюрьме, но спасла обширная летняя амнистия 1999 года. Ему к этому времени исполнилось уже двадцать один год. Юра Сэм освободился на два месяца раньше, но только не по амнистии, а по окончании шестилетнего срока.

***

   Он освободился в конце июня в жаркий солнечный день. Его в лесном посёлке встретили родители и двоюродный брат Сергей, который был старше Вовы на десять лет. Он сел на переднее место Жигулей четвёртой модели и не смотря по сторонам, скомандовал брату.
— Трогай Серёга быстрей от этой преисподней. Да так, чтобы пыль от твоих колёс замела доступ сюда.
— Как — то ты поэтически выразился сынок, — произнёс отец.
— Когда в одиночке находишься, много творческих фраз приходят на ум, да вот только все их в голове не зафиксируешь.
— Ну ты же не весь срок провёл в одиночке? — спросила мать.
— А вы вспомните, сколько раз вы приезжали ко мне в холостую, — не без грусти заявил Вова, — потому что я был лишён и свиданий, и передач, так как находился в изоляторе. За два года, я вас всего один раз видел. — А кто виноват в этом? — упрекнула его мать.
— Только поэтому я никого и не виню, — сказал он, — хотя гены бунтарства и непокорности я получил не из воздуха. Терпеть не могу командиров около себя, особенно само назначенцев и выскочек. От них большой вред исходит для всей окружающей среды. Вот как вы думаете, зачем нужно с полена для топки печей сдирать кору?
— Да это глупость какая — то сынок, — удивился отец, — я больше скажу — это Сизиф труд.
— Вот примерно я так и сказал своему бугру в свой первый рабочий день и поставил жирную точку на его челюсти, — засмеялся он, — а меня за это в изолятор.
— А как — же ваше лагерное начальство на это смотрело, — поинтересовался Сергей.
— А никак, — развел в сторону руки Вова, — как оказалось, эта дурость относится к их методу перевоспитания новичков и отказников принудительного труда. И подобных издевательств типа носить воду в решете, у них немало. Поэтому я на зоне был мало. Приду из изолятора, на следующий день подобная история с челюстью. Вот поэтому меня в буре прозвали Ударник, но не коммунистического труда, — внёс он ясность.
— Ну на воле у тебя таких методов не будет, — сказал Сергей, — не понравится место работы, всегда можно сменить её, на более душевную, чтобы радость от процесса получать. А если совсем независимым быть, то лучше создать своё дело.
— Правильно Серёга, — согласился он с братом, — об этом я задумывался и давно, особенно находясь наедине. Хочу мама у тебя выучиться на зубного техника, а одновременно попытаюсь создать Общество с Ограниченной Ответственностью по медицине. Надо только найти единомышленников, и я независимый человек.
Сергей с недоверием посмотрел на брата и промолвил:
— Ты же спортсмен, зачем тебе медицина. Или ты думаешь мама тебе бесплатный диплом сделает?
Он не ответил Сергею, а переключился на мать:
— Мама я успеваю в твой колледж на сдачу экзаменов?
— Я одобряю твоё стремление сынок, — ответила она, — а насчёт вступительных экзаменов можешь не беспокоиться. Уж тебя я всегда пристрою на любое отделение, тем более ты с жизненной целью определился. А это значит у папы учиться будешь?
— Да мам, я хочу нашу семью пополнить ещё одним зубным техником. Учёбу свою буду параллельно связывать с будущими планами. Я даже название своё придумал для медицинского центра. Он будет называться «Ударник».
— Для твоей задумки, нужен большой стартовый капитал на оборудование и помещение, — сказал Сергей, — где ты его возьмёшь?
— С деньгами мы ему поможем, — в унисон заявили родители.
— Ну если так, то и меня имей в виду, — без оптимизма сказал Сергей, — я запросто пойду к тебе работать. Запомни непреложную истину бизнесмена: всегда имей около себя умного друга или родственника.
— А сейчас, где трудиться умный родственник? — спросил Вова.
— А сейчас я работаю не в Зелен строе, как раньше, а дальнобойщиком. Надоело руководить ёлками и соснами, развожу на полуприцепе по стране металл. Работой и заработком вполне доволен, но хотелось бы заменить прежнюю форму одежды, на строгий костюм с галстуком.
— Трудиться надо на кого учился, тогда и костюмчик бы носил, вместо потёртых штанов.
— Покажи мне хоть одного автомеханика, который работает в камуфляже лордов. Даже в автосалонах иномарок у них униформа будничная. Вова повернул голову в сторону брата и пристально посмотрев на него, произнёс.
— Так ты вроде экологический факультет кончал?
— Если быть точнее, то это экология и природопользование, бакалавриат окончил, — поправил брата Сергей, — я же ушёл от прежней работы, не от любви к ней, а от копеечного заработка. А голова то у меня работает может как у академика.
— Убедил, ты действительно можешь быть умным другом! Считай, что через пару лет ты будешь носить костюм «Канцлер» и галстук «Селин», — засмеялся Вова.
— Ого, ничего себе? — удивлённо вскрикнул Сергей, — у тебя откуда такие познания в модных брендах?
— А ты думал, я по камере только тараканов гонял? Нет брат, я занимался самообразованием. Чахнуть в бетоне там ни у кого желания нет. Все читают, а потом форумы устраивают. Даже те, которые до ареста кроме букваря ничего в руки не брали, от скуки начинали прибегать к литературе. Начинали с журнальчиков, а потом переключались на книги, которые со временем у них стали вызывать жадный интерес. И я замечал, как такие люди менялись на глазах, прочитав ту или иную книгу. Мы даже договорились до того, что начали устраивать дни без ненормативной лексики. А потом так привыкли, что у нас всё само собой образовалось и мы не только про мат забыли, но даже вместо жаргона стали применять язык русских классиков. А я жил лишь одной мечтой, — созданием своего центра. И начну свою мечту осуществлять прямо завтра. Папа ты мне поможешь? — обратился он к отцу.
— Обязательно помогу, — ответил отец, — но мы на днях с мамой едим в Крым отдыхать. Хочешь поехать с нами?
— Я два года отдыхал, с меня хватит и этого курорта, — с сарказмом произнёс Вова, — я лучше попытаюсь себе найти подходящую работу.
Незаметно за разговором они доехали до дома, где их ждал шикарный стол и небольшая группа близких родственников и никого из одноклассников.

***

    Он их видеть не хотел, вспомнив последнюю ночь, проведённую со своим классом. Вместо того чтобы остановить наглую выходку Лужина, одноклассники только смеялись над тем, как тот ехидно издевался над личностью Воронина. И ни один из них в защиту Вовы на суде ничего не сказал. Зато судья при народно выдала им всем свою общую ремарку порицания, включая и Лужина. В словах судьи не было персональной атаки, но каждый из них понял, что их поступок был тоже грязный и мерзкий, какими были действия Лужина в ту роковую ночь.
«Всё позади — думал он, — прошлое надо забыть и нужно адаптироваться к новой жизни. С колледжем всё ясно, — облома не будет, где мать директор, но нужно всё равно пока надо искать подработку, на вторую смену. Расходы предстоят не малые, не будешь же сидеть постоянно на родительском кармане».
Так он размышлял и через два дня пошёл в разведку на биржу труда. Посмотрев в холле висевшие на стене вакансии профессий, он ничего для себя подходящего не нашёл. В основном везде режим работы для мужчин и женщин был двенадцатичасовой, а это его не устраивало. Он хотел уже покинуть биржу, но заметил приятное и улыбающееся знакомое лицо, смотревшее на него. Не узнать его было невозможно. Это был его старший товарищ Антон Сурков, с которым, он на протяжении четырёх лет тренировался в одном клубе у одного и того же тренера.— Ты откуда взялся Володя? — спросил он, — вроде тебе рано ещё по воле гулять?
— С амнистией мне подфартило, — ответил он, — поступаю очником на учёбу и хотел себе работу подыскать на вечер или на ночь. Но ничего подходящего в объявлениях не нашёл.
- Эти объявления не для таких, как ты, — сказал он, — пошли со мной.
— Куда?
— У меня жена здесь работает, она нам верный курс подскажет.
— Знаешь Антон, ты у неё сам сегодня спросишь, а мне потом скажешь. Неудобно мне в кабинет к ней идти. Она наверняка там не одна и мне будет казаться что меня все просвечивают.
— Ну хорошо, пускай будет так, — согласился с ним Антон, — а какие у тебя планы с боксом, не думаешь возвращаться на ринг?
— Нет Антон, у меня планы есть только на созидание своего дела, а для этого нужна не отбитая, а мыслящая голова. У меня было время на переосмысление многих жизненных вопросов.
Антон утвердительно кивнул Воронову:
— Полностью поддерживаю твою позицию, мне двадцать семь лет, и я тоже пришёл к этому же мнению. Там, где нужно включать голову, бокс не нужен. А я инженер — конструктор. И ты если такой стеснительный, значит бокс вреда твоему здоровью не нанёс. Поэтому жди меня здесь, а я зайду к своей Светлане и прозондирую для тебя работу.
— Буду признателен тебе, если что — то прояснишь для меня.
Антон, больше ничего не говоря зашёл в ближнюю дверь от главного входа, не прикрывая её плотно. Пробыл он там не больше десяти минут и вышел оттуда с листком, где были вписаны вакансии.
— Выбирай на любой вкус, — вручил он лист Вове, — если не понравиться, то поиск можно продолжить. …Вова посмотрел на первую запись. Это была работа сторожа в строительном управлении с неплохим окладом и удобным графиком работы. Он от души пожал руку Антона и с оптимизмом ему сказал.
— Благодарю, здесь всё то, что меня устраивает. Прямо сейчас пойду на собеседование. Сам знаешь биография у меня сейчас подмочена, могут и отказать. Но у меня имеется обворожительная улыбка, против которой трудно устоять даже дико нравному сухарю. А твоей Светлане, я завтра занесу большую коробку конфет, а может даже сегодня.
Антон пожал плечами и тихо произнёс:
— Я только рад буду, если у тебя всё получится. Но сладостей Свете не покупай, у неё диабет. Лучше будет если ты после удачного трудового обряда зайдёшь ко мне в гости, и мы с тобой отметим это дело за круглым столом.
— И это меня устраивает, — пожал повторно руку Антона, Вова, — тогда обойдёмся пиццей, чаем и горьким шоколадом.
— Там мы разберёмся, что будем пить, — сказал Антон. — Но имей в виду: первый адрес на листке — это моя организация, я там работаю инженером.
В этот вечер Вова зашёл к Антону с целым пакетом вкусняшек и пятилитровой пузатой бутылью апельсинового сока.
— Мог бы и посерьёзней напиток принести, — подковырнул его Антон, — если всё хорошо получилось, то и обмыть это дело нужно хорошо.
— Ты знаешь, а я ведь не приучен к спиртным напиткам и зачем начинать, — как бы оправдываясь, сказал Вова, — но, если надо я могу сбегать, только скажи, что купить, — кивнул он на дверь.
— Успокойся Вова, — остановил его Антон, — ничего не надо. Это я проверил тебя. А я же пью только белые сухие вина в мизерных дозах и то, когда жара невыносимая стоит. А сейчас садись и рассказывай, как собеседование прошло. У кого ты был, у начальника или главного инженера?
— Ни у того и ни другого, — тяжело выдохнул Вова, — у зама я был и кадровика. И то, что меня порадовало, ни один из них не проникся ко мне недоверием, и не напомнил про судимость. Приятная обстановка, тактичный разговор. Мне объяснили, что работать буду через день с семи вечера и до семи утра. Площади большие и дежурить я буду на пару с дядькой каким — то.
— С Васей Рылеевым, — напомнил Антон фамилию сторожа, — хороший мужчина, но выпивает каждую смену. Он до нас работал мастером в ПТУ, за вино его и уволили. Тебе повезло, он дядька безвредный. А вот сменщики ваши, они соседи Васины по частному сектору. Те не только пьют, но и с языком своим не дружат. Поэтому старайся с ними общаться так: смену сдал — смену принял и не больше, так как субботу и воскресение вы работать будете сутками. То есть встречаешься с этими пройдохами один раз в неделю.
— Разберусь я с ними, не маленький, главное, что я трудоустроен быстро и без всякой мороки.
   Вова покинул квартиру Антона, не дожидаясь прихода жены Светланы. Он догадывался, что его удачное и необременительное трудоустройство произошло не без помощи этой семейной пары, но виду не показывал. И поблагодарить Светлану он был намерен ещё раз, но при следующей встрече. Он был счастлив прошедшим днём. Так как он подарил ему неожиданную встречу со старшим товарищем Сурковым Антоном. Именно он помог ему обрести удобную работу, которая не помещает ему учиться в колледже, где мама директор, а папа преподаёт «Стоматологию ортопедическую». И на эту специальность принимают только на базе одиннадцати классов:
«А я вероятно закончил 13 классов, если приплюсовать срок в неволе. Всё-таки эти годы я для себя провёл с пользой. Спасибо, конечно, счастливой ситуации, где в камере сидели зрелые люди, которые меня считали за сынка и никогда не позволяли голос в мою сторону повышать, — размышлял он. — На всякий случай мама в любом случае нашла бы мне место в своём колледже, даже если бы у меня и не было среднего образования. Но я её не подведу, буду лучшим в своей группе учеником, а папа мне поможет. Всё-таки он классный специалист был, до колледжа, очереди к нему были безумными. Да и на маму спрос был не малый».
В эту ночь он уснул со счастливой улыбкой, не слышав, как мама выключила напольный вентилятор в его комнате.

***

    Но как бы он не относился к своим одноклассникам, участникам судебного процесса, он не думал, прятаться от них и через день решился пройтись по городу и по магазинам, чтобы купить себе что-то из одежды и обуви. И надежда встретить кого-то из класса была. Мать оставила ему приличную сумму денег на его столе, надеясь, что он приобретёт себе нужный товар. А в его практичность и вкус она верила. В огромном торговом центре «КАСКАД» он от носков, до дорогих сорочек обогатил свой гардероб и зашёл в кафе выпить соку с бутербродом. Сев за стол в ожидании официантки, он через открытые двери наблюдал за движением людей в галерее, мысленно встречая знакомые лица. Но вдруг знакомый голос его заставил его вздрогнуть:
— Вова, — это ты или нет?
Он резко отвёл голову от открытых дверей и увидел перед собой одноклассницу Люсю Злобину. Она все годы в школе была на своей волне и в общественной жизни класса практически никогда не участвовала из-за своей аллергии, которая её всегда преследовала. Сейчас она стояла перед ним со здоровым улыбчивым лицом, на котором признаков её старого заболевания не угадывалось.
— Я это Люся, я, — отозвался он. — Что так сильно изменился, что трудно признать?
— Уж очень ты худенький, будто из концлагеря пришёл, — как маятником мотала она головой. — Теперь то я вижу, что это ты.
— А мне излишки мяса не нужны, — ответил он, — а вот тебя Люся действительно не узнать: из чахлой девочки ты превратилась в шикарную даму. Что случилось с тобой? От чего такие разительные перемены в лучшую сторону?
Она присела рядом с ним за столик и не пряча улыбки, сказала:
— Спасибо Вова, мне приятно слышать такие слова от человека, который на меня раньше внимания не обращал, а сейчас произвела на тебя впечатление. А помогли мне забыть про мой недуг в Израиле местные доктора. После экзаменов нас группу детей и подростков с такими заболеваниями завод папы вывез туда бесплатно на лечение. Вот с тех пор я ожила и возрадовалась жизни. Расскажи хоть про себя немного, ведь говорили тебя к пяти годам приговорили. Мои родители тогда сильно сокрушались, они тебя очень уважали, а Лужина и его родителей называли «Семья подхалимов». Они же маслозавод приватизировали. Растительное масло из подсолнухов давят. Папа Вадика всем заправляет, бросив следственную практику. К нашему Лужину сейчас и не подойдёшь, ведёт себя так будто он хозяин банка «Морган», но ко мне заглядывает, когда на каникулы приезжает. Даже глазками играет. Но ему, по сути, общение не нужно. Он до страсти хочет показать себя облачённого в дорогие шмотки. А сейчас этим никого не удивишь, лишь бы деньги были.
— Люся, ни он и тем более его родственники мне не интересны, — перебил он её. — Хотя мне моя мама сказала, что Лужин поступил учиться в Высшую школу тренеров, он же стрелком был неплохим.
— Уж не знаю, какой из него тренер и стрелок получится, но с тех пор, как ты ему вмазал, он стал носить очки. Ведь главный орган для стрелка — это глаза. Про тебя даже и не вспоминал ни разу, — значит совесть не гложет.
— Вот насчёт совести ты верно напомнила и это касается всех, кто был привлечён в качестве свидетелей. Пускай они с этой совестью и живут, а я о них думать не хочу. Для меня их просто нет. И при встрече я им даже руку не протяну.
— Зря, ты, наверное, не знаешь, — вскинула Люся свои брови к верху, — ведь вся эта шестёрка наших одноклассников свидетельствовала против тебя, не просто так: их всех перепугали, вот они версию папы Вадика и выдали на процессе. А после суда мы уже все узнали, что их всех предупредили. Если они не скажут в суде, как им продиктовано, то всех привлекут за то, что допустили избиение их сына. Вроде невмешательство статья называлась? Вот они и дрогнули. А остальные просто спрятались в лагерях да на курортах. Впрочем, и я укатила в Израиль на Мёртвое море. Все по возмущались, после суда, а что толку-то, всё-таки пять лет срок немалый. Хорошо ты быстро освободился.
— Насчёт моего быстрого возвращения я обязан президенту, — уточнил он. — Это он такую шикарную амнистию сделал, поэтому я и на свободе. Сейчас я спешу жить. Не поверишь, но я позавчера освободился, а сегодня вечером выхожу на работу в службу охраны одного из строительных управлений нашего города, то есть простым языком мою профессию называют сторож.
— Молодец Вова! — похвалила его Люся, — я примерно так же поступаю. Вот второе лето оформляюсь сюда работать официанткой. А в сентябре поеду в Тамбов, я там учусь в университете на экономиста.
— А что у нас нельзя была выучиться такому ремеслу? — улыбнулся он.
— Конечно можно, — хихикнула она, — но там у меня бабушка больная. Так вот она мне и поставила условие буду с ней рядом, квартиру мне подпишет. Ну я и заспешила в Тамбов, а приехала к ней, она чуть не упала от изумления. Оказывается, она пошутила так со мной, а квартира давно мне подписана. Ну не поеду же я назад, так и осталась рядом с ней. А помирать она и не думает, а вот замуж выйти второй раз мечтает. Вова, посмотрел на часы, висевшие в кафе, и чтобы завершить разговор, сказал:
— Надо же поговорили пять минут и всё друг о друге знаем.
Она резко встала со стула и поправив на себе галстук, с юморком спросила:
— Чего изволите?
— Хотел немного червячка заморить, да уже, наверное, поздно. Надо мне ещё туалетную воду купить, только сейчас вспомнил. А учиться я тоже в сентябре пойду, к родителям в колледж.
— Догадаться нетрудно в твоём профессиональном направлении, — пронзила она его проницательным взглядом, — сын стоматологов идёт по стопам родителей. Но ты не забывай меня, до конца лета я здесь. Будешь рядом, заходи ещё посплетничаем. Она провела по его подбородку ладошкой и спросила: — Ещё не бреешься?
— Пока нет, но скоро начну, — и он, попрощавшись с ней покинул кафе.
В магазине косметики выбрал себе приличный парфюм, решил ещё полазить по торговому центру. Ему было непривычно и приятно ощущать себя свободным человеком. Его душа пела, а в мозгу нашёптывали отложившиеся слова песни Михаила Круга «Свобода».

Лишь тот узнает, что такое воля

Кто выл по-волчьи в четырёх стенах.

Кто, задыхаясь от душевной боли.

Узнал и понял, что такое страх.

      Эту песню знал почти каждый сокамерник бура и пели её все, когда взгрустнётся. Она пронеслась по всем зонам и тюрьмам и считалась гимном «Свободы». Ему вдруг нехорошо стало от этих воспоминаний и он, разозлившись на себя, сам себе сказал: «зарекались же с тобой о неволе не вспоминать». Хотя, хорошо понимая, что одним зароком, проведённые два года в сложных условиях быстро не сотрёшь: «Для этого потребуется время и обязательно быть занятым, — продолжал он разговаривать с собой. — Всё-таки любое занятие можно сделать приятным, так что буду чаще улыбаться, даже работая сторожем. Поэтому чтобы всё это воплотить надо в первую очередь как можно меньше находиться в одиночестве, а уж если быть одному, то с книгой или с телевизором. А можно даже с плейером».
И он решил купить себе плейер, уверив себя, что музыка его непременно отвлечёт от ненужных дум. Придя домой, он загрузил в плейер инструментальную и джазовую музыку из компьютера и лёг спать. Дневной сон у него уже вошёл в режим и если он не прикорнёт хотя бы на двадцать минут, то к вечеру будет чувствовать себя разбитым.

***

    Это строительное управление находилось в районе молокозавода и огромного массива частных гаражей. На его большой территории помимо административного здания размещались: цех минеральных красок, ремонтный — механический цех, склады, гаражи для большегрузного транспорта и помимо этого много машин ночевало под открытым небом. И самой популярной достопримечательностью здесь считался физкультурный оздоровительный комплекс «ФОК Здоровье». Но парадный вход у него находился не на территории управления, а с внешней стороны, где проходил Кленовый проспект, со всей цивилизацией. В основном ФОК базировался на бассейне и бане, но был там и спортивный зал, который редко использовался по назначению. И служил этот комплекс, не только для своих работников, а для жителей всего города, кроме четверга. Этот день был святым и парным днём для ИТР всего треста.
Вова подошёл к управлению за полчаса установленного времени, где его встретила свора собак. Ему пришлось отступить назад и плотно прикрыть за собой металлическую калитку. Но собаки всё равно не унимались, они лаять стали ещё сильнее, пока из небольшого отдельного помещения не выбежал юркий мужчина невысокого роста. Он схватил с земли отрезок резинового шланга и отогнал гавкающую свору. Затем сам открыл с лязгом калитку и хрипя, спросил. — Воронов Владимир Андреевич?
— Он самый, — ответил Вова, — но можно без отчества.
— Тогда неси свои пожитки в офис, — показал он на сторожку, — и пойдём знакомится с объектом, — сказал он, и добавил: — а меня Василий Макарович зовут, как Шукшина, чай не забудешь. А забудешь, я не обижусь. А вот сменщики у нас слеплены из дёгтя и фекалий. Так что имей в виду, не ругайся с ними. Одним словом твари, я с ними на Пушкарской улице живу, там их никто терпеть не может, но боятся. А один из них вообще мой сосед.
— Зачем они мне, если я их видеть не буду, — спокойно сказал Вова. — Мне объяснили так, что мы с тобой двенадцать часов отработали, и нас меняет заворотный бек, — то есть вахтёр, который ворота открывает транспорту. По этой же схеме и твои соседи работают.
— Всё правильно ты говоришь, но они частенько сюда приходят бутылку раздавить, а бывает и спят здесь, если перепьют. Особенно Макута, — это и есть мой сосед. Кстати, он у нас вроде считается, как старший, типа бригадного генерала. Короче сам себя назначил. Так вот у него жена имеет девичью фамилию Лютова Акулина. Как гармонично увязали её предки фамилию с именем. Лютая — значит злая, а Акулина — это производное от слова акула.
— Оригинально, — улыбнулся Вова, — для устрашения мальчишек даже не плохо.
— Мы с Акулой рядом жили и до пятого класса за одной партой сидели, — вспоминал Вася. — Однажды я не дал списать диктант, за который она пару получила. Так она мне в перемену левую руку, которой я закрывался от неё, загрызла. Долго тогда я перевязки делал. Вот и Макуту она нисколько не боится, не смотря, что он великанского роста. Может отгулять его хоть лопатой, хоть тяпкой, если хорошо попросит. А когда он пьяный, на порог не пускает. Вот он здесь и проходит курс реанимации.
— Макута фамилия? — поинтересовался Вова.
— Нет это имя, а фамилия у него русская Степанов. Он по национальности из северных народностей, не то чукча, не то эвенк. Короче в прошлом капитан какого-то судёнышка в холодных краях, так он представляется всем. Отработав с Акулой северный стаж и заработав себе приличные пенсии, приехали сюда на её родину, да почти в моё подворье. Медики здешний климат одобряют и менять на север категорически не рекомендуют. Вот поэтому он старается быть покладистым с Акулой. Она же пинка ему может запросто дать под зад. И тогда он пропадёт, ведь дом — то Акулы. Он иногда бывает щедрым и угощает меня водочкой, как своего соседа. Макута всегда при деньгах: пенсия у него шикарная, никак у наших стариков, только на хлеб и крупу хватает. А вот напарник его Филин, — это персонаж из первозданного хаоса. О нём потом я тебе подробно расскажу.
Вася тараторил без остановки сопровождая свои слова жестами рук.
— Я всё понял, — сказал Вова, и кивнул на здание сторожки.
— Это наша резиденция?
— Да, наш офис, — подтвердил Вася, — сейчас пойдём туда.
Он закрыл калитку на засов и открыл дверь в сторожке. Это было помещение размером в шестнадцать квадратных метров, с большими окнами выходящими на все четыре стороны света. У одного окна стоял стол с небольшим телевизором непонятной марки, телефоном, электрической плитки, а вдоль стены располагались сбитые из досок два топчана покрытые дермантином. В левом углу стояла рогатая напольная вешалка, изготовленная местными умельцами.
— Все свои вещи клади на стол или под стол, — сказал он, — нам не положена здесь разная мебель, типа диванов или шифоньеров. Думают, что мы там прятать что — то будем.
В это время вновь раздался собачий лай.
— Пошли Вова, произошло нарушение границы, собаки просто так брехать не будут.
Они вышли и увидели скучившихся собак на параллельной стороне периметра.
— Там тоже есть калитка, но она без ворот и считается чисто служебной, — начал объяснять Вася. — На ней замка не было, только задвижка. Раньше, чтобы сократить путь в гаражи, автолюбителям надо было миновать нашу территорию. А недавно им эту лавочку закрыли, а они всё равно идут, думают им здесь зелёную улицу откроют. Вот собаки и бесятся. Правда после сауны наши гости нередко ночью идут этим коротким путём. Потому что на бульваре их может встретить ментовская машина и отвезти в вытрезвитель. Ведь, по сути, сауна — это полуобнажённый кабак. Сейчас — контролировать эту калитку — негласно передали вахтёрам. А Макута их проверяет. Бывает про неё забывают совсем и она может быть открытой всю ночь. Если, конечно, в мою смену она открыта, то я замок всегда на неё вешаю. А к восьми утра её вахтёры открывают для конторских служащих. Но мы все сторожа ходим на работу и домой через неё, так как живём рядом на Пушкарской улице.
— А кто собак кормит? — спросил Вова, — я насчитал их восемь штук.
— Мы и кормим, — отрапортовал Вася, — но продукты приносят рабочие и служащие управления. А бывает частники из своих гаражей продукты приносят, то сало в банках, то тушёнку свою, конечно всё просроченное. А мы всё это в ведро и на плиту, правда добавляем воды и крупы. Так что они голодными не бывают. — Вася внимательно вгляделся в Вову и спросил: — Наверное в институт поступил, если надумал сторожить?
— Да нет, экзамены буду только сдавать, но не в институт, а в медицинский колледж.
— Что ж лекарь — это дело неплохое, а я мастером станочников работал в ПТУ до этого. Но здесь мне удобно, дом рядом и частенько я выполняю срочные работы по выточке разных деталей. Поэтому на мои высокие заработки не смотри, — это доплата за спец задание. — Собаки в это время уже крутились рядом с Вовой. — Видишь, — кивнул он на свору, они с тобой уже познакомились. А сейчас сварим им баланды и кормить будешь их ты. После этой трапезы ты для них уже будешь родной человек. С собаками хорошо, здесь ведь в основном воруют бесхозные строительные материалы, да бензин сливают из машин. Так что, если собаки за периметром гуляют, тут глаз остро нужно держать.
— И часто они убегают с рабочего места, — спросил Вова.
— Нет, только когда голодные, — засмеялся Вася, — поэтому вначале смены их надо кормить ужином, который сейчас мы с тобой будем варить.
В сторожке Вася затеял варку, а сам ушёл гулять по территории, наказав Вове следить за собачьей едой. Он отсутствовал часа полтора, когда собачья еда уже остывала. В руках у него был тяжёлый мешок, напичканный металлическим хламом.
— А это для чего тебе? — спросил Вова, показав на мешок.
— Это живые деньги, — ухмыльнулся он, — я сейчас пойду на хату скупщика металлолома и сдам ему этот хлам. А на деньги куплю квасу.
— Так время уже позднее, кого ты сейчас застанешь? — недоумевал Вова.
— Это мой сосед, слева, он принимает железки круглосуточно. Как самосвал загрузит шихтой, так и везёт его в копровый цех на завод. А ты что думал я на свои буду пить? Нет я не дурак если деньги валяются под ногами. Короче я на полчасика отлучусь, а похлёбка как остынет, за нашим офисом два тазика стоят, вот в них всё и выльешь из ведра.

***

    Вернулся Вася, когда собаки были накормлены и когда небо заволокло предупреждающей грозовой завесой. В мгновение стало темно и вдалеке уже были видны отблески молнии. Он подошёл к столу и отключив телевизор, сказал:
— Сейчас оглушительные разряды с неба пойдут и похоже намечается ураган. — Он выставил на стол бутылку водки, кусок грудинки и пару плавленых сырков. — Как я вовремя управился, — радовался он. — Собачки поели и нам пора подзаправиться, — промолвил Вася и включил плитку. — Сейчас я поджарю грудинку с яйцами, и мы с тобой будем вечерять. Люблю водку в дождь употреблять. Она мне настроение подымает и плевал я на разные ненастья.
    Вова с удивлением посмотрел на словоохотливого напарника и вывел своё умозаключение:
— Теперь мне ясно почему в Лондоне много пьют виски, оказывается из-за обильных дождей.
— Ты что там был? — спросил Вася.
— Нет, конечно, родители мои там работали несколько лет, но не спились.
— Тогда нечего демагогию разводить, — не умолкал Вася, — присаживайся за стол, выпьем за счастливую погоду?
— Я ни кушать, тем более пить не буду, — отказался Вова от угощения, — я дома плотно поужинал.
— Зря, — пожурил его Вася, — но я напрягать тебя не буду. И запомни на будущее, самоё лучшее знакомство бывает за столом, под хорошую закусочку.
— Я по жизни не пью, — повышенным тоном заявил Вова, — и почему ты ненастную погоду считаешь счастливой?
В это время в окна застучал дождь, Вася плотнее прикрыл уличную дверь и сразу переключился на сковородку, где шкворчали яйца с мясом.
— В дождь я отдыхаю вместе с собаками, потому что все жулики тоже сидят по домам, — объяснял он Вове, — кому хочется под обильным водолеем находиться?
— Неправильно ты мыслишь Василий Макарович, — убеждал его Вова, — дождь неплохо скрывает следы преступников. Поэтому нам придётся с тобой вдвойне быть бдительными, если собаки прячутся от дождя.
— В дождь они убегают на гаражи, — показал он глазами на противоположное окно, — их там тоже подкармливают и где спрятаться можно. Особенно напротив наших ворот. Видел терраса из хозблоков построена? Вот там они и прячутся. Если чуют нарушение границы, мигом около моих ног будут. Мне с собаками легко, только свистну и они рядом. Со мной до тебя работал Гена Смирнов, не старый мужик, но на работу ходил с тростью. У него ноги болели, так наши «пограничники» невзлюбили его из-за палки. Два месяца он проработал здесь и рассчитался из-за собак. Слишком мягким он человеком оказался. Не как Макута, у того ноги здоровые, но ходил тоже с тростью для понта, и чтобы собак отгонять от себя. Бил он их, когда они к нему приближались. Но со временем они перестали на него гавкать, привыкли. Поэтому он трость убрал в чулан. А вот Фома Филин, — этот тварь из тварей, когда — то работал в нашей тюрьме надзирателем. Передал за бабки опасному преступнику важную записку, а его накрыли и пенделя под зад дали. Поганый я тебе скажу мужик: любит командовать и часто приходит не в своё дежурство предъявлять мне претензии по всяким пустякам.
— А ты что Василий Макарович, постоять за себя не можешь? — удивлялся Вова, — как я понимаю ты в своё дежурство главный хозяин. И никто строить тебя не обязан. Гнал бы этого Фому Филина за забор в три шеи.
— Совершенно верно ты говоришь, — вдохновился Вася, — толково рассуждаешь. Но я по жизни даже не сквернословлю, а про драки совсем молчу. Скажу тебе по секрету, хотя всё равно бы узнал. Я одиннадцать лет назад увёл у него молодую жену Лизу, бил он её смертным боем. Так вот она ко мне и сбежала. Я тогда вдовец был, а дочка уехала с мужем жизнь себе строить в другой край.
В это время зазвонил телефон. Вася взял трубку и вытянулся по струнке.
— Особая служба охраны треста слушает, — отчеканил он, — меры безопасности в связи с надвигающей грозой приняты. Рубильники отключены, аккумуляторные фонари заряжены. Отрапортовал адмирал Карацупа.
Вова прыснул от смеха:
— Это ты кому докладывал обстановку?
— Да родственник Никита меня так подкалывает. Он через дорогу в пожарной части дежурит. Когда ему скучно, звонит мне. Прервал мой монолог паршивец. Так вот слушай дальше: я жизни никого не ударил, потому что не умею. Спортом не занимался, с детства посещал только технические кружки.
— А дети у тебя есть? — поинтересовался Вова.
В это время сковорода была готова и Вася, получив очередной отказ от напарника отужинать с ним, сел один за стол. Когда он выпил и закусил то, ответил на последний вопрос Вовы.
— Моя дочка живёт в Североморске, Мурманской области. Муж у неё моряк, капитан второго ранга. Но даже были бы сыновья, я бы погоду здесь не сделал с ними. У Фомы полно блатных родственников и друзей на нашей улице. Их почти вся округа побаивается. Как говориться он шишку держит в нашем кантоне. Он же младше меня лет на десять. И сюда пришёл работать, как инвалид. А на самом деле здоров, как бык. Купил гад инвалидность, как пить дай. На той неделе так меня за горло схватил, что я чуть не оконфузился здесь.
— Страсти ты Василий Макарович рассказываешь, — возмутился Вова. — За себя и свою семью всегда надо уметь постоять.
— Ты ещё мальчик, — поднял Вася свои глаза на молодого напарника, — не сталкивался с подобными ублюдками, поэтому я бы не хотел, чтобы ты видел их хамство. Надеюсь, при тебе они будут себя вести скромно. Они же не знают, кто ты и чей сын?
— Я тоже думаю они будут весьма вежливы с нами обоими, — улыбнулся Вова, — но мои родители совсем не небожители. И даже не депутаты местного совета, кроме мамы, конечно. Она этой весной ей стала.
В этот вечер у Васи язык работал без умолка. От него Вова узнал все подробности о руководстве управления. А в заключении, укладываясь на узки топчан, он сказал:
— Плохо что ты здесь в управление невесты себе не найдёшь. Тут все женщины бальзаковского возраста, а молодые отделочницы — это деревенское поголовье. А ты, наверное, звёздный мальчик, княжеский кровей, — после чего Вася зевнул и добавил: — хотя я тоже город увидел, когда в школу пошёл, — он всхрапнул и закрыл глаза.
     На улице в это время хлестал дождь и делать обход не имела смысла. Вова посмотрел во все четыре окна и не увидев ни одной души на территории управления, потушил свет в сторожке и прилёг на второй топчан. Но сон к нему не шёл, к тому же Вася раздражал его своим храпом. Тогда он включил телевизор, но там транслировалась неинтересная передача и он выключил его. И всё-таки Вова решился пройтись по территории управления и осмотреться. Найдя под столом кусок целлофана, он завернулся в него и вышел из сторожки. Фонари горели только над воротами гаражей и всю территорию они не могли осветить. Никаких посторонних звуков, кроме шума дождя не прослушивалось. Но Вова всё равно на парковке грузовых автомобилей и двух газелей, которым места не нашлось в гараже, заметил два подозрительных силуэта. Он направился туда, и тут около него упал кусок плоского шифера. Ясно было, что метились в него и тогда он крикнул.
— А ну стой, зачем в моей машине копаешься, — и пошёл вперёд.
Затем он услышал, звук падающего предмета и исчезающих два силуэта, один из которых был огромного роста. Подойдя к газели, он обнаружил брошенную десятилитровую канистру и шланг в бензобаке. Сбросив с себя целлофан, он бросился догонять силуэты, но наткнулся на калитку, на которой висел кировский замок. Он вернулся к газели и забрав шланг вместе с наполненной канистрой последовал в сторожку. Вася спал богатырским сном издавая содрогающийся храп. Вова поставил трофей за дверь, потряс Васю за плечо.
— Эй Карацупа, вставай, объявились нарушители границы в количестве двух человек. Была попытка хищения стратегического горючего.
— Не может быть, — вскочил с топчана Вася, — я на дальнюю калитку замок повесил, когда пришёл из магазина. Неужели через забор перелазили? — задумался он. И собаки, как назло, в походе наверное или на террасе отдыхают? Сейчас я свистну их.
Они оба вышли на улицу, и Вася свистнул. Собаки прибежали, но не с террасы, а со стороны складов. Вид собачек был жалким, будто их прокрутили в стиральной машине. Они сразу забежали через открытые двери в сторожку.
— Пускай просохнут, — махнул Вася рукой, — и закрыл за ними дверь. — Ты хоть разглядел тех фигурантов? — спросил он.
— Нет, конечно, видишь темень какая, — кивнул Вова на небо, — но один был огромного роста. И нырнули они, мне кажется, в калитку, которую ты мне не показывал, — и Вова пальцем указал на левую сторону парковки.
— Она не рентабельная у нас и замок на ней давно висит. Хотя вначале её мёртво сваркой прихватили, для надёжи. А высокий у нас только Макута, но он не посмеет у себя красть, к тому же у него ключи дубликаты имеются от многих входов, впрочем, как и у Филина. Давай, наверное, спать, а утром я отнесу начальнику канистру со шлангом и скажу, чтобы новичка отметил премией за бдительность. А потом отдам канистру Сергею Богомолову, — с его газели бензин слили.
— Может не надо, никому докладывать, — запротестовал Вова, — лучше давай зальём бензин обратно в его машину.
— Надо мальчик, надо, — замотал головой Вася, — а то некоторые думают, что мы только за сон здесь зарплату получаем. Теперь пускай нам бонусы начисляют. А теперь спать, утро вечера мудренее.
Сон не шёл у обоих сторожей. Тогда Вася допил остатки водки и уснул. К этому времени дождь уже успокоился и на небе стали поблескивать звёзды. Утром находясь с похмелья, он не посмел лезть на глаза начальству. Он решил свои действия изменить: попытку кражи бензина записал в вахтенный журнал и вместе с канистрой передал всё это сменившему их вахтёру. Так закончился первый в жизни рабочий день Вовы Воронова. И его впереди ожидал двухдневный отдых, чему он был безмерно рад. Хотя отдых этот для него был условным, так как он решил начинать воплощать свой план по созданию медицинского центра.

***

    Он пришёл домой, когда родители ещё спали. Им торопиться некуда было, так как они находились в отпуске и вскоре они должны были отправиться на курорт в Крым. Мать, услышав, что пришёл сын, набросила на себя халат и начала готовить завтрак, не забыв поинтересоваться его первым рабочим днём.
— Работа хоть мне и не по душе, но она поможет мне получить из твоих рук диплом медика.
— Ты бы и без этой работы получил его, — убедительно заявила мама.
— Нет мама, я сам себе клятву дал, что с первых дней свободы начну свою трудовую деятельность. Пускай это будут не большие заработки, но я не хочу сидеть на вашей шее.
— Я одобряю твои действия сынок, а мы с папой тебе поможем.
Отец, услышав разговор матери и сына вошёл на кухню в пижаме.
— Мне нравится ход твоих мыслей сынок, — сказал он. — Так вот что я тебе скажу, по-твоему, бизнес-плану: вчера вечером у меня был разговор с одним мудрым и крутым юристом по фамилии Седов. Он готов подготовить документы на открытие твоего Ударника. Но документы будут сделаны на меня, так как я имею научную степень. Мы трое, ты я и Сергей, будем учредителями. После регистрации мы распределим, кто и чем будем заниматься. Пока ты учишься, одновременно будешь вникать в руководство. Ведь неформально, ты будешь и руководить центром. Главного бухгалтера мы обязательно найдём толкового, тут у меня кандидатур достаточно в городе.
— Это совсем будет прекрасно! — загорелись весёлые огоньки в глазах Вовы.
— Не спеши сынок радоваться. Я тебе сейчас обрисовал не самый сложный для открытия пункт. Дело в том, что медицинские услуги — это лицензируемый вид деятельности. И поэтому, чтобы получить лицензию, нам обязательно нужно приобрести или взять в аренду конкретное помещение. Если не дорого, то мы можем его купить. У нас деньги есть, чтобы замок построить. Главное, чтобы здание соответствовало определённым стандартам.
— Откуда у вас такие деньги? — поинтересовался сынок.
— Не забывай, что мы с мамой немного нарушали закон и вели частную практику у нас на дому. И думаю, ты не забыл, как три года жил с бабушкой, без нас. Мы в Туманном Альбионе фунты зарабатывали. А в прошлом году после бабушкиной смерти, продали её шикарную усадьбу и магазин. Ещё у неё остался один домик от второго мужа в Астрахани на берегу Волги. Но его продавать нет смысла, будем ездить туда рыбу ловить. Но в целом материальный вопрос тебя не должен волновать, мы справимся, чего бы это нам не стоило. Так же и с подбором специалистов мы поможем тебе. Короче пока мы отдыхаем, ничего не предпринимай. Мы приедем с курорта через двенадцать дней. Седов пообещал к этому времени нам подобрать и помещение, не только подготовить документацию. Хотя я по зданию сегодня попробую прозондировать вопрос. Поэтому не загружай себя ненужными мыслями, а просто отдыхай. И наслаждайся свободой. Всему своё время. А у нас с мамой есть люди, которые помогут все организационные вопросы решить благополучно. Особенно у мамы, её почти вся администрация города уважает, включая и мэра.
— Плохо, что эти люди не смогли быть для меня заслоном от разных напастей, — заявил без обиды Вова, — тогда бы я не провёл семьсот дней за решёткой.
— В то время мы все были бессильны против прокуратуры, — вставила своё слово мать. — Дед Лужина к тому времени оброс мохнатыми связями, не только с областными властями, но и генеральной прокуратурой РФ. Он и сейчас в силе, поэтому я предлагаю не произносить эту фамилию в нашем доме. Этот старый хрыч до сих пор при встрече со мной в мэрии, не только не здоровается, но и угрожающе косится. А Вам мужчины, я скажу одно: если у вас всё получиться с открытием медицинского центра, то я в бедующем пополню вашу команду. У меня педагогический стаж выработан, могу подумать о своей настоящей работе. И моя персона вашему Ударнику, будет хорошей рекламой. И народ к нам обязательно потянется.
— Кто бы спорил, — поцеловал её отец в щёку, — милости просим, годика через два. Я же тоже с училищем расставаться пока не собираюсь. Буду работу вести параллельно с преподавательской деятельностью.
— Разговор наш получился конкретный и многообещающий, — сказал торжественно сын, — теперь нам его необходимо воплотить в жизнь. — Он обвёл взглядом родителей и добавил: — буду ждать вашего возращения с курорта. Сами должны понять я с этим планом напрягался ежедневно в неволе. И у меня не по-человечески свербит в одном месте: так хочется скорее иметь своё дело, спасу нет.
— Терпение сын, терпение, и у нас всё получится, — заверил отец сына. — Я сам вот уже два дня нахожусь на твоей волне. Всё подетально просчитал и сопряжений с риском не обнаружил в нашем деле. Так что удача нам будет сопутствовать и я в этом не сомневаюсь. Всё-таки нам вызвался помогать сам Седов. А второго такого у нас в области нет. А главное мы будем заниматься делом, которое я знаю в идеале. И команду хороших специалистов я подберу, которые не раз бывали в гостях в нашем доме. А по помещению я вопрос сегодня же утрясу, сейчас много брошенных детских садов. А ещё вчера перед сном мне мысль пришла: зафрахтовать двухэтажное здание бывшей школы рабочей молодёжи, что стоит около Свадебного моста. Там у неё на крыше прикреплён транспарант, «Аренда». И мы для ускорения, к этому зданию подключим маму. А ей одного звонка достаточно, чтобы решить этот важнейший для нас вопрос.
После завтрака Вова пошёл в свою комнату отдохнуть, но сон не шёл. Душа рвалась на улицу. У него резко развилась жадность к свободе, и он решил сию же минуту насытится ей: прогуляться по городу, навестить любимые места, пообщаться со знакомыми, которые встретятся на пути. Одевшись по жаркой погоде, он вышел из дома и его ноги сами понесли на самый многолюдный Ивнянский бульвар, похожий чем-то на столичный Арбат. Там можно хорошо отдохнуть в летних кафе, послушать уличных музыкантов и наконец просто посидеть под ивами в тени на скамейке и покушать мороженое. И вообще ему было приятно чеканить шаг в модельных туфлях, после неказистых камерных тапочек. Внутренне он любовался и нередко посматривал в большие витрины магазинов, где находил подтверждение своему эстетизму. Только вот лысая причёска ставила его под сомнение? Хотя ещё на зоне все в камере перед свободой уверяли его, что ему лысина идёт. А один свежачок, тоже попавший по амнистию, у ворот вахты перед свободой, немного его успокоил: «Огорчаться по этому поводу не стоит, так как с некоторых пор это самая модная причёска у мужчин. Она подходит любому фасону одежды. К тому же у тебя красивый череп и уши. Сойдёшь за голливудского актёра».
Вспомнив его слова Вова улыбнулся и зашёл в примерочную попавшегося на пути магазина Одежда, чтобы лишний раз убедиться, что эта причёска действительно ему к лицу. Оставшись довольным причёской, он вышел на улицу и ощутил, что пот градом катится по его лицу и телу. Было очень жарко, хотя времени не было и двенадцати часов. Он направился в сторону фонтана и подойдя к лоточнице, торговавшей мороженным, вытащил пачку денег из нагрудного кармана. Купив у неё мороженое, положил деньги назад, не забыв застегнуть клапан. Затем осмотрелся, где бы присесть, ушёл под ивы на скамейку. Не успев доесть мороженое к нему раздирая руками ветвистый ивняк подошла бурная компашка из трёх человек. Все они были старше его, хорошо одеты, но на серьёзных бандитов не смахивали, — обычная хорошо прикинутая уличная шелупонь. Двое сели по бокам Вовы, а третий по локоть с татуированными узорами на руках, встал перед ним. Явно это были либо любители выпить, либо начинающие наркоманы. Он не стал дожидаться дальнейшего развития событий, по их хотению. Понимая, что так поступает настоящая шантрапа, Вова попытался встать со скамьи. Но тот парень, что стоял перед ним толкнул его опять на скамейку:
— Не спеши паренёк, доедай своё мороженое. А нам дай то, что ты пять минут назад положил в нагрудный карман, — требовательно заявил он, — всё не надо, а половинку отстегни на «хлебушек».
Вова осмотрелся: за этими зарослями ничего не было видно, где хорошо можно было творить противоправные действия.
— Пацаны, я, конечно, понимаю, что вам надо, но не дам, — решительно произнёс он. — Видите я только что откинулся по амнистии, два года в буре отсидел. Мне деньги нужны чтобы ещё прикид кой-какой прикупить. Осень впереди, а я раздетый и безработный. И к тому же вы враждебно настроены ко мне, а меня в школе с первого класса учили, подавлять врагов своей мощью. А её у меня с избытком.
Компания с полным недоверием отнеслась к словам мальчика, с холёным лицом и хорошо одетого:
— Ты нам тюльпана не гони, — сказал один из сидевших парней с боку. — Нигде ты не сидел, если у тебя все руки чистые, без наколок, да и грудь припудренная.
    Вова сделал ещё одну попытку встать, но рука стоящего перед ним парня протянулась к его карману, где лежали деньги. Они в этот миг не догадывались, что после такого жеста будут обречены на сокрушение. За пять секунд, Вова двоих уложил на скамейку, а третьего, как ветром сдуло. Он даже не заметил в какую сторону убежал страждущий до чужих денег, незнакомец. Правда мороженое Вова не успел доесть. Пришлось засунуть его за рубашку самому рукастому парню, после чего вышел из зарослей с другой стороны бульвара. Настроение его было немного подпорчено. Он хотел пройтись до парка, но вспомнил про Сэма, адрес которого он хорошо знал. Сев в маршрутку он быстро добрался до железнодорожного вокзала, который находился на Станционной площади. Буквально в пятидесяти метрах от вокзала стоял двух подъездный дом Юры с палисадником во дворе. На втором этаже в квартиру номер четыре он нажал на звонок. Дверь ему открыла интересная без макияжа девушка в смелом коротком халатике без рукавов. Она мило улыбнулась гостю и сказала:
— Если вам молодой человек нужен Юрий, то он уже на работе. Вы не первый его сегодня разыскиваете. И здесь он больше не живёт, а этажом ниже, — показала она пальцем в пол.
— Извините меня? — стушевался Вова, — а не могли бы вы ему передать, что Ударник возвратился домой.
— Это что пароль? — не убирая улыбки с лица спросила она.
— Нет это я Ударник, и два дня назад я приехал домой из лагеря.
— В Артеке были мальчик? — убрала она улыбку с лица.
— Почти что, — засмеялся Вова, — только этот лагерь находится не на море, а в БУРЛАГЕ, посёлке Южном, в лесной зоне.
— Ах как на вас это не похоже, — запричитала она, — вы же совсем юный, почти пионер и такие тяжкие испытания. Никогда бы в жизни не поверила. А Юру вы можете найти на вокзале он там программистом работает. Сейчас как раз у него обед будет, который он проводит в привокзальном ресторане «Встреча», — спешите его застать.
— Благодарю! — коротко бросил он ей и развернулся на сто восемьдесят градусов. — Эй Ударник, — раздалось за его спиной, — у тебя хоть имя есть?
— Я Вова, — повернулся он к ней.
— А я Юля, сестра Юры, — представилась она. — Недостаточное вы Вова воспитание получили в Южном, — укоризненно покачала она головкой.
— Я там не поддавался их воспитанию, — почти гордо заявил он.
— Оно и видно. Пришли не поздоровались, получили бесплатно справку о брате. Ладно хоть поблагодарили за это хозяйку квартиры. Представились под моим напором и уходите не попрощавшись. Неужели трудно сказать спасибо?
— Ой, простите, — опомнился он и выдал ей запоздалое: — До свидания Юля.
— Всего хорошего, — помахала она ему ладошкой и проводила его взглядом, пока он не скрылся на первом этаже.
Вова вышел из подъезда и пройдя метров десять взглянул на окна второго этажа. Черноокая красавица по имени Юля соблазнительно смотрела на него через открытое окно, посылая ему вслед воздушные поцелуи. От её красоты у него внутри заклокотало и немного свело мышцы лица. И он, не желая в эти секунды демонстрировать свою внешность, отвернулся от неё. Послав ей в знак признания жест на пальцах похожий на козу, что означало у молодёжи — любовь, и прибавил шаг. Скрывшись с её видео обозрения, он взял курс на кафе, где надеялся встретится с братом девушки, которая пленила его одним взглядом. Она плотно засела в его голове и в этот миг ему нестерпимо хотелось вернутся к ней и любоваться до упоения её красотой.
    Сэм заприметил его сразу и начал подзывать к себе за стол двумя руками. Они обнялись и Юра почти силком усадил Вову за стол:
— Не хочешь кушать просто посиди со мной, — сказал он. — Я знал, что ты попал под амнистию и ждал тебя в ближайшие дни.
— Тебе сестра Юля, наверное, сейчас позвонила? — выдал свою догадку Вова.
— Ты уже и у меня побывал? — окинул он Вову одобрительным взглядом. — Хотя я с некоторых пор съехал от неё на этаж ниже. Подвернулся удачный вариант покупки этой квартиры, я мешкать не стал. Чего тянуть, жизнь идёт Юлька у меня сестрёнка красивая, выскочит замуж и всё. Я буду только помехой. Вот я и приобрёл эту хату по сходной цене. Да к тому же и по положению мне необходимо отдельное жильё.
— Ты что положенцем стал в городе? — удивился Вова.
— Да я как освободился, меня один из заезжих воров в законе одарил таким почётным титулом. Он и деньгами на квартиру помог в моём же подъезде, теперь она стала моей кровной штаб-квартирой. И при любом стечении обстоятельств хата останется за мной.
— Повезло тебе с жильём, да и работу себе по душе нашёл, — сказал ему Вова. — А я тоже устроился сторожем в строительное управление. Одну смену уже отработал, хотя освободился три дня назад.
— Лихо ты сработал, — удивился Сэм. — А как же твоя мечта с созданием своей фирмы. Или она спряталась за облака?
— Нет, конечно, — не раздумывая ответил Вова, — поезд с документацией уже в пути. Отец включил все свои связи, и я думаю месяц, другой, и у нас будет свой медицинский центр. Там же помещение, необходимо соответствующее, иначе ни регистрации, ни лицензий не будет. По всем направлением отец работает. Как только просвет появиться, и я подключусь ему помогать.
— На всякий случай и про меня не забывай, — напомнил Вове Сэм, — компьютеры моя стихия. Так что я вам всё налажу по уму.
— Я бы и сейчас не отказался от твоей помощи, — и Вова подробно рассказал, что с ним произошло на Ивнянском бульваре.
— Я немедленно свяжусь со своей братвой, и они выяснят, кто так бесчинствует у нас в городе, — привстал он со стула. — Явно шелупонь беспородная. Накажем их по уму, чтобы наперёд знали, как правильно вести себя с незнакомыми людьми. Хотя урок примерного такта ты им преподал, — с восхищением посмотрел он на Вову. — Мне уже не терпится узнать, где эти балбесы обитают. «Поэтому ты звони мне на рабочий или на домашний телефон, — протянул он Вове визитку, — устроим им Нюрнберг».
    Вова начал разглядывать визитку, сощурив глаза:
— А у тебя с Юлей один телефон? — робко спросил он.
— Что понравилась сестрёнка? — прищурил глаза Сэм.
— Прикольная и приятная, — мечтательно изрёк Вова, — такую раз увидишь и всю жизнь будешь помнить!
— Так дерзай, — взбодрился Сэм, — я ваш союз поддержу. И могу тебя заверить, что она ещё девочка, но подкована в отношениях мужчины и женщины, лучше любого психолога. У неё сила в языке, может и бальзамом тебя напоить, а может и керосином. Так что не оплошай. А в целом она прелесть, не по возрасту умна. Родители гордились ей, когда живы были. Хорошие они у нас были.
— А ты что — то ничего и не говорил про своих предков, кем они были? — поинтересовался Вова.
— Отец завхоз больничного комплекса, а мама там же врач гинеколог, — сообщил с грустью он, — угорели в машине в прошлом году. Поехали на Новый год на историческую родину в город Городец, где почил Александр Невский, — уточнил он. — По пути на одном из постов ГИБДД решили передохнуть немного, да и уснули при плавно работающем движке. Сон их оказался мёртвым. Я тогда вообще про семейное горе никому не сообщил. Сам то я из письма сестры узнал об этом несчастном случае. Юле тогда было тяжело одной, хорошо соседи отзывчивые оказались и помогли ей в похоронах. Да и больница с институтом огромную помощь оказали. Она находилась в трауре до тех пор, пока меня не встретила. Сейчас она ожила, и я рад за неё.
— Я это заметил, — загадочно улыбнулся Вова.
— Если заметил, то не теряйся, — взбодрился Сэм и залпом выпив яблочный сок, продолжил: — В её нравственности и покладистости можешь не сомневаться. Правда она на пару лет старше тебя и через год заканчивает факультет «Лечебное дело», будет врачом. Жалко, что не стоматологом, а то бы она к вашему двору в самый раз пришлась. А телефон у нас с ней параллельный. Если будешь ей звонить, я могу подслушивать ваш разговор, но не буду, — засмеялся он.
Перед уходом Вова замялся, но всё-таки решил перед Юрой открыться. — Хочешь верь, хочешь не верь, но я тоже непорочный в этом плане. За свою жизнь ни одной девчонки не поцеловал, опыт надо где-то приобретать.
— Вот с Юлькой и научишься целоваться, — не переставал смеяться он.
   Вова оставил Сэму номер домашнего телефона и на приятной волне покинул кафе. Настроение его было восстановлено до утреннего. Всё-таки встретил ту девушку, которая запала ему в душу с одного взгляда. В него неожиданно вселилось такое чувство, от которого ему хотелось взлететь под облака. Такого крылатого порыва он никогда не ощущал. Хотя он понимал, что это сигнал для входа во взрослую жизнь, который открывал ему простор для настоящей любви. Поэтому он любыми путями будет настраивать взаимосвязь с Юлей, — так размышлял он. — И с этого времени надо ждать новостей от отца. Он пошёл в разведку по поиску здания.
Отец появился дома поздно вечером, принеся доброе известие: бывшая вечерняя школа в скором будет принадлежать семье Вороновых.
— Гора с плеч, — с небольшой усталостью сказал глава семейства, — теперь Седов в уставных документах юридический адрес будет указывать по месту нахождения этого здания. Это намного упростить нам регистрацию. Но ура будем кричать, когда мы с мамой приедем с курорта.

***

    Утром на следующий день, когда Вова закрыл за родителями дверь, зазвонил телефон. Это был Сэм:
— Вова, нашли твоих гопников. Это нигде неработающие крохоборы с хулиганскими наклонностями. Их называют Триодами. Стригут в основном мелочь в безлюдных местах. Когда они узнали какой у тебя в буре был статус и кличку, чуть в штаны не наложили. Короче мы их приговорили к серьёзным штрафным санкциям и до конца лета они должны будут с тобой рассчитаться.
— Благодарю, конечно, но мне от них ничего не надо. Меня тревога до этого момента била. Думал вдруг я им здоровьишко вчера подорвал. Всё-таки на скамью подсудимых попасть у меня нет никакого желания. Теперь ты меня успокоил, и я начну смело в Юлю метать стрелы Амура и дарить цветы. Прямо сейчас я ей домой закажу цветы. И мои намерения нешуточные, я ведь не знал и не знаю такого приятного чувства, как женское внимание, кроме конечно забот мамы. А это значит, что по жизни буду однолюбом, как и мой отец. Так мне вчера объяснили родители, когда я им описал встречу с Юлей. В общем Юра я не собираюсь бежать впереди паровоза. Но если на мои стрелы я получу взаимность от неё, то впереди нас с тобой ждёт родство.
— Я думаю свадьбе быть, — уверенно заявил Сэм. — Юля вчера спускалась ко мне поздно вечером и устроила мне самый настоящий допрос, вплоть, какого цвета ты носишь носки. Я ей на многие вопросы не мог ответить. Так как хоть мы с тобой и знакомы почти два года, но общались мало из-за твоего стойкого характера, который ты продемонстрировал всей зоне. А был бы рядом со мной до моего освобождения, то я сестрёнке, наверное, смог ответить на все интересующие вопросы. Могу сразу тебе сказать про одно из её достоинств: она готовит лучше любого ресторанного шеф — повара, не смотря, что молодая. Ну ладно если у вас с ней срастётся, я буду только рад. К тому же она всю жизнь будет тщательно наблюдать за состоянием твоей кожи. После института мечтает поступить в ординатуру продолжить обучение на дерматолога. И в старости я думаю она не будет у тебя челюсти воровать, чтобы кедровые орешки погрызть. Надеюсь, ты ей слепишь приличные кусачки? Вот примерно такую старость в перспективе я вам обоим нарисовал.
Вова громко рассмеялся в трубку, а потом спросил:
— А она как восприняла твои предсказания?
— Рассмеялась сильней тебя, а потом обозвала меня очень ласково великим сказочным придурком. Но я уверен, что она наверняка на тебе сейчас зациклилась. Если тебе Юля нравится, то не зевай. Активизируй свои чувства, а то у неё под окном худосочные студенты нередко соловьиные трели выдают.
Вова, глубоко задышав в трубку: сделал короткую паузу, а затем присвистнув, шутливо выдал:
— Придётся мне расправить свои орлиные крылья и погонять тех соловьёв, а я пошёл в самый красивый и романтический магазин, где оформлю заказ для неё.
— Смотри не опоздай, включай реактивную скорость! — подхлестнул Вову этой предупреждающей фразой Сэм.
Вова понял намёк старшего товарища и бросился в срочном порядке в магазине «Клумба.» Там заказал с доставкой букетик и шариковой авторучкой написал свой номер телефона вверху, а внизу маленькими буквами домашний адрес. После чего сразу заторопился домой, ждать отзыв за цветной сюрприз. Он не чувствовал, а был уверен, что эта миловидная девушка, обладающая юмором, ему обязательно позвонит. И ведь дождался, телефон затрещал у него над самым ухом. Он вскочил с кресла и сняв трубку дрожащим голосом произнёс:
— Алло!
— Вова, что с твоими ногами случилось? — раздалось на его «алло».
Это была она, он моментально собрал всю волю в кулак и спокойно ответил:
— Ноги в порядке, спасибо зарядке.
— Мне, конечно, понравились цветы с утра, но приятней бы было получать их не от курьера, а от тебя из рук в руки. И непременно с поцелуем в щёчку. Поэтому я подумала у тебя либо ноги больны, либо одолел цистит.
— Ничего похожего у меня нет, — смутился он, — просто я родителей на курорт провожал, поэтому так и поступил, — схитрил он. — Да и неудобно вроде проявлять назойливость перед девушкой с которой был знаком всего две минуты.
— А ты бы хотел увеличить минуты знакомства с этой девушкой? — спросила она.
— Да, конечно, — застучало его сердце от возбуждения.
— Хорошо, жди меня, я сейчас к тебе приеду, — напирала она, — ты же один сейчас дома?
— Да и ещё двенадцать дней буду жить без родителей.
— Тогда произнеси сейчас мне такую фразу: «Сивка — бурка, вещая каурка, встань передо мной, как лист перед травой» — продиктовала она — и не забудь адрес назвать — напомнила она ему. — Я мигом примчусь к тебе.
— Я, конечно, не Иванушка дурачок и ты больше похожа не на сказочную лошадку, а на царевну — лебедь. Поэтому жду тебя по адресу, который у тебя на открытке написан. От вокзала садишься в маршрутку под номером один и едешь до остановки дом спорта «Лидер». Ну а там сориентируешься. А ты пока добираешься до меня, я тебе завтрак приготовлю.
   Он послал ей поцелуй в трубку и засуетился по квартире, не зная с чего начать, чтобы ошеломить гостью своим гостеприимством. Побежал на кухню и открыл холодильник, который был забит разной снедью. А затем вспомнив, что сам еще не завтракал, решил поджарить сыр с яйцами, надеясь, что это блюдо она не отвергнет, даже в холодном виде. А готовить его он научился с пятого класса. За считанные минуты блюдо было готово. Затем он водрузил трёхэтажную вазу на стол, где лежали фрукты, конфеты и печенье. «Чтобы ещё придумать, чтобы увидеть её удивлённые глаза?» — размышлял он. И вспомнил про мороженое, которым мать заполонила один отсек морозилки, достал его, нарезав по кусочкам в глубокие розетки. Когда раздался дверной звонок, он не стал к ней бежать, сломя голову, а вначале сделал небольшую выдержку и через дверь спросил:
— Извольте назвать пароль?
За дверью раздалось:
— Иванушка дурачок, — это «Сивка — Бурка вещая каурка». Впусти меня, я пришла тебе службу добрую сослужить.
От такого пароля, его начал разбирать смех прямо в прихожей. А когда распахнул перед ней дверь, то увидел перед собой, улыбающуюся Юлю, одетую в чёрные шорты и белую майку топлес. В руках у неё был пластиковый небольшой пакетик, откуда выглядывали два длинных огурца и коробка пастилы. Переступив порог, она поддержала его звонким смехом. И отсмеявшись, протянула ему пакет:
— А вот этого не надо, — укоризненно посмотрел он на неё, и положил пакет на трельяж. — У нас провиантом забиты и холодильник, и морозильная камера. И зачем ты представилась Сивкой — Буркой, я же обозначил тебя Царевной — лебедем!
— Хорошо хоть, не царевной лягушкой, — вновь засмеялась она, — а то бы ты меня вместо пароля квакать заставил.
— Я, не понимаю ничего ни в тональностях, ни в тембрах, — сказал он, — но могу заверить тебя, что твой голос далеко не болотный. А сейчас проходи за мной, — взял он её за руку, — а то заблудишься. Обычно при первом визите у нас все гости теряются.
— Да квартирка у вас солидная, — восхищалась она, пока они проделывали путь по паркету от прихожей до кухни. — Я впервые такую вижу.
— Соединили две квартиры, — объяснил он, — вот и получились роскошные апартаменты.
На кухне, где свету было в избытке, он обратил внимание, что топлес её был одет на голое тело, что его моментально смутило. Она заметила его состояние и растянула двумя пальцами майку в ширь:
— Прости, — сказала она, — я не учла маленькой детали, которая тебя смущает. Ты же некоторое время будешь иметь статус пуританина, пока полностью не привыкнешь к свободе. Будь добр, накинь мне на плечи любую из своих рубашек?
   Он немедленно снял с себя домашнюю длинную рубашку, и накинул на неё. Эта рубашка сидела на ней великовато, к тому же она прикрывала ей не только тело, но и спрятала под своим покровом шорты.
— У меня такое впечатление, будто я в кокон влезла, — сказала она. — Теперь я буду делать вид, что стесняюсь тебя.
— А зачем? — перебил её Вова, — давай будем настоящими, такими какими мы есть. Ты мне сразу понравилась, когда я тебя увидел в первый раз. А сегодня ты меня своим визитом похоже околдовала. Но это я думаю от непривычки общения с дамским полом и вскоре это пройдёт.
После его признания она приблизилась к нему вплотную, глубоко заглянув в глаза:
— Верю! И мне приятно, что ты всю вину за свою скованность возложил на меня — улыбнулась Юля. — А ведь, по сути, смотря в твои глаза я вижу, что ты не целованный мальчик. В них хорошо отражается воспламенение к неизвестному, которое я не собираюсь гасить, так как ты мне тоже с первой встречи понравился. И я с тобой полностью согласна. Надо быть настоящими, поэтому я хочу показать тебе какая я есть в оригинале. Первое, что я сейчас сделаю: скину с себя твою рубашку, хотя не скрою, у меня такое ощущение приятное, что я будто прижалась к твоему телу. После твоих слов ужасно захотелось быть собой, чтобы в старости ты мне не выговаривал, что я лицедейкой была в день нашего первого свидания. А то получается ты оголил себя ради меня, а я так не могу. Чувствую себя как атаманша Маруся из войска батьки Махно, — и она смело скинула с себя рубашку, положив её на уголок, куда и сама присела. — Всё равно день сегодня будет жарким, гидрометцентр обещает 36 с плюсом. И не смотри на меня, как на чудный экспонат из кунсткамеры. Принимай меня такую, какая я есть: красивая, умная, оригинальная и преданная.
Они смотрели друг другу глаза в глаза, не моргая. Он заметно упивался её красотой и не критиковал её за смелость. Считая, что все девушки должны так себя вести, к тому же она в скором времени станет врачом. А скромный врач — это нонсенс, и он это хорошо понимал. Так как сам вырос в семье медиков. И её монолог Вову ничуть не смутил, но улыбаться он не прекращал.
— Ты тоже выросла в семье медиков, — заметил он.
— Ну допустим папа мой был не медик, только работал в мед части, — внесла ясность Юля, — вообще-то он кадровый военным был, пока его не комиссовали в тридцать пять лет. И вообще, почему мы разболтались? — обвела она придирчиво приготовленный завтрак на столе. — Не пора ли нам испробовать мороженое, а то оно сейчас в молоко превратится, — сказав это, Юля улыбнулась и кивнула ему на рядом стоящий стул:
— Не стесняйся Вова, садись?
Он покорно исполнил её просьбу и принялся молча есть мороженое, при этом не отрывая взгляд от обворожительной гостьи.
— Да аппетит у тебя зверский, — уколола она его, — мороженое вкушаешь и меня одновременно пожираешь. Глядя на тебя, я вспомнила почему-то одну детскую сказку про мальчика из глины.
— Я любил их читать в детстве, — не отрываясь от своих «блюд «произнёс он. — А буквы знал с пяти лет. Но вот такой убей не помню.
— Её Алексей Толстой сочинил, про деда с бабкой, как они мальчика из глины слепили, а он съел их, — напомнила ему Юля.
— Нет не припоминаю, — отставил он от себя пустую розетку после мороженого.
— А я её почти наизусть знаю, — похвасталась она, — особенно конец, когда этот парень встретил козла, — хочешь послушать конец?
Вова сморщил нос:
— Про рогатого типажа не хотелось бы.
— Да это не двуногий козёл, про которого мне братик рассказывал, а настоящий из отряда парнокопытных, спасший людей и ставший героем, — убеждала она его.
— Тогда декламируй, если рогатый герой, — согласился он, — ведь это же сказка.
— Сказка ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок, — начала она с пословицы, которая обычно считалась эпилогом многих сказок и продолжила дальше: — Встретились на горе два персонажа, глиняный парень и бородатый. Вот парень и начал угрожать козлу: «Съел я хлеба пять горбушек, молока пять кадушек, бабку с прялкой, дедку с клюшкой, быка с рогами, лесорубов с топорами, мужиков с косами, баб с граблями — и тебя козёл съем!» А козерог разбежался и рогами распорол живот парню. И сразу все жертвы глиняного идола вышли на белый свет.
    Вова, догадался, что Юля хотела рассмешить его, но он после сказки, не проявил ложного веселья. Понимая, что эта умная девушка фальшь сразу почувствует. И его искренняя фраза, «быть настоящими» накроется медным тазом. Заметив, что она тоже управилась с мороженным, он подвинул ей тарелку с сыром и яйцами.
— А это что? — спросила она.
— Это — адыгейское блюдо, приготовленное на сковороде из сыра и яиц, — пояснил он, — тебе должно понравится. Это кушанье и полезное и вкусное.
Она взяла тарелку в руку и понюхав её заулыбалась:
— Запах аппетитный, сейчас бы для полного счастья бокал вина не помешал, — неожиданно изъявила она желание, — у тебя случайно нет такой радости?
— У отца должно быть, — встал он из-за стола, — пошли со мной выберешь себе по вкусу.
— Даже так, — удивилась она и последовала за ним.
В богатой гостиной он открыл перед ней бар, где стояло несколько импортных бутылок. Юля склонилась над ассортиментом напитков, и пока она знакомилась с коллекцией бара, он увидел в зеркале её оголённые словно сдобные булочки груди. Долго на эту прелесть он не мог смотреть. У него от такого натюрморта без вина закружилась голова и он закрыл глаза.
— Вова ты почему такой слабый, — услышал он её голос, — неужели в своей жизни ни разу не видел женской витрины?
Он открыл глаза и с трудом выдавил:
— Нет, но ты же сразу определила, что я не целованный мальчик. И это правда, так как моё детство и юность были заполнены книгами и спортом. — Он облизнул свои пересохшие губы, и добавил: — Практика в амурных делах отсутствует, а теория я познавал в камере, а там ничего путного не услышишь одно хвастовство, да сексуальные каламбуры.
— Да ты золотой самородок по нынешним временам, — воскликнула она. — Это до того здорово, что у тебя опыта нет в амурной науке. Значит ты мальчик не искушённый, и с сегодняшнего дня ты поступаешь под мою опеку. Я тебе буду преподавать теорию любви.
— А практику? — осмелел он.
— Сама таковой не имею, — потрясла она перед его лицом бутылкой Пино-Нуар.
— Так что мы оба непорочных в практике индивида и обязательно будем счастливы. — Она одной рукой обвила его поясницу и продолжила: — Ты понял из-за чего получил минуту назад синкопе?
— Я и не знаю, что это такое, — откровенно признался он.
— Всё очень просто, но неприятно, — сказала она, — синкопе, — это временная потеря сознания, обусловленная сужением головного мозга. Я тебе ликвидирую этот диагноз прямо сейчас на всю жизнь. Пошли за стол?
На этот раз не он повёл её на кухню, а она. Не убирая свою руку с его поясницы, Юля усадила его на стул, а сама присела напротив его на уголок. Он пришёл в себя, когда она защёлкала у него перед глазами пальцами:
— Курсант очнитесь, у нас уроки начались, — игриво смотрела она на него. — Мы же договорились быть настоящими. Я уже начинаю сомневаться, что ты побывал в обмороке увидав в зеркале отражение моей витрины. Ты преднамеренно избрал себе роль не целованного мальчика. Тебе хочется поиграть со мной в школу для взрослых. И поставленный диагноз синкопе, был моим экспромтом. Хотя я и допускаю, что с любым новичком входящую во взрослую жизнь, может случиться такой коллапс. И наша задача сегодня будет заключаться в проверке моих медицинских знаний и твоего внутреннего состояния. Иначе мы начнём переигрывать. Люди разные бывают по своему внутреннему духу: одними управляют — чувства, другими — разум. Хотя я склонна ставить на первое место чувства. Потому что бесчувственный человек — это кукла. А что нами управляет, мы с тобой наглядно и узнаем сегодня с тобой. Только ты должен доверится мне со всеми потрохами.
Ему нравилось всё в ней и лицо и фигура и голос, к которому он с жадностью прислушивался. Ведь за весь срок, он не только не слышал женской речи, но и вообще женщин не видел.
— А сейчас налей нам вина? — кивнула она на бутылку.
Он словно загипнотизированный достал из горки два бокала и заполнил один дорогим вином. Заметив, что он только один бокал заполнил вином, Юля немного надула губы:
— И что ты думаешь я одна буду пить этот нектар?
— Я не знаю вкуса вина, — отказывался он пить.
— Ты думаешь мы много будем пить, — кокетливо заиграла она своими глазками, — пригубим для снятия напряжения и начну тебе преподавать теорию.
И всё-таки она его уговорила и собственноручно влила ему в бокал вина. Он сделал несколько глотков и произнёс:
— Оценить не могу вино, а вот твою лекцию о любви послушаю.
— Начнём не с лекции, а с твоего излечения, — предупредила она его, — так как надо твой мозговой диагноз уничтожить напрочь. И так коллапс у тебя Вова получился, когда ты увидел мои груди. А известно ли тебе что польза от лицезрения красивых наливных яблочек, приравнивается к спорту. Так как при виде такой натуральной красоты, мужчина чувствует возбуждение, которое ускоряет кровообращение и заставляет активней работать сердце, разнося кислород по всему мужскому организму. А это говорит о том, риск заработать инфаркт или инсульт минимален. И не забывай ценное утверждение мировых светил: когда мужчина часто любуется женскими грудями и ласкает их, этим они продлевает на семь лет жизни, как себе, так и женщине.
Она вручила ему его бокал и призвала сделать еще пару глотков. Но Вова не послушал её и осушил бокал до дна. Юля, видя, что он осмелел быстрым движением сняла с себя топлес и схватив его за запястье, затем бесцеремонно положила его ладонь на свою грудь, спросив при этом:
— Чувствуешь, как моё сердце стучит?
— Да, конечно, — ответил он.
— Я тоже хорошо слышу работу своего сердца и твой пульс, — сообщила она, — и у них одинаковый ритм. А это говорит о том, что мы оба здоровые с тобой люди и чувства наши не только схожи, но и чисты.
Так они сидели минут пять и молчали оба. Он первый не выдержал и начал пальчиками продавливать её грудь, а затем спросил её:
— И что дальше, весь день так будем сидеть? Не забывай у тебя две груди, а не одна. Той тоже хочется поласкать мою руку.
— Тебе нравятся мои груди? — рассмеялась она от его остроумия. —
— Разве ты не видишь, как пылает моё лицо, — иронически улыбнулся он.
— Конечно вижу и это здорово! — выдала она радостные эмоции, — теперь мы знаем, что с чувствами у нас с тобой всё прекрасно! Так как моё лицо тоже горит как русская печка, — она убрала его руку со своей груди, — следующий урок у нас с тобой будет техника поцелуя. А для этого нам нужно пройти в комнату твоего папы и включить компьютер. Там мы найдём всё что нам нужно. Ты только не смейся, но я тоже целоваться не могу, хотя пробовала учиться на румяном яблочке.
— Не надо к отцу, — отверг её предложение Вова, — у меня в комнате стоит такой же и находится в рабочем состоянии. Мне его купили, когда я в девятый класс перешёл.
— И это замечательно! — обвила она его шею и прижалась к нему своим обнажённым телом. — Тогда иди показывай свою каморку?
Но, когда она вошла в его восемнадцатиметровую комнату, сразу пошла на попятную:
- Извини, но твоя комната, далеко не каморка. И если бы около двери стояли стражники с алебардами, то я бы её назвала царской опочивальней со всеми удобствами и техническими прибамбасами. — После чего она развалилась на огромной кровати и задрав ноги, произнесла: «мне здесь всё нравится, будем на этой лежанке практикум проводить.
   В этот день Юля к себе домой не попала, как и последующие двенадцать дней. Но не забывала оповещать брата, что у неё всё хорошо и она счастлива. За один день до приезда его родителей у неё состоялся весёлый диалог с Вовой:
— Ну и прохиндей ты дорогой! Влюбил в себя в недавнем прошлом невинность и скромность, а теперь интеллигентно вытуриваешь. Да я без тебя умру от скуки.
Он рассмеялся от её слов и сразу парировал её укор:
— Ты несколько ночей без меня здесь была, пока я работал, не умерла же?
— Я знала, что ты утром придёшь и страстно поцелуешь меня в своей кровати, промолвила она.
— Я приложу все силы, чтобы мы с тобой никогда не расставались, потерпи немного. Завтра родители приедут в десять утра, надо подготовиться к их встрече. А сейчас ты пока спи, а я к твоему братику на работу сгоняю туда и обратно.
— Зачем? — приятно улыбаясь поднялась она с постели. Он каждый день со мной созванивается. Ничего оперативного у него в ближайших планах нет. А ты не успел прийти с работы сразу засуетился.
— Передать мне что-то хочет для будущей фирмы.
— Тогда поезжай, а я займусь потихонечку уборкой, — сказала она, — а рано утром надо будет им что — то приготовить вкусненького. Изголодаются поди в дороге.
    В том же привокзальном ресторане Юра передал ему пять тысяч долларов:
— Держи это контрибуция от твоих налётчиков. Тебе фирму надо открывать, деньги пригодятся. А те Триоды будут отныне тебя обходить стороной. Деньги чистые не беспокойся. Они гаражи свои продали, которые до этого в аренду сдавали. У этой кучки оказывается раньше была риэлтерская контора, которую они прошляпили и пошли потом в разнос. Корчили из себя королей чужих кварталов.
    В день приезда родителей Вова проснулся от аппетитного запаха, который витал по всей квартире. Он, не одеваясь дошёл до кухни и увидав приготовленное тушёное блюдо, только произнёс:
— Ничего себе вот это ты за кашеварила кушанье. Они не осилят столько.
— Ты поможешь, — улыбнулась она. — И вообще все достижения по хозяйству квартиры, смело приписывай себе. Они тебе поверят, всё-таки ты сыр с яйцами обалденно готовишь. А я поеду домой, — сняла он с себя фартук и сунула ему в руки.

***

    Родители Вовы вернулись в одну из пятниц июля. Они были поражены сохранённым порядком в доме. Всё кругом блестело и сверкало, посуда вымыта, осевшей пыли на мебели нет. А в ванной невооружённым глазом было видно, что кафель тоже прошёл санитарную обработку. Но больше всех папу с мамой поразил приготовленный обед: Сборная солянка и язык, запечённый с шампиньонами и орехами, привёл их в восторг. Так как приготовлено было кушанье со знанием кулинарного искусства. С дороги они всё смели под чистую и поблагодарив сына, мама обратилась к нему.
— Вова, ты дай мне телефон этой компании, которая тебе блюда готовила и марафет в квартире наводила. Хочу у них спросить рецепт языка. Он мне очень понравился!
— Мам да не было никакой компании, — приготовился он соврать родителям. — Всё готовил я лично, а рецепт я тебе сейчас покажу.
Он из своей спальни принёс общую тетрадь Юли, которая от корки до корки была заполнена разными рецептами. Мама полистала тетрадь и с недоверием посмотрела на сына:
— Ты что латынь знаешь? — спросила она, и вглядевшись лучше в писанину Юли, сразу разоблачила его. — Да и почерк не похож на твой, эта тетрадь принадлежит медику.
Отец тоже заглянул в тетрадь и переглянувшись с матерью, пожал плечами и сделал свой вывод: мне кажется, наш сын приготовил нам успокаивающие сказки для взрослых. Потому что у меня из бара куда — то делась бутылка самого дорогого вина Пино-Нуар. Так что давай признавайся Вова, мы тебя не осудим, если узнаем, что у здесь был субботник, который ты провёл с бригадой девочек.
После этого отец приятно засмеялся. Этот смех Вова счёл за одобрение и решил им во всём признаться:
— Я вам перед отъездом коротко говорил о ней, но вам было не до моих откровений. Чемоданы собирали, хотя холодильник мне не забыли набить. Её зовут Юля, — начал он заочно и повторно знакомить свою любимую девушку с родителями. — Она через год будет врачом. Очень милая и невероятно красивая девушка. Увидите, обомлеете и конечно одобрите мой выбор. Это самоё настоящее сокровище! Она похожа на американскую актрису и танцовщицу Керри Расселл.
— Нам это ничего не говорит, — сказала мать, — мы с папой не смотрим американских фильмов.
— Так и я не смотрю, а её портрет увидел в журнале, и он мне понравился. Запомнил её имя, для кругозора, а когда встретил Юлю у меня такое впечатление было что американка сошла со страницы журнала. И что радует: мы оба запали друг на друге. И это ерунда, что она старше меня на два года.
— Конечно ерунда, — внёс свою ремарку отец, — наша мама тоже старше меня на два года, а выглядит моложе меня. Ты лучше соберись и пригласи её вместе с родителями к нам, устроим перед сватовством смотрины. Но только с условием: если, твои намерения серьёзные.
— Нет у неё родителей, — взгрустнул Вова, — задохнулись они год назад в автомобиле перед Городцом.
— Ни Сэм ей фамилия? — прерывисто задышала мама и опустилась на стул.
— Да Сэм, — подтвердил Вова, — ты что знаешь её родителей?
— Да, конечно, знаю, — утвердительно качала она головой, — Мы с папой были на их похоронах. Нина Ильинична была очень хорошим врачом — гинекологом. Я всю их семью помню, по семейной базе отдыха для медиков «Эскулап». У нас даже фотография есть общая в альбоме.
— А я где был? — удивлённо спросил Вова.
— И ты с нами есть на фото, — улыбнулась мать. — Это кажется 1985 год был? Особо мы не дружили, по причине того, что далековато друг от друга жили, да и работали в разных точках. А когда ты пошёл в третий класс, мы покинули страну, на три года. И все связи и знакомства кануло к забвению.
— А сын с ними был в этом санатории? — не унимался Вова.
— Не помню, надо фото искать, — сказала мать, — но только не сейчас, мы с дороги очень устали.
Но мама поторопилась с отказом, так как папа её опередил и принёс коллективное фото отдыхающих медиков. Он передал фото сыну. Вова с интересом вглядывался в групповое фото выискивая Юлю. Себя он быстро нашёл, так как он из мальчиков дошкольного возраста один сидел рядом с мамой. А вот с девочками было труднее, их было семь человек и все они находились у родителей на коленях. Юры Сэма здесь и близко не было.
— Этой фотографии пятнадцать лет, — уточнил отец, — вряд ли ты на ней, кроме нашей семьи кого признаешь, особенно деток.
— Покажи мне их семью? — Вова подошёл ближе к отцу.
— Вот Нина Ильинична, с дочкой на коленях, — ткнул он пальцем в фото, — а рядом Сергей Фёдорович, глава семейства Сэм.
Затем фотография перекочевала в руки мамы. Она на этот раз надела очки и долго вглядывалась в фото, бурча себе что-то под нос.
— Нет, — возвратила она фотографию Вове, — сына их тут точно нет. Я бы помнила, ведь их стол в столовой стоял рядом с нашим. Был бы мальчик, я бы запомнила. А вот дочку их, я помню отлично. Угольком её называли за чёрные глаза. Она несколько раз во время приёмов пищи, подходила к нашему столику и демонстрировала тебе, свою вылизанную тарелку после манной каши. Иногда с полной тарелкой садилась с нами завтракать. А ты вообще неохоч был до каш, кроме гречки.
— Я и сейчас многие каши не жалую, хотя кирзы за два года много пришлось съесть, — сказал он, не отрываясь от фотки.
На этот раз Уголька он обнаружил быстро.
— Забудь про то прошлое жизненное ненастье сынок, сказала мать, — хотя горечью эти два года порой отдаваться будут. Но я приветствую твои порывы, и думаю, этот Уголёк в первую очередь поможет тебе забыться.
— Надеюсь, что так и будет, — согласился он с мамой.
— А если она тебе нравиться, держись за неё и руками и зубами, — дала совет мать. — Правильно я говорю папа? — сняла она очки и умилённо посмотрела на отца.
— Угу, — промолвил отец и подошёл к телефону, — сейчас узнаю на какой стадии находятся наши документы. Может пора их забирать на регистрацию.
Ему никто мешать не стал. Все удалились по своим комнатам. Вова не прислушивался к разговору отца. Но по спокойному и довольному голосу отца, он определил, что лёд тронулся, и в скором будущем их семья будет обременена кучей дополнительных забот. И это Вову радовало! Он отвлёкся от компьютера и направился к отцу чтобы узнать подробности по продвижению их будущей фирмы, но мать сказала: отец поехала к Седову в офис за документами. Тогда он набрал телефон Юли, предупредив её, чтобы она ждала его с приятным сюрпризом.

***

Он появился у неё через час, зайдя попутно на рынок, где приобрёл там для Юли фрукты, овощи и огромный букет цветов. Открыв дверь, она молча прильнула к нему, и он почувствовал, как её несколько слезинок скатились ему на грудь.
— Ты чего это раскисла, — отстранил он её от себя, пытливо смотря в её увлажнённые глаза.
— Ты попробуй эти капельки на язык и поймёшь, что это слёзы медовые, — сострила она. — Мне очень приятно, что ты нашёл время меня навестить. Хотя мы простились с тобой чуть больше трёх часов, а я уже заскучала. А ты словно чувствуя моё состояние, делаешь мне визит с сюрпризом, — ставит она цветы в большую напольную вазу.
— Ты сытый? — спросила она.
— Более чем, — тяжело вздохнул он, — наелся от пуза, и ты покорила моих родителей своими блюдами. Особенно маме понравился твой язык с орехами и грибами. Она мне сказала, что так могут готовить язык, только те, кто в детстве съедая манную кашу, вылизывал языком тарелку до блеска.
Юля в начале не поняла, о чём он говорит и начала учащённо хлопать ресницами:
— Не нахожу взаимосвязи, причём тут детская привычка и приготовление блюда?
— Всё очень просто, — достал он из пакета с овощами её тетрадь с рецептами, — ты же облизывала в детстве тарелки?
— Так этим пороком страдали многие дети? — не понимала она его.
— Может и страдали, — засмеялся Вова, — а вот мастер-класс по этому пороку показывала мне девочка, которую все звали Уголёк.
— Юрка проболтался про мою детскую обзывалку? — бросила она на него пытливый взгляд.
— Причём здесь Юрка, когда мы с тобой знакомы четырнадцать лет, — ошарашил он её таким известием.
— Ты что-то дорогой заговариваться начал? — недоумённо смотрела она на него, — спустись из космоса на землю. Тогда поймёшь большую разницу между днями и годами. Четырнадцать дней — это точный календарь нашего знакомства.
— Взгляни в свой поваренный источник, — протянул он ей общую тетрадь. — И ты убедишься, что я не из космоса упал к твоим ногам. Внутри фото, попробуй найти знакомые лица. Юля открыла тетрадь и посмотрев на фото, недовольно сморщила свой пикантный носик. — Зачем он семейные снимки раздаёт, — эта фотография с моими родителями. Они меня пару раз возили летом в этот пансионат на Волгу.
— А меня ты там не узнаёшь с моими родителями? — возбуждённо спросил он.
Она на мгновение прекратила дышать, затаённо смотря на фото:
— Не может быть Вова, — произнесла она, — я сейчас сама в космос улечу от такого стечения обстоятельств. Голова закружилась от избытка эмоций. Присядь на диван, а я пойду умоюсь. Обалдеть, оказывается мы с тобой познакомились в другой стране много лет назад. Да, конечно, я вспомнила тебя, — сказала она и скрылась за дверью ванны.
Возвратилась она оттуда в знакомом коротком халате и с полотенцем на шее. Присев на диван рядом с Вовой, произнесла:
— Я вспомнила до мельчайших подробностей наше короткое детство на этой базе. Помню хорошо, твоего широкоплечего папу, с чёрными волосами как у меня. Мне тогда по детской наивности казалось, что с такими габаритами он не мог поместиться рядом с твоей изящной мамой на одной кровати. Я мысленно, сочувствовала твоей маме, похожей на диктора телевидения, так как обнять её ночью было некому. Помню, когда вечером устраивали танцы для наших родителей, нас не укладывали рано спать, а приводили в игровую комнату, где я играла перед мальчиком с плохим аппетитом, роль воспитателя. И конечно про кашу и тарелку, тоже забыть нельзя. Я же иногда садилась к вам за стол и составляла тебе компанию за завтраком. А привычка хвалиться пустой тарелкой у меня осталась с детского сада. Я была как стимулятор для деток, плохо кушавших кашу. Меня всегда, воспитатели в пример ставили и просили показать свою тарелку. Мне казалось тогда, что я Чемпионка по кашам.
— А я вот смутно помню то время, — признался Вова, — но командира Уголька забыть нельзя. Помню мама моя об Угольке выразилась очень лестно: из этой девочки вырастит выдающийся педагог.
— Юля громко рассмеялась, после чего встала с дивана и прикрыла окно:
— Если мы слышим разговоры за окном, то и нас слышат на улице, — заняла она своё место возле Вовы и положила ему голову на плечо. — Я помню эту фразу про педагога, но мне всегда хотелось быть похожей на маму. Я срослась с её специфическим запахом врача и белым халатом. И этого было достаточно, чтобы я пошла по её пути.
— А ещё, что ты помнишь из дальнего детства? — спросил он.
— Помню пляж, осликов на которых катались все детишки. И дядьку хорошо помню того, кто осликами командовал. Ассоциации у меня неприятные создаются, при встрече похожих на него мужчин. Седина на голове у него сливалась с его бледным лицом. Такое впечатление создавалось, что он готовил себя к загробной жизни. И ты представляешь будто я предрекла ему печальную участь: он вскоре умер от почечной недостаточности, а осликов отвезли не то в цирк, не то в зоопарк.
— Зачем о неприятном вспоминать? — оборвал он её. — Я не знаю, может я где-то вычитал, а может от прочитанного у меня сформировалось личное убеждение: «я считаю надо просто любить жизнь и не позволять плохому вторгаться тебе в душу! И для этого совсем необязательно предаваться тоскливым и траурным воспоминаниям. Думать надо о приятном, о том, что радость приносит!»
Юля подняла голову с плеча, внимательно посмотрела на него. И нежно закрыв его глаза ладошкой, произнесла:
— Как-то ты по — философски выразил своё убеждение, — чмокнула она его в губы. — Мудро выражаться — это удел лидеров, так у нас ректор говорит, к кому он и себя причисляет. А ты неужели такие познания в неволе получил? — убрала она ладонь с его глаз.
— Как тебе сказать, — смутился он. — Во-первых я учился не плохо, а во-вторых, все два года я читал беспрерывно ту литературу, какая попадала нам в камеру. Мои старшие сокамерники, как не удивительно стали подражать мне. Даже садясь за обеденный стол, они брали с собой книгу.
— И как тебе удалось такому на вид, изнеженному мальчику привить уголовникам любовь к книгам?
— Всё очень просто, — улыбнулся он, — Нас в камере было двенадцать человек: представляешь, чтобы смотреть каждый день на одни и те же лица, не каждому это по нутру. Начинаются споры, необоснованные придирки по мелочам, вот тогда я и предложил всем беречь свои нервы и повышать кругозор книгами. Не поверишь, но они прислушались ко мне. После моего совета библиотекарь к нам ходил через день, привозил на коляске разные книги, на которые мы делали письменные заявки.
— А к тебе они тоже придирались?
— Нет, конечно, по-детски хихикнул он, — моя слава Ударника позволяла им с мной быть вежливыми и почтительными. И мне это льстило, но я её никогда и ничем не выражал. К тому они все знали, что Юра Сэм мой земляк. А он был авторитетным зеком. Одним словом, пахан зоны, в переводе на гражданский язык — генерал.
— Ну, с Юрой всё ясно, — тяжело вздохнула она, — он всегда хоть в толпе, хоть в узком кругу выделялся своей неординарностью: так мама говорила, но никогда не думала, что он после получения высшего образования, сядет на скамью подсудимых. И сейчас похоже он не хочет рвать с прошлым. В его квартире нередко собираются сомнительные компании, правда ведут себя тихо.
— Книжки читают, — с иронией сказал Вова и они оба рассмеялись.
— Какие, сберегательные? — рассмеявшись спросила Юля.
— Вряд ли он решиться копировать своё прошлое, — выдал своё мнение Вова,
— Юра не употребляет спиртного, а это говорит уже о том, что он никогда не пойдёт на контакт с безумием. Он квартиру себе купил не для того, чтобы поменять её на тюремную камеру, — так он мне сказал. И я ему верю.
— Ну и хорошо, — прижалась она плотней к Вове, — может жену себе найдёт и не будет подыматься ко мне ежедневно кушать. Мне же своего мужа скоро придётся кормить, — потёрлась она своей щекой о его лицо, — скажи мне что-нибудь ласковое? — внезапно попросила она.
— А ты где так вкусно готовить научилась? — отвлечённо спросил он.
— Вот это выдал ты мне ласку, — прыснула она от смеха. — Я жду от него нежности, а его в данный момент интересуют, где я получила кухонные навыки. Я же тебе говорила, что я посещала курсы известного в нашем городе владельца вкусных заведений Садыка Мирзоева. Почти два месяца проходила и многому там научилась. Иногда он меня приглашал практиковаться в свои точки общепита. А точнее говоря рестораны.
— Извини я помню, — помрачнел он, — отвлёкся немного думами о своей работой, поэтому не то выдал. — После чего он прижал её крепко к своей груди. И вместе с подкравшейся страстью, выдал ей её же продукцию, — ту, чему она его учила несколько дней в его квартире. Сейчас от его поцелуя она сомлела и скинула свой короткометражный халатик. Их постельный марафон длился без перерыва продолжительное время. Они наслаждались друг другом, не отказывая себе ни в чём, понимая, что время идёт на убыль. Ему предстояло ночное дежурство, а ей ночное одиночество.

***

   Ему ужасно не хотелось покидать Юлю, она в этот день подарила ему всю ласку. И с каждым днём после их сближения его всё больше тянуло к ней. А после сегодняшнего дня, когда они узнали, что давно знакомы их сердца ещё больше сблизились.
Время подходило к вечеру, пора было собираться на работу. Она сделала пару бутербродов с ветчиной и засунула их ему в поясную сумку:
— Если не насытишься, приходи ночью, я тебе добавки дам, — с двойственным намёком произнесла она и расцеловав в обе щёки Юля выпустила его из квартиры, напомнив, что после дежурства в любом случае будет его обязательно ждать у себя дома.
Была пятница, он с хорошим настроением походил к месту своей работы. Сотрудники в этот день на час раньше покинули рабочие места. И он мечтал, придя на работу, обойти территорию и немного отдохнуть в сторожке. Но его мечту обломали два сотрудника из СК. Один занимался с Васей в прорабской конторе. А второй, худощавый следователь, увёл Вову в актовый зал управления на второй этаж. Он представился следователем комитета Максимовым и раскрыл перед собой папку с исписанными листами. Затем смело уселся за стол президиума, не предложив Вове присесть:
— Я много времени не буду у вас отнимать, задам только несколько вопросов. А вы, постарайтесь мне ответить на них, по существу, и желательно правдиво.
— А что случилось? — напрягся Вова, — и вряд ли я буду вам чем — то полезен, так как я человек новый здесь. Всего пять смен отдежурил.
— Это мне известно, да и не только, и другие параграфы мне известны о вас. Но сейчас суть дела не в этом. В последнее ваше дежурство в среду на территории управления был тяжело травмирован и ограблен, хозяин трёх ларьков Виктор Гулько. Он вышел из бани спортивного комплекса подшофе через чёрный ход. Его кто-то встретил на вашей территории и чем-то сильно ударили по голове. Сняли золотую цепочку, часы и забрали сумочку с дневной выручкой его ларьков. Он сейчас в сознании, но врачи никаких утешительных прогнозов не дают. Ждём улучшения его состояния, чтобы установить истину. А к вам у меня вопрос первый: металлическая дверка, к которой ведёт тротуар от управления, кто её закрывал в ваше дежурство?
— Только не я, — спокойно ответил Вова, — я ещё здесь в роли новичка, — пока осваиваюсь к обстановке.
— Тогда закрывал ваш напарник? — спросил он.
— Не обязательно, замок мог повесить и вахтёр, которого мы меняем в девятнадцать часов.
— Не было там замка, — уверенно заявил опер, — конторский персонал шёл на работу и увидели торчащие из кустов ноги Гулько. Замок нашли в урне около магазина «Колесо», что находится в пятнадцати метрах от вас.
— Тогда вам надо опросить работников и посетителей бани, — посоветовал Вова, — это не наша сфера, и мы её не касаемся. Хотя этот комплекс и относится к нашему тресту.
— Там обстановку тоже прояснили, — сказал дознаватель, — баня была оплачена на всю ночь для компании Гулько. Они все утверждают, что он бесшумно исчез с поля их зрения в шесть часов утра.
Максимов встал из-за стола и подойдя к окну отдёрнул бархатную штору с окна и осмотрел территорию со стороны, где произошло преступление. Затем поманил пальчиком Вову:
— Скажите мне, вот перед сдачей смены, вы проверяли наличие замка в тот день?
— Наверное нет, — не раздумывая ответил Вова, — иначе ноги этого бедолаги я бы заметил. И вообще я на эту сторону не ходок, так как этот вход работает только с восьми утра и до восемнадцати вечера. А вы посмотрите сменный журнал?
— Проверили и его, — тихо произнёс следователь, — дело в том, что эта дверка не является доступом к материальным ценностям. Как нам сказали, что все конторские сотрудники ходили через вашу, главную проходную. Это кто-то покапризничал из ленивых и решил сократить путь к работе. Не буду кривить душой, но самая шаткая позиция в этой ситуации у вас.
От нехорошего предчувствия у Вовы словно молотком садануло по мозгам. Он глубоко вздохнул и на мгновение перестал дышать, затем выпустил из себя весь воздух…
«Держи себя в руках Вова, — скомандовал он мысленно себе: у него не может ничего быть на тебя, так как ты вёл себя достойно на свободе. Даже под ноги себе не плевал, только в урну или густую траву».
— Это кому я так не понравился, — ядовито усмехнулся Вова.
— Не волнуйтесь, Воронов? — успокоил Максимов Вову. — Мне вы сейчас нравитесь, а вот ваша характеристика из мест заключения, заставляет сомневаться в вашей невиновности. Всё-таки вы из семьсот дней находясь в заключении, только одиннадцать дней были на зоне. А остальной срок в Строгих Условиях Содержания СУС, или как выражаются зеки — БУР. А это я скажу серьёзно! Подобный камерный стаж нашими органами приравнивается к высшему противоправному образованию. Вас спасла амнистия от тюремного режима. Я не собираюсь огульно обвинять вас в содеянном против Гулько. Но вы сами вдумайтесь, почему вы под подозрением, отвечаю: вы судимы, ваша смена была, ключ от калитки висит на гвозде, замок найден в урне после вашего дежурства. Ко всему этому: ваш напарник проспал пьяным до шести утра, и заполнив журнал покинул подведомственную территорию.
— Так оно и было с дядей Васей, — подтвердил Вова данный факт, только ушёл, на час раньше. Я за ним на проходной закрывал дверь на засов.
— Ну вот и выходит, что вы всю ночь вместе с собаками были полновластными хозяевами здесь.
Вова понял, что конкретного у этого дознавателя на него ничего нет, да и не может быть. И вообще Максимов не с того начал вести дознание, — рассуждал мысленно он: — «помогать ему он не может, по причине того, что ничего не знает, да и оказывать помощь этой государственной службе я категорически отказываюсь».
— Ну и что из этого следует? — сохраняя спокойствие, сказал Вова. — А если бы этого Гулько отоварили в подъезде моего дома, то весь бы подъезд был под подозрением или только я?
— Вот и я про тоже: вы окончили «противоправный ВУЗ», имеете территориальные знания, с некоторыми сотрудниками здесь знакомы, помогите мне? И уясните одно: подозрение — это не обвинение, а ключ к объективности. Так что если вы заинтересованы в своём покое, тогда со своей колокольни дайте мне ухватиться за ниточку к раскрытию преступления?
— Я бы и клубок для вас не пожалел, не только ниточку, — с сарказмом заявил ему Вова. — Неужели вам не понятно, что я новый человек в управлении и прохожу сейчас курсы молодого бойца.
— Ничего себе новичок, — Максимов пристально вгляделся в глаза Вовы, — в своё первое дежурство пресёк кражу бензина. Это в журнале зафиксировано и так сообщил нам сегодня заведующий гаражами, Пряхин. Поэтому я особо напрягать вас своими подозрениями не буду. Максимов вернулся к столу и взяв с него папку, предостерёг Вову:
— Я сегодня явился не обвинять вас, — мой визит скорее предупреждающий. Попрошу вас держать здесь ухо востро и пресекайте пьянство вашего напарника. О вас очень хорошо отзывается инженер Антон Сурков, а ему не доверять у меня нет основания.
— Не иначе Антон у вас во внештатных сотрудниках числится? — спросил Вова.
— Не угадали — покачал головой Максимов, — Антон муж моей сестры.
Вова сразу умолк, поняв, что сказал лишнее, и последовал вниз за опером. Вахтёр дожидался их. Он закрыл капитально на все замки двери и отдал ключи Вове.

***

    Вова с Васей посмотрели вслед уезжающей машине с дознавателями и словно сговорившись присели молча, на скамью, стоявшую около проходной.
— Вот это я попал под ножницы, — первым нарушил молчание Василий. — Либо наводить на себя подозрение, либо признаваться в пьянке. А алиби у меня железное, я же был у Никиты в пожарной части. Меня там целый расчёт видел, пускай и спящий, — пошутил он.
— Если ты чудишь Василий Макарович, значит у тебя всё хорошо, — успокоил его Вова.
— Так я же признался в пьянке, — злился он сам на себя, — теперь на меня Пряхин насел: говорит, чтобы я написал объяснительную записку по употреблению спиртных напитков на рабочем месте.
— Дядя Вася прошло два дня после этого, — сказал ему Вова, — тебе же экспертизу никто не делал. Значит напиши в этой записке, что ты намеренно себя оговорил, чтобы отвести от себя подозрения милиции по преступлению, которого не совершал. И не забудь напомнить ему, что в твою смену ни один замок не взломан с помещений и ни с одной машины не слили бензин и весь транспорт вышел из проходной не разутый. Отрази свою заслугу — настаивал Вова. — А про то, что ты покинул рабочее место раньше времени: скажи отлучиться надо было, чтобы принести собакам еды. Ты же в журнале написал, что смену сдал, а вахтёр Хламов у тебя принял её. Вот и вся проблема. Твою объяснительную сразу замаринуют и хода ей не дадут. И вообще мы не подчиняемся Пряхину, у нас есть главный инженер Кольцов. Вася смотрел на Вову, как на бога, не забыв перекрестится:
— Мальчик у тебя откуда такие познания в тонких производственных вопросах? — ахнул он, — у тебя что в роду имеются нарушители трудовой дисциплины с изворотливой хваткой, или ты отпрыск правоведов?
Вова от души громко рассмеялся:
— Нет, конечно, мои родители медики. И ты оказался первым человеком, из управления, узнавший из какой я семьи. Отец преподаёт в медицинском училище, где мама директор. А жизненные познания я получил из книг, прочитанных мною целый вагон и маленькую тележку, — пояснил Вова. — А на визит ментов не обращай внимания, у них работа такая. Не знаю кто с тобой разговаривал, а у меня был мыслящий и вежливый дознаватель. В принципе он на меня и не давил, а мог бы. Всё-таки смена наша была.
Вася вдруг неожиданно ударил в ладоши и резко поднявшись со скамьи, крикнул:
— А пошло оно всё к чертям, я сегодня зарплату получил. Сбегаю в магазин и возьму пузырёк. Собаки сегодня накормленные, их кладовщицы и экономисты накормили. И пол ведра кулеша принесли из цеха сухих красок, под утро им в таз выльем.
Он забежал в сторожку и выкатив оттуда велосипед, сказал:
— Купил сегодня у одного пожарника по дешёвке, — постучал он ладонями по винторогому рулю и закинул ногу на раму велосипеда. — Теперь мне всё по барабану: буду до глубокой осени находится в седле, не тратя бабки на бензин. А ты собак запрягай в тележку дорожников, — кивнул он на стоявшую около кучи песка тачку с одним колесом, — и объезжай пограничные рубежи, — после чего он три раза плюнул через левое плечо и надавил на педали.
Вова осмотрелся вокруг: собак по близости не было видно, посторонних людей тоже на горизонте не просматривалось. Попробовал посвистеть, но у него ничего не получилось. Тогда он закрыл сторожку на ключ и направился в сторону той незадачливой тропы, где было совершенно преступление. Обход он начал делать с цеха сухих красок, затем прошёл от начала до конца тыльную часть спорткомплекса. Дойдя до калитки, он проверил замок и возвращаясь назад, увидел в кустах жёлтых ромашек валявшуюся такого же цвета шариковую авторучку. Он поднял её, — конструкция находки отличалась от обычных ручек из киосков, своей оригинальностью. Она была похожа на палец элегантной дамы, где на выходе пишущего стержня красовался изящный ноготь из белого металла. Тогда он провёл ей по запястью руки, увидав оставленный яркий свет ручки, он выбрасывать её не стал, а решил оставить себе. Бросив её в поясную сумку с Юлиными бутербродами, он перешёл на другую, основную половину территории. Там его встретили собаки и начали повсюду сопровождать. Проверив все замки на воротах гаражей и помещениях, он вернулся в сторожку, оставив собак на улице. Включил телевизор и прикрыв глаза немного задремал под него. Через некоторое время он услышал лай собак. Он выглянул в окно. Около припаркованных машин, где в его первое дежурство была попытка слива бензина, метались собаки и рыча и лая на всю прилегающую округу. Вова вышел на улицу и направился к собакам. Но пока он шёл к ним, собаки неожиданно угомонились и стали, весело повизгивать около него, одновременно стуча своими хвостами по его ногам, выражая этим свою радость.
— Наверное на приблудную псину гавкали, — недовольно пробурчал Вова и опять скрылся в сторожке.
Время подходило к двадцати часам, а Васи ещё не было. Обычно он оборачивался за пятнадцать минут без велосипеда, так как магазинов на Кленовом бульваре не счесть: «Вот это дядя Вася ускорился, — подумал Вова, — либо заехал в пожарку к родственнику. А может уже напился? Нежелательно его присутствие в пьяном виде. Он хоть дядька не вредный, но дышать спиртными парами находясь рядом с ним не совсем приятно».
Но вскоре Вася появился трезвым, встревоженным и с полным набором выпивки: водкой, вином и пивом:
— Ты представляешь Вова, решил заехать к себе домой за салом и редиской и напоролся около своего дома на наших сменщиков. Они козлы уже ужалены спиртом, зарплату надо же отпраздновать. Начали мне дурацкие претензии предъявлять. Говорят, якобы я сам безответственный и сопляка — гимназиста избаловал сном, Макута так тебя назвал, — пояснил он. — Отчего в наши смены начали происходить кражи и даже совершаться преступления. А это не позволительно для сохранения их авторитета, так как им доверили охранную работу, как честным людям, не как нам с тобой разгильдяям.
— Прямо так и сказали? — невозмутимо спросил Вова.
— Слово в слово, — заверил Василий, — а ещё они намерены нам сегодня визит нанести. Прочитать лекцию о морали и правилах охраны объекта. Это уже Филина стезя, он падла любит права качать на улице всем, включая и родственников.
— Пускай приходят- сохраняя спокойствие произнёс Вася, — лично я никого слушать не буду. Выйду на улицу, да и спать можно на скамейке. Ночи тёплые пока стоят.
— Комары сожрут, — заметил Вася, — да и не явятся они. Пьяные поди уже. Правда Макута может, его жена крепко воспитывает и на порог хорошо задвинутого может не пустить.
— Они меня видели всего два раза и то если исчислять в минутах, то это будет цифра десять. А уже собираются мне лекцию читать. Но я сам смогу им на уши такой продуктивной лапши навешать, что они убегут отсюда без тапочек. Ведь по сути дела они со мной даже не знакомы и не знают, как звать.
— Так у них менталитет у обоих дремучий, — засмеялся Вася, — на тебя посмотришь, безошибочно скажешь медалист школы хорошо владеющий этикой. У меня вот ученики в ПТУ все были как на подбор, похожи на зубила, да на молотки. Только резцы ломать могли. Ох и тяжело, бывало, с ними. А сейчас я скучаю по этим «молоткам и зубилам».
— Так вертайся Василий Макарович, если тяга есть, — посоветовал Вова, — ты ещё не старый.
— Скучать — это не значит бежать к ним обниматься на радостях, — налил он себе стопку водки, и выпив её, закончил фразу: если бы к этой скуки были приложены приличные деньги, конечно я бы рванул без разговора туда. Здесь я работаю только из-за наваристой подработки. Мне хорошие деньги платят за станочные работы, ведь я и токарь, и фрезеровщик, и шлифовщик. Короче станочник универсал. Им я тоже выгоден в такой ипостаси. А попробуй найди такого специалиста, — замучаются. А я эконом станочник в нескольких лицах. Вася сидел и трескал сало запивая его пивом и мечтательно смотрел в окно:
— Хочу развести кур у себя дома, — делился он своими планами с Вовой, — эти птицы не притязательны. Особого ухода не требуют, корми да пои их, а они тебе яички будут нести. А уток не хочу, хоть у них яйца и большие, но у меня водоём далековато находится от дома. Представляешь, гонял бы я их прутиком на пруд поплавать и ряску пожевать. Да меня бы на смех все мужики подняли.
— Ты и без уток смешной, — раздался мужской голос.
Вова обернулся на дверь: в проёме стоял Макута, а позади его выглядывал Филин. По их лицам можно было определить, что они навеселе.
— А ну гимназист уступи место капитану, — согнал Вову со стула Макута.
Филин остался не двигаясь, в проёме двери и наблюдал за скромным гимназистом.
Вова же не стал сопротивляться, молча пересел на Васин топчан.
— Ну что коллеги, смену приняли? — спросил он и посмотрел на часы.
— Докладывать вам ничего не будем, — сказал Вася, — у вас сегодня отсыпной день. И зачем вы припёрлись сюда. Нужны вы здесь? — ответьте нам.
— Ты давай не хорохорься, — повысил голос Филин, — или думаешь тебя ценит начальство? Да выкинут тебя в понедельник с работы за пьянку и плевали они хотели на твои золотые руки. А вот если бы вы не спали с пацаном и не жрали ханку в свою смену, то и преступления бы никакого не было. Нам не нужны с вами знаки равенства. Мы выполняем свои функции добросовестно, а вы позорите нас. — Филин перевёл взгляд на Вову и начал ему высказывать про пагубность пития и вредность ночного сна находясь на дежурстве:
— Ты гимназист, прислушивайся нас, на этого алкаша и жмота не смотри, — кивнул он на Васю, — это испорченный товар. Он нам за свои внеурочные работы ни разу бутылки не поставил. Мы значит дежурим за него, а он станки свои крутит да за большие деньги. Пряхин его выкинет с работы, замену он уже нашёл ему. А то специалист великий нашёлся.
— Да специалист, а тебе завидно? — сбивчиво произнёс Вася. — Тебе завидовать? — негодовал Филин, — это себя не уважать. Ты ублюдок и напарника дали под стать тебе.
Вова здесь уже не выдержал и встав с топчана подошёл к Филину.
— Вы дяденька не правы. Ваши претензии к Василию Макаровичу не имеют под собой основу. Если вы дежурили за него, а он работал за станком в это время, то вам должны оплатить смену. Этот вопрос вам нужно выяснять с нормировщиком.
— Ты сосунок откуда такой умный пришёл, — взревел Макута и встал в полный рост перед Вовой.
— В данное время я здесь работаю, — не теряя равновесия спокойно ответил Вова, — а вот вы кто? Что вы здесь лекторий устроили, проходите мимо? Здесь мы с Василием Макаровичем сейчас хозяева, а вы нарушители границы и мы имеем полное право влепить вам по пощёчине. Так что не испытывайте судьбу, валите пожалуйста отсюда? А в воскресение мы на пересменке с вами встретимся и, если у вас будет желание, продолжим нашу беседу, про гомологические и гомотопические алгебры. А также посудачим о теории групповых колец и теорию категорий.
— Ты щенок с кем так разговариваешь, с капитаном водного транспорта северных широт? — поднял он руку на Вову, и тут же улетел в проём двери.
Не смотря на свои гигантские размеры, Макута не только сам упал, но и попутно завалил Филина, который правда быстро поднялся и убежал в сторону спортивного комплекса. Макута же лежал без сознания. А Вася тряс руку Вове, — его в это время охватил восторг.
— Я такого трюка в жизни не видел, — ликовал он, — ну ты и гигант! Сперва своей речью их загипнотизировал, а потом спать уложил. Видел бы ты как бежал Филин. Это был марш-бросок без оглядки. Только тебе сейчас надо идти домой, тот выродок может сюда своих племянников притащить. А они у него безбашенные.
— Ничего, выдюжим, — успокоил Васю Вова, — натри лучше этому кабану нашатырём виски. Он ведь не от удара глаза закрыл, а от перебора спиртным. Ударил я его не кулаком, а пятернёй. А от неё нокаута не бывает.
Вася взял аптечку и достав оттуда пузырёк с нашатырём, дал понюхать Макуте. Тот зашевелился и поднялся на колени.
— Вам здесь делать нечего, — жёстким голосом сказал Вова, — ползите на корячках к скамейке и там отсыпайтесь.
Вася проводил того до скамейки, но дотрагиваться не стал, только промолвил:
— Колыбельную от Вовы получил, теперь спи, да не забудь этот конфликт отложить в своей черепушке.
Вася был очень возбуждён действиями своего напарника. Он подошёл к стоявшей около кучи песка бочке с водой и окунул туда свою голову. Затем зашёл в сторожку и прямо из горлышка отхлебнул из бутылки водку и закусил редиской. Опомнился он тогда, когда от пучка осталась одна ботва:
— Василий Макарыч, да не волнуйтесь вы, я же сказал, что всё будет хорошо, — без тревоги в голосе произнёс Вова и подошёл к окну, который выходил на молокозавод и пожарное депо, а также на гаражный кооператив.
— Верю, я верю, — хлебнул он ещё из бутылки, — да эта тварь Филин, припрётся обязательно сейчас сюда с отмороженными родственниками. Его натуру я знаю. А живут они все в пяти минутах ходьбы отсюда, на Пушкарке. Может нам милицию вызвать? — задумался он, — всё-таки мы на работе находимся, охраной занимаемся.
— Никого не надо тревожить? — только успел произнести Вова, как со стороны спорткомплекса показалась бойкая компания во главе с Филином. Вова приметил среди них три знакомых силуэта. Это были Триоды, которых он недавно оприходовал на бульваре. А Сэм потребовал с них контрибуцию. Вова не дал им приблизится к сторожке, а вышел к ним навстречу. Сделав несколько шагов, компания остановилась, узнав в Вове своего обидчика. Филин же рвался вперёд, не заметив, что его родственники сделали вынужденный привал. На расстоянии вытянутой руки он остановился пред Вовой, за которым сзади стоял Вася с лопатой. Филин, почувствовав позади себя тишину оглянулся.
— Чего стоим, вот он, — кивнул он на Вову.
Но компания между собой перекинулась несколькими фразами, развернулись и пошли назад.
— А ты что стоишь? — крикнул Вася из-за спины Вовы, — вали отсюда, пока по хребту не получил, — замахнулся он на того лопатой. Филин, хоть и был пьян, но понимал, что может быть наказан молодым гимназистом и сделав несколько шагов назад неуклюже развернулся и побежал догонять своих родственников.
— Нормально Ударник сработал, — раздался голос Сэма за воротами проходной, — интеллигентно и внушительно! А ты телефонизировал, приезжай, подстрахуй. Я и ребят с собой лихих привёз. А помощь оказывается не понадобилась. Знать признали тебя Триоды. — А этот синяк тоже из их компании? — кивнул он развалившего на скамье пьяного Макута.
— Вроде бы, — отозвался Вася, — но он уже получил своё.
— Тогда я поехал, — пожал он руку Вове и Васе, — будет тяжело звони. — Он подошёл уже к машине, но вспомнив что — то возвратился к воротам. — Юля меня вечером огрела приятной новостью: это надо же ты знаком с ней с дошкольного возраста. Приятно слышать!
— А как мне приятно — ты бы знал, — улыбнулся Вова.
Когда Сэм уехал, Вася спросил Вову:
— Это кто такие у него в машине сидят?
— Медики из процедурного кабинета.
Вася с недоверием посмотрел на Вову и недовольно пробурчал:
— Если бы у меня был недуг, я бы не за какие коврижки не пошёл к ним в процедурный кабинет. Их рожи говорят, что вместо инъекции они в задницу могут всадить финку, — подмигнул он Вове, — правда тот красавчик, что с тобой разговаривал похож больше на налогового инспектора, но только не на медика.

***

    Вася с Вовой, не спали всю ночь, а смотрели телевизор. Когда рассвело к ним в сторожку ввалился разутый Макута. У него было помятое и виноватое лицо:
— Василий, а что вчера произошло здесь, — спросил он, — у меня провал в памяти приключился. Такое со мной впервые было и тапочки домашние где-то потерял.
— Приключение у тебя совершилось не только в памяти, а и в разуме. Он у тебя напрочь потерян был. А про вчерашний день спросишь у своего друга Филина.
— Это он меня вчера и напоил спиртом, — не убирал с себя маски вины Макута, — не иначе спирт левый был. Хотя он говорил Осетинский, обманул негодник, — и неожиданно упал на колени перед Васей: — Дай дорогой опохмелится? — взывал он к жалости, — я знаю у тебя всегда есть.
Вася встал с топчана, достал из пакета бутылку вина и поставил её на стол:
— Бери, потом отдашь две и уходи отсюда чтобы рецидива вчерашнего не произошло. Да не забудь по пути сланцы Филина забрать, тот тоже при драпе их растерял. Макута, охая, поднялся с пола и достав из кармана брюк охапку денег, из которой он, не считая положил несколько купюр на стол. Прижав бутылку к груди, не поблагодарив Василия, вышел из сторожки.
— Ты посмотри, до какого унижения доводит чрезмерность пития, — начал рассуждать Вася с Вовой, — пил бы как я в меру, но он не может. Поэтому я ему компанию давно не составляю. Надо же на колени встал, — удивился Вася.
— Как он только с таким аппетитом проработал капитаном, он же настоящий алкоголик, — резюмировал Вова.
— Не смеши меня, — встрепенулся Вася, — мне Акула на днях рассказала по секрету какой он капитан был. Тельняшку и фуражку приобрёл в магазине речников, когда его поставили работать на паром, под названием «ТЯНИ-ТОЛКАЙ».
— Этот как? — не понял Вова.
— Канатный паром, где сила человеческая нужна, вот как, — засмеялся Вася, — а до этого он работал сварщиком в северном посёлке. Глаза болеть стали, диспансеризацию из-за этого не прошёл. Вот ему и дали новую должность, паромы гонять. А протягал он его всего один сезон. Навигация там короткая, северный край всё-таки. На следующее лето там, где Макута тягал паром, перебросили через речную протоку списанный вагон без окон и дверей. И народ стал круглосуточно курсировать по нему на своих двоих, не как на его пароме, восемь часов в сутки.
— Я впервые слышу про такой транспорт, — перебил его Вова.
Василий разошёлся не на шутку, продолжая осуждать своего соседа:
— Нашёл мне капитана, да он тупорылый как валенок. А ещё он нечист на руку, только и смотрит, что упереть у соседей, что плохо лежит. У меня вот, к примеру с крыльца пропала рулетка пятидесяти метров и транзисторный приёмник. Я так в мозгу прикинул и пришёл к выводу, что кроме него некому было умыкнуть у меня технические средства. Никогда до этого и полена даже не пропадало. А тут зачастил приходить ко мне курить. Утром встаю, а он на поленнице расположился и покуривает: «Садись говорит Вася, покурим вместе». А я же не курящий и ему говорю: «Макута ты зачем на мою территорию ходишь табак смолить? А он только улыбается. Это потом мне Акула сказала, что прогоняет его со двора, когда от него перегаром тащит. А курить к тебе он ходит чтобы сблизится. А на хрена мне такое сближение, если у меня он в следующий раз телевизор или стиральную машинку уведёт, — Вася замолчал и тут же вспомнив, сказал: — А такие паромы часто использовали после войны. Мосты были разрушены, вот ими и спасались. Смотри старые фильмы или в компьютер загляни. Но Вове было уже не до паромов, он вспомнил фильм «Родная кровь» и уйдя от этой темы, спросил:
— А что вы дровами дом топите?
— Нет у нас газ, — сказал Василий, — дровами топим только баню и летнюю кухню. Я же думаю, что после вчерашней заварухи Филин на работу больше не придёт.
— Почему?
— Он очень властный мужик, — нахмурился Вася, — у нас на Пушкарской улице из себя авторитета корчил. Собрал вокруг себя всех родственников и гуляют словно короли. Вчерашнего позора он не переживёт, — думаю он рассчитается. Да и на нашей улице будет скромнее себя вести, так как ты несколько часов назад загасил его авторитет. А его родственники вообще заглохнут. Вот такое ты доброе дело сделал, — убрал он хмурость с лица и улыбнувшись, пошутил: — надо тебя в уличный комитет продвигать на пост воеводы.
— А Макута тоже с ним колобродил, — поинтересовался Вова.
— Макута хоть и мутный мужик, но старается держать себя в рамках, — объяснил Вася, — иначе его Акула из дома выкинет. Она баба ретивая и к своему дому Филина ни за какие деньги не подпустит. Не любит она вертухаев ни бывших, ни настоящих. Эту нелюбовь ей передал покойный папа.
Время подходило к концу смены. На целые сутки должны с утра заступать поверженные напарники.
— Ну что домой пойдёшь, — спросил Вася, — а я их подожду.
Вова подумал, что к Юле в такую рань заходит не совсем вежливо и отказался сейчас покидать рабочее место. Ему пришло в голову встретится с Антоном Сурковым благодаря кому он работает здесь:
— Иди ты, — настаивал Вова, — мне необходимо, сегодня задержаться. Надо встретится с человеком, который меня устроил, — после чего посмотрел в два внешних окна убедиться идёт ли народ на работу. Хоть была и суббота, но улица была уже живая, народ начал появляться потихоньку. Последние субботы месяца у некоторых подразделений были рабочие, особенно это касалось строителей.
— Ты знаешь Вова, наверное, я останусь, — сказал Вася, — у меня есть тревога, что ни Макута ни Филин на работу не явятся. Придётся мне остаться на сутки, а ты в воскресение сменишь меня. А если они прогуляют, я всё сделаю, чтобы их турнули отсюда. Обзвоню всё начальство. Иначе они твари начнут докладные писать и валить всё на тебя. Напишут, что ты изуродовал их. А Филин такой негодяй, он даже может лёгкое членовредительство совершить над собой, чтобы больничный взять. И возможно с утра пойдёт в травмпункт. Я его натуру давно распознал, — гнус типичный. До пятидесяти лет дожил, а ума не нажил. Вот поэтому с ним бабы и не хотят жить. После того как его Лиза сбежала ко мне, у него шесть штук было, — показал Вася на пальцах, — и ни одна не прижилась.
В это время они смотрели друг на друга и оба улыбались. Молодой человек и взрослый мужчина почувствовали ощущение близости после произошедшего инцидента, а Вова в этот миг подумал: «так и должно быть среди напарников, — всё-таки Вася переборол свою робость и вышел меня защищать со штыковой лопатой. А такой шанцевый инструмент в смелых руках может быть страшнее алебарды».
Васин прогноз оказался верным: никто не пришёл их менять. Эту субботу ему пришлось дежурить одному целые сутки. Вова же зашёл с утра к Антону и отдал ему свою находку — авторучку, объяснив, где он её нашёл и выдал свою версию:
— Она может принадлежать преступнику. Ты вроде с Максимовым в приятельских отношениях, отдай ему, а то мне как-то не по себе ходить в подозреваемых.
— Он тебя не подозревает, — успокоил его Антон, — понимает, что ты хоть и с подпорченной биографией, но основное воспитание получал не в тюрьме, а в достойной семье, которая пользуется большим уважением в городе. Так что выкинь всё из головы, работай спокойно. Прокуратура и СК во всём разберётся, — он вопросительно посмотрел на сумрачного и мнущегося на одном месте гостя. — Ты что — то ещё хочешь мне сказать? Давай выкладывай?
Вова немного смутился, но взяв себя в руки, собрался с мыслью и решился ещё на один важный шаг: рассказать об стычке со своими сменщиками:
— Тут ещё вчера поздно вечером проблема одна возникла у нас со сменщиками, — сообщил Вова и во всех подробностях изложил об инциденте случившейся не так давно. — Мне, конечно, глубоко наплевать на этих дядек, но из-за конченных говнюков терять удобную для себя работу не желаю.
Антон внимательно выслушал Вову и скривив губы, заключил:
— А вот это уже сплошной абсурд, вы в свою смену были полными хозяевами охраняемого объекта и этим всё сказан. Недаром же сторожей у нас называют одинокими или ночными директорами.
Выговорившись Антону, Вова пошёл к Юле, где проспал у неё до самого воскресения, не забыв предупредить родителей, что уходит дежурить на сутки. После завтрака, когда он собрался на работу, Юля обвила его шею и словно опасаясь, что её могут подслушать, прошептала ему на ухо:
— Я тебе приготовлю сытный обед с ужином и приду кормить тебя. Ты же один сегодня будешь там? Вот вместе и скоротаем время. А завтра мне обязательно нужно быть в институте. Не люблю быть в должниках. А то в конце июля все задолжники будут штурмовать преподавателей, доступ к ним будет проблематичный.
— Ты же говорила, на красный диплом тянешь? — напомнил он ей прошедший разговор.
— Да в перспективе, так оно и есть, но встретив тебя я сильно отвлеклась. Хвостик один маленький есть. К тому же мне будет назначена в июле практика в центральной больнице.
После чего она быстро поцеловала его в губы и пошла к окну, чтобы помахать ему ручкой.

***

— Носа никто из них не показал, — доложил Вася при пересменке, — я надеялся может Макута явится. Но нет, видимо его вчера окончательно увёл с правильного пути Фома. И они вместе вчера гудели. А это значит в понедельник ждать нужно от них неприятностей. Вчера был здесь Шатохин Сергей Сергеевич, — главный инженер управления. Я показал ему свою запись в нём. На вот посмотри, и читай вслух:
— Не хочу я ни чего читать, — сказал Вова и закрыл журнал, — если начальство умное, то оно разберётся во всём по уму. А нет, то я без сожаления уйду отсюда. Но пока нет повода заранее паниковать. Такие мужики имеют слабость иногда на работу не ходить. Выходные отлежаться и с начала недели заявятся с повинными головами. И весь инцидент будет исчерпан. Сам посуди: выгонять их не выгодно, так как сторожа свободно по городу не ходят. Я лично устроился сюда через бюро занятости населения, а это говорит о чём: вакансия есть, а претендентов на неё нет. К тому же говорят, что везде идут длительные задержки зарплат. Кто же решится пойти сюда.
— Ну ты же пришёл, — возразил Вася.
— У меня целевое и надуманное трудоустройство, — ответил Вова.
— Как тебя понять? — учащённо захлопал глазами Василий.
— Это примерно так, посадил росток в землю под своим окном и ждёшь, когда цветок зацветёт. Вот и я буду здесь работать пока не расцвету.
— Вова ты ещё мальчик, а рассуждаешь как зрелый руководитель, и — это неплохо, но не надо забывать о первом ударе, который может исходить от них. — Сделав несколько шагов по сторожке, Вася продолжил: — Ты же не знаешь их, как я. От этих ублюдков всего можно ожидать. Вроде ты мудро говоришь, но вот только не учитываешь их гнилые внутренности. От которых веет с нашей Пушкарской улицы.
— Я всё учёл Василий Макарович и предпринял некоторые меры, чтобы оградить нас от разных кляуз.
Вася бросил на Вову удивлённый взгляд:
— Это ты о чём?
— Я вчера зашёл домой к Антону Суркову и всё ему рассказал о незадачливом вечере с твоими соседями.
— Ну это в корне меняет дело, — потёр он от радости руки. — Суркова здесь уважают и прислушиваются, — он вновь заходил по сторожке и вдруг резко остановился.
— А его ты откуда знаешь? — недоумевал Вася.
— Я с ним в одном клубе боксом несколько лет занимался, — ответил Вова, — он меня и успокоил вчера. Ведь на самом деле начальству не до нас разбираться с подобными перебранками. Будто им заниматься нечем больше. Иной начальник сказал бы «ВОН» всем нам и без обходного листа вытурил бы отсюда. Поэтому Василий Макарович иди отдыхай и ничего не думай. А завтра утром посмотрим какие подвижки будут со стороны «надзирателя и капитана». Но я думаю, Филина отрезвят именно те ребята с какими он пришёл сюда вторично.
— Это его родня, — сообщил Василий, — они ниже нас живут в Заречье.
Василий пожал руку своему напарнику на прощание и сев на велосипед, выехал не через проходную, а через цех сухих красок и ФОК. А Вова с собачьей сворой обошёл объект, после чего вернулся в сторожку. Включил электрическую плитку и поставил на неё ведро с собачьей пищей, которую Вася готовил всю ночь.
Было воскресение девятнадцатое июля. Он посмотрел на заляпанный жирными брызгами календарь, висевший около окна, и прочитал: 19 июня, — день медицинского работника. И вспомнив про свою любимую девушку, позвонил ей.
— Это я — произнёс он, когда она сняла трубку.
— Я поняла, — ответила Юля, — ты что уже соскучился?
— Я всегда по тебе скучаю, — признался он. — А звоню, сказать тебе, что я уже проголодался, хочу насыщаться твоим образом и голосом.
— Верю, верю, — засмеялась она, — со мной то же самое происходит, поэтому жди меня к обеду.
— А ещё я хочу тебя поздравить с профессиональным праздником, — крикнул он ей в трубку и бросив её выбежал на улицу. Так как собаки сильно залаяли и сорвались с места и побежали в сторону административного корпуса. Но когда собаки завернули за угол здания, лай прекратился.
«Значит свой человек там? — подумал он, — если тишина наступила».
Когда он вышел из-за зарослей кустарника, то увидел около той злополучной калитки, где совершилось недавно преступление, полу согнувшегося Макуту. Похоже было, что он снимал или вешал замок. Все его движения выдавали в нём нетрезвого человека:
— Ты зачем сюда пришёл капитан? — спросил Вова, и обратил внимание на наличие замка, который висел на своём месте.
Макута сузив и так не совсем широкие глаза, промычал:
— Гимназист, а почему вы меня тыкаете? — я же намного старше тебя.
Вова подошёл к нему ближе и спросил:
— Ты от меня позавчера получил по физиономии. А это — равносильно брудершафту, а то ты со мной по-панибратски, теперь я с тобой тоже сравнялся. И хочу тебе сказать: напрасно ты здесь нарисовался, ваш поезд с Филином вчера уехал, прогул вам на шею повесили.
— Ерунда всё это, — нас с Филином собаки покусали, по пути на работу, — уколы теперь делают. Больничного не будет, а справка о травме имеется. А пришёл я сюда по делу, авторучку свою потерял, с платиновым наконечником. Если поможешь найти, я тебе заплачу, — и он, запустив руку в карман вытянул оттуда золотую цепочку: «поможешь, — твоя будет», — потряс он ей перед лицом Вовы.
Тут Вове стало ясно, кто грабанул коммерсанта, наличие больших денег и золотой цепочки, подтверждали его догадки.
— Ты лучше иди сейчас домой, а завтра выходи на работу и сам разыщешь свою пропажу. А здесь тебе сейчас не надо показываться в таком виде. В управлении главный инженер с самого утра обитает с бухгалтерией. Увидит тебя пьяным, аннулирует твою справку, — соврал Вова, а собаки, как будто понимая его язык, одиночно начали повизгивать на струсившего Макуту.
— Думаешь это правильно будет? — смотрел он мутными глазами на молодого человека.
— Единственно правильным, — уверил его Вова, — доставай ключ от замка и делай обратный ход. И ещё некоторые есть важные моменты, которые ты должен, не откладывая в долгий ящик, а неукоснительно выполнить: никому не показывай свою цепочку, если не хочешь вернуться на свою малую родину лес пилить или киркой в рудниках махать. И второй дельный совет: беги с этой работы, как можно быстрее, тебя подозревают в сливе бензина, который ты воруешь в нашу смену.
— И это верно? — попытался выпучить глаза Макута, — так про меня думает наше начальство?
— Я тебе всё сказал, что знаю, — сказал он, — а ты принимай толковое решение. И запомни я не гимназист, а человек, которого тюрьма сохранила и который уже познал вкус её пайки.
Макута принял стойку трезвого человека и достав из одного кармана носовой платок, высморкался в него. А из другого кармана вынул связку ключей и передав её молодому человеку, произнёс:
— Я хоть гимназист тебя и мало знаю, но верю, — почти трезвым голосом заявил он, — у тебя глаза честные, внушают доверие. А сейчас плоским ключом открой замок и выпусти меня, ключи забери себе. Мне они уже не нужны. Завтра я здесь появлюсь, чтобы уволится по своему хотению.
— Желанию, — поправил его Вова.
— Нет, слово желание исходит от руководителя, а хотение от сотрудника не хотевшего продолжать трудиться в шарашкиной конторе, — так у нас на севере говорили, — пояснил он. …Вова открыл плоским ключом кировский замок и распахнул калитку. Макута не спешил покидать территорию. Он повернулся лицом к Вове и проницательным взглядом начал сверлить его глазами. Его вид говорил, что он будто видит на два аршина под землёй.
— Что-то ещё хочешь сказать? — спросил Вова.
— Как стемнеет сегодня, — икнул Макута, — не вздумай спать. Филин хочет тебе красного петуха подпустить, где штабеля с досками сушатся. Сам он не рискнёт лезть сюда, скорее всего кого-то из своей шантрапы наймёт. Заход будет из этой калитки. У Филина тоже такой же набор ключей есть. Сволочь он, каких свет не видывал, — вышел он за калитку, — завистливый и жадный, хоть бы его сегодня скрючило. А я пошёл, куплю ещё водки и пойду на поклон к Василию. Попрошусь у него на постой в баню, до утра. «Спасибо тебе ещё раз гимназист!» — сказал он и показав свою спину, шаткой походкой перешёл дорогу. Минуя магазин «Колесо» Макута скрылся за яблоневым садом.
«Вот это задал он мне думу, — расстроился Вова, — если эта информация верная, то Фома Филин своими действиями меня может вогнать в крупные штрафы. А мне это надо? — спросил он самого себя и тут же ответил: — Конечно нет! Значит мне необходимо обезопасить себя. А для этого нужно позвонить либо Сэму, либо Антону? Горячку не буду пороть, выберу лучший вариант.»
Он повесил замок на калитку и позвав с собой собак пошёл к сторожке. Вылив сготовившую еду для стаи в тазик, он дал ей остыть, затем вынес на улицу. Из головы не выходило предупреждение Макуты. И он рассудил так: звонить Сэму, — возможен криминальный исход. Звонить Антону, — хоть и не по понятиям, зато без излишних мук и душа чистая. Могу и сам справиться, но как поведёт себя моя горячая голова, неизвестно? Запросто может превратиться в мою проблему.
И он решился: набрал телефон Антона и сообщил про наметившую диверсию Филина. Вначале Антон рассмеялся, думая, что Вова напрасно паникует. И что взрослый человек не посмеет, вредить предприятию от какого кормится. Тогда Вове пришлось открыть перед ним все карты: рассказать подноготную историю короткого конфликта.
— Ты ущемил его самолюбие, — рассудил Антон, — физически он тебе не может отомстить, поэтому решил устроить поджог. Чтобы ты не только потерял работу, но и выплатил приличный штраф за пиломатериалы. Я тогда сейчас свяжусь с Максимовым и ему опишу всю ситуацию. Он в оперативном порядке всем этим займётся. И возможно приедет к тебе уточнить некоторые факты.
В обед к нему пришла Юля, накормила его до отвала. Потом они вместе выпили с ней кофе. И она, заметив нём непривычную для него напряжённость, сказала:
— Ты сегодня похож на парашютиста, который впервые прыгать собрался с самолёта.
— Это почему ты так решила?
— Глаза меняются часто: то они беспокойные, то довольные, то потерянные, — будто ничего не хочешь видеть. Неужели боишься высоты? — поинтересовалась она.
— Маленьким на самолёте летал, не боялся, — ответил он, — а повзрослел, выше, чем с шестнадцатого этажа не обозревал землю. Это был Центральный дом туриста в Москве, нас там селили один раз, когда соревнования были. Впечатляло здание и ресторан там шикарный помню. Нас там за талоны кормили на убой, а после ужина давали по пакету яблок или апельсинов. А в конференц-зале мы встречались со знаменитыми спортсменами СССР и России и известными артистами.
Он пытался увести её от своего переменного состояния, переводя разговор в другое русло. Но эту девушку было трудно обмануть, она чувствовала его как себя.
— Рассказывай, что случилось? — насела она на него, — может помощь моя нужна?
Вова, закрыв глаза, сказал:
— Если бы у меня были проблемы, то я бы их сам порешал, не прибегая ни к чьей помощи, — сказал он. — Поэтому ты ничего панического не бери в голову. У меня всё хорошо. Просто работы много, видишь штабеля из досок и бруса, — показал он ей через окно. — Вот это всё я должен перенести сейчас в столярную мастерскую, — соврал он ей. — А сам в это время подумал: «можно было бы действительно убрать эти пиломатериалы и вопрос бы закрылся, но разве мне осилить столько леса».
— Хорошо, поднялась она со стула, — тогда я не буду тебя отвлекать, пойду домой, готовится к завтрашнему дню. А ты не забывай, что в понедельник я домой вернусь только к вечеру. В институте буду свои лунки закрывать. Он проводил её до самого бульвара и вернулся назад.
Ближе к вечеру подъехали на мотоциклах Антон и Максимов. Оставив свою технику на общей проездной дороге, напротив окон его сторожки они вошли к нему.
— Так вы считаете реальной угрозу поджога? — спросил следователь.
— Я не счетовод, но Макуте поверил, хоть он и не совсем трезвый был, — сказал Вова. — Поэтому, чтобы сорвать акцию Филину, надо весь лес перетаскать в столярную мастерскую. Пускай локти грызёт.
— Нет это не выход, — отверг его план Максимов, — а он возьмёт и столярку подожжёт. Поэтому будем брать исполнителей при попытке, на месте преступления.
— Я уже продумал всё, — воодушевился Антон, — сейчас возьму в диспетчерской ключи от микроавтобуса и в салон со шторками посадим засаду из пару человек.
— Филин бегает, как лось, — заметил Вова, — я в пятницу видел его забеги.
— Ничего возьмём всех, — внимательно посмотрел на Вову Максимов, — это касается и твоего вещуна Макуты. Похоже ограбление и нанесение увечья коммерсанту у калитки за вашим управлением его рук дело. Вы сейчас и в остальное время занимайтесь своими обычными делами. А как стемнеет надо будет выключить общий рубильник. Пускай каверзники смело себя чувствуют.
Затем Максимов воспользовался служебным телефоном и кому-то позвонил: попросив подъехать двух человек к Фоку «Здоровье».
В двадцать три часа Вова вырубил рубильник на трансформаторе, после чего наступил кромешный мрак. Он ничего не слышал, ни собак, ни других нарушителей тишины. Только в полночь к его проходной подъехал автомобиль УАЗ. Тут же через Вовин пост провели Филина и молодого парня в тёмной спортивной шапочке.
Фома вёл себя смиренно, доказывая сопровождающим, как он аккуратен и честен в своих поступках. В руке над головой он держал связку ключей, которой позвякивал над своей головой:
— Видите у меня к любой двери есть доступ, но я же никуда не лезу. Я здешний сторож, пришёл с соседским пареньком вернуть бензин в машину. Без спроса в прошлый раз три литра мы позаимствовали в автомобиле Касумова. Хотели залить ему в бак.
— В отделении будешь объясняться, — подтолкнул его к машине один из оперов, а Максимов в это время в сторожке тряс руку Вовы.
— Спасибо за содействие! Взяли их технично без шума. Теперь им не отвертеться, а освещение можно смело включать.
В эту же ночь в бане у Васи, взяли Макуту. Его припёрли вескими фактами. При нём нашли портмоне потерпевшего коммерсанта и золотую цепочку. Авторучка, найденная Вовой на тропе преступления была его, — он заполнял ей сменный журнал. Так же авторучку признали и Фома, и жена Макуты. Отпираться Макуте было бессмысленно. Как позже оказалось, он на севере подозревался в ограблении пункта приёма пушнины, но доказать его вину до конца не успели, — по причине его внезапного отъезда на материк.
Филину со своим молодым подельником удалось снять с себя обвинения, но с работы ему пришлось незаметно уволиться. Встречаться с Вовой даже одного раза в неделю было перебором. К тому же Триоды в ярких красках нарисовали своему дядьке мрачную картину при любом контакте с Вовой Ударником.

***

    После административной встряски у Вовы в напарниках оказался однорукий пятидесятилетний мужчина Владислав Турбин, ранее возглавлявший бригаду штукатуров — маляров. Руку он потерял на производстве, поэтому ему дали лёгкий труд с сохранением прежней зарплаты. Влад был мужчина с обширным юмором, который в нём ценил Вова. А ещё Вову устраивал этот напарник тем, что он не курил и не выпивал. Поэтому Вове не приходилось ночью выходить, чтобы подышать свежим воздухом. В сторожке никогда винные пары не витали.
Зная в управлении порочные слабости Василия Макаровича, ему в напарники определили бывшею завскладом она же в прошлом парторг управления Веру Фоминичну Неверову. При встрече с Вовой Вася ему жаловался:
«Воспитывает меня, как Макаренко и мало того заманивает в коммунистическую Россию. И кто её надоумил идти в сторожа?» — возмущался он.
— В её складе не каждый мужик справится, — объяснил Вова, — а она женщина степенного возраста с больными ногами. Так что терпи Василий Макарович!
— Я всё равно буду добиваться воссоединения с тобой, — геройствовал он, — ну сам посуди, как можно спать в одной спальне с чужой женщиной. К тому же она храпит очень сильно, хоть беруши вставляй в свои ракушки.
— Пробуй? — ответил ему Вова, — ты же знаешь я против не буду. Ты меня вполне устраивал, не нудный и главное в критической ситуации ведёшь себя как суворовский воин: с лопатой не каждый смельчак может пойти на стаю неприятелей, — пошутил он.
— Ну коли так, то поговори с Антоном, чтобы он похлопотал за меня перед главным инженером, — почти умолял Василий.
— Я поговорю, — пообещал Вова, — но не лучше ли будет тебе в случае отказа написать заявление на расчёт. Ведь они тобой дорожат, ты универсал. Если вдруг у них срочность возникнет ночью, женщина одна побоится бдеть за территорией.
— И верно, — оживился Василий.
— Вот на этом и спекулируй, посоветовал Вова.
Вася сразу же с утра пошёл к инженеру и вопрос был решён в его пользу. С ближайшей субботы он вышел на сутки дежурить со старым напарником. Его радости не было предела: «я постоянно ощущал её главенство надо мной, — проглатывая некоторые буквы, говорил Вася, — даже собаки её слушали больше, чем меня».
— Надо думать, она этих собак вскормила, ты только подкармливал и пас.
— Да я не против, — восторгался он перестановкой, — мне уже сейчас всё равно, страдание всё равно не буду петь о ней. А через пару дежурств я войду в свою обычную колею и буду напевать марш Энтузиастов.
И действительно Вася забыл про свою бывшую командиршу, при которой он лишнего движения не делал. С начала смены он много говорил, а под утро напевал что-то себе под нос. А главной, конечно, радостью у него было то, что в обеих сменах отсутствовали конкуренты по выносу металла. Он собирал в рюкзак негабаритные отходы, бракованные болванки и вёз всё к соседу. Возвращался он уже со своим обычным провиантом, который до утра приканчивал. Про своего соседа он не рассказывал ни чего, так как Акула со дня ареста мужа прекратила с ним всё общение. Про Фому он высказался не лестно, даже с некоторым омерзением: «Гад такой, считает меня главным виновником всех его неприятностей. Обещал со мной крепко посчитаться. Но он трусливый, я уже убедился в этом. А недавно он устроился работать на лесной кордон, где там в основном пропадает, и дома редко бывает».
— Есть такая категория людей, которая живёт за счёт понтов, — подмигнул Вова Васе, — вот твой сосед всю жизнь и жил на них. А как ему хвост прижали, он и сдулся.
— Стыдно ему перед всей улицей, — объяснил Василий, — крутого из себя строил. Внутренне он переживал крепко, недели две на улицу не выходил. А тут ему племянники рассказали, что из-за тебя они свои гаражи в кооперативе продали, на требуемые штрафы. И говорят: не удивятся если твоя «крутая братия» заставит Филина подписать тебе свой дом. Вот я думаю он сбежал из-за этого на кордон, чтобы на него не наехали.
— Глупости, — перебил его Вова, — я такими делами не промышляю. И друзей у меня в городе нет, кто занимается таким промыслом. А племянники Филина Триоды получили по заслугам. Они увидели у меня приличную сумму денег и пытались в безлюдном месте ограбить. Вот я им и преподал урок рукопашного боя. А на них наезд делали серьёзные люди, но кто они я не знаю.
— Как это не знаешь? — не верил он.
— Вася есть такие вещи, которые мы с тобой знать не обязаны, — сказал Вова, — зачем нам лишний геморрой?
— А у меня вообще нет ни одного, — засмеялся Вася, — может я и любопытный, но не трепло как Фома Филин. Поэтому живу тихо, я бы сказал мирно со всеми, включая и врагов, которых у меня нет. В целом доволен жизнью, потому что сны нормальные смотрю, до сих пор не знаю, что такое кошмары.
Василий в данный момент наслаждался текущими моментами, не подозревая что эти безмятежные мгновения скоро превратятся для него в трагедию.
В этот субботний день к Вове пришла Юля и принесла ему обед. Она вытащила всё из пакета и поставила на стол, а Василий в это время засобирался.
— Дядя Вася вы куда заспешили? — спросила Юля. — Пообедайте с Вовой, ему одному скучно будет.
— Он не один, а с тобой, — парировал Василий, — а мне надо в офис вторичного чёрного металл сгонять. Я не долго, я скоро.
   Он загрузил на велосипед, набитый до отказа металлоломом рюкзак и выехал через главную проходную, помахав через окно двум молодым влюблённым ручкой. Вова постучал ему в окно и щёлкнув себе по горлу шутя погрозил пальцем Василию. В это миг у Вовы и в мыслях не было, что этого весёлого мужчину он видит живым последний раз. Уже солнце зашло, а Вася так и не появился. Вова предчувствовал, что его многочасовая задержка связанна с какой — то неприятной ситуацией. Всё-таки Василий был дисциплинированный, и ответственный человек и просто так плюнуть на работу это было не в его правилах.
Вова проводил до бульвара Юлю и вернувшись в сторожку накормил собак. Он всю ночь в ожидании напарника пролежал с открытыми глазами, но Васи так и не было.
Утром он сдал свой пост, не забыв заполнить журнал, в котором отметил многочасовое отсутствие своего напарника. Позже он похвалит себя за эту дальновидность, так как Василий в это время находился уже в морге. Он отравился палёным спиртом и его крепко скрутило. Врачи были бессильны перед этой отравой. Через два дня Василия тихо и скромно похоронили на городском кладбище. С работы никого практически не было, но венок был, и материальная помощь была выделена профсоюзом и администрацией. Похоронная процессия в основном состояла из родственников усопшего и жителей Пушкарской улицы. На кладбище перед лицом Вовы в толпе мелькнуло лицо Филина и тут же пропало. Омерзительное чувство после этой встречи подкралось Вове в душу, а внутренний голос ему нашёптывал: «это бывший надзиратель повинен в смерти твоего напарника, будь на чеку!»
На поминки Вова не пошёл, так как чувствовал он себя при этой публики, чужим человеком. И это было так. С Триодами сидеть за одним столом у него не было никакого желания.

***

    В напарники Вове вместо ушедшего в иной мир Василия, Антон помог оформить Юлю. Это было удобно и спокойно. К тому же её неотразимая и ниспадающая улыбка с лица, подымала настроение всем сотрудникам управления. А когда эта пара Вова плюс Юля находились вместе, ими просто любовались и многие думали, что это брат и сестра.
Антон так же уговорил своих начальников взять подряд на ремонт здания у отца Вовы, — Андрея Николаевича Воронова. Наступило время производить косметический ремонт в бывшей вечерней школе, которой уготована судьба быть медицинским центром «Ударник». Прораб обещал к началу осени завершить все работы по отделке здания. И эти сроки всех устраивали.
Кроме Антона никто не знал из управления, кому будет принадлежать этот медицинский центр. Вова считал, что рано рекламировать, то, что ещё не зарегистрировано и отчего нет коэффициента полезного действия. К тому же он пока не собирался рассчитываться с работы, и Юлю он привёл чтобы больше времени проводить с ней. Практически они всегда были неразлучны. Родителям он так её и не показал, считая, что не время ещё. Но когда ему Юля показала тест полоску, то тянуть уже было нельзя — настало время готовиться к свадьбе.
Он не подготавливал родителей, а на следующее утро пришёл и открытым тестом, заявил:
— Я люблю Юлю и не могу без неё жить, как и она без меня. Мы с ней намерены оформить наш брак, так как у нас через восемь месяцев будет ребёнок.
Подобного шага они ждали от него, потому что он дома последние дни практически не показывался. Хотя не забывал оповещать родителей, что у него всё хорошо и он продолжает насыщаться свободой и романтическими временами с девочкой, которую они помнили, как Уголька. Но он ни в коем случае не будет отстраняться от разработанного его с отцом проекта. А наоборот готов прямо сейчас влиться с головой в его реализацию.
И вот настал день, когда он привёл в дом знакомить Юлю с родителями. Мама была поражена естественной красотой этой девушки, которую помнила черноглазой кнопкой и не по возрасту коммуникабельной девочкой. Папа же не проявил никаких эмоций, он только обошёл вокруг гостью и из-за её спины показал сыну большой оценочный палец. Солнечный луч, упавший на глаза Юли, заставил её прищурится и сделать шаг в сторону.
— Простите, — произнесла Юля, — это не смущение, а назойливое солнце делает из меня скромницу.
— Наш человек, — обнял Андрей Николаевич Юлю за плечи, — таким должен быть настоящий медик! Наша наука не приемлет мямлей и лепетунов.
Он подвёл её к столу, и выдвинув стул усадил её на него. После чего все уселись за богато накрытый стол.
— Твоя кухня Юлечка сразила нас с папой на повал, — не отрываясь от гостьи, — сказала мама. — Я не буду рекламировать свои блюда, кушай всё не стесняйся. Рецензии на них я готова от тебя принять в любом виде. Приятного аппетита тебе!
— Спасибо! — ответила Юля и положив глаз на салат «грибная поляна», наложила его вначале Вове потом себе. Отец налил себе и матери по рюмке коньяка, не предлагая молодым.
— Я знаю, что вы с Вовой едины в отношении спиртного, — не отрываясь от Юли сказал отец, — потому настаивать не буду. Возможно, вы до этих напитков ещё не созрели. Хотя Пино — Нуар выдохся почему-то в баре. Но вы запомните мировую истину: Шампанское на свадьбе пьют не для аппетита, а для прочного союза. Вам на свадьбе всё равно предстоит шампанского выпить. Это традиция для любящих от этой процедуры не уйти. А новобрачные искажают эту традицию: пьют на свадьбе шампанское за счастье, запивают его водкой и перед брачной ночью молодых провожают в опочивальню не счастливых, а осоловевших. Как позже оказывается они явились в загс молодожёнами, а нарушая элементарные манеры приличия перелицовываются в заурядных статистов. Они становятся заложниками пития и ежедневных раздоров. Потому что зачастую такие браки разваливаются. Конечно, в большинстве случаев инициаторами брачных разводов становится мужская половина. А глядя на вас, я вижу полную гармонию и это радует нас с мамой. — Он поднял рюмку и произнёс: — Счастья вам и вечного семейного брака!
— Хорошо пап сказал, но много лишнего — заметил отцу Вова, — нам достаточно концовки тоста. За что мы с Юлей говорим вам огромное спасибо. И ещё мне нравится, что вы не докучаете Юлю разными расспросами.
— Сынок, — удивилась мама, — да мы о Юле от тебя знаем, больше, чем она о себе. А что не знаем в процессе вашей семейной жизни увидим и услышим.
Юля в это время с улыбкой на глазах молча поглощала салат и толкала под столом коленку Вовы. Он её тычки принял за сигнал и попытался вывести из-за стола, но родители не дали ему этого сделать.
— Ты что сынок надо же главный вопрос обсудить, — высказал своё недовольство отец. — Назначить день свадьбы, место проведения, место проживания.
— Пап ты тут таких страстей наговорил, — нахмурил брови Вова, — что я уже не хочу никакой свадьбы. Нам с Юлей достаточно одной регистрации и праздничного стола, где будете присутствовать вы и её старший брат Юрий. А насчёт жилья вопрос снят, я же вам говорил, что у Юли есть трёхкомнатная малогабаритная квартира.
В целом знакомство прошло на обоюдной душевной волне, но к единому мнению насчёт свадьбы не пришли. Юля заняла позицию родителей, а Вова был против.

***

     А пока суд да дело Вова с Юлей ходили на работу, где тщательно следили за объектом, планировали их дальнейшую жизнь. Но о свадьбе разговор не вели, боялись на этой почве поругаться. А дома кушали Юлины яства, смотрели телевизор, угорали как дети от смеха, спали и предавались любви и ласке. А дело подходило к сентябрю и молодёжь готовилась к учебному году, только у Вовы намечался первый курс зубного техника, а у Юли последний курс лечебного дела.
В пятницу перед днём строителя в конторе проходил банкет для служащих всего управления. За воротами стоял Икарус, чтобы после гулянки всех персонально развести по домам. Было весело, окна в актовом зале были открыты и оттуда отчётливо доносилась танцевальная музыка.
— Сегодня меня попросили всё со стола после их сабантуя убрать, — понуро сказал Вова, — вахтёр конторский давно дома. Поэтому мы с тобой будем убирать объедки. А собаки будут ими обжираться.
— Нашёл о чём сокрушаться, а я вот думаю о своей беременности, скоро мой животик пойдёт на поправку. А потом декретный отпуск, в который я пойду под твоей фамилией. Ты представляешь, как плохо о нас с тобой подумают? Скажут, что мы аферисты, и моё трудоустройство сочтут плановой авантюрой.
— Ты на работу оформлялась, медосмотр проходила, беременности никакой не было. Значит мы оба чисты и перед законом, и перед богом. Так что не засоряй себе голову мусором, думай о чём-то другом.
— А я всегда ещё об учёбе думаю, — сказала Юля.
— Тебе не надоело учиться? — поинтересовался он.
— Привыкла, — ответила она, — но ужасно хочу работать самостоятельно, принимать в своём кабинете пациентов и лечить их. Конечно, ординатура у меня из-за беременности отодвигается на неопределённый срок. Но её я в любом случае закончу, мне узкая специализация необходима.
— Мой отец говорит коротко и в точку: целеустремленность делает из человека хорошего специалиста в любой сфере, — сказал Вова, — значит быть тебе хорошим врачом! А вот я о себе такого сказать пока не могу, что буду хорошим зубным техником. Иду по тому пути, по которому легче идти, опираясь на родителей. Люблю политику, но мне туда хода нет с подмоченной репутацией. Люблю кино, но не люблю торговать мордой. Люблю небо, но боюсь высоты.
— Так ты дорогой весь из противоречий слеплен, — сказала Юля.
— Нет, конечно, — хитро сощурил он глаза, — тебя то я без противоречий люблю всю, всегда и навечно!
Юля сразу растаяла после его слов и стала ласкаться к нему.
— Но ты меня не дослушала до конца, — притворно сказал он, — а конец признания в любви должен быть таким: кроме проявления любви на рабочем месте, так как эта страсть является нарушением трудовой дисциплины. А я человек образцовый и, если до меня будешь домогаться напишу докладную на тебя главному инженеру. Может премиальных тебя лишит за это.
После его слов они оба залились смехом так, что собаки встревоженные забегали под окнами. Отсмеявшись, Юля сказала:
— Вова, мне кажется, когда к нам старость придёт, мы с тобой унывать не будем?
— Мы её к себе не подпустим, — сказал он, — мы всегда будем молодой, веселой и любящей парой. А стареют быстро только те люди, которые кощунственно относятся к человеческим ценностям. А любовь — это самое приятное чувство и кто её не познаёт, тот проводит не только скучную, но и короткую жизнь. Конечно, это не относится к саморазвивающимся людям, которые жизни радуются от своих научных изобретений и творений искусства.
— Вова ты такой — же как Андрей Николаевич, — любишь философию.
— Я люблю книги, как и папа, вот тебе мой ответ.
— Изменщик, — бросила ему Юля, — беллетристику променял на меня. А минуты назад мне в любви признавался, и тут же на ходу изменил.
И вновь сторожка наполнилась смехом.
Они несколько раз выходили и делали рейды по территории. Когда стало смеркаться некоторые персоны из актового зала, не дожидаясь конца банкета самостоятельно шли домой, так как жили, где — то рядом. Основная масса села в автобус в двадцать три часа. Ключ от административного входа ему занёс Антон.
— Работы, конечно, там много, но собакам еды дня на три хватит, — сказал он.
— А чего мне делать, Юлю оставлю здесь, а сам пойду убирать. Хорошо хоть посуду не заставили мыть, — в сердцах бросил Вова.
— Ты не понял, — остановил его Антон, — тебя не убирать попросили, а убрать остатки пиршества для собак. А всё остальное уборщицы в понедельник уберут.
— Это другое дело, — обрадовался Вова, — я значит главного инженера не тем ухом слушал.
Антон, бросив короткий взгляд на Юлю, вывел из сторожки Вову.
— Не знаю, как ты воспримешь это известие, но Макута обвинил Филина в смерти Васи. Он в тот день дал Васе в знак примирения бутылку своего пойла. Василий дома и выпил этот спирт, вот его и закрутило. Хорошо Лиза догадалась остатки не выкинуть, а передала следственным органам. При обыске у Филина нашли две канистры спирту и полтора литра идентичного, что пил Вася. Этот Филин не только Макуту споил, но и половину своей улицы. Гадкий мужичок оказался. А Макуту жалко, оказывается он преступление совершил с мозгами, отравленными спиртом. Суд ему уже назначили на девятое сентября. Пойдёшь?
— Зачем мне это зрелище, — отказался сразу Вова, — я этого чукчу по сути дел и не знал. Он мне не враг и не друг и даже не коллега. Натворить в таком возрасте серьёзных дел, — это даже на зоне не поощряется. Молодого, конечно, простят, а со взрослого пенсионера спросят, убить не убьют, но ярлык лихоимца и сквалыги на него повесят. И спать ему весь срок на вертолёте у порога. Скучно и противно.
— Если ему несладко придётся, то Фоме совсем хана придёт, всё-таки бывший надзиратель, — выдал свою версию Антон.
Вова махнул рукой.
— Не хочу думать, тем более разговор вести о таких людях. Сами себе биографию монтировали, пускай теперь и отвечают. К тому же у меня нет стажа зоны, только камерный и немного тюремный, которые я потихонечку вытравливаю из себя, — и он кивнул на вышедшую из сторожки Юлю.
— С такой ласточкой не только всё плохое забудешь, — на полушёпот перешёл Антон, — но и на облака можно взлететь от счастья. Она всем нашим сотрудникам нравиться, да и про тебя лестно отзываются. Так что взаимности вам желаю во всём и конечно детей красивых, а они у вас будут: СУПЕР! — пожал он руку Вове и около ворот помахал обеим рукой.
Юля подошла к Вове и обняла его за поясницу.
— Опоздал на автобус, теперь на своих двоих будет добираться. Темно на улице, как бы кто не напал на него. Хулиганья и наркоманов много лазает по ночам.
— Юля ты о чём? — спросил Вова, — или ты забыла, что он боксёр классный? Да и живёт он отсюда не так далеко. И вообще пришло наше время, когда я дозволяю нам обоим нарушить трудовую дисциплину. И она, не убирая руку с его поясницы, повела его в сторожку, откуда свет падал из четырёх окон. Через несколько минут в радиусе тридцати метров погасли все осветительные приборы и два молодых тела дыша в один такт растворились друг в друге.

***

   И всё-таки свадьба состоялась! Отец задавил Вову вескими аргументами. Он ему говорил: Юля красивая, даже смело можно сказать просто неотразимая! И эта прелесть досталась тебе никем не тронутой. Честь ей и хвала за её целомудрие! Такой девушке необходима по жизни память о самом счастливом дне в её жизни. А ты не хочешь ей этого дать. Запомни сынок зачастую неоспоримую истину: все подпольные или завуалированные свадьбы счастья молодым не приносят. Ну поживёшь ты с ней немного, а осадок в сердце ты ей оставишь нехороший. Её мозг будет сверлить одна мысль: муж ей достался жмот и с таким титулом ты будешь жить с ней до развода. Не простит она тебе никогда, что ты зажал для неё свадьбу. Или ты думаешь придёшь к ней жить с двумя подушками и будешь счастлив? Нет так дело не пойдёт.
— Пап да никакой я не жмот, — возмутился Вова, — я просто не люблю большого скопления людей, которые на свадьбе будут кричать в один голос «горько!» Да я в пепел превращусь от стыда, а целоваться никогда при свидетелях не буду.
— Давай дублёра тебе найдём для поцелуев? — пошутил отец.
— Как это так, за меня кто-то будет целовать Юлю? — возмущённо спросил Вова, — нет такого я не допущу. Я лучше шампанского или хорошего вина выпью, — оно мне смелости придаст.
— Ну вот значит и договорились, — с облегчением вздохнул Андрей Николаевич и на следующий день собрал круглый стол.
Свадьбу решили справлять в кафе «Встреча», как оказалось с некоторых пор его хозяином стал Юра Сэм. Но всё это было условно, ресторан принадлежал не лично ему, а его криминальной команде. Для вокзала это здание было лишней нагрузкой, им хватало одного буфета, чтобы накормить приезжающих и отъезжающих пассажиров. Эта новость, что у Юры есть свой ресторан вскрылась именно за круглым столом, когда составлялся потребительский список для свадьбы. Даже родная сестра Юля не знала, что её брат с некоторых пор стал владельцем ресторана. И то, что с её стороны был внесён на свадьбу ощутимый вклад её радовало. Помимо этого Юра подарил молодожёнам небольшую морозильную камеру, в которой лежала хохломская матрёшка, а внутри матрёшки покоились тридцать тысяч американских долларов. Свадьба была богатой, как и подарки для новобрачных. Скованность во время призыва «горько» Вова поборол с лёгкостью, при помощи небольшой дозы отменного вина Пино — Нуар. Осоловевшими если и были эти новобрачными, то только не от спиртного, а от счастья.
С их работы на свадьбе был один Антон с женой. Всё — таки подобная закономерность считать сторожами вне производства, устойчиво сохранилась со времён СССР. Хотя зарплату получали сторожа на своём предприятии, но они были в основном не видимыми и большинство сотрудников их в упор не знали, кроме конторских служащих. По такой схеме работали и Вова с Юлей. И Вова был рад, что ни с кем не сблизился в управлении. Потому что в скором времени им обоим предстоит покинуть это заведение. Не хотелось бы, при прощании ловить на себе укоризненные взгляды конторских сотрудников. Но до этого было ещё далековато. Они не знали кто первым рассчитается из управления? Юля будет ждать декретного отпуска, а Вова при острой необходимости его присутствия в Ударнике, мог каждый день оставить службу сторожа. Пока время терпело. В отремонтированное здание начали завозить оборудование, пока бывшего в употреблении, мебель, расходные материалы. Дорогостоящее оборудование на начальном этапе, Андрей Николаевич решил взять в лизинг. Было много канители с таким приобретением, но вопрос решился положительно. И его доставку ждали к декабрю месяцу. Всё было пока под контролем отца. И в начале октября Вове пришлось подключаться помогать отцу, с мебелью. Работы было много, но на расчёт подавать не было необходимости. Он везде поспевал и если сильно уставал, то работа сторожа служила ему хорошим отдыхом. Но так было до тех пока особых нагрузок в стоматологической ортопедии, где он учился, не было.
Вечерами к молодым часто заходил Юра Сэм и заполнял им холодильник и морозильную камеру продуктами из своего ресторана. Он был доволен своей жизнью, баловал себя всем, чего душа желала. После того как он стал ресторатором, гостей в его квартире почти не было видно. Но были женщины разных возрастов, в руки которых он свою независимость не собирался отдавать. Он увлекался ими в разумных пределах и с ума из-за них сходить не собирался и при очередном вопросе, — когда женишься? Отвечал: «как встречу такую же красивую как моя сестрёнка Юля, так и женюсь, не раздумывая». Со стороны казалось, что у него кругом всё было благополучно, но это была ложная видимость. И он как-то признался Вове, что очень не в хорошую историю влез с рестораном:
— Не могу понять по делу мне предъяву сделали заезжие бандиты или в наглую хотят ресторан отжать? — сказал он. — Вешают на меня, как на хозяина ресторана пропажу портфеля набитым до упора деньгами. Самое главное я этот портфель видел, но никто из моих людей не брал его. Мне все поклялись, что не брали.
— За показ деньги не берут даже цыгане, — ухмыльнулся Вова, — подробнее объясни. Почему именно на тебя они наехали?
— Их вожак зашёл ко мне в кабинет, представился законником Тураном из Казани, — начал свой рассказ Юра, — он знал, что я положенец и поэтому раскрыл передо мною свой заряженный деньгами портфель. Попросил оказать содействие в приобретении подобного помещения под ресторан. Я ему сказал, что не владею такой информацией и посоветовал ему обратится в бюро недвижимости. Он на этом и успокоился, а потом попросил покормить его со своей компанией. Их было шесть человек, я дал команду обслужить их в банкетном зале. Они там заседали около часа, напили и наели на круглую сумму, а при расчёте хай подняли, якобы у них украли всю наличку с портфелем. Вот их Туран и выразил мне свои претензионные условия, но за роскошный обед не заплатили. Вот я и засомневался в их блатном статусе. Серьёзные жулики вряд ли бы так поступили?
— У тебя же есть вор в законе свой, — напомнил ему Вова, — обратись к нему, он поможет тебе. Ты смотри что сейчас творится в России, беспредел самый настоящий. Мочат людей пачками каждый день, а через два месяца наступит новый двадцать первый век. Что он нам даст неизвестно? И главное шалят — то не настоящие бандиты, а безнравственные спортсмены, с накачанными мышцами.
— Вот ты сам и ответил на свой вопрос, — загоревал Юра, — в том — то и дело, что эти качки с вывернутыми напрочь мозгами, не признают никаких авторитетов. Катаются по городам группировки из разных городов и ведут свою политику. Отжимают правдами и неправдами у людей бизнес, обкладывают штрафами всех не смотря на возраст. Чую быть большой войне вскоре. Но я не лягу под них, чего бы этого мне не стоило. Иначе я себя уважать не буду. У меня тоже бойцов человек сорок есть, которые пойдут за мной в любой бой.
— А какие они требования тебе выдвигают? — поинтересовался Вова.
— Просят вернуть портфель, или отдавать ресторан.
— Не хило, — задвигал бровями Вова, — тогда у тебя выход такой. Узнай в какой гостинице они привалились и скрутить их главного. И тогда будешь уже выдвигать им свои требования. В любом случае у них команда по численности меньше твоей. Я слышал ещё в Буре, что они наседают на трусов и на того, кто к ментам не побежит. То есть к бывалым людям. А тебе думаю надо вычислить человечка, который навёл на тебя. Они же не головотяпы, на первого попавшего наезжать.
— Умно! — сказал Юра, — надо своих прямо сейчас собрать и разработать беспроигрышный план. Их всего шесть человек, но ведут себя как орда Батыя.
Он тут же накинул на себя кожаный плащ и вместе с Вовой вышел из квартиры, со злости хлопнув дверью.
Вова поднялся к себе, но Юле о разговоре ничего не сказал. Считая, что её брат обязательно выйдет победителем в этом конфликте. И он был прав, вся эта заезжая команда еле ноги унесла из фермерской гостиницы, вместе со своим списочным вором в законе Тураном. К счастью, обошлось без стрельбы, хотя попытки применения оружия были с той стороны. Но команда Сэма слаженней и проворней оказалась, всё-таки они были хозяевами в своём городе и дрогнуть перед чужаками было для них неприемлемо.

***

     Было раннее утро, когда Вова Юлю оставил одну под клетчатым пледом. Он чмокнул её в щёку и не завтракая покинул квартиру. Сегодня должен быть большой завоз мебели и необходимо было проконтролировать её наличие и разгрузку. До этого мебель привозил его двоюродный брат Сергей, которого можно было и не проверять. Он был в одном лице и водитель и экспедитор, и заказчик. К тому же рассчитывал позже влиться в бизнес родственников. Спускаясь по лестнице на первый этаж, он столкнулся у дверей Юры Сэма, двух мужчин: один был в форме капитана милиции, второй мужчина в штатском одеянии держал в руках мужской зонт.
— Простите, — остановил его капитан, — вы в этом подъезде живёте? Не скажете, где мы можем увидеть родственников, хозяина этой квартиры?
— Вы его уже видите, — мрачно ответил Вова, предчувствуя не радостные известия, — я его шурин. Кроме моей жены и меня у него родственников нет.
— Очень печальную новость мы вам принесли, — продолжал капитан, — но лучшей не имеем. Дело в том, что в три часа ночи около казино «Легенда» был застрелен Юрий Сэм. То есть вам сейчас нужно проехать в морг со своей женой, чтобы провести процедуру опознания.
— Хорошо, — ответил Вова, — я сейчас её подыму, она ещё спит. — Мы вас ждём в машине, — сказал мужчина в штатском.
Юля стойко приняла известие о брате, хотя слезу пустила.
— Я ему две недели назад говорила, что он плохо кончит со своей ресторацией. Зачем он полез туда, о чём представления не имеет. Я его вразумляла всеми путями, говорила: толковый программист, счастливее смотрится, чем мёртвый ресторатор. А он смеялся, доказывал, что бояться ему некого. Рассказал, как наказал гостей из Казани.
— Да у него был конфликт с ними, — подтвердил Вова, — но он уладил этот вопрос без войны.
— Я что совсем глупая, — вытерла она слёзы, — каждый день по телевизору показывают стрельбу и гибнут в основном предприниматели. Разве это не война?
Немного успокоившись, она оделась, и они прошли в машину. В морге она и слова не промолвила, только заплакала и утвердительно замотала головой.
Заниматься ритуальными делами взяли на себя «братки» Сэма, включая и денежные расходы. Юля с Вовой ни копейки не затратили на его погребение, даже венки с надписью были организованны той же самой братвой. Поминки проводили в его ресторане, где было сказано много скорбных речей и ни словом не обмолвились о мести. И это было правильно, никто не знал, кто стрелял в Юру. Даже у правоохранительных органов не было никаких зацепок. В ту ночь как по заказу киллеров, шёл проливной дождь и казино находилось в небольшом сквозном проулке, где пешеходы даже среди белого дня редко появлялись, не говоря уж о ночи. В эту пору на глаза мог попасться только неудачник с пустыми карманами с пустыми карманами, покинувший по этой причине это азартное заведение. А у Юры вся наличка была нетронутой.
После похорон Вова окончательно покинул свой охраняемый объект. Перед уходом зашёл в кабинет Антона, пожать ему руку.
— Встречаться будем, — сказал он, — так как мне иногда придётся подменять Юлю, до её декрета. А вообще нагрузка на мои плечи легла огромная — это и Ударник и ресторан, в котором я ни черта не смыслю.
— Эту нагрузку можно легко снять со своих плеч, найди в ресторан путного управляющего или продай этот ресторан, — дал Антон совет Вове. — Твой совет мне в первую очередь пришёл в голову и один из вариантов я обязательно выберу. …И он не стал ломать голову с этой проблемой, а предложил ресторан вполне грамотному двоюродному брату Сергею. Данное предложение Сергей принял с радостью:
— Откровенно тебе Вова скажу, я часто мечтал иметь ресторанный бизнес, но быстро забывал, понимая, что мечта это несбыточная. А видишь, как получилось. Словно с неба звёздочку поймал, — и он, изобразив из двух ладошек горсть, продолжил: — Благодаря тебе, моя жизнь теперь войдёт в благодатный цикл. Я в одно мгновение превратился в бизнесмена и завидного жениха. За баранкой мне было не до женщин, дальнобойные поездки у меня много времени отнимали. В общем Вова ура новой жизни и поверь мне, я не подведу тебя и не обрушу твой ресторанный бизнес. К тому же не забывай, у меня за плечами институт народного хозяйства. Поэтому в твоём ресторане будь уверен, промашки не дам.

***

    Ушёл в прошлое двадцатый век. Юля ушла в декретный отпуск, а Вова, совмещая учёбу, постепенно входил в права исполнительного директора медицинского центра «Ударник». Он понимал, чтобы заговорили о его с отцом детище, нужно заниматься досконально его продвижением. Они продумали до мелочей пошаговую инструкцию и старались не отклоняться от неё. Четыре кабинета уже функционировали, где работали два специалиста на постоянной основе, а два на полставки. Трудно было привлекать людей в новую организацию, о которой никто ничего не знает. Функционировали уже два кабинета врачей стоматологов — ортопедов, а также кабинеты зубного врача и стоматолога. Последние два специалиста были хорошо знакомые люди отца, которых он уговорил поработать на полставки. Так как они пока не верили, что этот центр приобретёт популярность в городе. Они не решались окончательно бросить насиженные места, ради неизвестного. Но когда появилась реклама и хорошие отзывы об Ударнике и в регистратуре толпился народ, то они начали почёсывать пальчиком свои виски. Так как штат начал укомплектовываться новыми специалистами. И сам Андрей Николаевич, заметив успешную работу центра начал поговаривать о скорой своей отставки из медицинского училища.
— Пап тебя директриса не отпустит, — сказал ему Вова.
— Не имеет права, я педагогический стаж выработал, имею право подать на расчёт, — вполне серьёзно ответил отец, — а если мама пойдёт против нашего проекта, мы её не примем в наше ударное общество, не посмотрим, что она депутат местного совета. Доверим ей с внуком или с внучкой нянчится.
— С внучкой пап, — внёс ясность Вова, — ждём её в Марте.
— Вот Мартой и назовёте, — посоветовал отец, — а что хорошее имя — сняв с себя очки он потёр глаза и вновь надел их на нос. — Была такая Марта Сабинина музыкантша, но прославилась она не за счёт своего искусства, а тем, что благодаря ей в Росси появился Красный Крест. А помогла ей в этом императрица, правда не помню какая.
— Пап я ни Марту ни императрицу не знаю, — отмахнулся от него сын, — но нашу дочку мы уже с Юлей решили назвать Мартой. У нас же с тобой одна кровь течёт, значит и думаем одинаково. Отец довольно улыбнулся и спросил:
— А маме сообщил, что у нас внучка будет?
— Откуда, я сам только узнал час назад, но позвоню, если, конечно, меня Юля не опередила.
— Ладно Вова у тебя что сегодня на повестке дня? — спросил отец.
— Поеду получать расходные материалы, да заеду к Сергею, там у него вроде проблема какая — то вылезла.
Он сбежал по лестнице на первый этаж, где его ждал водитель Костя и потянул того за рукав дублёнки.
— Поехали на фармацевтический склад, а потом завезёшь меня в ресторан Встреча, подождёшь меня немного.
На складе они без всяких проволочек получили и загрузили расходный материал в автомобиль и направились на привокзальную площадь в ресторан к Сергею.
— Ты понимаешь мне позвонили по телефону — начал рассказывать Сергей. — Это был женский голос и представился инспектором недвижимости на РЖД Терентьевой, имя отчество из головы вылетело. Она просила меня соединить с владельцем ресторана? Я её спросил: зачем он вам? Мы, говорю к РЖД никакого отношения с некоторых пор не имеем. А она мне и говорит: да, отношения не имеете, но имеете перед нами долг огромный, который вы должны вернуть нашей компании. Я ей говорю впервые, слышу о таком долге. Короче врезался я в этот разговор, может и не надо было, но она начала какую-то ересь пороть и похоже под чью-то диктовку. Говорила о похищенном портфеле с деньгами и назвала имя Юли, которая при вступлении наследства своего брата, должна ресторан передать нашей компании. И сказала, что завтра с ней в девять утра свяжется их руководитель.
Вова бесстрастно выслушал этот бред и в спокойной форме сделал вывод:
— Это звонили убийцы Юры Сэма, поэтому к этому делу надо серьёзно подходить. Особо с ними не калякать и думаю следует подключить к этому делу моего друга Антона. Я прямо сейчас к нему на работу сгоняю. У него шурин следователь прокуратуры, грамотный мужик и честный. Ты понимаешь если эти головорезы прозондировали Юлю, то и про меня и наш бизнес с отцом тоже знают. Надо их разворачивать и немедленно, иначе быть большой войне.
— Вроде всем подобным бандитским клонам свернули в прошлом веке головы, — заметил Сергей, — тишина, кажется, настала. А у нас в городе, так вообще Юра порядок навёл за считанные дни, после своего освобождения. Всех рэкетиров убрал от кормушек. Ведь до чего дошло, даже говнюки пятнадцатилетние обкладывали бабок, торгующих семечками натуральным оброком: подходят кучей и говорят, либо нам по стакану семечек сыпешь по карманам, либо располосуем твой мешок и весь товар окажется в пыли. — Возможно, что он перекрыл рэкету здесь кислород на него и наезд сделали, а потом убили? — размышлял Вова вслух, затем позвонил Антону, рассказав ему кратко суть дела.
— Я тебя понял, — сказал Антон, — тут откладывать на потом дело нельзя, иначе эта орда таких тут дров наломает. Давай завтра мы с Максимовым в назначенное время придём в ресторан и послушаем твой диалог с «мнимым РЖД». А он уж свой план мероприятия составит. И я уверен у тебя всё будет хорошо!
Этим вечером Вова ни малейшим звуком не обмолвился Юле о неприятной новости Сергея. Он оберегал жену от всякого негатива, даже криминал не давал смотреть.
— Будешь смотреть мультфильмы, наша дочка будет сказочницей. А будешь смотреть концерты артистов, она будет артисткой. А если будешь смотреть и то и другое, то наша Марта обязательно будет сказочной артисткой.
— Вначале я хочу, чтобы она родилась прекрасной и здоровой, — не поняла юмора мужа Юля. — А потом мы с ней разберёмся кем нам быть. Загадывать говорят нельзя заранее, только молча мечтать.
Утром в ресторане перед телефонным разговором, Вова начал обговаривать с Максимовым, предварительно каким должен быть разговор.
— А как мне с ними надо разговаривать на языке интеллигента или по фене? — спросил Вова.
— Если будет женщина у телефона, то с ней надо быть деликатным. Просто скажи ей, что готов обсудить эту тему с человеком кому он будет передавать ресторан. А если мужчина будет у аппарата, то выдай весь свой жаргон торгуясь с ним. Уверен они знают, кто муж у Юли и при них не надо показывать своё красноречие, которого как я убедился у тебя в изобилии. Потом иди с ними на небольшую сделку, ну допустим тысяч на пятьдесят долларов. Они будут рады такой удачной сделке и примчатся на переоформление.
Звонок раздался ровно в девять утра, у телефона был мужчина, назвавшийся Зигмундом, и сразу спросив с кем он будет вести разговор.
— Меня можно называть Ударником, — ответил Вова, — погоняло такое звонкое получил в БУРЛАГЕ. На волю пришёл так и продолжали звать, благодаря моему родственнику Сэму. Мы вместе с ним чалились, и он меня с сеструхой своей Юлькой познакомил, сейчас она моя законная жена. Но дело не в этом, о чем ваша компания намерена со мной базар вести, только давай конкретно и коротко. Мне некогда с вами балясы разводить. «Зигмунд ты хоть понимаешь мой социальный диалект», — спросил у него Вова. — Если да, то назначай цену за кабак, а я буду думать.
— Я тебя понимаю, а ты меня не выслушал до конца, а уже дугу гонишь. Дело в том, что этот ресторан уже давно наш. Мы твоему родственнику при его жизни оставили портфель с огромной суммой денег, а у него их «приватизировали». Возвратить он нам их не мог, это однозначно. Но мы договорились, что он свой ресторан нам отпишет. Но не успел. Видимо он до нашего разговора переболел тяжёлой формой отита.
— Зигмунд, ты мне фуфло не гони, я тебе не пионер из СССР, — повысил тональность голоса Вова, — я слышал от Сэма сказку про портфель, который Юра в руках не держал. Вы просто по беспределу на него наехали, но мне по хрену ваши базары. Мне этот ресторан как шёл, так и ехал. Я не знаю этой кухни и в пролёте не хочу быть. Я готов вам отдать этот кабак за пятьдесят штук зелёных, — именно такую сумму я вложил в бизнес Сэма. Согласен возвратить моё, значит получишь своё. На этом базар закончен. Я на связи каждый день буду, по этому телефону в пятнадцать часов, не раньше и не позже, «Адью», — сказал он на прощание и повесил Трубку.
— Да ты великий артист, — похвалил его Максимов, а Антон дал волю своему смеху.
— А у нас в роду все талантливые, — восхищался своим братом Сергей, — мы Вороновы такие, я вот бакалавр, был озеленителем, водителем дальнобойщиком, а стал ресторатором. Вова был каторжником, а стал исполнительным директором.
— Талант — это не плохо, — удовлетворённо окинул взглядом Вову Максимов, — только я не понял, зачем ты назначил время связи пятнадцать часов?
— А днём я учусь и работаю без выходных. Правда хребет не ломаю, но мороки и суеты хватает. А в этот час у меня образуется свободное окно для связи.
— Ну вот что! — сказал Максимов, — если они поведутся на твои условия, то считай шею мы им свернём. Таких, как эти шакалы, мало на свободе осталось. Они в основном по тюрьмам сейчас сидят да в земле лежат.
— И в тюрьмах они не сидят, а влачат жалкое моральное существование, — поправил Максимова Вова, — это я точно знаю. Если в изолятор попадают, то ломятся оттуда или садятся добровольно на парашу. Нет им счастья за колючкой.
…Максимов с Антоновым направились к выходу, около двери следователь обернулся и посмотрев на Вову, произнёс:
— Надо же, на лицо посмотришь, вылитый архангел Михаил, и не подумаешь, что ты прошёл, как ты выразился, — школу социальной диалектики.
Они покинули ресторан, отказавшись от горячего обеда, но Максимов предупредил, что завтра в назначенное время придёт.

***

    На следующий день позвонил Зигмунд и без приветствия дал согласие на условия Вовы и выдвинул от себя обязательное требование, что нотариуса привезут своего. Поэтому конкретный день назначать не будут, как удобно будет обеим сторонам, так и заключат сделку. Такая постановка вопроса Максимова не устраивала, он сказал:
— Не совсем правильно для нас, но ловко для них. Они могут внезапно приехать, за десять минут переоформить документы и испарится на время. А потом после короткой паузы появиться и полностью вступить в свои права. Ход, конечно, хитрый, но мы их переиграем. Двух трёх наших людей, а может быть и больше, надо оформить в ваш ресторан «Встреча»: гардеробщиками, охранниками, администраторами зала, кто там у вас ещё есть. Повторяю вопрос касается очень опасной банды преступников. По такой схеме работает казанская группировка, хотя это может быть не совсем верно. Зачастую практикуется такая схема серьёзных бродяг: из разных регионов они сколачивают банды и под чужим флагом совершают дикие наезды. Путают следы. Они выдавали себя за тамбовских, за солнцевских за амурских жителей. Поэтому рано говорить откуда они. К примеру, я некоторые диалекты легко различаю. Так вот говор Зигмунда выдаёт в нём жителя Урала. Из этих соображений, я делаю вывод: если они появятся не скоро, есть вероятность, что они с Урала или Перми. Если же быстро обернутся, то значит на вас наехал ближний регион. Хотя если они не дураки, могут выдержку сделать, и невзначай нагрянуть. Главное, чтобы информация о наших людях до них не просочилась.
— Вы меня извините, — взял слово Вова, — но не обговорив время сделки — это будет выглядеть глупо и необдуманно с их стороны. А может меня неделю, месяц не быть в конце концов. И что? У таких людей пунктуальность занимает в жизни одно из первых мест. И второе: наличие незнакомого персонала в ресторане может вызвать у них подозрение. Пока нам точно неизвестно откуда эти молодчики приехали. Может они наши, городские. А возможно, они отсюда и не уезжали, отсиживаются здесь на блат хате и ведут за нами негласный надзор. Откуда они узнали про Юлю? Поэтому здесь вообще не нужны новые люди, только спугнём их. А наблюдение надо выставлять в доме напротив, где находиться швейная фабрика. Посадите там несколько ваших сотрудников в штатском, пускай наблюдают за блатным людом. А в ресторане будет метрдотель Сушков Евгений, он их всех наизусть выучил, обслуживая вместо официанта в банкетном зале. Я думаю, это самый надёжный вариант.
Максимов испытывающее посмотрел на Вову и не раздумывая сказал:
— Честно говоря, упустил из виду этого метрдотеля. И опять вы меня Воронов удивили. Возможно, на ваш план и обопрёмся, он мне кажется более оптимальный.
Максимов план Вовы одобрил и принял за основу. Через два дня раздался звонок Зигмунда, и он сообщил, что нужная сумма для сделки собрана и они с нотариусом нанесут визит в ресторане и просил подготовить все документы для переоформления документов.
    Вова находился один в кабинете, когда к нему вошли двое мужчин под тридцать лет с залихватскими внешностями и такого же возраста женщина в соболей шубе. Но её боярская шуба никаким образом не маскировало её помятое от алкоголя лицо. Она была похожа на спившуюся бабу. Она села на стул и посмотрев на высокого в спортивной шапочке мужчину, прохрипела:
— Ну что Зигмунд приступим, — открыла она папку, — сам знаешь время у нас высоко ценится.
— Погоди, встал он перед худощавым Вовой и снисходительно посмотрев на него, произнёс:
— Это ты Ударник коммунистического труда, что ли будешь?
— Ударник, но не коммунистического труда, — ответил Вова и звонко щёлкнул языком.
— Мальчик ты ещё в коротких штанишках, — засмеялся он, — а по телефону разговаривал как урка. Думаешь понты дороже денег? Ошибаешься школяр!
— Я не пойму вы зачем сюда явились, дела делать или мою персону обсуждать, — изобразил Вова ангельское лицо. — Если второе, то покудова, — указал он пальцем на выход.
— Конечно дела делать, а шутки — это наш конёк, — моментально прекратил балду гонять блатной гость.
— Ну если дела, то показывайте бабки? — попросил Вова.
— Хан, засвети бабки, — сказал Зигмунд, стоявшему рядом с ним мужичку.
— Не надо мне ничего светить, дайте мне их пощупать и посчитать, а потом будем переоформляться, — сказал Вова, стоя задом к ним опершись кулаками о стол.
— Это что за недоверие? — занервничал Зигмунд, — мы по-людски пришли со всей душой, а ты к нам задницей встал. Сейчас тебя наклоним ты нам не только ресторан подпишешь, но и свой медицинский центр за спасибо отдашь.
Вова, не поворачиваясь к ним раздвинул шире ноги и резко повернувшись левым боковым отправил в нокаут Зигмунда, а следом туда же послал и Хана. Нотариус заверещала как гиена и начала размахивать руками. В это время пришли опера. Они надели на женщину наручники, а лежачим на полу бандитам вызвали скорую помощь.
— Я не при чём, я не причём, — повторяла она одно и тоже, — меня Зигмунд нанял.
— Не волнуйтесь барышня и с вами разберёмся, — сказал опер со знаменитой фамилией Тарасов, — только ответьте нам на один вопрос, что лежит в вашей сумке и в дипломате ваших компаньонов, — кивнул он ещё не пришедших в сознание бандитов.
— В моей сумке всё моё, а у них я не знаю, что, но подразумеваю доллары, — просипела уже она.
Скорая приехала быстро, они сделали по уколу нокаутирующим и те приняли сидячую позу на полу, оглядывая окружение мутными глазами и ничего не понимая, что с ними стряслось. В присутствие понятых сделали опись вещей нотариуса, а когда открыли дипломат, то там нашли пару пачек фальшивых долларов и фальшивых рублей. Ни одной купюры настоящей не было. На них тоже надели наручники и всех троих вывели из ресторана.
К Вове подошёл откуда - то взявшийся Максимов и приятельски положив ему руку на плечо выдал благодарственную речь:
— Ты не перестаёшь меня удивлять, двух зубров завалить, — это высший класс. Зигмунду ты похоже челюсть сломал.
— Плохо, что не все попались, — посетовал Вова, — их же первоначально шесть человек было.
— Вот здесь ты не угадал, — успокоил Вову Максимов, — те четверо уже, наверное, в обезьяннике сидят. Они подъехали к ресторану на микроавтобусе всей командой, пока те трое поднимались к тебе, остальных окутали прямо в машине. У одного из них ствол нашли. И все они наши местные с Приречного посёлка. Один только Зигмунд прописку имел нашу, а жил в городе Серов. Но последние годы прозябал в Москве, похоже бандитизмом занимался. Нагрешил там видимо прилично и скрылся здесь у родного отца в этом же Приречном посёлке. Он то и сколотил из безработных шайку. А тебе ещё раз от меня большой респект и обязательно доложу начальнику ГУВД, пускай знает кого Лужины упрятали в девяносто седьмом году в застенки. Я за счастье бы посчитал помочь тебе контактно, но следователям запрещено участие в оперативных мероприятиях. А ведь ты, по сути, один опасную банду накрыл. Мы ведь неукоснительно следовали твоему плану. А главарей ты сам прихлопнул. Да тебе орден полагается за это!
— Вот это напрасно, я не люблю помпезности. От неё на меня нападает зазнайство и высокомерие, и я из Михаила Архангела могу превратиться в Белого бога, — засмеялся он.

***

   На следующий день всё вошло в своё русло, Вова забыл про эту неприятную историю и включившись в учёбу одновременно выполнял обязанности исполнительного директора медицинского центра «Ударник». В основном он больше занимался снабжением, так как оборудования и мебели предстояло ещё завозить немало. К тому же они решили с отцом, в перспективе открыть отделение дерматологии с дневным стационаром на двенадцать койко-место. И вся эта задумка опять принадлежала Вове, хотя Андрей Николаевич думал, открытие кожного отделения это всего лишь, забота о Юле, где она в перспективном будущем может плодотворно трудиться в должности дерматолога.
— А нужна ли нам сейчас дерматология? — задался вопросом отец. — Я думаю нам эта узкая специализация будет пока не ко двору. Давай подождём, когда твоя жёнушка закончит ординатуру. А сейчас ставку будем делать только на стоматологию, распыляться на незнание будет для нас не прагматичным шагом.
— Пап да не о Юле я пекусь, она если и созреет для работы года через три, — сказал Вова. — Я же не просто снабжением занимаюсь, но и смотрю своим зорким взглядом вперёд. Сам посуди на данный момент, кожный диспансер у нас существует только в областном центре. Ездить туда многим не с руки, а кому-то просто лень. А тут вдруг проявляется на свет божий совсем недалеко палочка-выручалочка. Уверяю тебя, к нам народ будет ездить, и из ближайших районов болячки лечить. Смотри как у нас со стоматологией хорошо дело пошло, теперь не каждый специалист решиться открыть для своего бизнеса кабинет. Потому что уровень там против нашего будет на голову ниже.
Андрей Николаевич смотрел на сына с восхищением и причмокивая губами, произнёс:
— Да сынок ты прирождённый предприниматель и руководитель. Мыслишь трезво и толкуешь убедительно, если меня смог уговорить, то и карты тебе в руки. Начинай свои задумки потихонечку продвигать. — Погоди, я ещё на следующем этапе кардиологию подниму, — пообещал Вова. — И не забывай нам нужно осваивать здание на полную мощь.
После этого разговора Вова подготовил три палаты и заказал с завода двадцать простых медицинских нефункциональных кроватей. Одновременно дал везде объявление, что вновь открывшему медицинскому центру «Ударник» требуется врач — дерматолог. И начал ждать откликов. Месяц прошёл, но никто не звонил и не появлялся. Он уже начал отчаиваться, но задумку свою не стал хоронить, надеясь на счастливый случай. И он пришёл: первого апреля у него родилась дочка и первого апреля по счастливой случайности он встретил искомого специалиста для ударника. Вова пришёл навестить Юлю и встал под её окном, где уже стоял мужчина и разговаривал жестами со своей женой. Диалоги жестами были короткими и Вова, покидая с незнакомцем своих жён, по пути познакомился со счастливым папой. Это был тридцати двухлетний Пётр Васильев, покинувший с беременной женой три месяца назад город Караганду.
— Рискованно вы поступили, — осудил их поступок Вова. — Приехать в незнакомую местность равносильно переселится на безлюдный остров.
— У нас уже нервы были на исходе, — рассказывал Пётр, — русский народ сотнями каждый день эмигрировал из Казахстана. И мы вовремя опомнились и решили: нашему ребёнку родиться в России! Бросили всё и рванули сюда.
— Что и квартиру бросили? — спросил Вова.
— Квартира у меня ведомственная была, а точнее больничная. Жалеть было нечего. А сюда приехали к нашим родственникам тоже карагандинским, они здесь обосновались на три года раньше нас. Купили в районе трамвайного депо домишко небольшой, вот нам коморку выделили.
— Ну если к родственникам приехали, это уже какое-то облегчение на душе, — сказал Вова. — А в Караганде вы в больнице где работали? — поинтересовался он.
— Я в стационаре кожного отделения работал.
— Так вы дерматолог, — подскочил на месте от радости Вова, — я почти три месяца ищу к нам в центр такого специалиста. Сейчас вы нашли себе работу?
— Да, — коротко ответил он.
Вова запустил руку в грудной карман куртки и достав оттуда визитку, протянул её Петру.
— Вот, вдруг передумаете. После пятнадцати часов там будет мой отец. В принципе и меня тоже в это время можно застать. Это двухэтажное здание около большого моста, его нетрудно найти.
Пётр вгляделся в визитку и посмотрев внимательно в глаза Вове, сказал:
— Окончательно я не трудоустроен, — это скорая помощь, поговорю прямо сегодня с вашим папой. Если меня ваши условия устроят, то я и раздумывать не буду, оформлюсь к вам. У меня все нужные документы для работы в полном порядке, и конечно по своему профилю хочется трудиться. Меня приглашали ещё в дом престарелых, но я сходил туда на экскурсию, где больше десяти минут вытерпеть не мог, убежал. У дедушек и бабушек очень много болезней, в некоторых я вообще не смыслю. Поэтому я категорически отверг их предложение.
    В это же день вопрос был решён не только с трудоустройством Петра Васильева, но и с его проживанием. В торце здания первого этажа рядом с лабораторией ему выделили одну большую комнату, где вход был как с улицы, так и с внутри здания. Но жильё было без удобств, туалет и умывальник были общественными, на первом же этаже. Помимо своей основной работы ему ещё предложили ставку сторожа здания. Он охотно согласился на эти условия, а Андрей Николаевич был доволен тем, что один сторож, будет практически выполнять работу и «за того парня», не применяя никаких усилий. Ну а Вове прибавилось забот, помимо оснастки дневного стационара к нему прибавился кабинет дерматолога. Но это его нисколько не омрачало. Душа Вовы пела, потому что в бизнесе всё ладится, потому что в учёбе не отстаёт от своих сокурсников, и главная радость была, то, что он стал папой. Он в это время чувствовал себя совершенно зрелым мужчиной, хорошо понимая, что это чувство временное, так как настрой на свою внутреннюю вечную молодость он ощущал всегда, невзирая на окружающую атмосферу.

***

     Макуту осудили на одиннадцать лет, а Фоме дали девять. Вина обоих была доказана. На процессе Фомы, в качестве свидетеля вызывали и Вову, где ему пришлось на вопрос ответить о последнем дне Василия Рылеева. Во сколько он покинул рабочее место, в каком состоянии был. Не замечал ли за ним каких странностей. А самым неприятным вопросом был вопрос о стычке Вовы и его двух сменщиков:
— Из-за чего у вас раздор получился с подсудимым и его напарником Степановым? — задал вопрос адвокат.
— У меня не было с ним никаких раздоров, по той причине, что мы с их сменой практически не пересекались. Мы же работали по ночам, а смены сдавали вахтёру, а у него принимала смену другая пара сторожей.
— А вот подсудимый говорит, что вы распускали руки, избили его напарника.
— Я что - то не пойму, — посмотрел Вова на судью, — тут меня судят или того, кто в клетке сидит. Если Филина, то ему пускай адвокат и задаёт такие вопросы.
…Судья сразу посадила на место адвоката и взяв в руки дело, показала его защитнику:
— Вы с делом если знакомились, то должны знать, что подсудимый в пьяном виде пришёл со своими родственниками выяснять отношения с Вороновым. Но даже не получив отпора покинули бегством территорию управления. Вам этого мало?
Вова, ответив на все вопросы суда, пошёл к выходу. Смотреть продолжение процесса у него не было не малейшего желания. Проходя по залу он увидел знакомое лицо: — это был один из триодов, тот сидел с каким — то седовласым мужчиной и что — то шептал ему на ухо. Настроение в эти миг было немного подпорчено, внутри отрыгнулось недавним прошлом, о котором он благодаря своей занятости начал забывать. Но судебный процесс и конвой Филина влезли бесцеремонно ему в мозг и заставили вспомнить, подобную картину в которой он был главный героем. Это был его первый камерный опыт в камере предварительного заключения, а затем следственный изолятор, где при всей камере начальник тюрьмы сказал:
— Тебе на скрипке надо было играть или на барабане, а ты в бокс полез. Неразумно поступили твои родители, будь я на их месте, в жизни не пустил бы тебя в гладиаторский спорт. А вот барабан он всегда чувствует ритм жизни, и ограждает ударника от неоправданных эмоций. Я за двадцать лет работы не встречал здесь ни одного ударника, зато боксёров и дзюдоистов пруд пруди, особенно последние годы.
— Вы, наверное, и сейчас играете на барабане с колотушкой на похоронах? — выразительно задал вопрос начальнику Вова, не понимая, что хамить хозяевам тюрьмы неосмотрительно.
— Как ты верно заметил Воронов, — не теряя самообладания, сказал начальник, — сейчас и ты узнаешь силу моей колотушки. — Он повернулся к сержанту и указав пальцем на Вову, сквозь зубы процедил: — в карцер!
После этого случая Вова получил в тюрьме кличку с которой он приехал на лесную зону. А там ему начальник отряда как — то заметил:
— Вся беда в твоей внешности. Она не соответствует твоим деяниям, а это потому, что мозг твой не желает с душой жить в мире. Хорошо же видно, что ты добрый парень, а творения твои как у заправского уголовника.
— Слово творение приемлемо к творческому люду, а я пока ничего ценного не сотворил, — высказался Вова, — а это потому, что меня не справедливо осудили. Я знаю, что после срока буду только радовать людей и омрачать лживых предсказателей, подобных вам.
— Вот Ударник, — это ещё раз подтверждает правильность моих слов, — сказал начальник, — ничему тебя не научило ШИЗО. Значит будем продолжать учение в неуютном, но строгом заведении под названием БУР.
Вова вспомнил этот печальный сюжет из лагерной жизни, после которого угодил уже не в штрафной изолятор, а в СУС, где он получил вначале девять месяцев, а потом добавили ещё три месяца. В этом «заведении», он просидел до самой амнистии.
Он так задумался, выйдя из здания суда, что пошёл не в ту сторону. Опомнился, когда оказался на Привокзальной площади: «коль я сюда до пришёл, — подумал он, — значит надо в ресторан зайти к Серёге, отобедать с ним и заодно узнаю его настроение. Но считаю всё у него в ёлочку идёт, иначе он бы давно позвонил».
Брата он застал в банкетном зале, где тот обедал в гордом одиночестве:
— Садись, сейчас тебя обслужат, — сказал он, — штат ресторана не знает, что ты истинный хозяин ресторана.
— Если быть точнее, то ресторан принадлежит нам с Юлей, только вот вопрос, захочет ли она им заправлять после декретного отпуска? Да и если хорошенько подумать, то и мы с ней не хозяева здесь. Существует весьма криминальный человек, который выделил Сэму деньги на ресторан. И я думаю эти деньги были из общака. Он так же дал деньги ему на покупку квартиры. Поэтому мы с Юлей не лезем с воссоединением первого этажа. Этот человек ИКС может появится в любое время и внесёт ясность, в нашу головоломку. Но вот не пойму почему он знаков никаких не подаёт. А прошло уже приличное время после похорон Юры. Он же должен от ресторана ежемесячно получать проценты. Я считаю этот человек невидимка находится под стражей, но вот кто он, мне Юра не говорил. Я даже и предположить не могу. Можно, конечно, из его команды с ребятами переговорить, наверняка они знают, с кем он контачил, когда ресторан приобретал. Но я не хочу приближаться к тому, что мне не по душе. Даже знать не хочу кто стал приемником Сэма. Визуально в лицо я их всех знаю, срисовал на похоронах.
— Ты по шуруй в его квартире, может бумаги какие найдёшь, адреса, телефоны, — дал совет Сергей. — Не может быть такого, чтобы зацепится было не за что. У Юли в конце концов спроси. А то ведь мы превратим этот ресторан из Встречи в Лопуха. Заявится какой-нибудь вор в законе и подвинет нас в сторону, да впридачу процент не реальный затребует. Так что ищи, а то без вдохновения у меня руки начнут опускаться.
— Да я вроде немного осмотрелся в его хате, а Юлю сейчас не буду напрягать своими рассуждениями и расспросами, а то не дай бог молоко пропадёт.
В это время Вове вместе со своей улыбкой миленькая официантка принесла обед. Сняв с подноса блюда, она молча поклонилась и тут же ушла.
— Выдрессировал? — спросил он у Сергея.
— Нет она готовая пришла из ресторана Азия, там у них нравы как в гареме, хотя хозяин и персонал славянский, — пояснил Сергей, — вот она и сбежала оттуда к нам две недели назад. Домогались там до неё, почти каждый день. А пожаловаться ей некому, только бабушке. Хорошая девочка, и имя у неё непорочное Агния, таким возбраняется работать в подобных шалманах, как Азия.
— Да имя редкое, — согласился с ним Вова, — я второй раз встречаю девочку с именем Агнесса. Помню на школьной городской олимпиаде по математике одна девочка из шестнадцатой школы, с таким именем сделала меня как миленького и забрала и медаль, и приз. Я тогда учился в десятом классе. А отец мне за победу обещал купить фотоаппарат Поляроид, но из-за той Агнессы я пролетел с подарком. Хотя позже он мне купил его, но я от него не в восторге был, фотки оттуда вылетали некачественные, а может быть я неправильно его пользовал? А та Агнесса, фамилия кажется Панина? Она наверняка сейчас удивляет своими знаниями профессоров в каком — ни будь университете, а возможно академии.
— Эта девушка носит другую фамилию Возняк, — информировал его Сергей, — вроде польское фамилия, но она чисто русская.
Вова рассиживаться не стал, быстро покушав он покинул ресторан. Его словно обжёг разговор с братом, и он сейчас думал только об одном, найти потаённые места в квартире у Сэма, где у него мог хранится секретный «сундучок».
     Придя домой, он поцеловал Юлю, посмотрел на спящую дочку и взяв ключи от квартиры Юры спустился на первый этаж. Где — то около часа он тщательно с фонариком обыскивал, каждый уголок и щели и логически подумав, решил вернуться к его спальне: — Эта комната для любого человека считается самой близкой родственницей, конечно после кухни, — вслух рассуждал Вова, — но из кастрюли делать секретный сейф, глупо. Значит курок у него находится здесь. И начну я с кровати.»
Это была ортопедическая кровать, он сбросил на пол постельное бельё, затем поднял матрас. Внимательно осмотрев его с обеих сторон. Сбоку нашёл молнию на чехле матраса и дёрнул за неё. Оттуда выкатился рулончик в целлофане, через который просвечивались доллары. Он запустил глубже руку в чехол и извлёк оттуда рыбацкую сумку из кожзаменителя. В ней оказалась большая сумма денег, которую он пересчитывать не стал и конверт, с надписью для Юли и Вовы. Он отложил сумку в сторону, проверил до конца чехол, который оказался пустым и стал прибирать постель. Взяв находку с собой, он поднялся в свою квартиру и не став уединяться от Юли, высыпал содержимое перед ней на диван:
— Откуда такое богатство? — спросила она.
— Сейчас узнаем, — и он протягивает ей конверт.
Она трясущими руками достаёт из него письмо и читает:

Дорогая сестрёнка и Вова!

   У меня наступили нервные времена, от которых голова кругом идёт. Но я, думая обуздаю всех, кто мне эти нервы делает. На всякий случай, прошу вас доллары в размере 20 тысяч, Ударник должен их передать учительнице из 27 школы по фамилии Мазурина Галина Игнатьевна, — эта женщина влиятельного человека по кличке Паром, его, к сожалению, в живых уже нет, попал под обстрел безумцев. А она воспитывает от него сына, — эти деньги я ему должен был отдать за ресторан, но как видишь не успел. Пишу вам, но не знаю, что со мною будет в это беспредельное время? Но если вы нашли мой схрон и читаете это письмо, то участь моя вам известна. Деревянные деньги — это ваши, хотите на бизнес их пускайте, хотите дом купите, там на всё хватит. Прощаться с вами не хочу, а вдруг я осилю свою невзгоду.

Юра.

Вова облегчённо вздохнул и встал с дивана:
— Ну вот теперь стало ясно, кто деньги Юре давал на ресторан, — это известный вор в законе Гера Паром. Я его не знаю, но слышал о нём много лестного от сокамерников. Теперь для меня нет никаких ребусов и шарад, надо будет и Сергея успокоить. Пускай работает в своём режиме и не дёргается. А деньги этой учительнице я завтра занесу.
— А с этими купюрами, что будем делать? — кивнула Юля на гору денежных пачек. — Пока нужды нет их тратить, значит отложим их на про запас.
— А что там с судом этого Филина, — спросила она, — сколько дали?
— Пока не известно, но думаю судья не поскупиться. Всё-так Васи то нет.
— Интересно, а когда суд Зигмунду будет? — поинтересовалась она, — больно долго следствие идёт.
— Юлечка, тюрьмы переполнены, зеки в камерах спят по очереди. Следственные органы не справляются с такой массой заключённых. — А Макуту быстро осудили, — пожала плечами она.
— Макуту считай с поличным взяли, вот он и признался в преступление. А здесь организованная преступность. По словам Антона, у этих Зигмундов много дел подобных разворошили, говорит, что четыре нотариуса с ними по делу идут. Одна только баба, которую я воочию видел с нашего города, а все остальные кто откуда. Ладно ну их, — махнул он рукой. — У тебя диплом на носу, а ты белибердой голову засоряешь.
— За меня не беспокойся, — улыбнулась она, — мой диплом уже поблескивает красным цветом. Ты о своих экзаменах подумай?
— Ты думаешь мне даже тройки не поставят? — хитровато смотрел он на жену.
— Конечно если бы у меня мама была ректор института, — то все профессора спрашивали у меня: вас сколько баллов устраивает пять или побольше? Я бы, конечно, выбрала пятибалльную оценку.
— Фантазёрка ты — засмеялся громко Вова, что разбудил маленькую Марту. Они оба бросились в комнату дочки.

***

     Мазурину Галину Игнатьевну он нашёл на следующий день в школе, это была женщина Бальзаковского возраста с ухоженным лицом и нежными руками. Он дождался перемены и справился у технической работницы, где найти Галину Игнатьевну. Та сама сходила в учительскую и подвела её к Вове. Она в начале не поняла что хочет от неё молодой человек. Но, когда он произнёс имя Гера её осенило и она неожиданно нахмурилась.
— У него своя жизнь и видеть его раз в году у меня нет никакого желания. Ребёнку нашему уже восемь лет, а он видел его за всю жизнь пять раз. Летом обещал мне, что завершает свои гастроли и приедет ко мне жить постоянно, но до сих пор едет из своего Саратова. И я не пойму, что он за артист? Наверное, дублирует какую-нибудь знаменитость. Наверное Захарова, он сильно на него похож. Сейчас модно под фанеру петь. Ладно хоть квартиру купил мне пять лет назад. Только не пойму, он вас зачем ко мне прислал?
Вова, выслушав до конца эту словоохотливую даму скинул с себя напряжение, пояснил ей:
— Я вашего Георгия в упор не знал, и к вам вряд ли он приедет теперь. Потому что он со своим мини театром покинул Россию и уехали жить и работать в Непал.
— Я чувствовала, что он исчезнет совсем, у него на лице ярко отражается «непостоянство». Восемь лет прожила без него, буду жить и дальше. Я всё равно на алименты подавать не буду.
Вова открыл папку, где лежали аккуратно сложенные пачки долларов и передал их женщине:
— Здесь двадцать тысяч, оставленные Герой у моего родственника в Москве для вас. Перед отъездом он просил вас не думать о нём плохо: сказал его заставили принять индуизм и в Россию он теперь шагу не сделает, большой грех будет.
Вова без зазрения совести врал учительнице, а та, открыв от удивления рот, стала пересчитывать доллары. А когда пересчитала, обняла его и расцеловав, произнесла:
— Уму не постижимо, не ужели в нашу криминальную эпоху существуют честные люди? — радостно поиграв глазками, закончила, — или ненормальные?
— Скорее второе, — бросил ей на ходу Вова и покинул школу.
На улице апрельское солнце било в глаза, он, сощурившись, произнёс:
— Скорее это вы Галина Игнатьевна ненормальная, потому что такие вопросы задают именно нечестные люди. Беспорочный человек и думать бы не смел об этом.
После школы, он сел в маршрутное такси и поехал во «Встречу». Только он появился в ресторане, каждый сотрудник уже почтенно приветствовал и называл по имени и отчеству, что его немного коробило.
— Ты зачем им команду дал, называть меня Владимиром Андреевичем? — недовольно посмотрел он на брата, читавшего газету, — или ты заранее меня хочешь состарить?
— И в голове такого не было, — ухмыльнулся Сергей, — привыкай к этикету, или ты хочешь, чтобы тебя в Ударнике тоже звали Вовкой, а может сударем? Запомни это не зона, где в ходу были одни клички. Привыкай и пускай тебя не смущает этот всеми народами принятый этикет. Я своего сына зову иногда Максим Сергеевич и ему это нравится.
— Я понимаю, что ты прав, но мне в серьёз трудно привыкать к такому обращению, хотя в Ударнике ко мне именно так и обращаются. Но мы там все в белых халатах, вроде все равные. А эта униформа обязывает обращаться с уважением не только к пациентам, но и к своим коллегам.
— Вот видишь, значит и ты, приходя в свою структурную единицу, представляй себя в униформе, — улыбнулся Сергей, — только корону на себя не одевай, пока не узнаешь кто такой мистер ИКС?
— Уже узнал, — сказал Вова.
— И кто он?
— Уже никто, — ответил Вова и подробно изложил ему текст письма Сэма, — так что смело работай, если у тебя всё получается.
— И всё же кто этот мистер?
— Ты всё равно не знаешь его и знать не можешь. Он не из твоего окружения, — это человек из криминального круга, вор в законе Гера Паром.
— Так по телевизору его показывали по осени в криминальных сводках несколько раз, — вспомнил Сергей, — пальба в Москве была, кажется, на станции метро Измайлово? Там с ним ещё несколько человек погибло.
— Теперь забудь про это, — дал совет ему Вова и меньше смотри передачи о криминале.
— Хотелось бы, но этим криминалом заполнены все каналы ТВ, да и пресса пестрит криминальными новостями, — разволновался Сергей, — пишут, что новый век победит эту раковую опухоль девяностых годов.
— Купи себе видеомагнитофон и смотри советские фильмы, а не разную ересь, — без сарказма сказал Вова, так как сам с Юлей последнее время только и смотрели фильмы по видеомагнитофону, кассет для которого они закупили целую тумбочку из под телевизора. — И вспомни слова профессора Преображенского, он говорил: и боже вас сохрани, не читайте до обеда советские газеты.
— Он же про советские газеты говорил, а у нас Россия.
— Мне отец говорит: «нельзя перековывать нашу страну со скоростью пули. Надо уважать и любить свой народ. Все перемены надо вводить постепенно, может даже годами и не сразу на всю страну, а начинать надо вначале с одного региона. Пошло там, значит и в стране пойдёт. Нельзя стремительно губить, то, чем люди жили больше восьмидесяти лет. Для многих, особенно, для стариков, эта перемена превращается в самый натуральный стресс». — Примерно так он излагает свою точку зрения по реформам, — гордо произнёс Вова и я с ним солидарен, несмотря, что молод ещё для политики.
— У вас на роду написано: быть политиком, папа был депутатом, мама сейчас депутат, очередь за тобой.
— Только не с моей биографией лезть в политику, — отрицательно мотал головой Вова, — и к тому же мне нравиться быть самим собой, хочу больше свободы и не хочу подчиняться дуракам и снобам. Поэтому закон о частной собственности считаю очень важным и нужным указом кремля и Госдумы. Сколько людей спасли от безработицы, нам и в голову не может прийти.
— Смотрю на тебя и замечаю в тебе все задатки политика, — произнёс, улыбаясь Сергей, — копия Андрей Николаевич, а насчёт биографии своей не тужи. В государственной думе полно судимых депутатов.
— Ты что уже в Госдуму меня хочешь засунуть, — усмехнулся Вова, — тогда дай команду официанту, чтобы меня накормили. Вес же святым духом не поднимешь? Пускай принесут пару салатов, антрекот и чай зелёный с эклером.
Сергей ушёл в зал к официантам, а Вова взял газету, которую до этого просматривал брат и увидав что это Правда, да ещё левая, не настоящая, бросил её в урну. В это время Сергей открыл дверь своего кабинета и пропустил впереди себя Агнессу с подносом. Поставив поднос перед Вовой, она спросила:
— Владимир Андреевич, всё правильно я принесла, может что забыла?
— Если и забыла, то не страшно, мне этого вполне хватит, — кивнул он на принесённые официанткой блюда. Ты свободна, спасибо большое! — отпустил он её, но тут же опомнился, — хотя нет, сделайте себе кофе или чай и составьте мне компанию.
— Я бы с удовольствием Владимир Андреевич, но у меня сейчас придут швеи обедать из здания напротив.
— Ничего страшного, — сказал Сергей, — их обслужат другие официантки. А ты иди налей себе чашечку компанейского кофе и вертайся сюда, пообщайся немного с нашим хозяином.
Она не стала воспрепятствовать приказу вышестоящего начальства, а молча удалилась и через пять минут появилась с маленькой чашкой кофе. Сергей усадил её на своё кресло, так чтоб они оба смотрели друг другу лицо в лицо, а сам подошёл к окну.
— Агнесса вы давно работаете официантом, — задал ей первый вопрос Вова.
— Здесь я две недели, до этого неделю в Азии отработала у Шарова Григория Филипповича, а ещё с сентября месяца отработала в Маяке, который недавно переоборудовали в магазин Одежда.
Вова слушал её и на него накатывала волна воспоминаний четырёх годичной давности: день математической Олимпиады, похожая девочка с таким же именем Агнесса, фамилией Панина.
А эта девушка с фамилией Возняк, — вызывала у него любопытство, но не давала ему беспардонно допрашивать девочку, независимо имеет он на это право или нет. А он его имел. Но он хотел вызвать у неё к себе доверие поэтому не стал вникать в её личную жизнь.
— Вы знаете Агния, — начал он разговор, — я ведь человек в этом бизнесе новый. Поэтому я даже не знаю ресторанов в нашем городе, знаю только от Сергея Васильевича, что их насчитывается одиннадцать точек, не считая кафе и разных чебуречных. Ну Азию, конечно, я знаю, — это лучший ресторан в городе, а возможно и в регионе. Но он меня мало интересует, а вот о вас хочу немного узнать, к примеру: какую школу окончили и надолго ли вы намерены задержаться в нашем ресторане и обязательно о вашем социальном статусе?
— Это мега вопрос Владимир Андреевич, — в улыбке дёрнулись её губы, — отвечу только на то, о чём вы не знаете. То есть на последний вопрос, — я живу с бабушкой, которая хоть и на пенсии, но продолжает работать. Сама я студентка факультета медицинской биохимии. Этот год у меня академический отпуск, а с сентября продолжу учёбу в университете. Вот и весь мой социальный статус. А какую школу я окончила, вы хорошо знаете.
— Стой! — оторопел он, — ты же фамилию носила Панина, а по паспорту ты Возняк. А я голову ломаю, ты это или не ты?
— А что мне мешало выйти замуж и взять фамилию мужа, — кокетливо сверкнула она глазками.
— Сейчас смотрю на тебя и все сомнения отметаю по боку, — с воодушевлением говорил он. — Как я это тебя сразу не признал? Хотя, положа руку на сердце, ты сильно повзрослела.
— А ты каким был, таким и остался, — парировала она. — только ведёшь себя и разговариваешь, как настоящий директор. Я вчера сразу тебя признала, было даже затаённое желание напомнить, как ты медаль просвистел на олимпиаде. Меня просто Сергее Васильевич смутил, не стала тебя при нём в неудобное положение ставить.
Сергей, покрасневший от внезапной встречи давно не видевших друг друга школьных олимпийцев, молча стоял у окна и не мешал их разговору.
— Так ты значит замужем сейчас? — спросил Вова.
— Брак у меня был короткий, можно сказать фиктивный, — сказала она, — волокита с разводом и отсрочила мою учёбу в институте. А Миша Возняк укатил к себе в Брест.
— Да неожиданную приятность мы познали сегодня оба, — сказал он ей, — это встреча для меня сравни празднику!
— Я тоже эмоций хватила выше крыши, но я могу их укрощать при людях, — она залпом выпила свой уже остывший кофе и встав с кресла, посмотрела на Сергея:
— Сергей Васильевич, садитесь, а я пойду в зал. А ты Владимир Андреевич кушай свой антрекот. У нас ещё впереди будет время немного пообщаться.
Она вышла из кабинета, а он взялся за антрекот.
— Вот дела Вова, — приблизился к столу Сергей, — у меня у самого душевный взрыв произошёл от вашего непредвиденного рандеву. Аж в груди зажгло и виски начали пульсировать. Почти как в индийском кино. Я же вчера тебе всего не сказал. Дело в том, что на третий день после трудоустройства мне позвонил её бывший директор Азии Шаров. Он начал внушительно напрягать меня, обвинив, что я переманиваю его кадры к себе, а именно Агнию. Я ему своё гну, что эта девочка самостоятельно к нам пришла. За ручку её никто не тянул от вас. Короче он пригрозил натравить на наш ресторан все проверяющие организации, чтобы они докопались до нас и прикрыли ресторан. А Агнию говорил, непременно привлекут к суду, за то, что она из ресторана спёрла сорок банок паюсной икры и сверкнула пятками.
— А ты им что на это ответил? — опустошил блюдо с антрекотом Вова, — или сказал, что всю икру оприходовал в своём ресторане? — пошутил он.
— Я им сказал, про пургу, про нахалку, про бумеранг, в общем всё как ты меня учил, отшивать нежелательных пиявок. И в конце гаркнул ему по телефону: «на тебя Шаров я натравлю моего родственника главного санитарного врача области Пухова Олега Николаевича. И, мне кажется, он испугался, я в ответ услышал только прерывистое дыхание и зуммер.
— Как ты необдуманно ляпнул про Пухова, — расстроился Вова, — а вдруг этот главный врач родственник или знакомый Шарова. Сам подумай, не было бы у него блатного прикрытия, он не стал бы так себя нагло вести.
— Думаешь? — уставился на Вову Сергей.
— Тут и думать нечего, дурак не будет владеть шикарным рестораном, — сделал вывод Вова, — а значит я обращусь к Антону, а у него есть важная фигура, который может включить запросто свои рычаги.
— Я понял — это Мальцев, — догадался Сергей.
— Да это он, — подтвердил Вова, — но напрямую я к нему не пойду. Это будет не по понятиям, а я их уважаю. Мне легче самому там в этой Азии шорох навести, чем жаловаться закону. Короче держи этот вопрос на контроле и береги Агнессу. Если обстановка будет под напряжением звони немедленно мне. А вообще лучше пригласи его к нам на душевную беседу. Надо же познакомится с Шаровым. А сейчас посмотри у Юры, где — то в столе должен быть уголовный кодекс, найди его и дай мне. Я его немного изучу. И надо мать сегодня подключить: пускай она даст команду своим людям, чтобы их ресторан немного побеспокоили.
Он взял папку под мышку и вышел в зал. Взглядом найдя Агнию, подошёл к ней и спросил:
— Скажи, пожалуйста, какой у тебя был мотив ухода из Азии?
— Я же Сергею Васильевичу рассказывала, домогался до меня этот ублюдок Шаров, правда без подробностей, а в общих чертах.
— Уточни, как это было? — попросил он, — это я не из праздного любопытства спрашиваю. Мне нужны аргументы, чтобы противостоять его нападкам. Дело в том, что Шаров обвиняет тебя в похищении сорока банок осетровой икры.
— Старый придурок, — обозвала она Шарова, — совсем он из ума выжил. Думаю, я у него с первого дня стала навязчивой идеей. Он мне после смены предложил должность его персональной кофеварки с большой зарплатой, и быть одновременно любовницей. Уговаривал меня каждый день на эти условия, а когда я принесла кофе ему в кабинет, он начал лапать меня. Я не стерпела и ударила его подносом по голове, затем убежала. На этом моя трудовая деятельность в Азии закончилась. Я даже расчёта там не брала.
После её слов наступила пауза, казалось, даже в зале ресторана нависла тишина, будто публика, сидевшая за столиками, подслушивала признания Агнии и верили ей, впрочем, как верил ей и Вова. И он первым после короткой паузы нарушил тишину.
— Видимо это у Шарова с икры заворот мозгов случился, — скаламбурил Вова, — но ты не беспокойся, всё у тебя будет хорошо. А за отработанные дни он тебе обязательно выплатит расчёт.
Её лицо мгновенно преобразилось. И она, улыбнувшись, тихо произнесла:
— Спасибо Владимир Андреевич, я могла его притязания перетерпеть, но он до того обнаглел, что приходил на днях домой, принёс торт и копчёную индейку. Бабушка, узнав кто он есть, развернула его в обратную сторону, не забыв прочитать ему отповедь. Он быстро испарился и после этого ни разу не появлялся. Но проявился здесь по телефону, не понимая, что я всё равно не поведусь на его деньгах. Он мне до безобразия отвратителен. Мало того, что он старше меня в два раза, так у него ещё внешность менялась как у вампира, когда он протягивал свои руки к моим сокровенным местам.
— К сожалению есть такая категория людей, которые немного разбогатеют и начинают себя вести по-хамски, считая, что им всё дозволено и что весь мир подвластен им, — отвлечённо говорил Вова, обозревая зал ресторана, — а ты работай спокойно и не думай о плохом. Скоро у тебя наступят спокойные дни.
Он покинул ресторан, но душа была не на месте. Так уж он был устроен, возникшую тревогу гасил моментально, а не топтался на одном месте. Ему уже сейчас не терпелось встретиться с неким Шаровым. Взглянуть этому извращенцу в глаза и задать пару вопросов: что он хочет от девочки и что желает получить от его ресторана. И он решился, сел в такси и доехал до центра города, где стоял ресторан Азия. При входе его остановил солидный охранник, спросив куда он направляется.
— Вывеска на вашем здании висит ресторан «Азия», а не засекреченный объект под названием Почтовый Ящик с дробью, — сделал серьёзное лицо Вова, — или вы всем голодным задаёте этот вопрос?
— А так вы покушать пришли, тогда проходите, — показал охранник на лестничный марш, идущий вверх. — Извините, ваша папка меня смутила, думал вы до администрации идёте?
Он поднялся по лестнице и войдя в полупустой зал, приблизился к барной стойке.
— Дружище, — обратился он к бармену, — как бы мне повидать Григория Филипповича?
— Вы присаживайтесь, а я его сейчас приглашу, — бросил ему бармен на ходу и скрылся за шторкой.
Вова огляделся, но присаживаться не стал. Через пару минут возвратился бармен и отвёл его в кабинет Шарова. Это был совершенно рябой щёголь примерно пятидесяти лет, с толстой золотой цепью на шее, и двумя массивными золотыми перстнями на пальцах обеих кистей.
— Вы от Касьянова ко мне явились, — спросил он, не сводя с папки своего взора.
— Нет я из другого ведомства, — вперился в директора Вова, — хочу задать вам пару вопросов.
— Если, по существу, то я вас слушаю, — без тени волнения, произнёс Шаров, — но вы представьтесь вначале. Кто вы из какого отдела или вы из налоговой? Если оттуда, то у нас всё нормально. Можем прямо сейчас пройти в бухгалтерию, и вы убедитесь в нашей порядочности.
— Вы меня не за того приняли Григорий Филиппович, — сказал Вова, — я хотел бы узнать почему ваша сотрудница Возняк спешно покинула ваше заведение, не получив за отработанное время расчёта?
— Воровка бессовестная, — вытаращил он глаза, — принесла мне кофе в кабинет, когда я отлучился на минуту. Очистила мой пиджак, где лежала приличная сумма денег и прихватив с холодильной камеры сорок банок паюсной икры сбежала в другой ресторан.
Шаров вёл себя, нагло пытаясь убедить Вову в правдивости своих слов, но при этом почёсывал свою щёку, что обычно делают лгуны.
— Неужели такая милая девушка способна на подобные вещи? — наигранно возмутился Вова, — как на неё не похоже. Она же говорит обратное, о своём уходе от вас. И у меня есть все основания верить ей. Пока она заявление о ваших понуждениях к действиям сексуального характера не писала. Ей позорная реклама обиженной девушки от действий сексуального маньяка не нужна, да и вам я думаю она не к чему.
В это время, глаза Шарова сузились, и он дёрнул свою цепь на шее. Порвав её, он безвольно уронил цепь на пол. Пытался что — то сказать, но выдавал одни мычания.
— Вы успокойтесь Григорий Филиппович, — продолжил Вова, — я здесь не для того, чтобы страх наводить на вас, я пришёл урегулировать возникшие между вами с девушкой непонимания. Не надо этот неприятный конфликт доводить до полиграфа, хотя — это дело добровольное. Но любой отказ от его прохождения, влечёт подозрения к условному подозреваемому. Вижу по вашему поведению, что вы сейчас в ступоре находитесь. Так вот если вы готовы выслушать мои условия, кивните.
Глаза Шарова на это раз были больше похожи на два больших фурункула, но мотнуть головкой ему не представляло никакого труда. И он без раздумий подал утвердительный знак:
— Ну вот и хорошо, — не прекращал игры Вова, — для вас выдвигается три условия: — вы должны забыть о существовании Агнии Возняк, второе, предоставьте ей полный расчёт вместе с возмещением морального вреда, сумму назначит ваша совесть. Если согласны ещё раз кивните.
Но на этот раз раздался его вялый голос: — сосуды тормозят речь, но я согласен выполнить все условия.
— Ну вот и хорошо, тогда приходите в себя и не задерживайте гражданку Возняк с деньгами. Если вы не примете мои условия, то никто из ваших бархатных чиновников вам не поможет. Возможно, за домогательство вас и не посадят, но позору хватите на всю вселенную. А вот за клевету, срок вам будет гарантирован. В ресторане Встреча ваш разговор с директором был записан. Поэтому выполните третье условие: обязательно извинитесь перед девушкой!
— Сегодня я с ней рассчитаюсь и попрошу извинения, — уже нормальным голосом произнёс он последнюю фразу.
Выйдя из ресторана, он губами пианиссимо сыграл себе тушь и довольный поехал в Ударник. А вечером ему позвонил домой Сергей и сообщил приятную новость.
— Ты не поверишь, но Шаров сам соблаговолил нанести нам визит. Оказалось, он не такой уж зверюга. Пришёл ко мне в кабинет и попросил пригласить Агнессу. Встал при мне у неё на колени и попросил прощения, отчего она чуть в обморок не рухнула. Хорошо я её поддержал.
— Ну вот видишь, как всё хорошо сложилось, — сказал Вова, — значит будем считать, инцидент исчерпанным.
— Так это ещё не всё, — орал в трубку брат, — он ей подарил дамскую сумочку из кожи, а там ты не поверишь, пачка долларов и пачка рублей. А в самом низу золотая крупная цепь. Она её признала. Это он свою ей отдал. В общем разошлись они на мирной и доброй волне.
— Ну и хорошо, — сказал Вова, — только скажи пускай ювелиру отдаст цепь на прочность проверить или иначе потеряет. А в ней грамм сто чистого золота.
— Тебе то откуда знать, ты же Шарова и цепь в упор не видел. А я с ним познакомился близко, правда пить он не стал со мной, на здоровье пожаловался. Но в следующий раз он пообещал отметить наше с ним знакомство.
— Я рад за вас за всех, — отозвался Вова, — наш девиз должен быть таким: «все проблемы долой — наша жизнь спокойствие!»
А через неделю он будет сидеть в кабинете Сергея и вновь ему Агния принесёт на подносе обед. На её шее висела цепь Шарова, которую он сразу узнал. Тогда Вова у неё спросил:
— Цепь ювелиру на проверку относила? — и тут же перевёл взгляд на Сергея, а тот ударив слегка себя по голове, вымолвил:
— Чёрт, а я и забыл её предупредить.
Агния, не понимая их фраз, вопросительно посмотрела на Вову и двумя пальцами дотронулась до цепи, произнесла:
— Я её первый раз сегодня одела.
— Эта цепь с изъяном, отдай её ювелиру и пускай он тебе её запаяет. Посмотри её внимательно, там должно быть одно звено с брачком.
Она сняла цепь с себя и внимательно рассматривая её, удивлённо просмотрела на Вову:
— Да есть зазор на одном звене и небольшая деформация.
Сергей откинулся на спинку кресла и прострелив брата своим взором, произнёс:
— Умереть и не встать!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

***

     Прошло несколько лет, девиз: «все проблемы долой — наша жизнь спокойствие!» вполне устраивал сложившую семью Вороновых, и они старались его придерживаться. С этим девизом Вова защитил диплом зубного техника и не имел ни с кем никаких конфликтов, не смотря что его деятельность в медицинском центре была кипучей и не терпела простоев и разгильдяйства. Поэтому он редко напрягал в помощь папу, и в основном со своими задачами справляться сам. Андрей Николаевич вышел на пенсию, оставив педагогику, перешёл на постоянную работу в Медицинский центр, которым с некоторых пор управлял Вова. Центр «Ударник» успешно развивался и пользовался популярностью, не только у горожан, но и жителей близлежащих районов. Он значительно расширился, в штате числились только кадровые работники, временщиков не было. При этом нехватки в пациентах никогда не было, народ шёл лавиной к ним, не только залечить зубы, но и за красивой улыбкой, которая отражалась после изготовления протезов специалистом кудесником с высочайшей точностью. Это были практически все лучшие дантисты, покинувшие муниципальные кабинеты, пришедшие сюда, где заработки были сравни космическим. Хоть основной уклон центра был стоматология, но работал ещё кабинет дерматолога с лабораторией. Помимо этого, во всю мощь функционировал физ. кабинет с надлежащей для больных аппаратурой. В это лето в «Ударнике», намечалось открыть дневной стационар дерматологии, к тому же палаты давно уже ждали больных людей. Ставку заведующего директор придерживал для своей супруги. Она после декретного отпуска ещё три года сидела с дочкой. Потом два года отработала участковым врачом терапевтом, затем закончила ординатуру, после чего стала узким специалистом, а именно дерматологом.
И вот её мечта сбылась она, стала заведующей дневного стационара центра «Ударник». С лёгкостью и радостью вошла в свой кабинет, который заблаговременно подготовил ей любимый супруг. Она познакомилась со своим персоналом, без придирок осмотрела своё хозяйства вместе с отделением, где стояли кровати для больных, после чего приступила к приёму больных. И с этого дня у неё началась совершенно новая трудовая жизнь, о которой она давно мечтала. К тому же никаких помех для своей деятельности не видела, муж и свёкор если что всегда рядом. А ещё она дождалась, когда дочка выросла из капризного возраста и немного подражала маме. К этому времени Марте было уже восемь лет. Это была с кудрявыми локонами девчушка похожая на маму, с которой по найму до школы занималась опытная няня, работавшая до этого в детсадовском комбинате. Марта росла здоровым и жизнерадостным ребёнком, она обладала завидной пластикой и чувством ритма, что первым в ней заметил папа Вова. Поэтому девочка была отдана в частную платную студию постигать творческие начинания. А родители и бабушка с дедом постоянно ходили на её соревнования и с восторгом смотрели на выступления.
Несколько лет назад изменения в лучшую сторону произошли у них и в жилищно-бытовых условиях. После смерти Сэма его квартира, находившая, этажом ниже своих ближайших родственников, отошла по наследству родной сестре Юле, а значит и небольшой семье Вороновых. После вхождения в наследство, при помощи прямой лестницы воссоединились две малогабаритные трёхкомнатные квартиры. От такой удачной модернизации получилось пятикомнатное дворянское гнёздышко двух уровней. Вход в него был только на первом этаже, второй этаж был капитально замурован и заглажен отделочниками. В общем жизнь у Вовы шла на пятёрочку, он был всем доволен и семейным положением и бытом, и работой. На работу он ходил в приподнятом настроении, зная, что там его ждёт уважение и приятные отзывы о профессиональной работе центра. Хотя душа его немного бунтовала против платной медицины, а жизнь диктовала: «хочешь прилично жить, крутись, не нарушая законов». А этот афоризм подсказывал: только коммерция даст тебе достойную жизнь! И он жил свободно без всяких принуждений, без долгов, с немаленьким банковским счётом. Единственным жизненным огорчением он считал свой дальтонизм из-за чего ему врачи не разрешали водить машину. Поэтому летом он с семьёй ездил на курорт в Геленджик не на личном транспорте, а на поезде. А зимой в новогодние каникулы вместе с семьёй брата Сергея они отдыхали в лесном пансионате «Снежинка», где можно было и на лыжах покататься и попрыгать с пригорков, навеянных природой, похожих на трамплины. Сергей к этому времени, был уже влиятельным ресторатором, он въелся в свой бизнес, как жук короед в одёжку дерева и небольшой процент от него аккуратно отдавал ежемесячно семье Вовы. И ни его и тем более «Ударник» ни одна проверяющая организация не беспокоила, и Вова не сомневался, что такая безмятежность, — это в первую очередь заслуга Евгении Ивановны Вороновой, — его мамы и депутата местного совета. Других же коммерсантов и бизнесменов шерстили, так что клочья от них летели.
Антон Сурков — его старший товарищ по спорту, с некоторых пор стал работать начальником производственного отдела в своём родном тресте. Сделав крутую карьеру, он не забывал своё бывшее управление и когда по четвергам ходил в банный день на Фок, заходил к своим бывшим сослуживцам себя показать и на них посмотреть. А заодно узнать новости не забывая вставить рекламу о Вове и его медицинском центре. И народ шёл в центр, рассчитывая получить скидку небольшую от старого знакомого. И не просто шёл, а бегом бежали как конторские работники, так и рабочие. Всё-таки скидка была ощутимой целых двадцать процентов. А Антону Вова сказал:
— От себя выдаю устную контрамарку на лечение зубов. Как заболит челюсть, вход для тебя свободен в любой кабинет.
Порой Антон с Вовой навещали ресторан «Встреча», где общались без употребления спиртного, — оно для них обоих было чуждо. Антон если выпивал, только сухое вино в небольших дозах и никогда не делал попыток соблазнить на выпивку своего товарища. Вове нравился Антон и его обыденное мировоззрение. Он нередко высказывал его Вове, начиная в виде советов и разворачивал в процессе разговора целый философский трактат. Вова соглашался с ним, когда разговор зашёл о его «Ударнике», который полностью функционировал от самоокупаемости. Совсем недавно на день пограничника, отмечая праздник Антона, он вновь заострил внимание, на бизнесе Вовы.
— Твой Медицинский центр создан от безвыходности, так не должно быть, — сказал Антон, — мы не готовы, платить бешеные деньги за вставные зубы. Я, конечно, не беру пример с себя, я говорю о бедствующем народе, таким как мои пожилые соседи, которые пользуются одним комплектом искусственных челюстей. Да что там говорить, пара челюстей восемьдесят тысяч стоит, — это позор! Позор не твоему центру, а власти, которая наделила стариков хилой пенсией, имея неограниченные природные ресурсы. А с тебя спрос мал, ты идёшь в ногу со временем, не будешь же ты с голоду подыхать, нигде не работая и ходить с опущенной головой выискивая на дороге оброненную мелочь пешеходами. Тебе медаль надо давать за предприимчивость. Ради этого ты диплом получил. Хотя стержень руководителя в тебе есть, где бы ты не работал, но лидерские качества помогли бы тебе влезть на трон руководителя любого уровня. Но представь себе на миг полнейший запрет предпринимательской деятельности в области медицины?
— Ты думаешь я не понимаю, что платная медицина в нашей стране, в данный момент не приемлема, — ответил Вова, — но должен же наш народ, когда — то зажить припеваючи. Не век же так будет:
— Вова прошло девятнадцать лет после отсоединения всех республик от нас, а наш народ что-то не зажил припеваючи. Телевизоры нагло врут, что всё хорошо, а интернету тоже верить не всегда можно. Я думаю, режим доверия у народа к власти рухнул, и она понимает это, но продолжает зомбировать людей своими обещаниями. И самое обидное в этой жизненной ситуации то, что многие республики, включая и Прибалтику живут слаще нас, это регион, где из природных ресурсов, кроме, известняка, глины и гравия ничего нет. Правда в Латвии янтарь ещё есть, но на нём нельзя построить достойную жизнь для населения менее двух миллионов человек. Кстати, а твоя предприимчивость может оказаться шаткой в любое время. И ты должен хорошо это понимать.
— Что там неясного, в августе мама уходит из колледжа на отдых, а осенью у неё перевыборы, на которые она не пойдёт, — пооткровенничал с Антоном Вова, — будет заниматься домашними делами и у меня подрабатывать. И вот тогда некоторые мои конкуренты начнут зубы показывать. Человек ушедший от власти уже никто, даже тому, кто во власти. Тут обычно добропорядочные отношения рвутся. И хочу до тебя одну мысль донести, по твоей теме: «Медицина и здоровье человека самое бесценное для человека и если только масштабные шатания возникнут в стране из-за этого, то власть сложит с себя все полномочия».
— Это без всякого сомнения произойдёт, — согласился с ним Антон, — но и с ходу отменить платную медицину нельзя. Тогда уже бунты стихийные пойдут.
— Когда зелёную улицу открыли для медицинских предпринимателей, никаких бунтов не было, промолчат и сейчас, — сделал заключение Вова, — только смена власти спасёт положение. И вообще давай закроем эту тему, лично мне хоть и неприятно смотреть на обездоленных людей, но я не могу закрыть свой центр, он кормит мою семью. И был я во власти то ратовал бы в первую очередь не о закрытии платной медицины, а о повышении доходов трудового народа и пенсий для стариков. А если хозяин завода не повышает рабочим заработную плату, то государство должно отбирать у него предприятие, тогда богатые неумехи прекратят плодиться в нашей индустрии. И после этого наступит тихая и безмятежная жизнь для нашего народа.
— Всё ты правильно истолковываешь и наши мнения с тобой зачастую совпадают, — отметил Антон, — но я хочу тебе сказать одну неприятную новость, к которой ты должен подойти со всей серьёзностью.
— Чувствую в твоём тоне некую конфиденциальность, говори без предупреждений, — недовольно зыркнул на него Вова, — ты же знаешь, что моё второе фамилия Бесстрашный Ударник. Поэтому давай без прелюдий.
— Знаю, знаю — замотал головой Антон, — но я обязан тебя предостеречь. Дело в том, что в четверг у нас была компанейская баня в Фоке и мне сказал главный механик из нашего бывшего управления, что освободился Фома Филин и интересовался тобой. А именно спрашивал у начальницы отдела кадров твой адрес.
— И что она дала?
— Нет, конечно, она сказала, что через пять лет у них все документы уничтожаются, а ты считай уже как девять лет как рассчитался.
— Пускай ищет, — без излишнего волнения бросил Вова. — Эта порода людей, ни на что не способна, я убедился в нём. Он же вероятно понтов нахватался за девять лет на зоне, думает их пустить на воле в ход. Но Фома не знает на что способен гимназист два года, отсидевший на камерном режиме. Поэтому если вдруг ты невзначай встретишь его, дай ему мой трудовой адрес. И скажи, что я жду его с детским горшком, в любое для него свободное время.
— А горшок зачем, — недоумённо спросил Антон.
— На башку ему одену намертво, — усмехнулся Вова.
— Надоело спокойно жить, повоевать хочешь, — пожурил его Антон, — не забывай, что твой статус не позволяет тебе быть кулачным дуэлянтом. Ты в городе давно уже знаковая фигура! По местному телевизору только и мелькают рекламы о твоём центре. Так что, укроти свой пыл, а завистливые щелкуны сами себя накажут.

***

     Антон как в воду смотрел, первым с кем он встретился, был Вадим Лужин, его одноклассник, который отнял у него два года свободы. Было воскресение, он сидел в летнем кафе и пил минеральную воду, дожидаясь, когда к нему присоединятся Юля с дочкой, задержавшиеся в магазине. Мимо проходящий Лужин любопытствующим взглядом обвёл террасу с уставленными на ней столиками. Увидав сидевшего около перил Вову с удивлённым лицом, подошёл к нему и ехидцей спросил.
— Горлышко промываем, смотри не переохладись.
— Вадик ты раньше был глистом, а за двенадцать лет подрос до свиного солитёра, — искоса смотрел на Лужина Вова, — поздравляю тебя!
— С чем? — спросил Лужин, делая вид, что не понял Воронова.
— А с тем, что не каждому под силу в своём чреве носить лишних три метра вонючего цепня.
— Ты что так сильно на меня обижен, что не можешь простить выпускного бала, — не маскируя своего противного голоса, спросил Лужин, — мстить теперь мне будешь как горец?
— Во-первых я не имею привычки мстить кому — то, — резко отрезал ему Вова, — а во-вторых таких мерзопакостных типов, я стираю из своей памяти.
— Что жизнь не удалась? — не переставал проявлять к Вове свою назойливость бывший одноклассник. — Сам виноват нечего было руки на шутки распускать, тогда бы работал тренером или директором, как я сейчас, а не сторожем. Так что Вова, извини, что руки тебе не подал, но у меня тоже есть свои принципы. И это не я тебе отомстил за себя, а мои архангелы немного наказали тебя.
— Знать неплохо я к тебе приложился, — усмехнулся Вова, — от челюсти рикошет прилетел тебе и в мозг.
Лужин пытался ответить Вове, но в это время за стол сели Юля и Марта.
— Папа, как тебе сейчас мои кудри? — спросила Марта.
— Просто расчудесно! — с восхищением смотрел он на дочь, сделав вид, что с Лужиным разговор окончен.
Тот с неподдельной завистью обвёл семейство Вороновых, и оттолкнувшись от перил ушёл в неизвестном направлении.
— Это кто был, — спросила Юля.
— А это тот, кто мне жизнь молодецкую попортил немного, — сказал он. — А с другой стороны, если бы не он, то мы бы с тобой могли и не встретиться.
— Как тебя понимать, разве он нас с тобой познакомил?
— Конечно нет, — усмехнулся он, — по его воле я встретил Юру Сэма, а дальше ты всё знаешь.
— Поняла, так это тот прокурорский отпрыск из твоего класса? — догадалась она.
— Да это он, — подтвердил её догадку Вова. — Но только в прокуратуре у него уже никто не работает, — мать мне говорила. Но поведение у него осталось неизменным, какое приобрёл в фазе воспитания, высокомерным и надменным.
— Надо же, — хмыкнула она, — а на вид и не скажешь, что негодяй. Хотя в твоей истории больше негатива тебе принёс не он, а его взрослые родственники.
— Где-то ты и права, Юля, — согласился он с ней. — Как они его воспитывали, такой мерзостью он и получился. Я бы таких родственников гнал из прокуратуры.
— А он где работает? — спросила она.
— Я не знаю, он мне не интересен, — ответил Вова, — хотя он вроде сказал, что тренером работает или директором.
Полную информацию о Лужине он вскоре узнает, от случайно встретившейся ему Люсей Злобиной. Он её после первой встречи так и не видел, а она к этому времени закончила и институт и вышла замуж, правда ребёнком не обзавелась. Зато достигла успехов в карьере, занимая должность начальника огромного автовокзала. Этим вокзалом он никогда не пользовался, так как в Ударнике имелся и грузовой транспорт, и микроавтобус, на котором Вова при острой необходимости раскатывал по близлежащим городам области и России. А на вокзал Вова пришёл, чтобы купить там в магазине мясорубку. Около турникета Люся радостно схватила его за локоть и потрясла его.
— Фу ты Вовка, да ты на сторожа совсем не похож, — с восхищением смотрела она на него, — вылитый Ален Делон. А я недавно встретила, ты не поверишь, но это был Лужин. Он у меня спрашивал про тебя. Я ему сказала, что ты раньше сторожем работал. Мне показалось он обрадовался моему сообщению. А где ты сейчас, я не знала?
— Всё там же сторожу, — не стал он раскрываться перед ней, — а Вадика я видел тоже неделю назад, но вот глаза у него потухшие, явно не такие какие были раньше в школе.
— А с чего им поблескивать, — сказала Люся, — жена бросила, с тренеров попёрли в Твери. А ещё говорит машину свою разбил в дребезги, рад, что живой остался. Приехал на Родину новую жизнь начинать. И начал неплохо, устроился в борцовский клуб, вроде директором? Приглашал меня в ресторан на свой день рождения, но я отказалась, не люблю сидеть за столом с незнакомой публикой.
Она вновь осмотрела Вову с головы до ног и хитроватой улыбкой, спросила.
— Всё-таки признайся, как живёшь, не ужели так сторожем и работаешь? Врёшь, я думаю. Наверное, пошёл по родительской стезе. Больно ты весь ухоженный, словно манекен.
— Ну ты Люся скажешь тоже, — засмеялся он ей в ответ, — манекены песен не поют. А я пою в храме в церковном хоре, который и охраняю.
— Правда чоли? чоли?
Ответа не последовало на её вопрос. Вова только убрал улыбку с лица и перекрестился и как оказалось неправильно.
— Да тебя бы за твой крест в первый день выперли из храма, — заметила она его ошибку, — православные крестятся с права, на лево, а не наоборот. Признавайся Вовка чем или кем работаешь?
Тут он не вытерпел и вручил ей свою визитку. Она, прочитав её, сразу переключилась на дифирамбы, чего он терпеть не мог. Вова быстро попрощался с ней, перекинул с левой руки в правую коробку с мясорубкой, сказав ей на прощание:
— Звони, поговорим обстоятельно обо всём, а сейчас извини я тороплюсь.
После чего он покинул вокзал.

***

    С Фомой он встретился там, где по всем обстоятельствам тот не должен быть. Если на работу устраиваться, то для таких кадров приём закрыт в тресте, каким бы он специалистом не был. А охраняют с некоторых пор в тресте не сторожа, охранное предприятие. Вова зашёл по делу к Антону в трест и столкнулся с Фомой на лестнице.
— А это ты лиходей, — зло сверкнул он глазами, — башку тебе ещё не оторвали? Надо будет свою братву напрячь, чтобы они отоварили тебе по самые уши. А то я смотрю, вольготно дышишь и прикид у тебя как у барыги.
Вова вплотную приблизился к нему и кинул ему одну из тюремных фраз, которые словно на магнитной ленте хранились в его памяти. — Хали — Гали сапоги сандалии! Отскочим поборчим! О чём лясим трясим? Не кипишуй малой! Или шакала включил?
— Чего, чего! — прищурился Фома.
— Так ты на зоне был зеком или охранником? — давил на него Вова, — или на параше прозябал все девять лет?
— Фома немного удивился блатному сленгу Вовы и сделав шаг назад, спросил.
— Ты что тоже срок отмотал за это время? Если да, то должен знать закон зоны: никогда не хами человеку, если не знаешь, как он сидел. Вот так, а я на параше не сидел, был путным сидельцем.
— Тогда понял, — сказал Вова, — ты путным был в Нижнем Тагиле на зоне для ментов, значит для меня ты непутёвый мандарин.
— Был и в Нижнем, но последние четыре года сидел на Бору в одиннадцатой зоне. Так что законы тюремные изучил как свою домовую книгу. И не думай, что я теперь побегу от тебя, я не тот Фома, которого ты знал десять лет назад. По роже, конечно, не смогу тебе дать, а вот перо в бок могу воткнуть и глазом не моргнуть.
   Вова, сохраняя хладнокровие выдал ему в ответ фразу в стихотворной форме:

Ну что Фома тебе сказать, конечно можно промолчать.
Но я скажу тебе гон Дон. Махал я в рот твой Дон Ягон.
Махал тебя и твой закон, так как уважаю воровской закон!

   Фома не ожидал такого дерзкого ответа от парня, которого десять лет назад называл гимназистом. У него от испуга задрожали и руки, и губы.
— Я не желаю тебя слушать, — просипел Фома, — и попытался обойти Вову. Но Вова сделал шаг в сторону, перекрыв ему путь.
— Куда бежим блатата подпольная? — насел на него Вова, — попугай меня ещё, чтобы я спал крепче.
— Мы с тобой из разных социальных лагерей, поэтому я забираю свои слова назад, — содрогнулся от испуга Фома. — Лучше будет, если мы забудем нашу встречу.
— Вот с этого и надо было начинать, а не борзоту свою ментовскую показывать. Вали отсюда и больше мне на глаза не попадайся, и не забудь поинтересоваться у своих племянников, как они проходили у меня добровольные курсы, под названием — хочу по харе.
— Я вспомнил тот случай, — не переставало трясти его, — память совсем ослабла, всё-таки полвека уже прожил. И он боком проскользнул, касаясь стены, пробежал по ступеням не оглядываясь назад. «Вот как эти крысиные выродки бояться воровских законов» — подумал Вова и поднялся в кабинет к Антону.
— Ты знаешь я здесь сейчас встретил Фому, — сказал он другу, — неужели надеется что-то от треста поиметь?
— Можно сказать уже поимел, — сказал Антон, — за два дня до ареста он на нашем заводе выписал 5000 штук красного кирпича, а получить не успел. Вот он и приходил доказывать, что мы ему должны выдать этот кирпич с процентами. А ему начальник снабжения и сказал: «мы согласны на ваши условия, но мы тогда возьмём с вас процент за хранение вашего заказа и вам с нашего процентного вычета даже поддоны не достанутся». Вот Фома сразу и притух. Какой неприятный тип, — оценил его Антон, — а ведь не старый ещё. Отсидел, ну женись, забудь про тюрьму, а он такие речи жаргонные в коридорах выдавал, что противно слушать.
— Со мной он тоже, хотел козырнуть своим тюремным языком, — сказал Вова, — я его так отжарил, что он голос потерял и, наверное, до сих пор трясётся. Очень мерзкий человек, могу сказать безошибочно. Глаза очень хорошо характеризуют людей. У Фомы глаза мёртвые, а это говорит о том, что с мозгами у него не всё в порядке. Хотя если страх у него присутствует, то в придачу он и хитрый. Короче хитрый мерзавец, — заключил Вова. — А сейчас давай перейдём к основному вопросу: «сделай нашему центру двадцать два места, в вашей базе отдыха на день молодёжи».
— Сегодня это не проблема, — пообещал Антон, — от нас отсоединилось Промышленное строительство, теперь у них свой трест, свой дворец культуры и конечно база отдыха. Так что места вам я забронирую. И в гости к вам зайду.
— Конечно заходи, у нас стоматологи хлебосольный народ, накормят до отвала.
Выйдя от Антона, Вова зашёл в терминал, положил на мобильный телефон деньги, а затем сел в их микроавтобус, где водителем был Паша Тюрин, — мужчина примерно его возраста. Паша пришёл на работу со своим транспортом и выполнял функции не только водителя, но и экспедитора и грузчика. Это был очень удобный и нужный человек для центра.
— Ну что домой Владимир Андреевич? — Так он называл Ударник, потому что его поселили в жильё дерматолога Петра Васильева после того, как тот себе купил квартиру в новом доме.
— Да, едем к себе, — Вова махнул рукой вперёд, — здесь дело с базой отдыха утряс. Так что готовься на следующий выходной. Две ходки будешь делать, все за один раз не влезут.
— Да хоть три, мне торопится некуда, отвезу и назад привезу, — отрапортовал он. Подъехав к центру, Вова, не выходя из салона заострил внимание, на знакомое лицо. Это был Вадик Лужин с перевязанным горлом. Он вышел с центрального входа Ударника и сев в такси быстро уехал.
«Надо же, неужели ко мне зачем-то приезжал?» — подумал Вова. Но когда он встретил отца около лаборатории, тот ему сказал.
— Был твой одноклассник Лужин, узнав, что это твой медицинский центр, завизжал только не от боли, а от зависти. В общем не захотел он пользоваться услугами твоего заведения и ему даже копейку для тебя жалко.
— Хозяин барин, — не проникся к словам отца сын, — пускай в муниципальную стоматологию идёт, но там столпотворение в каждом кабинете.
— Я бы тоже так сказал, как и ты, — сказал отец, — но он болеет уже четыре дня и занимается самолечением, поласкает рот, пьёт анальгин. А ведь у него настоящая флегмона, если время упустит, то может наступить летальный исход. Ты узнай по своим каналам его телефон и скажи, чем опасна флегмона, у него даже шею от зуба разнесло. Скажи ему, что оперируем его бесплатно, и если он не поспешит, то может плохо кончить.
— Пап я не знаю у кого взять его телефон, — сразу заявил сын. — Только ты не подумай, что я умышленно уклоняюсь от возможных его ритуальных последствий. Если так всё серьёзно я откидываю в стороны все неприятные моменты, связанные с Вадиком. Спасать надо любого человека, кто бы он не был. Но вот эту миссию лучше тебе или маме взять на себя. Мама хорошо знает весь их род, вот пускай она и звонит.
— Та прав Вова, — одобрительно посмотрел на сына отец, — пойду я нашу маму озадачу. Она сейчас по своим каналам быстро найдёт всех включая и деда. Хотя я просчитываю такой вариант, что твой одноклассник поедет стучаться в городскую клинику
— У них нет хирурга, — напомнил отцу Вова, — Николай Алексеевич Курков у нас уже два месяца работает.
— Ах да, — вспомнил отец, — тогда тем более тревогу нужно бить! У него воспалительный процесс вышел за пределы больного зуба, а это не дай бог конечно, — но летальных исходов сколько было, не счесть. Поэтому я дам задание маме, а она с ним в оперативном порядке управится.
Через два часа Вадик Лужин сидел уже в стоматологическом кресле медицинского центра Ударник, где его здоровью оказали основательные услуги.
После того как он полностью оправился, его дед дал интервью на телевидении, где очень лестно отозвался о работе центра и, в частности, отметил организационную работу директора этого центра Воронова Владимира Андреевича. Это выступление бывшего прокурора послужило неплохой рекламой для всего Ударного коллектива, но не сблизило его внука с Вовой Вороновой. Хотя и попытки Лужина младшего были, но директор Ударника их отверг.

***

     Вова так сросся со своим центром, что считал его своим главным домом: родители были при нём, жена рядом, дочка из школы приходила к ним, делала уроки, и как самый незанятой водил её на танцы. А самым ценным здесь считался слаженный коллектив, где не было ни ссор, ни недомолвок, ни колючих взглядов. А в штате насчитывалось уже 22 человека, не считая младшего обслуживающего персонала, к которому относились санитары, технические сотрудники, дворники, и водитель. На день молодёжи всем этим коллективом они поехали на базу отдыха строительного треста под названием «Тихая Гавань». Вова организовал эту поездку, проконтролировал доставку и размещение людей, но сам вернулся в город, несмотря, что Юля настаивала его побыть вместе с семьёй и коллективом. Она кивнула на толпу медиков, где была и Марта с бабушкой и дедушкой и требовательно настаивала:
— Поехали немедленно, не то утону без тебя.
Не хочу я быть в центре внимания, — ответил он ей, — тем более вся наша публика будет весёленькой, прямо сейчас с минуты приезда. А если они будут пьяные, то в понедельник обвинят меня в своём болезненном состоянии: скажут, что пили только за меня. Помнишь, как на восьмое марта было?
— Я тогда не работала у тебя, но на том банкете была, — напомнила она ему. — И точно помню, что все тосты произносили только за женщин. А тебя Виктор Измаилович Гуревич просто подколол.
— Я знаю, что он шутник, но не могу я смущать коллег своей трезвой рожей. Пускай они отдыхают весело, а ты смотри за Мартой, а родителям я наказал чтобы посмотрели за тобой.
— Бессовестный, — засмеялась она, — разве я повод тебе давала.
— Нет, конечно, — тоже засмеялся он, — но я на всякий случай подумал, что лишняя охрана не помешает. По крайней мере мне будет гораздо спокойнее. Даже если тебя в камеру, конечно, не дай бог посадят я и там найду глаза острее бинокля надзирать за тобой. Ты у меня мадам красивая, какой-нибудь неадекватный страж возьмёт и влюбится в тебя, — шутил он.
— Я не поддаюсь другим чарам, — сказала она, — и не надо мне предрекать камеру. У нас с тобой очень шикарная квартира, никакого коттеджа не надо. Так что один в ней будешь два целых дня, чужих женщин не води.
— Нет, конечно, дорогая, — не убирая улыбки с лица произнёс он, — я буду домой приводить только знакомых мне женщин.
— Ты всё на шутки сводишь, — сказала она и чмокнула его в щёку на прощание.
— Если, по правде, то мне ужасно хочется с вами отдохнуть, — признался он ей. — Но я обещал Сергею быть у него сегодня в обед. Чем-то он меня порадовать хочет и познакомить с нужным для нашего центра человеком. Я думаю — это будет кардиолог. Он знает наши аппетиты.
Он сел в микроавтобус к Паше, и они укатили в город.
— Ты меня завези сейчас в ресторан «Встреча» и можешь быть свободен, — дал он указания водителю, — но не забудь в воскресение связаться с Андреем Николаевичем он скажет во сколько за ними приехать.
— Мы уже с ним обо всём договорились, — сказал Паша, — поэтому я знаю во сколько приезжать за ними.
— Тем лучше, — бросил Вова и вышел из машины возле ресторана.
Он посмотрел на часы, стрелки часов подходили к назначенному времени. И он, не раздумывая зашёл в ресторан, где бывал почти каждый день. Он был очень уютный с великолепным дизайном и в нём особенно любила отдыхать солидная публика. А Вова в основном отдыхал в банкетном зале, где они с Антоном часто обедали или ужинали. Когда Сергей был свободен он, присоединялся к ним, и они начинали обсуждать не только свои текущие дела, но и жизненно важные темы, связанные с политикой.
«С кем же интересно он хочет меня свести? — размышлял он, — наверняка с человеком, с которым мы оба знакомы, так как его голос был торжественно таинственен».
И он не ошибся в кабинете сидела молодая дама со знакомой внешностью, в которой он не сразу признал повзрослевшую Агнию. Он окинул её взглядом с ног до головы и повернулся к брату и не скрывая своего удивления, спросил.
— Это кто?
— А это брат кино под названием «Агния вернулась».
— Надо же десять лет не видеться, — не сразу пришёл Вова в себя, — а ты я скажу очень изменилась и хочу заметить, только в лучшую сторону. На тебя раньше было приятно смотреть, а сейчас можно ещё и восхищаться И как я понял ты выучилась на кардиолога?
Она смотрела на него с приветливой улыбкой и отрицательно кивала.
— Нет Владимир Андреевич, врач — кардиолог не я, а мой муж Валерий, он кандидат наук. А я биохимик, неужели вы не помните на кого я училась?
— Смутно, припоминаю, — ответил он, — только я не пойму, как ты здесь оказалась. Вроде Сергей Васильевич говорил, ты покинула наш город навечно.
— У нас же здесь родительский дом стоит, на замок похож, в котором бабушка одна живёт, — начала объяснять она, — ей очень тяжело одной, с ним справляться. Вот уговорила нас с мужем переехать к ней. Я уже здесь, а Валерий приедет через десять дней. Пока с работы рассчитается, пока квартиру однокомнатную продаст со всей обстановкой, кстати покупатели уже нашлись. А я ему обещала подыскать работу.
— С его специализацией вашего Валерия с руками и ногами возьмут, — определил Вова, — но, если он у нас согласиться работать я его охотно возьму. Кстати, он будет заведующим кардиологического дневного отделения. И ему как специалисту придётся многие организационные вопросы порешать самому, естественно с моей стороны ему помощь будет оказана. И где на данный момент он работает у вас?
— В Липецке, он там заведующий реанимационным отделением, — сказала она и посмотрев на Сергея, спросила: — в гости пригласили, а ничем не потчуете, почему?
— Нет вопросов, — опомнился он, — иди по старой привычке на кухню и выбери себе, что душе угодно, а мы с Владимиром Андреевичем пройдём в банкетный зал, ждём тебя там. Они втроём вышли из кабинета, только мужчины направились в банкетный зал, а Агния пошла на кухню. Там она сделала себе кофе и пришла к мужчинам, где стол был накрыт разносолами и посередине на блюде красовалась тушёная индейка, от которой ещё шёл парок.
— Ага и вы хотите эту дамочку из Мексики, одолеть вдвоём, — пошутила она присев рядом с мужчинами.
— Разве ты не видишь, что здесь три столовых прибора лежит, а не два, — глазами показал Сергей на вилку и нож, — но вначале налей вина себе и нас обслужи.
— Да, да и я ради такой встречи не откажусь от глотка сухого вина, — чем удивил Сергея.
— Так налейте даме вина? — или вы забыли, что я у вас уже десять лет не работаю.
— Совсем медики, обленились, — взял в руку бутылку Сергей, — раньше ухаживала за нами очень прилежно, а сейчас свой миниатюрный носик задрала.
Он налил себе и ей по полному бокалу, а брату как тот и просил чуть на донышке и посмотрел на Вову, как бы спрашивая: хватит или нет? Вова показал ему движением пальца вниз, подразумевая чтобы он доливал.
— Ничего себе, — забеспокоился Сергей, — что с тобой случилось? Ты же вкуса вина не знаешь, а тут по полной попросил налить.
— По правде сказать, то я сегодня сбежал от своего коллектива из Тихой Гавани, — распахнул душу Вова, — именно из-за того, чтобы меня не принуждали выпить за день молодёжи. Хотя я ужи пил с отцом вино, когда мы зарегистрировались и когда я стал хозяином Ударника. А тут такая встреча, с ангелом, как ты её брат раньше назвал. Ну как тут не выпить!
— А уж как я хочу с вами выпить Владимир Андреевич, вы и не представляете, — сказала Агния, — ведь, по сути, вы тот человек, который спас меня от грязного прошлого. И я даже не представляю, что могло бы со мной быть если не ваше своевременное вмешательство. «Поэтому предлагаю выпить за вас Владимир Андреевич», — она протянула свой бокал к мужчинам и когда все выпили, открыла свою сумочку. Оттуда достаёт лакированную коробку и кладёт его перед ним на стол. — Это вам с благодарностью!
Он вынимает оттуда фирменные наручные часы Монблан чёрного цвета. Зная, цену таким подаркам он потерял дар речи, — этот дорогой подарок швейцарских часов тянул на полмиллиона рублей. Заметив его замешательство, она положила свою руку на подарочную коробку, и ласково произнесла:
— Старые часы кладите сюда, а новые на руку. Сейчас благодарить меня не надо, это можно сделать позже.
— Когда мужа её оформишь к себе, — неудачно скаламбурил Сергей.
— Я не взятку дала Владимиру Андреевичу, а отблагодарила его за чуткость в отношении меня, которую он проявил много лет назад. Так как именно он стал навигатором моей судьбы.
— Прости девочка меня, — смутился Сергей.
— Хватит вам колоться иголками, — приятно улыбался Вова, — ты Сергей Васильевич разве не знаешь, что взятку дают заблаговременно могущественному лицу, который реально способен удовлетворить любую просьбу страждущего. А я вопрос Агнии порешал двадцать минут назад. Поэтому её подарок считается самой настоящей благодарностью, а значит нам надо сейчас выпить за неё! Они выпили за Агнию ещё раз, после чего она заказала себе такси и покинула ресторан. А братья остались в ресторане на ночь, правда к вину больше не прикасались.
— С тобой стало приятно за одним столом сидеть, — заметил Сергей Вове, — а то смотришь на всех как бирюк. И давно тебя папа научил культурно пить?
— Ты знаешь Серёга я что подумал?
— Нет не знаю, — оборвал он брата.
— Не перебивай, а слушай, — осадил он Сергея, — так вот, я же родной сын отца, то есть должен быть похожим на него во всём.
— Ну да, — согласился с ним Сергей.
— Вот я включил вспоминания, когда я пьяненьким видел отца? И память мне ничего подобного не выдала, хотя у нас всю жизнь хранится спиртное не только в баре, но и холодильнике. Значит в разумных пределах и я могу выпить. Желания особого у меня нет, но компанию я стал иногда составлять отцу и Антону. Юля порой принюхивается ко мне: спрашивает не пил ли я вино? А я ей говорю, яблоко только скушал. И она верит. А сегодня я выпил восьмой раз в жизни за Агнию и за наше здоровье! «Про тягу к спиртному, это не про наш род», — так говорит отец. Стакан вина в день, — это здоровый организм и здоровые сосуды. Ты посмотри отцу скоро шестьдесят лет, а он выглядит на сорок. А ещё он ходьбой увлёкся, каждый день на работу и с работы пешком. А это шесть километров. За мной Паша каждый день приезжает, я ему говорю, давай я за тобой буду заезжать. А он ни в какую, мало того, начал мать к своей ходьбе вербовать. Хорошо мама с обеда начинает работать, а то бы на пару ходили.
— Хорошие Вова у тебя родители, а у меня тётя с дядей.

***

    Марту с базы с собой взяли бабушка и дедушка, а Юля вернулась к себе домой одна и первое, на что она обратила внимание, это запястье мужа, на котором красовался богатый хронометр.
— Интересно знать, откуда у тебя такие дорогие часы? — спросила у него Юля, вернувшись с базы отдыха.
— Это реплика, а не фирма, — солгал он, — а подарила мне их вчера у Сергея в ресторане одна давняя знакомая по имени Агния. Помнишь я тебе про неё рассказывал десять лет назад, как её терроризировал директор Азии. Вот она вернулась с мужем жить сюда из Липецка, и возможно её супруг оформится к нам.
— И почему или он специалист хороший? — въедливо посмотрела она на Вову.
— Потому что ему может не понравится у нас и ему кандидату наук в любой из наших больниц охотно предложат работу, — ответил Вова.
— Узнает, какие у нас заработки, он в другие больницы и соваться не будет, разве что в железнодорожную? — выдала свою версию Юля, — если, конечно, этот светила думает о своём материальном положении.
В это время раздался звонок мобильного телефона, он посмотрел на экран, звонил Антон.
— Слушаю, — ответил Вова.
— Ты почему на базе не был? — раздался голос Антона, — мы хотели с моим шурином с тобой встретиться. Поговорить он хотел с тобой или с твоим братом, но и его не было. А Юля сказала тебя нет и не будет, как ты не любишь больших и шумных компаний.
— Правильно она сказала, так как я был в субботу весь день у Сергея, а сегодня был в Ударнике вместе с дежурным врачом. «А чего это вдруг мы Моисееву понадобились? — спросил Вова, — или Фома Филин атомную бомбу для нас припас?»
— Да нет с Фомой всё тихо, — сказал он, — кирпич он дождался и занят облицовкой своего дома. А Моисеев хотел вас обоих предупредить что банда Зигмунда вся полностью освободилась, один правда без ноги пришёл.
— А сколько же им давали, что они все вместе пришли? — спросил Вова.
— Да нет не вместе они освободились, подельники Зигмунда, дома уже полтора года, а этот месяца три назад пришёл, — уточнил Антон, — Максимов и не знал, что он на свободе, если бы случайно не встретил его в милиции, когда тот пришёл отмечаться. Не верит шурин ему что тот спокойно будет жить на свободе, говорил слишком много у него в начале было наказаний, а потом его поставили смотреть за зоной. Ты понял о чём я говорю?
— Всё я уразумел, — ответил Вова, — Серёгу предупрежу, чтобы глаз и ухо востро держал. Хотя я сильно сомневаюсь, что этот нелюбезный Зигмунд способен на лихой поступок. После общения с ним он для меня стал открытой книгой: хамоватый и в то же время трусоватый, безмозглый, и как мне показалось бледной поганкой, — сапогом по шляпе пнуть и нет его.
Заметив, что Юля прислушивается к их разговору, Вова сказал Антону:
— Завтра я тебе позвоню и отключил телефон.
— Жил спокойно человек, нет кому — то понадобилось тебя побеспокоить, — недовольно высказалась Юля.
— Не бери в голову, — успокоил он её, — это всё проходящее, на которое я и внимания обращать не хочу. Ты же видишь, кроме своей семьи и работы я ничем не занимаюсь, а значит беспокойств у меня никаких не может быть, только обязанности. Меня только одно огорчает, управлять машиной могу, а врачи справку не дают, хотя вроде мы и коллеги.
— Так это подсудное дело, неужели ты не понимаешь? — сказала Юля, — кому же захочется за липовую бумажку в тюрьме париться.
— Да с этим всё ясно, но иногда так хочется сесть за руль.
— Иди в парк и там накатаешься до тошноты, — засмеялась Юля, — меня заодно покатаешь.
— Придётся, — принял он её шутку, — там хоть машину заправлять не надо.
Они сели за стол ужинать и вновь раздался телефонный звонок. Это был Сергей. Словно эхом отозвалось предупреждение Антона и дало пищу к раздумью Вове:
— Ты знаешь звонит недавно мне или ненормальный или шибко памятливый типа исторического Зигмунда: «просил, чтобы я со своим хозяином припомнил начало века, когда должна была состояться великая сделка по передаче одного питательного заведения. И якобы по нашей вине она не только не состоялась, но он и его братки были примерно наказаны».
— И что он хочет? — спросил Вова.
— Да он совсем одурел просит или десять миллионов, или дарственную на ресторан. Очень сильно и внушительно пригрозил и нам и нашим семьям. Я уже в трансе не знаю, что делать. Он мне такого про воровской ход наговорил. Сказал, что вор все свои желания и требования должен подтверждать делом иначе он не вор. А он считает себя авторитетным вором и никаких уступок делать не намерен, — раскипятился Сергей.
— Значит слушай меня внимательно, — начал успокаивать его Вова, — следуем старому плану. Ты управляющий я хозяин, направляй его ко мне. Скажи, что главный офис у меня в Ударнике. Придёт ко мне я с ним потолкую. Не смогу его угомонить, то привлеку известного в России вора. Он не так давно у нас был проездом, и мы ему весь рот починили.
— А ты откуда знаешь такого генерала, ты же с криминалом дел не имеешь, — полюбопытствовал Сергей.
— Ты знаешь, я действительно не вхожу ни в какие партии и секты. И буду жить той жизнью, какая мне нравиться. Но этому человеку очень многие зеки обязаны. Он грел нашу зону и БУР, мы его в лицо не знали, а он нам праздники в камере устраивал. И вот случай меня на трассе свёл с ним в позапрошлом году. Он стоял на иномарке и нас остановил. Объяснил, что иномарка его заглохла и не знает, что делать. Вот Паша и взялся ему ремонт делать, пока он ковырялся мы с ним и разговорились. А когда я узнал, кто он такой, я чуть не лопнул от гордости. Всё — таки иметь в знакомых такого большого авторитета не каждому дано. Когда машину ему Паша наладил он нам обоим сказал: будут какие проблемы с беспределом обращайтесь и дал мне свой номер телефон. А я ему взамен свой, номер дал с визиткой, сказал: Зубы починить, вставить, всегда пожалуйста и в любое время. И он появился у меня в прошлом году. И мы ему не только зубы сделали, но он жил не в гостинице, а в моей квартире. Благо дело у нас места на целую роту хватит. Вот такое случайное знакомство получилось у меня с тёзкой, его тоже Вовой зовут. Так что брат не дрожи, этот человек всех обломает, я даже в этом не сомневаюсь. А ещё нам удалось сфоткаться с ним прямо в моём кабинете. Эту фотку я в рамочку закатал и на столе перед собой поставил.
— Всё теперь ты меня успокоил, — обрадованный голос Сергея раздался в трубке, — а то бы ночь у меня была бессонная.
— Тогда спокойной ночи тебе, а мы с Юлей садимся ужинать.

***

     Через два дня к Вове в кабинет зашёл в майке и шортах мужчина. Все открытые места у него были в татуировках от звёзд, до крестов и куполов. Вова не признал в нём Зигмунда, но знал, что это был он. За девять лет он потерял все зубы, ото лба до брови шёл глубокий шрам.
— Ну что наши условия тебе передал брат или мне повторить их?
Вова встал с кресла и вплотную приблизился к непрошенному гостю.
— Мне по барабану твои условия, но если размять свою «метлу хочешь», то мети, но учти я всё равно своих мнений не меняю, только тогда, когда меня об этом просит женщина.
— Ты хоть знаешь с кем, базаришь милок? — угрожающе спросил он, — да я если захочу, то и твой этот центр под себя подомну, не только ресторан. Думаешь лихие девяностые прошли, нет дружок. Пока мы воры живы то и наш закон неискореним. Поэтому вникни и приди к разумному решению. А иначе мы пойдём на крайние меры. Мы из-за вас волю на многие годы потеряли, один друг мой ногу оставил на зоне, а наша женщина нотариус умерла в неволе.
— А ты откуда такой вор взялся, тебя кто и когда короновал?
— Да меня вся область знает, — вскипел Зигмунд — я за лесной зоной смотрел.
— Если за зоной смотрел, тебе делает это честь, — спокойно говорил ему Вова. — А вот что ты самовольно мастью воровской козыряешь, это тебя унижает. Никакой ты не вор, а самозванец самый настоящий. И за это непременно надо наказывать липовых воров, чтобы масть воровскую не позорили.
— Не веришь значит мне, тогда жди от меня сюрприз, — в отчаяниях бросил он и направился к двери.
— Эй законник, — остановил его Вова, — подойди ко мне?
Зигмунд не хотя вразвалочку подошёл к нему.
— Ну и что хорошего скажешь? — впился он злым взглядом в Вову.
— Ты на меня не обижайся, — тая улыбку на своих губах сказал Вова. — Я сейчас позвоню одному человеку и если он мне подтвердит твоё воровской чин, то я обязательно подарю тебе без всяких базаров свой ресторан. И за свою обмолвку извинюсь. Пойдёт?
— Тебе что слова вора мало? — настойчиво гнул тот своё.
— Вот ты себя и предал, — вновь встал с кресла Вова, — был бы ты вор, сказал бы без обиняков, звони. А ты уходишь от проверки.
— Ни чего я не ухожу, звони если знаешь у кого спросить, — опустился он в рядом стоящее кресло.
— Да, конечно, есть, — раскрыл свою улыбку Вова и повернул к нему рамку с фото, где он был заснят с авторитетным вором. Тот приблизил своё лицо к рамке и узнав кто на фото, учащённо заморгал глазами. Перевёл взгляд на хозяина кабинета и заикаясь нечленораздельно промычал:
— Т-а — а-к, — это В-о-в-а В- а-г -о, — помимо этого, он ничего не смог промолвить, дико посмотрел на Вову и бросился из кабинета.
Вова рассмеялся на весь кабинет и выглянул в окно, понаблюдать за дальнейшим ходом несостоявшегося вора. Затем взял трубку и позвонил Сергею, рассказав всё до подробностей о встрече с Зигмундом.
— В народные артисты тебе надо было идти, или в дипломаты, а не в медицину, — оценил артистичность брата Сергей, — будем надеяться, что этот Зигмунд теперь от страха модифицируется в глухонемого и будет бога молить, чтобы ты не сообщил своему авторитету про самозванца.
— Он получил от меня классный афронт, для любого уважающего себя мужчины — это позорище, сказал Вова и вновь посмотрел в окно.
В это время из здания вышел Зигмунд и сев за руль старой копейки тронулся с места, затем круто вывернул на мост: «Как бы он в этом состоянии не сшиб кого — подумал Вова».
Он только подумал, а эта копейка, несясь по путепроводу с бешеной скоростью врезалась в поливочную машину.
— Жигули в лепёшку, водитель в отбивную, — сказала Люба, медсестра из дневного стационара, — а на поливалке не царапины.
— А за рулём Жигулей кто был? — спросил у неё Вова.
— Я Владимир Андреевич в подробности не вникала, — перекрестилась она, — не люблю смотреть такие страсти.
Тогда Вова спустился вниз и найдя Пашу отправил его посмотреть на место аварии и узнать кто был за рулём Жигулей. Тот вернулся через полтора часа.
— Туда не подойдёшь, — сказал он, — место аварии оцеплено. Фамилию узнать не удалось, но один труп, извлечённый из Жигулей, отчетливо был виден: одет почти как на пляже и весь в наколках, живого места нет.
— Так выходит он не один был в машине? — отвлечённо пробормотал Вова.
— Второго на скорой увезли, он на заднем сиденье сидел, — уточнил Паша, — головой крутил, когда его грузили в неотложку. Руки тоже исколоты. Но не как у первого, у того совсем на коже просвета нет.
— Это точно он, — пришёл в себя Вова, отчего ему сразу гадко стало на душе. Получилось так будто он самолично накаркал смерть Зигмунду.
— Кто он? — не понимал Паша своего шефа.
— Один злой кудесник, не любящий людей, выдававший себя совсем недавно за могущественную персону. Но что-то у него с эмоциями не заладилось, и он улетел в потусторонний мир к вратам ада, где висит надпись: «оставьте всякую надежду, вы, входящие».
— А где же этот потусторонний мир находится? — хлопал глазам Паша.
— Я маршрутом не интересовался, но где-то читал, то ли в Каракумах, то ли в Ливии. Точно сказать не могу. А тебе зачем?
— Это я для широты кругозора, — смутился Паша, — я же не верующий, но крещённый. А с вами Владимир Андреевич катаюсь уже два года знаний поднабрался, — провёл он ребром ладони по своему горлу. — Ещё три года поработаю, и высшее бюджетное образование получу. Правда вместо стипендии зарплата идёт, но это во сто крат лучше.
— Тогда дерзай Паша, — улыбнулся Вова и стал звонить Сергею, известив его о визите Зигмунда и чем он закончился.
По своим каналам он в этот день узнал, что за рулём действительно был Зигмунд и он сразу был отправлен в морг центральной городской больницы. А второй пассажир оказался другом Зигмунда и подельником по уголовным делам Артём Кулагин. У него была серьёзная травма позвоночника и врачи ничего хорошего ему не предрекали. Единственное они сказали: жить будет, но с последующими мучениями.

***

     Медицинский центр «Ударник» в августе открыл новое кардиологическое отделение. Аппаратура и палата для дневного стационара уже год дожидалась специалистов. И вот с приходом давно ждала открытия. Пополнился ещё одним специалистом Валерием Петровичем Юргеном, он же супруг Агнии. И народ шёл к ним, хотя многие россияне жаловались на жизнь.
— Капризничают, — рассуждала Юля, за ужином с включенным телевизором.
— Вот если бы ты на экскурсию не в Прагу и Будапешт ездила, а по нашим глубинкам и деревням прокатилась, то ты бы так не говорила, — назидательно сказал супруг.
— Я сужу по нашему центру, который получил отличную популярность, и пациенты идут к нам с большой охотой, а не в городские лечебные учреждения. Ты посмотри тебя уже по телевизору начали показывать, это разве плохо? Это тебя рекламирует наша публика вместе с центром. Гордись, что создал такое великолепное учреждение, которое людям здоровье даёт и красивые улыбки. Люди счастливы, они не хотят улыбаться дырявым ртом. Значит они материально удовлетворены и не плачут от безденежья!
— Юля, я никогда не давал интервью и впредь не буду, — это не моё. Ты же прекрасно знаешь, что я косвенный медик. В основном я организатор с дипломом зубного техника. Зададут мне, к примеру вопрос, по твоей или кардиологической специфике, а я не в зуб ногой. И насчёт материального достатка ты неправа, народ бедствует, Я это точно знаю, с Пашей наездился по разным сёлам. Посмотришь и ужаснёшься. Ни газу ни водопровода, с колодцев воду берут да с речек. Нам просто повезло мы живём в городе, где всё есть для приличного сосуществования. В особенности сильно развита металлургия, строительство, аграрное и индустриальное производство. А в других городах много заводов по закрывали. По разговорам моих родителей, то, за чем раньше люди ездили за рубеж, сейчас свободно можно приобрести в наших магазинах.
— Ну развёз, — засмеялась Юля, — я ориентируюсь на нашем городе. А о тех заброшенных сёлах и городах с низким жизненным уровнем не мне судить, для этого есть дума и власть. Я же ни к тем и ни к другим не отношусь.
— Бессовестная, выкрутилась да? — улыбчиво заявил он, — больше с тобой на тему: «где на Руси жить хорошо», полемизировать не буду. Ты плохо себя ведёшь, пользуясь своей неприкосновенностью.
— Пап, а ты погладь её по головке, как меня и вы помиритесь, — сказала Марта.
Вова встал из-за стола, подошёл сзади к Юле, и поцеловал в начале её в голову, а потом погладил её волосы. После чего Марта захлопала в ладоши, и сказала.
— Теперь первого сентября мне можно идти спокойно в школу.
Мать с отцом переглянулись, но смеяться не стали над дочкой. Хотя понимали, что она тоже шутит. Девочка уже могла рассуждать некоторые вопросы не по своим годам.
— Ну что тише — мыши, кот на крыше, — выпалила она. — Я значит вас помирила, а вы кошельки свои не думаете открывать, — хитровато посмотрела она на родителей.
— В выходной пойдём в торговый центр и там выберешь себе подарок, — сказал папа.
— А какой?
— Ну там ластик, ручку, карандаш, в общем пишущие принадлежности, которые тебе к первому сентября понадобятся.
— Нет в таком случае ты всегда говоришь не правильная постановка осуществления обещанного, — сказала Марта, — всё, что ты перечислил — это входит в родительские обязанности.
— Вся в тебя, — сказал Вова Юле, — она ещё подрастёт немного, да вы меня задолбите своей простотой.
— Марта оставь папу в покое, неужели не видишь, он шутит, — сказала мама, — купим мы тебе, то что пожелаешь в первый выходной. А завтра он будет занят, у него приближается юбилей «Ударника». Ровно десять лет исполнится, со дня создания. Будет готовиться, а в субботу мы вместе сходим и купим тебе, что захочешь.
— Ладно уговорили, — сделала довольное лицо Марта, — буду ждать субботы. А я пока подумаю, что мне всех нужнее.
В пятницу в банкетном зале ресторана «Встреча» в начале было празднично, но до невероятности тихо, а всё потому, что все пришли со своими вторыми половинками, многие из которых друг друга не знали и это сдерживало всех от лишних слов и движений. А ещё некоторые мужчины не сводили своих взглядов с Агнии, что не ушло от прозорливых жён, которые заметив долгоиграющие взгляды своих супругов на Агнии, своими острыми локтями давали понять, что заглядываться на чужих женщин в присутствии жён, вредно для здоровья.
Агния явилась по персональной просьбе Вовы со своим мужем Валерой. Он хотел, чтобы она познакомилась вместе с Валерой ближе с коллективом, рассчитывая в перспективе сманить работать её к себе. К тому же Валере за короткий срок работы понравился и коллектив, и условия работы. А Агния вполне бы могла заменить врача клинической лабораторной диагностики семидесятилетнюю Зою Михайловну, которая очень трудно передвигалась под своим массивным весом. И Вова попробовал с Агнией затеять разговор после первого бокала на что она ему конкретно ответила.
— Уважаемый Владимир Андреевич! Я никогда не буду работать вблизи с мужем. Допускаю даже разные этажи, но там, где у нас с Валерой будут находиться рядышком замочные скважины, я против такого соседства. К тому же я работаю в больнице Пассажирского автопредприятия и мне там нравиться. А ещё я хочу поделиться с вами одной думкой, не знаю, как она вам понравится или нет.
— Вы меня Агния заинтриговали, — перебил он её, — продолжайте, пожалуйста.
— Вы вот сами подумайте, неужели вы верите в платную медицину, в её будущее? — спросила она. — Разве в платной медицине светила работают? Нет в таких центрах как ваш, зачастую попадают работать изгнанные или те, кем не дорожили на прежних работах. Я, конечно, лично ваш «Ударник, не имею в виду, всё-таки вы на плаву уже десять лет. Имя своё имеете а, — это что — то значит! А ведь действительно не мало центров с шарлатанской — дилетантской структурой. Вот именно такие центры дискредитируют честную и профессиональную медицину. Из-за них скоро сметут всю платную медицину. И вы будете себе искать работу.
Он выслушал её до конца и сказал:
— Вы умопомрачительную картину нарисовала платной медицине, и я частично разделяю ваши взгляды. Рано нам ещё заниматься платной медициной. Но стоматологию я взял бы в особые рамки. А почему? А потому что от зубной боли страдает каждый человек, у каждого человека изнашиваются зубы. И сложно встретить старого человека, у которого все зубы свои. И так же я сказал бы и о дерматологии. В некоторых городах кожные заболевания лечат обыкновенные терапевты. Уж я-то об этом знаю неплохо. И в заключении нашего холостого разговора, где мы с вами оказались единомышленниками, вы вспомните с огорчением меня, когда ваш муж принесёт зарплату домой. А сейчас давайте веселиться, а то ваш Валера на нас подозрительно смотрит, идите к нему. На танец его пригласите. В двадцать один час для нас здесь будет играть оркестр с певцами шансонье.
— Вот я тогда вас на танец и приглашу, — улыбнулась она.
— Нет, — не задумываясь ответил он, — меня с женой здесь уже не будет. Мы забираем дочку и едем домой.
— А что вы её в такой праздник не оставили у бабушки с дедушкой?
— Нет не мог, — кивнул он на почтенную пару, — вот они мои родители, они тоже праздника хотят. К тому же мы открывали Ударник всей семьёй. А к вам у меня будет ещё одна просьба.
— Я хоть и не волшебница как вы, но постараюсь выполнить вашу просьбу любого разумного характера, — сказала она.
— Напряжений никаких не надо делать, — перешёл он на шёпот, — здесь кроме вас и Сергея Васильевича никто не знает, что ресторан этот принадлежит мне. Пускай так и останется этот маленький безобидный секрет между нами. Я понимаю, что иметь свой ресторан в этом нет никакой крамолы. Но лишние знания подчинённых о своём шефе могут вылиться в ненужные кривотолки. А мне это не нужно.
— Да конечно! У меня из головы вылетело, что ресторан принадлежит вам.

***

     В понедельник Вову вызвали в мэрию (это был именно Юбилейный день Ударника), там ему вручили памятный подарок и присвоили звание Почётного гражданина города. То, что ему готовили такую славную акцию, для него не было сюрпризом. Его к этому подготовила мать, узнавшая по своим каналам, что сыну уготовила мэрия. И ни чего в этом удивительного не было, вся администрация города включая и мэра пользовалась услугами только «Ударника».
«Вроде мелочь, но приятная!» — думал он. Понимая, что отныне он за свою двухуровневую квартиру будет оплачивать пятьдесят процентов коммунальных услуг. И получение ежемесячной муниципальной выплаты, никоем образом его не огорчила. Помимо этого, статус почётного гражданина внутренне подымал его дух и двигал к следующим высотам. Так как стоматология и дерматология были чётко отрегулированы ставку он больше делал на кардиологию, за которую успешно взялся Валерий Петрович Юрген. И он был уверен в этом человек, который отлично знал своё дело. Он не пыжился от того, что имеет научную степень, он просто работал, тонко вникая во все проблемы.
Приехав в этот день в Ударник, его у входа уже ждал весь персонал с цветами и поздравлениями. А войдя в кабинет он обнаружил там Юлю, державшую в руках подарок от всего коллектива, — это был набор итальянских дорогих сорочек.
У себя в кабинете Вова странно взглянул на подарок, не поняв, что находится в пяти больших коробках, но, когда присмотрелся и оценив подарок, сделал реверанс перед женой. А стопку коробок положил в шкаф.
— Мне нравятся такие подарки от коллег, — сказал он, — они не тяжёлые и не габаритные, как самовары и пылесосы. Одев такой подарок на себя, я этим выражу своё уважение коллективу и конечно буду себя чувствовать привлекательным.
— Договоришься, — приподняла брови Юля, — попрячу все рубашки и вытащу тебе ворох маек. Посмотрим каким ты будешь привлекательным, — пошутила она.
— А я летом одни майки и ношу, — но мамзели всё равно обращают на меня внимание, — пошутил он.
В это время Юля поднесла ему кулак к носу.
— Но я на них не смотрю, — быстро среагировал он.
Спрятав кулак, она вплотную приблизилась к нему.
— Знаю, ты меня одну любишь, — поцеловала она его, — и я тебя поздравляю сегодня с двойным праздником! Отныне ты важный и знаменитый человек! Твой портрет повесят на городской доске почёта.
— Ты же знаешь, я не тщеславный человек и я не хочу светиться в городе своими достижениями, — сказал он, — я старшеклассником был уже мастером спорта. У меня много было побед на рейтинговых турнирах. И я этим не кичился, и избегал наших местных журналистов. Я довольствовался малым, тем что моя фотка висела в зале бокса, но я стремился к большим высотам, хотел работать дальше. Быть большим Чемпионом, ездить по всем странам, но суд изменил мои мечты. Конечно, тюрьма — это очень плохо, но там у меня много было времени понять мою прошлую жизнь и изменить своё мировоззрение. Хотя я там считался отрицательным элементом, не вылезающий из изоляторов и буров.
— Зачем вспоминаешь сегодня плохое прошлое? — спросила она, — тебе что приятно ворошить свои изоляторы.
— Нет, конечно, -мотнул он головой, — но ужасно хочется, чтобы о моих успехах узнали некоторые сотрудники колонии, которые считали меня идейным врагом, придерживающим к воровской элите. А я в то время не знал ни одного законника. Только здесь на свободе я познакомился с одним своим тёзкой, — Вова кивнул на рамку с авторитетом, — и даже здесь находясь на моём столе он имеет убойную силу. Помнишь недавно на мосту копейка врезалась в поливалку?
— Да помню и в это же день по местному телевизору показывали, эту аварию. Кошмарное зрелище!
— Так вот водитель этой копейки, до аварии за пять минут, заочно общаясь с этим авторитетом в моём кабинете, с ужасом вылетел из нашего здания, после чего сразу въехал в поливочную машину. Я же потом хотел связаться с этим авторитетом, но он оказалось живёт сейчас в Дубае, — столице Объединённых Арабских Эмиратов. — Забудь про всё, — сказала Юля, — просто иногда вспоминай про моего брата. Придерживайся нынешнего твоего статуса, он будет отпугивать от тебя разных подонков. Всегда держи в голове что у тебя есть замечательная семья, с любящей женой и маленькой принцессой по имени Марта. Знай, что ты нам нужен!

ЭПИЛОГ

Прошло много лет после изучения Вовой вороньего языка. Жизнь в стране к этому времени сделала большой зигзаг. Вова стал известным человеком в своём родном городе.
Он встретил Анну Фёдоровну, свою учительницу начальных классов, случайно на железнодорожном вокзале. Юля провожала его в Москву на форум предпринимателей. Она проходила по платформе и продавала варёную кукурузу.
— Купи шинок? — пошамкала она беззубым ртом и протянула ему початок.
Она умоляюще смотрела на него, в надежде, что он купит у неё кукурузу. Она не признала его. Он же напротив, сразу узнал её. Достав из портмоне свою визитную карточку, завернул её в пятитысячную купюру, сунул ей в руку.
— Ты кто родимый? — недоумённо спросила она, смотря на деньги.
— Смотрите визитку, — сказал он, — через три дня звоните мне. Я вам зубные протезы бесплатно поставлю. Если что не поймёте вам моя супруга объяснит, — положил он Юле руку на плечо.
Анна Фёдоровна не могла поверить в такое чудо и переспросила:
— А всё-таки ты кто сынок?
— Скажите "Кар" Анна Фёдоровна!
После чего он запрыгнул в поезд, который тут же тронулся. Он не видел, как дрожал её рот и текли по морщинистому рту слёзы. Она долго махала Вове вслед платком, которым одновременно утирала слёзы.

КОНЕЦ.

НОЧНАЯ САЛЬСА

***

     Александру Реброву, бывшему детдомовцу, после окончания института выделили социальное жильё, в старом кирпичном доме на втором этаже, в посёлке Магистральном, где жили в основном железнодорожники. Квартира была не ахти, но удобств хватало. Ему ещё повезло, что бывший хозяин Лукин, — мастер депо, оставил в квартире почти всю мебель, которую смело можно причислить к хламу и старый ламповый телевизор горизонт: «жалко холодильник и стиральную машину не оставил» — подумал новый хозяин.
Он мечтал, что со временем, всё образуется, он сменит обстановку, чтобы не стыдно было в квартиру пригласить друзей или девушку. Но вот уже год прошёл, но из обстановки он только приобрёл два стула для кухни. Очень много денег было потрачено на предметы первой необходимости, — это кухонная утварь, постельные принадлежности и другие бытовые приборы. А что уходило на продукты он вообще не считал, но жил экономно. Ужасно хотелось жениться, но найти равноценную девушку ему, с таким же достатком было очень трудно. А на шикарных барышень он не заглядывался, боялся попасть в унизительное положение. Он понимал, что это неправильно. Но в детдоме ему внушили: «все сироты по жизни довольствуются скромной жизнью, не смотря, что жильё им государство предоставляет бесплатно». В его подъезде жила бывшая детдомовка Вера Гусева, и она всегда ему говорила: «Саша женись и вместе с женой вы смените обстановку, да и жить повеселеет». Он бывал у Веры в гостях и ему нравился уют её квартиры, после чего в свою «пещеру», как он называл своё жильё, заходил с плохим настроением. Включал старый телевизор и выключал свет. Ему не хотелось смотреть на свою оставленную Лукиным обстановку. Он думал так: эта мебель оценивалась значительно дешевле услуг грузчиков, поэтому он не стал выносить её, сделав вид, что проявил благотворительность к сироте: «Ладно хоть клопов не оставил» — подумал Александр.

***

     Это истерический женский крик прорезал не только воздух, но и застеклённую квартирку Александра. Он вскочил с кровати и бросился к окну. Хоть темнота и окутала весь двор, но движение двух силуэтов можно было распознать. Он включил свет и посмотрел на часы, стрелки показывали час ночи. Одеваться времени не было, дорога была каждая секунда. Он положил ключи в тёмный целлофановый пакет и открыв дверь балкона, выпрыгнул в трусах со второго этажа. Около автобусной остановки лежала женщина на снегу. По всей видимости она уже была без чувств, а здоровый детина сдирал с неё шубу одной рукой. В другой руке у него была женская сумочка. Детина никак не думал, что кто-то рискнёт выйти ей на помощь в тёмную ночь в этом глухом переулке посёлка Магистральный. Здесь в основном был частный сектор, среди которого выделялись два трёхэтажных дома, с магазинами на первых этажах. Александр раздумывать не стал, он быстро подскочил к грабителю и ударил того со всей силы кулаком в область живота. Грабитель скрючился и застонав начал кататься по снегу, затем уткнулся лицом в снег. Александр бросился к женщине, она была без чувств, но дыхание у неё было нормальное. Детина в это время издал подозрительный хрип и замолк. Александр посмотрел вокруг, ни свету в домах и ни одной души на улице не было. Он потёр снегом женщине лицо и виски, но она глаза не открывала. В это время подъехала полиция. Они сразу бросились к Александру, не спрашивая ничего в нижнем белье посадили его в свою машину.
— Вы сажайте сюда не меня, а детину, что на снегу валяется, — дрожа от холода сказал Александр, — видите открытый балкон, вот я с него прыгал, чтобы оказать помощь женщине.
Лейтенант посмотрел на распахнутый балкон, и без слов открыл дверку автомобиля.
— Правомерность самообороны здесь любой прокурор подтвердит. Так как была угроза жизни потерпевшей. Так что бегите домой, выпейте горячего чаю, оденьтесь по погоде и к нам на беседу. Да и не забудьте паспорт свой захватить.
Александру было не до чаю, он оделся и вернулся к машине ППС. Рядом стояла скорая помощь, куда заносили женщину на носилках, поверх она была окутана своей богатой шубой. Но то, что лицо её было не закрыто, это доказывало, что она жива. Скорая уехала, а грабитель остался валяться на снегу.
— А того, что не забрали? — спросил Александр у лейтенанта.
— Ему другая машина нужна, — ответил лейтенант, — под названием труповозка. Видимо хорошо вы к нему приложились, что он лапти отбросил. И чтобы вас не осудили за убийство надо молиться, чтобы потерпевшая дар речи не потеряла. А если нет, то вы нас озадачите в поиске свидетелей, кто видел это происшествие. Но вы особо не переживайте, вряд ли хоть одному следователю в голову придёт, что вы с балкона в трусах прыгнули, чтобы с женщины снять шубу норковую и забрать сумку с деньгами и документами.
Он достал из сумочки паспорт и посветив фонариком прочитал Карп Софья Артуровна, тысяча 1987 год рождения. Да она ещё не женщина, а красивая девушка. Надо же смелая какая, среди ночи, по глухомани передвигаться. В такую пору и при освещении опасно ходить. — Дальше он открыл место прописки и продиктовал: посёлок Магистральный, улица Зелёная, дом шестнадцать.
— Да это рядом здесь, — сказал Александр.
— Надо думать если она шла по поселковой дороге, вы, кстати, документ с собой захватили? — опомнился лейтенант.
Александр протянул ему свой паспорт. Тот щёлкнул фонариком и внимательно посмотрев в него, сказал.
— Придётся вам Александр Дмитриевич, до утра побыть у нас, таковы правила. В камеру вас сажать не будем. Следователя будете ожидать на диване.
Вскоре труп детины забрала спецмашина, а Александра отвезли в отделение полиции и усадили в коридоре первого этажа на диван. Под утро его забрал блондинистый дознаватель с добродушным лицом и отвёл в кабинет.
— Я Костюков Анатолий Геннадьевич осуществляю предварительное расследование в форме дознания. И так Александр Дмитриевич Ребров, рассказывайте про ваш героический поступок, — произнёс он, открыв перед собой папку с чистыми листами, — но начнём с ваших данных.
Он быстро с паспорта переписал все данные Александра, и бросив на него испытывающий взгляд, спросил.
— Ваше место жительства и место работы?
— Посёлок Магистральный, улица Овражная, дом четыре, квартира восемь. Работаю тренером в клубе Железнодорожник, по Греко-римской борьбе. В Магистральном живу всего год, а вот работаю уже пять лет, — внёс ясность Ребров.
— Понятно, откуда такая силища, — вновь он бросил взгляд на Александра, только взгляд на этот раз у него был одобрительный. — Сейчас у меня нет данных причины смерти неизвестного грабителя, но если, как вы говорили лейтенанту, ударили в область живота, то велика вероятность, что удар пришёлся по печени. И возможно он хронический алкоголик, а значит имеет на сто процентов больную печень. Но вскрытие уточнит мою версию.
— Не мне судить, — тревожно ответил Александр, — дело не в том куда ударил, а как ударил. Человека то нет.
— Ну вы напрасно себя казните, вы герой, — подбодрил он затухшего Александра, — грабитель человеком не был, он был бомжом. При нём не нашли никаких документов. Весь в наколках, носки в дырках. А из верхней одежды на рубашку была одета одна лёгкая затёртая курточка, — это в двадцатиградусный мороз? Вы спасли от смерти человека, — а точнее сказать милую женщину, которой богом уготована честь, когда — то быть мамой. Мало того мою одноклассницу, которую я не видел целую вечность. Если бы не вы, она бы раздетая окоченела до смерти в такую погоду. Час назад медики говорят пришла в чувство, и я сейчас с вами закончу и поеду с ней, поговорю. И ещё у нас есть один важный свидетель, который вызвал милицию, — это сторож из магазина «Связной».
— Так он в моём доме находится, но сторожей мне видеть там не приходилось никогда, — сказал Александр.
— Там числятся два сторожа работающие поочередно через день, и они не гуляют по прилегающей к магазину территории с берданкой на плече. Они приходят к восьми вечера и их запирает продавец, а в восемь утра выпускает на свободу. Вот такие у них условия. С одной стороны неплохо, а с другой стороны это настоящее нарушение прав человека, а если плохо кому — то из сторожей станет, через витрину за помощью ломиться? Ну я думаю после вашего случая прокурор наложит на их охранный режим свою лапу. Таким богатым товаром торгуют, а денег чтобы сигнализацию провести, жалко выделить. И таким ублюдкам плевать на человеческие нужды, хорошо хоть туалет там есть.
Он говорил и писал, что-то в бумаге. Когда бросил писать, папку закрыл и взял её в руку, давая этим понять, что беседа закончена:
— Вы Александр Дмитриевич можете быть свободны, понадобитесь, вызовем.
— Хорошо сегодня выходной, — сказал Александр, — спешить некуда. Так что, если возникнет острая необходимость во мне, я дома весь день.
— Учту, — сказал дознаватель, но не думаю, чтобы вы были нам нужны. Всё что нам нужно от вас, отображено в этой папке, — потряс он ей, над своей головой.

***

      В понедельник он узнал, что неизвестный грабитель скончался от разрыва печени. Подтвердились и слова дознавателя Костюкова, что у преступника действительно был цирроз печени. Но радовало то, что молодая женщина по фамилии Карп Софья, пришла полностью в себя и её состоянию ничего не угрожало.
— Она шла ночью с электрички, — рассказывал Костюков, — а этот грабитель увязался за ней. Она и думать не могла, что этот пузатый дядя, способен на грабёж. А он удобный момент поймал и сильно ударил её по голове, а тут ещё шок от сильного испуга. Сотрясение мозга конечно она получила, но две недели она ещё пролежит.
— Это радует, — без излишних эмоций произнёс Александр, — хоть теперь знаю, что не зря прыгал в исподнем со второго этажа.
— Вы бы хоть проведывали её в больнице, — посоветовал Костюков.
— Зачем?
— Ну как зачем, Вы же её спаситель, — настаивал дознаватель, — покажетесь ей во всей красе, глядишь при виде вас у неё выздоровление ускорится.
— Нет эту процедуру я считаю излишней, — сразу отказался Александр. — Допустим приду я к ней: покрасуюсь перед ней, подарю ей свою улыбку, пожелаю ей быстрейшего выздоровления. А она сочтёт это за неправильный намёк, который я приравниваю к доступному вымогательству. Если уж на то дело пошло, то она должна первой сделать шаг навстречу.
— Её имя Софья — напомнил Александру Костюков, — этимологическое значение мудрость! Я не думаю, что у неё в связи с сотрясением мозга может появиться синдром навязчивых идей. Она очень мила и интересна и кто её знает, может вы спасли свою будущею жену?
— С чего вы взяли?
— Вы холостой, и она не замужем, — с игривостью высказался он. — Вы статный Александр и она прекрасная Софья, вот и образовалась новая семья.
— Нет это не мыслимо, я на улице Зелёной всех знаю, они же все проходят под моими окнами к остановке. И нет там ни одной, кто бы привлёк моё внимание. Да и не время зимой думать о свадьбе, к тому же сейчас я готовлю своих юных подопечных к Чемпионату России. А женится, конечно, надо. Скоро уже тридцать, а кухня и постель у меня смотрятся сиротливо. Ближе к весне плотно займусь этим вопросом.
— Вот и правильно, — одобрил весенние порывы Реброва Костиков, — после нашего разговора воодушевление у вас появилось. А увидишь её, ускоришь свою брачную программу. — Он сделал паузу, выпив глоток воды и продолжил, — Кстати, видеть вы её не могли под своими окнами. Она училась несколько лет в Нарве по профессии педагог английского языка и вторая профессия социальный педагог. Приехала в свой шикарный дом на постоянное место жительства, — родители ей его в наследство оставили, а сами живут рядом с Нарвой в Ивангороде. Назад возвращаться не хотят. Так что я всё-таки на вашем месте не стал бы объезжать своё счастье. По правде скажу, мне она самому с детства нравилась, и, если бы у меня не было сейчас семьи, я бы завладел её сердцем.
— Так она ваша знакомая? — спросил Александр.
— Я же говорил, что учился с ней вместе, немного дружил, но наша дружба дальше кино и катка не заходила. Папа у Софьи сам родом из Нарвы. Приехал сюда как раз в эпоху кооперативного движения и так удачно влился в него, что все магазины почти под себя подмял. А уже в этом веке на него наехала власть и оставили его почти голым. Вот он и рванул отсюда в Ивангород, ближе к своей исторической родине. Туда и Софья уехала учиться не просто так, там у неё и бабушки и дедушки. Училась в Нарве без забот и родителей видела чуть не каждый день. Расстояние всего два километра. И как я понял Соню, ей папа унаследовал не только дом, но и солидный счёт в банке, которого хватит до конца света.
— Извините Анатолий Геннадьевич, — прервал его Александр, — а после этой информации, я не только пойду навещать её, и думать забуду.
Он вышел от него и подумал: «конечно особенные браки не исключение. Они встречаются нередко на почве спасения: кто из волн на руках утопленницу вынесет, кто спасёт от насильников или грабителей, как например у меня. Но личико, которое я натирал снегом, было действительно очаровательным. Заинтриговал меня этот Костиков, но к ней я однозначно не пойду. Встретимся с теплом, и ближе познакомимся. А это дом заметный, там во дворе стоит большая антенна — тарелка и живёт в этом доме один мужчина похожий на священника».
Он надел на голову спортивную шапочку и пошёл на тренировку, где его ждали детишки. Но придя в зал его встретили не только дети, но и профсоюз с администрацией вагонного депо. Всех детей усадили на гимнастические скамейки, затем выступил председатель профкома и во всех картинках рассказал о героическом поступке, совершённым их тренером. Послышались аплодисменты, крики ура и наставления детям, чтобы они тренировались хорошо, если хотят быть похожим на своего тренера. После торжественной части ему преподнесли цветы и большой плазменный телевизор. Этот подарок ему был, кстати, он давно хотел заменить свой ламповый телевизор на плазму, но денег вечно не хватало несмотря на то, что жил один. Он от души поблагодарил администрацию и профком и проводив их до газели, вернулся в зал работать с детьми. Зная цену такого подарку, работал он в этот день с большим душевным подъёмом. Ему хотелось в этот момент поделиться своей радостью со своими коллегам и друзьями, но, к сожалению, их рядом не было. Один мальчик Кирилл Сенин подошёл к нему и сказал:
— Александр Дмитриевич, телевизор «Филипс» — это хорошая марка, у нас такой же, только поменьше этого. Вы его на себе, наверное, не унесёте до своего дома.
— Зачем на себе, такси найму, — ответил он.
— А хотите, я папе скажу, и он отвезёт вам его до дома.
— Очень буду признателен и тебе и твоему папе, если он время выделит для меня.
— Время найдётся, — заверил Кирилл, — он сегодня за мной заедет, и мы заодно и вас с телевизором заберём.
Кирилла задумка осуществилась в этот день. Его быстренько довезли до дома. Александр вручил Кириллу свой букет и сказал:
— А это маме подаришь, за твоё хорошее воспитание.
Мальчик охотно принял цветы, не забыв сказать спасибо.
У Александра этот вечер был загружен настройкой телевизора. До глубокой ночи он наслаждался цветом и чёткостью экрана. И в последующие дни этот подарок был его лучшим другом. Его всегда тянуло домой, чтобы с избытком насытиться цветным экраном.

***

   А Костюков тем временем перед Новым годом купил мандаринов и пошёл навестить в очередной раз Софью. Накинул на себя белый халат и прошёл к ней в палату.
— Зачем ты пришёл Толя? — вместо приветствия спросила она, — меня же выписывают сегодня и тумбочка у меня забита фруктами.
— Интересно и кто это тебя балует своим вниманием, не героический твой спаситель.
— Нет, к сожалению, я даже себе представить его не могу, — сказала она. — Ты же мне говорил, что он недавно живёт в нашем посёлке.
— Да это верно, всего год, — улыбнулся он. — Но его словесный портрет я тебе могу написать.
— Попробуй, — посадила она его на свою кровать, — только без фантазий, потому что я уже его заочно полюбила. А если ты разукрасишь его в розовый цвет, то встретившись с ним я разочаруюсь.
Антон посмотрел на её двух соседок по палате и тихо ей сказал:
— Не хотелось бы при них, иначе отобьют.
— Толь я не пойму ты следователь или сват? — приняла она его шутку.
Он поднялся с кровати и на всю палату, не стесняясь её соседок, заявил:
— Я следователь СК, который хочет сделать большой вклад для твоего счастья, а именно познакомить тебя с мужчиной, обладающего силой Геракла, доблестным поведением и моральными достоинствами. А самоё удивительное, вы как два близнеца похожи друг на друга. Дальше продолжать, как и если — бы… считаю неуместным и не скромным.
После этого две женщины дружно захлопали Костюкову.
— Уже влюбилась, — засмеялась она, — тогда будешь наш венчать.
— Ну нет так не пойдёт, — запротестовал он, — у тебя в доме живёт настоящий поп, вот он пускай вас и венчает.
— Она прекратила смеяться:
— Это мой дед Бруно, он не поп, а мебельщик, изготавливает эксклюзивные стульчики, столики журнальные и хлебницы.
— А где же он свою мебель продаёт?
— Вот чего не знаю, того не знаю, — развела она руки в стороны, — правда соседи говорят раз в месяц к нему приезжает машина и забирает готовую продукцию. Сам то он разговаривать не может. У него стойкая афония, иногда может прошептать только пару слов. И к тому же вероисповедание у него лютеранское. Два года назад он похоронил мою бабушку и приехал сюда. А папа помог ему наладить производство. А вот где сбывает он свои шедевры я не знаю. Я же с ним два дня всего пожила, а потом попала сюда. Он навещает меня каждый день, передачу принесёт, потом пять минут у меня под окном поплачет. Слёзы замерзают на морозе, а он стоит.
— И что он всегда с тобой будет жить?
— Я думаю да, — он свою квартиру подписал тёте Хельге, родной сестре папы. А деда сюда привёз папа. Но он на все руки мастер, хоть в столярной мастерской, хоть на кухне, хоть в строительстве. Ведь в этот дом он и свои силы вложил. Помню он, всё лето помогал папе отделкой заниматься. А дизайн какой, словно в музее, просто глаз радует. И папа никогда бы не бросил этот дом, если бы у него конфронтации не было с городскими властями.
— Я что — то не пойму Софья, — удивился Костюков, — так ты что эстонка по национальности? С девятого класса с тобой учился, а не знал этого.
— Так мы там себя называли Сони, Толи, Вали, Гали, но я русская, хоть отец и дед эстонцы. И фамилия у нас рыбная, такая, каких в России, полно. А вообще с фамилиями в Эстонии, не совсем понятно, просто так не сменишь Тамм на Петрова, специальное разрешение надо. А я родилась в России, — значит я русская, — правда у меня диплом о высшем образовании эстонский. Ну и что из этого, разве мало детей миллионеров окончили Гарвард да Оксфорд. Я думаю, никто сомневаться в моём дипломе не будет. Я ведь почему ночью оказалась в посёлке, летала на самолёте домой за дипломом, прилетела засветло. Пока до электрички добралась смеркаться началось. Как назло, на сапоге молния сломалась. Искала по вокзалу сапожную мастерскую. В общем успела сесть на последнюю электричку.
— Ты мне уже рассказывала, — перебил он её, — ты с самолёта села на последнюю электричку. Так значит Александр Ребров спас не только тебя и твою шубу, но и твою преподавательскую профессию? Тебе очень повезло, что крик подняла возле его балкона.
— Я сегодня выпишусь, а завтра обязательно его поблагодарю. Только адрес мне его запиши.
— Скажу откровенно тебе София, — такие мужчины всегда нравятся женщинам, — но вот в квартиру к нему не надо ходить, отпугнёшь от себя. Любой мужчина стесняется своего холостяцкого убежища. Дам тебе совет, он с четырнадцати до девятнадцати часов работает в Железнодорожнике. И запомни он до невероятности не решителен, может даже нетронутый женской лаской. Будь с ним посмелее, как генерал с адъютантом. Сходи к нему в спортзал и своди его в рядом стоящий ресторан.
— В Астру чоли? — спросила она.
— А в вашем посёлке больше нет ресторанов, одни чебуречные да пирожковые. Хочешь веди в город, там ресторан на ресторане. Короче дерзай Соня! Буду рад, если узнаю, что ты счастлива!

***

    Софья пришла домой из больницы после обеда. Дед попытался её накормить, но она отказалась, сославшись на то, что пообедала в больнице. И занялась собой, накрутила бигуди, поправила свой маникюр. Ближе к вечеру она надела на себя нарядное платье, но оно висело на ней: «видимо в больнице вес сбросила, — подумала она, — и это радует». Пришлось надеть джинсовую юбку, свитер и сапоги. Вместо шубы она надела на себя короткую дублёнку и сапоги, оставив голову открытой. Взяла в руку сумку, но не ту которую у неё пытался отобрать грабитель, а небольшую плоскую с блокнотом внутри и тронулась в путь. Дед пытался проводить её, но она ему пообещала, что безопасность ей сегодня будет гарантирована. И если ей повезёт, то она пригласит сегодня в гости своего спасителя:
— Приготовь на всякий случай что-нибудь вкусненького, — попросила она деда. — Если он согласится к нам зайти, угостим его твоей кулинарией, только не затевай тяжёлое, салатики и этого хватит. Я надеюсь, мы сытые придём. В ресторан хочу его пригласить.
Дед в ответ кивал ей головой, а потом залез в свой полушубок и извлёк оттуда две пятитысячные купюры.
— У меня есть, — отодвигала она его руку с деньгами, но он насильно засунул ей деньги в карман.
До клуба Железнодорожник было ходу минут пять. Темнота на улице её на этот раз не пугала, в руке у неё был фонарик. Да и на улице ещё бегали ребятишки и попадались прохожие. Не доходя до клуба у неё, настроение испортилось, тот клуб, который она помнила горел огнями и днём, и ночью на этот раз был тусклым: «Знать я прозевала сегодня своего спасителя, — подумала она, — наверное раньше закончил и ушёл домой. Хотя нет мне по дороге ни один мужчина не попался только женщины и ребята». И она прибавила шаг, подойдя ближе она поняла, что у неё после сотрясения мозга был обман зрения. Она вошла в помещение, где в основном были дети кружковцы. Помня расположение спортивного зала, она беспрепятственно прошла к нему. Двери там были открыты настежь, она заглянула в зал. Дети занимались на двух больших коврах, тренер им что-то объяснял. А на скамейках сидели взрослые люди: «видимо родители ребят», — подумала она и зашла в зал подперев стенку своей изящной спинкой. Александр обратил внимания на незнакомую родительницу и сразу подошёл к ней:
— А вы чья мама? — спросил он.
На неё в этот миг нахлынула напряжённость. Она, смотря на него боялась улыбнуться. Он же не признал Софью, но после своего вопроса, заметил резкую перемену в ней, спросил:
— Я что-то не то сказал?
— Неужели я так старо выгляжу, что вы меня в мамы записали почти взрослых ребятишек?
— Простите, если вас так обидел мой не этичный вопрос, — приветливо посмотрел он на неё. — Вообще — то у меня занимаются дети всех возрастов, — кивнул он на дальний ковёр, — там у меня дети 7 и 8 лет занимаются. Но я понял ваших детей здесь нет, тогда ещё раз извините меня?
Он отвернулся от Софьи и хотел идти к детям, а у неё в это время застучало сердце бешеным ритмом. Она сразу поняла, что это он — её мужчина. Как говорил ей Толя Костюков: «статный, сильный, но он забыл сказать, слово красивый!» Уйти ему она не дала.
— Александр Дмитриевич, а я, собственно, к вам, — сказала она ему в спину.
Он повернулся к ней и подошёл ближе:
— Я вас слушаю.
— Меня зовут Софья, я корреспондент районной газеты «Платформа», получила задание взять у вас интервью. Вы мне можете уделить часик вашего времени.
— А почему бы и нет, — весело откликнулся он, — сейчас закончу тренировку, и мы с вами посидим у меня в тренерской за чаем. Я интервью даю охотно, не для себя, а для детей. Чем выше у них результаты, тем больше денег мне выделяют на учебно-тренировочный процесс. А вы Софья присядьте пока, — указал он ей на скамейку.
Она быстро выбрала на скамейке большой разрыв между сидящими и направилась туда, но долго насладиться занятиями ребятишек ей не пришлось. Он почти сразу построил молодых спортсменов и сказал, что занятия на сегодня закончились. Все гурьбой ринулись в раздевалку, а он встал у двери и с каждым персонально прощался. Когда зал опустел он подошёл к ней.
— Ну вот я теперь в вашем распоряжении, — сказал он.
— Если так, то место нашего общения, я предлагаю заменить на более романтическую обстановку, — кивнула она, в ту, сторону, где располагался ресторан.
— В Астру зовёте? — удивился он, — я бы, конечно, с великой радостью посетил с вами не только этот низкой категории ресторан, но я одет неподобающим образом, джинсы, джемпер.
— Очаровательно! — произнесла она, — но на мне такая же одежда, только вместо джинсовых брюк, джинсовая юбка. Так что не переживайте, мы же не танцевать идём туда, а пообщаться. Столик оплачиваю я и это не обсуждается, так как я делаю свою работу, а ваша закончилась после того, как вы проводили отсюда последнего мальчика.
— А вдруг мне захочется вас пригласить на танец? — вопрошающе смотрел он неё.
— Тогда я вас после ресторана приглашу к себе домой, и я вашу прихоть охотно удовлетворю, пока вы от бессилия руки не опустите.
— Ну конечно с моей стороны от таких условий, отказа не будет, — скромно улыбнулся он, — только в танцах я такой же спец, как и в борьбе. А такие танцы, как сальса, я один танцую дома ежедневно вместо зарядки. А в джайве мы были третьими в области с одной девочкой из детского дома.
— А вдруг мне захочется вас пригласить на танец? — вопрошающе смотрел он неё.
— Тогда я вас после ресторана приглашу к себе домой, и вашу прихоть охотно удовлетворю, пока вы от бессилия руки не опустите.
— Ну конечно с моей стороны от таких условий, отказа не будет, — скромно улыбнулся он, — только в танцах я такой же спец, как и в борьбе. А такие танцы, как сальса, я один танцую дома ежедневно вместо зарядки. А в джайве мы были третьими в области с одной девочкой из детского дома.
— Всё я сдаюсь, — подняла Софья вверх руки, — я хоть и люблю танцевать, но о таких танцах впервые слышу. А сейчас я иду на выход и жду вас там.
Александр вышел минут через десять.
— Не долго я? — спросил он и тут же пояснил, — пришлось быстренько душ принять. Всё — таки я не за столом сидел, а возился с ребятами на матах.
— Не беспокойтесь, — положила она свою ладонь на его руку, — нам уже спешить некуда. Мы вместе и это радует, если не уложимся во времени, пойдём ко мне в гости.
— Мне нравиться такая постановка вопроса, — сказал он ей. — Потому что домой провожать по темноте я вас так и так буду. А то у нас с некоторых пор стало неспокойно в посёлке.
— Это почему, или освещения не хватает? — поинтересовалась она.
— Да нет, хотя не мешало бы его в тёмных местах усилить. «У меня вот дом стоит, а напротив остановка, — объяснял он, — ну почему бы там фонарь не поставить». А основной причиной тёмных преступлений, является железнодорожный вокзал. С электричек к нам едет разный сброд, совершают преступления и бегут на все четыре стороны.
Они вошли в полупустой ресторан, сели за свободный столик и подозвали официанта. Софья сделала заказ на две персоны и вытащила из сумки блокнот с авторучкой и демонстративно положила его перед собой.
— А это зачем? — спросил он.
— Ну как же, я намерена наш диалог записывать на бумагу, — сказала она.
— Уберите свои пишущие предметы, — кивнул он на блокнот с ручкой, — меня осенило, я догадался кто вы. У всех наших корреспондентов Платформы имеются диктофоны, а вот то, что лежит перед вами, — это историческая эпоха СССР семидесятых годов. Вы Софья Карп!
— Да это я, — спрятала она свою улыбку. — Но как по-иному я могла вас уговорить побеседовать со мной? Когда мой одноклассник Костюков охарактеризовал вас, как скромного женоненавистника, стесняющего проведать ту женщину, которую вырвал из рук двухметрового гиганта в больнице.
— Хотите, по правде, — посмотрел он откровенно в её глаза.
— Правда, для меня всегда святыня, — показала она вновь ему свою улыбку.
— Я не люблю такой помпы, — признался он. — То, что я сделал, это не героизм, а обычное стремление восстановить справедливость, где оказалось я переусердствовал. Так что мне это усердие будет откликаться всю жизнь. Всё-таки мной было совершено убийство и это из памяти ничем не вытравишь.
В это время официант принёс заказ с графинчиком коньяка.
— Вы себе наливайте, — предложила она, — а мне пока нельзя. У меня сегодня последний день приёма лекарств, вот завтра в новогоднюю ночь у себя дома, я вам с великой радостью составлю компанию, если, конечно, своей навязчивостью, не порушу ваши планы.
Он понимал, что она первой делает шаг к сближению. И сразу вспомнил слова Костюкова: «Она очень мила и интересна и кто её знает, может вы спасли свою будущею жену? А увидишь её, ускоришь свою брачную программу». Он сразу смутился от таких воспоминания, что не ушло от её внимательного взгляда.
— Вы всё-таки выпейте, — вторично предложила она ему, — а то вы очень зажаты. И уж давайте договоримся, что для тебя и меня отныне не существует обращение «ВЫ». Это нас непременно сблизит. И что уж скрывать я действовала по избитому изречению: «Коль Магомет не идёт к горе, то гора, вдохнув храбрости, сама пришла к нему».
— Остроумно, — засмеялся он и налил себе в рюмку коньяка. — Храбрость и смелость это по значению два разных слова. И вы хотите меня убедить, что спасти вас у меня храбрости хватило, а вот смелости навестить не хватило. Есть такие спасатели на водах, вытащат ребёнка с берега и кричат на весь пляж: «это я спас ребёнка!». А рядом оказывается случайно внештатный корреспондент и пишет про героя заметку в местную газету. Герой в кавычках после этого получает медаль «За спасение на водах», а чуть позже оказывается Герой и внештатник свои люди.
Он выпивает коньяк и смотрит на Софью, — вот милая Софья чего я опасаюсь, это подобных сценариев. То ли дело: моё главное руководство, сделали мне за тебя шикарный подарок и никакого салюта. Это мне нравится, потому что любой смелый поступок должен быть нормой каждого мужчины! А когда идёт трезвон на всю вселенную, — это всегда подозрительно? Я считаю, что прежде, чем названивать «о том о сём», необходимо согласовывать с претендентом на «то и сё».
— Это ты такое суждение в детском доме получил?
— Ну почему же? — нахмурил он брови, — меня в детский дом оформили в пятнадцать лет. До этого меня отец с бабушкой воспитывали. Отец бывший военный офицер связи, но по состоянию здоровья был комиссован. Он помер, а меня в 15 лет от бабушки забрали. Через несколько дней и она померла. Потом её дом снесли, а на её месте построили пекарню. Мне же квартиру дали всего год назад, а до этого я жил в институтском общежитие, а потом было холостяцкое общежитие и то чужого предприятия.
— А мама твоя где?
— Мама нас покинула намного раньше, — прикрыл он глаза, — она в химической лаборатории работала и там чем-то случайно отравилась. Через четыре часа она умерла.
— Прости, — произнесла она, — я не хотела затронуть твои минорные струны.
— Я не маленький и опыта общения с женским полом у меня нет, — сказал он, — за исключением детдомовских танцев. Но я отлично понимаю, что мы с тобой оба общаемся явно по настоянию твоего одноклассника. Почему он так рьяно хочет нас соединить? Скрывать не буду, ты всем встречным, не только мне словно сноп искр бросаешься в глаза. Ты мне очень нравишься. Знаешь, как бывает, увидишь картину или статуэтку красивую в антикварном магазине и никого не слушая покупаешь. И дома любуешься этим приобретением, и никто не скажет тебе, что эту красоту ты заимел по чьему-то совету. Не знаю, как ты, но не лежит у меня душа к третьему лицу, тем более к полицейскому. Интересно какую пользу он хочет выгадать от нашего счастья?
Она улыбнулась и вывела его из-за стола.
— Пошли подойдём к зеркалу.
За их столом, стояла зеркальная колонна. Она вместе с ним подошла к ней.
— Вот посмотри, как мы с тобой внешне очень похожи. Говорят такие люди в браке очень счастливы бывают.
Он подошёл вплотную к зеркалу и ладонью прошёлся по своему лицу и резко повернулся к ней.
— А действительно сходство поразительное, — обследовал придирчиво он её облик, — у нас даже рельеф ушей одинаковый.
— Саша давай сядем за стол, — попросила она его, — а то мы обращаем на себя внимание других столиков.
Они оба заняли свои сидячие места и уставились друг на друга.
— Меня пот прошиб от такого созерцания, — произнёс он, — а вдруг мы с тобой родственники, что тогда?
— А Толя Костюков, между прочим, не полицейский, — увела она его о грядущем копании родословных, — он следователь СК. Он меня заинтриговал, когда сказал, что мы с тобой одно лицо. Толя оказался хорошим физиономистом, установив такое поразительное сходство. И никакой пользы он не хочет иметь. Он не меркантильный, а добрейший человек по жизни. Мой папа когда-то помог очень сильно своему товароведу, которым являлся отец Толи. Мы тогда в девятом классе учились, его отцу понадобилась срочная операция. Деньги без разговоров поступили в медучреждение. Старшего Костюкова спасли, но правда он инвалидом остался. Зато жив и до сих пор живёт, передвигаясь при помощи трости.
Он попытался ей что-то сказать, но она не дала ему.
— А родственниками мы вряд ли можем быть, так как я родилась в Нарве, а ты как я понимаю здесь. Разве мало похожих людей в мире? Мировая статистика говорит, что у каждого человека может быть шесть двойников. А сейчас допивай свой коньяк и пойдём ко мне домой, продолжим ужин. Будем танцевать, а в перерывах смотреть семейные альбомы. Отказ ни в какой форме не принимается. Я тебя должна отблагодарить по всем человеческим нормам.

***

      Александр словно загипнотизированный, вылил последние капли коньяка в рюмку, но пить не стал.
— Пошли я готов, — сказал он и повёл её к гардеробу.
На улице стоял лёгкий морозец, но он не освежил состояние Александра. Ему было хорошо, и он сопротивлялся морозцу, так как подобное состояние он впервые испытывал, и оно ему очень нравилось. Они шли по не широкой трассе, а когда свернули к остановке, где произошло нападение на Софу. Они остановились, и он показал на свой балкон.
— Вот оттуда я сиганул, когда услышал истошный крик.
— Это я тебя специально звала, — сказала она, — и была услышана. Я помню кто-то натирал мне снегом лицо, но видеть никого не могла. Мои глаза были на замке. А сейчас и глаза, и моё сердце открыто для тебя, — после чего она крепко его поцеловала и повела в свой богатый дом.
Стол был накрыт в гостиной, как у хорошей хозяйки, но деда на горизонте не было.
— Он, наверное, в гараже? — объяснила Софья, — машины там давно нет, а вот его мастерская есть. Он бывает там и спит.
— А ничего в такую погоду там спать? — осматривая с восхищением убранство дома, спросил он, — всё-таки зима на улице.
— Гараж утеплённый и там деревом пахнет, чем он упивается как лесник, а сейчас давай продолжим наше общение, — пригласила она его за стол. — Только спиртного мы, вероятно, не найдём.
Только она это произнесла, как снизу к ним поднялся дед. В руке у него была бутылка Хереса.
— А вот это и есть тот Саша, что спас меня от неминуемой смерти, — представила она Александра.
Дед приблизился к нему, протянул свою руку, затем молча обнял Сашу. Потом окинул их обоих своим взглядом и сделав шаг к своей внучке, перед её глазами выставил большой палец правой руки. Затем повернулся к ним обоим соединил перед грудью две ладони в один кулак и показал им. Ушёл он так же тихо, как и пришёл.
— С понятием он у тебя, — произнёс Александр. — Глухонемой, а тихий как мышка. Обычно эта категория людей очень шумливая, они же не слышат себя, поэтому всегда громыхают.
— Он не глухонемой, — поправила Софья Александра, — у него слух лучше, чем у нас с тобой. Просто говорить не может из-за хронической болезни. — Она подошла ближе к нему и закрыв глаза, сказала. — Теперь твоя очередь меня целовать, — подставила она ему свои губы.
Он по разу поцеловал её в глаза и один раз чмокнул в губы.
— Пока достаточно, — открыла она глаза, — садимся за стол, пьём, закусываем и танцуем.
— Ты хочешь тоже выпить? — спросил он у неё.
— Это вино хоть и креплёное, но оно употребляется внутрь как оздоровительная микстура. Естественно, пить его будем не ложечками, а бокалами и никакого вреда он не принесёт, тем более тебе. И вообще непьющие мужчины у меня не вызывают интереса.
— Впервые слышу от женщины подобные мнения, — непонимающе смотрел он на неё, — а если человек болен?
— А если болен, то зачем семью создавать и делать из жены сестру милосердия? — убеждала она его, — занимайся своим здоровьем в одиночку, ходи на прогулки, посещай лекции на темы здорового образа жизни.
— Ты рассуждаешь, как зрелая женщина, — смотрел он на неё почти влюблёнными глазами, — ты что замужем уже побывала?
— У меня был гражданский муж Вольдемар, непьющий и не курящий, все мне говорили на курсе, повезло тебе Софа, будущего мужа себе забронировала всем на зависть, да ещё с квартирой.
— Действительно завидный муж, по нашим временам, — оценил Александр её выбор.
— Слушай дальше, какой он завидный муж, — с иронией сказала она. — Вольдемар мало улыбался, но нравился всем девушкам не только факультета, но и всего университета. А он выбрал меня и мне это льстило. Через две недели он привёл меня к себе в квартиру, и предложил с ним жить пока без прописки. Я согласилась, в квартире никого нет. Он тихоня, да я жизнерадостная с хозяйскими задатками.
— Многие девушки именно о таких мужьях и мечтают, — промолвил Александр, — наши, к примеру воспитатели в детском доме всегда твердили: «непьющий муж — счастье любой женщины!
— Я с этим трезвенником прожила всего полтора месяца. А второго февраля в праздник свечей во всей Эстонии, — это примерно, как восьмое марта у нас, — пояснила она. — В этот день женщины для красоты пьют вино, а мужчины делают всю работу по дому и кухне. Смотрю мой Вольдемар и пальцем ни к чему не притрагивается. Я его спрашиваю? — «ты случайно не баптист?». А он мне: — «нет, у меня хронический колит и холецистит». Я всё это проглотила, а потом по ночам стала слышать подозрительные звуки мухобойки. Однажды встала от шума в ванной, захожу он кипятком в ней тараканов обливает. Я посмотрела в глаза этого киллера и поняла: он ублажение получает от убийства тараканов больше, чем от меня. Я ему говорю, а не легче их потравить? Ответ его меня отправил в осадок, он мне заявил: — «травить жестоко, я не садист, насекомые после мучаясь умирать будут, а тут сразу либо тапок на кухне, либо кипяток в ванной». Утро наступило, и я покинула его жильё.
Александр не стал смеяться над её откровениями, только посочувствовал.
— Да бывают в жизни огорчения, — произнёс он, — но я тоже выпиваю, правда в разумных пределах. И вообще сейчас бытует мнение в народе, что быть пьяным, особенно при людях уродливо.
— Вот такую разумную выпивку я и имела в виду, — сказала она, — а сейчас давай выпьем, а то наше первое общение стало превращаться в дискуссию о пользе и вреде пития. И ты мне покажешь своё искусство танца.
— Я не против, ты хозяйка ты и диктуй положение о гостях, — сказал он.
Александр специально не проявлял инициативы, хорошо осознавая, что ей приятно чувствовать себя ведущей в этот вечер. Он просто покорно подчинялся ей во всём, но бокалы заполнил вином лично. А она в это время включила портативную колонку. Заиграла тихо медленная музыка.
— У тебя только такая музыка в колонке? — спросил он.
— Всякая, — сказала она и протянула свой бокал к его бокалу.
Они чокнулись и сразу выпили. После чего он, даже не дав ей закусить пригласил её на танец. После первого тура она сразу поняла, что Александр отменный танцор.
— А теперь станцуй, пожалуйста, свою танец один, а я посмотрю, — попросила она.
— Нет вопросов, — сказал он, — только поставь музыку поживее, чтобы ноги не думали об отдыхе.
Когда под музыку он приступил к танцу. Она им откровенно любовалась, как он элегантно показывал совсем нетрудные элементы этого танца.
— Хочу научиться так же, — бросилась Софья в его объятия, — научишь, как-нибудь? А сейчас продолжаем танцевать классику.
— Нет уж давай изучать мой танец, — настаивал он, — ровно десять минут и ты будешь двигаться как я. А потом мы это искусство, покажем на каком-нибудь городском празднике.
— Хорошо я согласная, — игриво поиграла она пальчиками.
— Ну тогда слушай во всём своего тренера, — сказал он ей и приступил к её обучению.
Она оказалась даровитой ученицей, и через несколько минут все элементы выполняла без ошибок. С каждым танцем разжигалась её страсть, но он ничего не предпринимал, хорошо понимая её чувства. А когда он взглянул после очередного танца в его глаза, то понял, что допуск к её телу свободен. Его время пришло глубокой ночью, где он ей до утра доказывал, что такое настоящий мужчина. От этой ночи она была без ума, но утром проснулась начала прятать глаза от Александра.
— С тобой что — то случилось? — стал он её расспрашивать.
Она закрыла ладонями лицо и тихо произнесла.
— Всё прекрасно! Даже очень! Просто мне стыдно за вчерашнее моё поведение, там, где я была смелым командиром, — это была не я. Я играла роль укротительницы, следуя сценарию следователя СК. Он мне сказал: будь с ним смелее, он через чур скромен и может даже девственник. А этот девственник запустил меня после сальсы на небеса и в ус не дует. Я даже не знаю, как отомстить Анатолию, что из меня дуру сделал. Может ты что посоветуешь? Глаза царапать, маникюр жалко, да и возьмёт меня на пятнадцать суток посадит, — рассмеялась она.
— Купи ему бутылку дорого коньяка и пригласи на нашу с тобой свадьбу, — сказал он ей.
В ответ она ответила ему бурным всплеском любви.

PS. Вскоре они сыграли свадьбу.



КОНЕЦ.

ТАНЦЫ НА ЛЕШИМ ПРИБОЕ

***

     Их было четыре друга, все спортсмены, защищающие честь своего города и института в соревнованиях по гандболу.
Макс Зима, — остряк и неисправимый волокита, не пропускающий ни одной юбки, обладающий лидерскими качествами.
Валера Кубик, — человек с хорошей реакцией, когда стоит на воротах во время матчей, и крепкими тормозами, когда дело касается общения с девушками.
Данила Кузнецов, — романтик со взрывным характером, заядлый рыболов. Особенно не любит, когда ему кто — то мешает заниматься любимым делом.
Смелый Семён, — по жизни миролюбивый парень. Смелость свою демонстрировал только во время матча. К женскому полу был равнодушен.
— Ну что ребятки предпоследний курс позади, — сказал Макс Зима своим друзьям, — предлагаю отметить этот научный шаг, на нашем излюбленном месте реки Колдуньи.
— Может девчонок с курса возьмём, — предложил Данила, — каждый год ездим туда, всё одни да одни. Пора бы уже подготовительными работами перед загсом заниматься, как Макс постоянно говорит.
— Едем отдыхать, а не преддипломную работу проводить по анатомии, — сразу воспротивился Макс, — с ними никакого отдыха не будет. Даже за кусты будем ходить остерегаясь, тем более с нашими курсантками. Они все хоть и милашки, но болтология у них на первом месте. Это все девочки — сюрпризы, от них неизвестно, что ждать. Давайте так, едем одни, но, если у кого-то возникнут страдания по противоположному полу, прошу со мной на танцплощадку двух лагерей. Все приняли за основу слова Макса и предварительно договорившись, кто и что берёт с собой, разошлись по домам. На следующий день утром на автовокзале с рюкзаками, котелками. Автобус шёл до Шестков, посёлок, находившийся в пятидесяти километрах от города. А им нужно было ехать до лесного кордона Снегири, где находились три областных лагеря, где рейсовый автобус обязательно делал остановку. От этой остановки им придётся до реки Колдуньи идти ещё два километра. Купив билеты, они пошли на место посадки, положив свои пожитки в багажник они прошли в полупустой автобус. Им всем бросились в глаза две миловидные девушки, сидевшие обособленно на заднем сидении, где был установлен столик. Но никто кроме Макса не набрался смелости подойти и заговорить с ними. Он подсел к ним и хитро играя глазками, произнёс.
— Здравствуйте милые девушки, но почему вы заняли место рулевого?
— Так у него же кабина впереди, — не понимая юмора, недоумённо смотрели они на него. — Нет, — впереди кабина водителя, а здесь рулевого, — начал он вешать им лапшу на уши, — автобус импортный, и чтобы исключить аварию заднего моста, я регулирую здесь во время поездки. Как на яхте, наверное, в фильмах приходилось смотреть? Поэтому пройдите, пожалуйста, к молодым людям — кивнул он на своих друзей, — и садитесь впереди их.
— Ах так вы и есть рулевой? — словно извиняясь произнесла жгучая брюнетка, — садитесь, пожалуйста, — после чего как по команде они встали и заняли места, впереди Кубика, который сидел один.
Тут вошёл водитель, посчитал пассажиров, которых было всего одиннадцать человек, и непонятно кому — то сказал.
— По дороге доберем, — посмотрел он вглубь автобуса. После этого он сел за руль, и автобус тронулся. Макс к этому времени тихо подсел к Кубику и пальчиком дотронулся до брюнетки.
— Девушка, а я вас знаю, — сказал он ей прямо в ухо.
— Она обернулась к нему и признав в нём рулевого, спросила.
— А почему вы покинули своё рабочее место?
— Так непогоды же нет, ни гололёда, ни урагана, — принялся он опять им заливать, — а в штиль у меня комендантские функции, усадить пассажиров в автобус, и не давать скучать красивым девушкам.
— Мы поняли какой вы рулевой и какой комендант, — повернулась к нему вторая девушка, — вы хотите лесом убить время с нами.
— Мне даже слово «убить» страшно произносить, — парировал он. — Нет я, во-первых, хочу с вами познакомиться, особенно вот с ней, — дотронулся он вновь до смуглянки.
— Минуту назад вы говорили, что знаете меня, — сказала брюнетка.
— Да вы похожи на одну даму, которая была признана мировой любимицей кино.
— Это вы не Джину Лоллобриджиду имеете в виду? — поразила она его знаниями кино.
— Да именно, её, — прошептал он ей на ухо.
— Богатый же ценник вы на меня повесили, да этой бабушке, наверное, сейчас девяносто лет, если не больше, — блеснула она ещё раз своими познаниями.
— Какая вы продвинутая девушка, — бросил он ей комплимент, — а на рулевого повелись.
— Никто не повёлся, — встряла вторая девушка. — Просто мы подыграли вам, а зовут меня Элла, — она перевела взгляд на подругу. — А если хотите узнать, как зовут Вику спросите у неё сами, — сказав это, она сразу закрыла рот ладонью и закрутила головой, задержав свой взгляд на Кубике.
— Спасибо Элла, — мотнула головой Вика. — Может ты ещё расскажешь, сколько нам с тобой лет. И что мы обе не замужем, потому что заканчиваем курсы по пришиванию пуговиц.
— Оригинально вы преподнесли мне свои биографии, — показал он радость на лице, — а меня зовут Макс, я тоже вашего возраста. — В это время одной рукой, Вика стала поправлять волосы сзади, а Макс продолжил: — я не женат, потому что прохожу курсы по повышению квалификации, целования женских рук, — и сразу чмокнул руку Вики.
Она обомлела от неожиданности и развернулась на сиденье лицом к нему, так что её ноги оказались в проходе.
— Мне, конечно, приятно, но курсы ваши неправильные, — по-доброму смотрела она ему в глаза.
— Это почему неправильные, обоснуйте? — спросил он.
— Потому что вас учат по-воровски целовать, а нужно делать открыто, — советовала она. — Всё очень просто делается, нужно только проговорить: «мадам извольте поцеловать вашу ручку», — она подносит свою руку к его губам и он, не теряясь обхватил её ручку обеими руками и горячо целует.
 Сидевшие рядом друзья не сводили с них глаз. Они знали, чем и где закончится финал этого знакомства. К тому же подружки вышли там же, где и они на остановке Снегири. Здесь их тропы расходились в разные стороны. Они шли в лагерь, где работали на время летних каникул вожатыми, в разных отрядах. Девушки были налегке и постоянно оборачивались в сторону ребят и махали им ручками. А ребята пришли к своему ежегодному месту отдыха и первым делом поставили две палатки, после чего начали с берега начали ловить рыбу. В Колдунье очень много водилось разной рыбы, но преобладали в основном лини и голавль. Попадались и пескари, но ребята их не брали, отпускали в реку. Но первый улов, они решили весь сготовить, даже пескарей. У них было большое желание отметить удачное окончание курса. Несколько бутылок водки на поводке были спущены в воду, всё дело оставалось в рыбе, которую они хотели приготовить в котелке с томатным соусом. Но её надо было в начале наловить, чем они и занимались.
— Вы пацаны празднуйте без меня, — сказал Максим, когда вытащил крупного линя.
— Что в лагерь пойдёшь, — спросил Семён.
— Я обещал, — виновато посмотрел он на друзей, — не обижайтесь? Но мне очень надо. Такие девушка как Вика мне впервые попалась и с запахом я к ней не пойду. Постараюсь на завтра их к нам пригласить, может кому Элла приглянется она тоже брендовая девочка.
— Да что ты перед нами отчитываешься, — подал голос Данила, — если девчонки классные, потанцуем с ними.
— Ну вот это другой разговор, — успокоился Макс, — продолжаем ловить рыбу.
К шести вечера они наловили три килограмма разной рыбы, и все дружно занялись её обработкой. Через час она кипела уже в котелке.
— Тебе не оставим, — сказал Кубик, — всё съедим, тебя там девочки накормят Или ты с нами сядешь, поужинаешь? — спросил он.
— Нет уже некогда, — посмотрел он на часы, — и так запаздываю, пойду одеваться.
     В восемь вечера Макс был при полном спортивном параде, трико, майка, кроссовки. Он отправился в лагерь «Метеор», в который его родители раньше отправляли каждый год. В восемь вечера там устраивали каждый день танцы, а если лил дождь, то это мероприятие перемещалось на сцену, где никакой дождь был не страшен.

***

Он свободно зашёл на территорию лагеря и пройдя по цветочной аллее пошёл к эстраде, находившая напротив сцены. Танцевали все от мала до велика и толстозадые работники кухни и маленькие карапузы, видимо дети работников лагеря. Он сразу принялся глазами выискивать Вику, но на эстраду не входил. Она ни где не обозревалась, также не видно было и Эллы. Настроение заметно стало падать, но знакомый голос: «не меня ищите», моментально оживил его. Он повернулся: «перед ним стояла Вика и палила его своим огненным взглядом».
— А кого я здесь ещё буду искать, кроме вас, — произнёс он, — я же сказал, что приду, значит приду.
Он взглянул на часы.
— Шесть часов вас не видел, а затосковал спасу никакого нет. Сразу вам скажу без обиняков — это не шутка, такого любовного синдрома у меня никогда не было. Мало того — он не излечим, я это чувствую.
Хоть ей и приятны были его признания, но всерьёз его слова она не воспринимала.
Он это понял и принялся ей доказывать:

— Знаете, вот приходишь в художественный музей и если очень сильно понравился какой-то экспонат, то это на всю жизнь. Начинаешь мечтать о нём, собирать деньги чтобы выкупить его, а когда выяснятся что на покупку нужна такая сумма, что за три жизни таких денег не соберёшь. Тогда начинаешь планировать, как украсть этот экспонат. Вот примерно и со мной может произойти.
— Ой бедненький давай я тебя немного пожалею, — сказала она — и погладила его щёку. Ты слышишь к чему я тебя призываю?
— К чему именно?
— Меня все детишки здесь называют Вика и на ты. А ты Вы, да ВЫ.
— Теперь понял, — улыбнулся он, — значит станцуем?
— Наверное уже не успеем, сейчас линейка и отбой, — сообщила она. — После отбоя пообщаемся на веранде моего отряда, если, конечно, ты не торопишься. Темно уже, — показала она небо.
— Я что по джунглям шёл, чтобы один раз взглянуть на тебя, — напористо смотрел он на неё, — нет буду около тебя находиться до упора, пока ты сама спать не захочешь. Я от нашего пацанского праздника ушёл к тебе, так мне видеть тебя захотелось, аж зубы свело.
— А что у вас там за праздник, — поинтересовалась она.
— Завершение учебного года.
— Где учитесь?
— Мы через год все будем педагогами, — сказал он, — но по разным направлениям. Я, к примеру и Валера, что сидел вместе со мной, мы до мозга костей спортсмены, а два других друга, тоже спортсмены, но они физики.
— Значит вы в недалёком будущем физрук?
— Скорее всего тренер, — сказал он, — всё-таки у тренера больше вариантов для творчества, да и свободы побольше.
Тут боковым зрением он ощутил на себе посторонний взгляд. Повернулся вправо и увидел пристально смотревшего на него пухлого парня? примерно его же возраста. Он сидел на лавочке и газетой отмахивал от себя комаров.
— Не обращай внимания, — сказала она, — это наш всеобщий Ромео, почти каждой вожатой в любви объяснился, но везде получил отказ. Теперь очередь, кажется, дошла до меня или до Эллы. Сутки нас с ней в лагере не было, а он уже нам обоим проходу не даёт. Сейчас сидит надутый, что мы ему отказали в танце.
Музыка в это время резко оборвалась и объявили построение на вечернюю линейку. — Прямо за эстрадой, наш отряд, — кивнула она на ближайший корпус, — если временем не обременён, то жди меня, на любой из этих лавочек. И старайся нашему директору на глаза не попасться.
— Трюфелю? — спросил он.
— Ты знаешь Трефилова?
— Конечно и давно, — ответил он, а два года назад я был здесь в той же ипостаси, как и ты.
— Понятно всё с тобой, — закрутила она головой и заспешила к своему отряду. После линейки над лагерем опустилась тишина. Вика пригласила его в застеклённую веранду, куда освещение поступало только от фонарного столба.
— Присаживайся за любой столик, — показала она на несколько стоявших детских столиков и стульчиков.
Он покрутил головой и присел на маленький стульчик.
— Что твой отряд состоит из детсадовского возраста?
— У меня дети двенадцати лет, а вот у Эллы поменьше детки. Кстати, сейчас она придёт, пошла нам кофе готовить. Так что пока её нет, продолжай рассказывай секреты о себе?
— Я разносторонний, эрудированный, рассудительный, искренний, надёжный, бескорыстный, добрый, деликатный, тактичный, интеллигентный, милый, красивый и вообще скромняга, каких в природе больше нет и появятся такие индивидуумы только тогда, когда ты моя жена, подаришь мне и миру великолепных детей.
— Трудно поверить, — едва сдерживая улыбку, произнесла она, — но оказывается я полчаса назад перед эстрадой погладила по щеке самого бога. Оригинально ты мне сделал предложение, и я его, наверное, приму, только чуть позже. Супругой самого бога быть, — это просто чудесно!
В это время на веранду зашла Элла, в руках у неё был поднос с чашками и горкой навалено сухое печенье.
— А что же ты друга своего не прихватил с собой? — спросила Элла.
— У него вахта до самого утра, — безбожно врал он, — но Валера просил, чтобы я от его лица пригласил тебя и Вику завтра на ночной огонёк в наши шатры. Мы вас рыбкой накормим и домой проводим. А перед этим все пылинки сдуем, ну и конечно потанцуем. — Об этом и речи не может быть, — сразу отказалась Вика, — а детей на кого мы оставим? — На того, на кого вы вчера их оставляли? — нашёлся он.
Элла переглянулась с Викой и по их выражению лица он понял, что они согласны нанести визит в их палаточный лагерь. Они выпили много кофе в эту ночь и наговорились так, что бодрящий напиток не мог противостоять сну. Первой ушла в палату Элла, а Вика проводила Макса до калитки, поцеловав его в щёку на прощание сказала.
— Приходи завтра со своим другом, Элла хочет его видеть и позвони мне на телефон, мы подойдём к этой калитки. Только чтобы назад нас проводили.
— Само собой разумеется, — обрадовался Макс, — только телефоны в прошлом году здесь не брали.
— Этот недостаток устранили, — выдала Вика приятную новость, — в этом году ретранслятор водрузили между лагерем и санаторием. «У тебя телефон с собой?» — спросила она.
— Нет, он у меня в рюкзаке.
Она достала из кармана сарафана синий фломастер.
— Давай я тебе на ладони свой номер напишу, — взяла она его за руку.
— Тогда уж не на ладошке пиши, а на руке, покрупнее. Темень кругом не зги не видно.
Тут он вспомнил про свой карманный фонарик и включил его.
— Какой ты предусмотрительный, — похвалила она его, — догадался фонарик взять.
— Назад не по Красной площади пойду, а по непроходимым дебрям, где летают тучи кровососов, — пошутил он и направил луч на ладонь.
Вика написала ему номер и ещё раз поцеловала его в щёку. Она смотрела Максу вслед пока его силуэт окончательно не скрыла ночная мгла.

***

    Он шёл почти на ощупь. Карманный фонарик мало помогал, он с каждой минутой тускнел, от того, что садились батарейки. А лесная тропа была узкая и извилистая. Макс больше доверял не ему, а своему обонянию, улавливая на ходу запах дыма. Его рецепторные клетки были полностью в работе. Хотя он эти тропы и хорошо знал с детства, но чёрное небо и безлюдный именно в этой округе лес всё равно наводили на него жуть. Мало того мрачной окружающей натуре, как назло, помогал, где — то находившийся поблизости филин, беспрестанно крича на весь лес, — У-У-У.
Эти звуки природы он предпочитал слушать по утрам, но никак не ночью. «Иди не трясись, — подгонял он себя, — за любовью бегом бежал, а от любви идёшь, так спотыкаешься».
Фонарик совсем сел, тут он начал улавливать запах дыма всё острее с каждым шагом. Настроение его улучшилось, и он включил ускорение. Костёр уже не горел, он просто дымился. Около него скучал в наушниках один Валера Кубиков, все остальные уже спали в палатках. Макс, заметив, что Кубик в наушниках сидит, не стал подходить к нему с тыла, чтобы не напугать. Он нагнулся над костром и подбросив дров в костёр, спросил.
— Ты чего дымовую завесу устроил?
Валера отключил гаджет, и посмотрев на друга, стал жаловаться.
— Ты знаешь, комары задрали, а я сырых дровишек специально подкинул, они сразу ослабили свою агрессию.
— Это тоже выход, но ведь жидкость же есть от комаров, — напомнил Макс и показал на бутылочку, стоявшую на пеньке вместе с банкой кофе.
— Я как — то без внимания, — грустно произнёс Валера, — думаю, как бы нам погода рыбалку и отдых не испортила. Небо затянуто хуже некуда, да иногда капли дождя словно бомбочки падают на костёр. Вот перед твоим приходом утихомирились.
— Бояться меня, — пошутил Макс, — к утру всё рассосётся и пойдём рыбу ловить.
— Дай бог, — повеселел Валера, — ну ты хоть расскажи, как у тебя встреча прошла с той оливкой по имени Вика. Больно долго ты у неё был. До зенита любви дошёл?
— Валер ну какой же ты циник, — осадил его Макс, ты же будущий преподаватель, а выражаешься как пошляк. Эта девушка не из той породы, которая при первом свидании скидывает с себя трусики. Она благовоспитанна и грамотна. Так меня увлекла своими разговорами, что мне показалось я на паре сижу в университете. Никаких сигналов, ни намёков на тему любви не было, очаровала она меня своими разговорами, поцеловаться даже некогда было.
— Так я и поверю тебе, чтобы ты в холостую ходил за любовью за тридевять земель? — не отставал от Макса, Кубик, — наверное у тебя с двумя девицами свидание было поэтому и пришёл почти под утро?
— Какое утро Валера, время два часа ночи? — показал он другу свои часы, — между прочим её подруга с автобуса, которую зовут Элла интересовалась тобой, почти пытала меня.
— Правда, — ли? — затаил Валера дыхание.
— Правда, правда! — подтвердил Макс.
— И что ты ей про меня рассказал? — метнул он на Макса свой любопытный взгляд.
— Я же сказал, что правду.
— Какую именно? — вцепился он как клещ в Макса.
— Рассказал, что ты потомок династии каторжан и что в твоей хате вместо изобразительного искусства на стенах висят кандалы, оковы, колодки, кайло, которым на руднике твой прадед махал.
— Врёшь, — замотал он головой, — ты не позволил бы себе так своего друга позорить. И кайлом махал мой прапрадед, ты же знаешь об этом хорошо.
— Ладно не бери в голову, — успокоил Валеру Макс, — она просто хочет с тобой познакомится. На сегодня после отбоя, я обещал им, хорошую уху и шашлык из курицы. Так что гладь брюки и галстук. А долгое моё отсутствие объясняется тем, что они были обе рядом около меня после отбоя. Дети Вики и Эллы долго уснуть не могли, а оставлять без присмотра одних рискованно. Вот мы и сидели на веранде почти до двух часов языки точили. Обе девчонки хороши, но Вика — это образец безумной красоты! С такими девушками нельзя переступать запретную зону, сразу по щеке схлопочешь и попадёшь к ней в чёрный список.
— А как тебе моя Элла пришлась? — удивил Кубик Макса.
— Ну ничего себе, — засмеялся Макс, — ты с ней даже словом в автобусе не обмолвился, а уже своей считаешь.
— Мы с ней безмолвными взглядами диалог вели, я просто не признался тебе, когда ты в лагерь пошёл, — пробормотал Кубик.
— Я понял, это ещё в автобусе, — сказал Макс, — не глупый. За час езды пока мы разговаривали с Викой, вы визуально с Эллой объяснились в любви. И скорее всего вы оба обладаете телепатическими способностями. Ну я же действительно почувствовал приятные волны, когда сидел позади неё.
— А после ужина у тебя не было таких волн? — спросил Макс, — бывают такие отражения иногда.
— Нет рыба изумительная получилась, сам готовил, — похвалился Кубик, — тебе оставили.
Но Макс уже не слышал его, он полез в палатку, не пожелав доброй ночи своему другу.

***

      Проснулся Макс перед обедом, Ребята с утра уже наловили рыбы и варили уху. — Нарушителям режима сегодня не наливаем перед обедом, — сказал Семён. Мы тут волнуемся за него, а он с кикиморами болотными да горгонами по ночам общается. Мало того хочет их к нам в мужскую секретную зону сегодня пригласить.
— Вот видишь, Макс у нас друзья — физики, какие завистливые, — влез защищать своего друга Кубик, — я с ними поделился насчёт сегодняшних гостей. Чтобы мы как культурные люди приготовились к приёму красивых особ. А у него желоба заело, говорит: мне то, что от этого визита, ваши гости, вы и танцуйте их. Жлоб.
— Ты на физиков бочку не кати, — встрял в дискуссию Даня, — мы как порядочные люди и рыбы с раннего утра наловили и ягод набрали. Так что не ударим в грязь лицом, перед вашими зазнобами. Хотя откровенно сказать, мне как-то неловко называть их зазнобами, особенно черноокую Вику, — это просто Елена Прекрасная, береги её, чтобы какой-нибудь Парис из олигарха-та не похитил такую красоту. Не подпускай к ней мужиков с опущенными подбородками. Иначе не миновать второй Троянской войны.
Максу приятно стало, что Данил таким нестандартным образом охарактеризовал Вику. Его оценка для него много значила, он хоть и готовился стать физиком, но в искусстве разбирался, как опытный искусствовед. А Вику Макс ещё в автобусе причислил к объекту высокого искусства.
— Благодарю Даня, ты истинный друг! — дрогнул его голос, — так вот опираясь на твою высокую оценку о моей Вике, я тебя назначаю своим дружкой на свадьбе.
В лагере наступила тишина, никто не понимал шутит Макс или говорит правду?
— А свадьба когда? — нарушил тишину Семён.
— Намечу на август, — дал реактивный ответ Макс, — чего тянуть.
Его ближайший друг Кубик недоверчиво смотрел на Макса, не зная верить ему или нет. По крайней мере он хорошо знал, что скорая женитьба в ближайшие его планы не входила.
— А ка же советы наших родителей: «будущая жена проверяется временем».
— Эта формула сегодня не актуальна, — сказал Макс, — она давно себя изжила. Вот к примеру: ты нашёл на дороге ассигнацию высокого достоинства, ты что понесёшь её в банк на установление её подлинности? Или будешь разыскивать растяпу, который обронил денежку.
Кубик не задумываясь ответил:
— Я что тебе ненормальный таким богатством разбрасываться. Положу в свой портмоне и буду сам ей по надобности пользоваться.
— Вот ты и ответил на свой вопрос, — сказал Макс, — когда такая красота, да ещё умная, попадается, то никакого времени не надо ждать. Жениться надо не раздумывая. Вы вспомните Ваню Тёрна с нашего двора, он три года со своей женой дружил, а после полугода совместной жизни разошлись. Так что завершаем эту тему, лучше готовьтесь к свадьбе.
— А вдруг она не из нашего региона? — не унимался Кубик.
— Не угадал ты Валера, она живёт на площади Свободы, в родительском доме. Отец у неё в Судоходной компании работает, а мама преподаёт в институте иностранных языков, где учатся Вика с Эллой. Так что Валера прекрати фугас подкладывать под моё будущее счастье. А лучше идём сегодня с тобой за девочками в лагерь. А сейчас накормите меня, и я ещё посплю. Очередная ночь всё-таки предстоит опять бессонная, — он перевёл взгляд на Кубика, — тебе тоже советую последовать моему примеру, не то уснёшь на своей Элле.
— Она пока не моя, но я на быструю свадьбу не согласен, — сказал Кубик, — это значит прощай свобода и спорт. А у меня есть все предпосылки попасть в высшую лигу, и вы все хорошо об этом знаете. Сами посудите, высшая лига, — это лига мастеров. Начинать работать с таким статусом, всегда почётно.
— Никто тебя женится не заставляет, — встрял в разговор Семён, — ни слова ей не сказал в автобусе, сидел, как бирюк, а уже отказываешься от неё, — он подошёл к Максу, — а давай я с тобой пойду?
— Эта ниша занята, — испугался Кубик и спрятался в палатке.
Вечером засветло Макс и Валера подошли к территории лагеря.
— Слышишь музыка заиграла, значит танцы начались, — сказал Макс. — Ждём наших девочек здесь.
— Что и уговаривать их не надо? — сделал удивлённые глаза Валера.
— Нет я уже знаю, что они уговорили своих воспитателей посмотреть за детьми.
— Ты вроде никуда не отлучался?
Макс вытащил из кармана телефон, — а это на что?
— Ты же говорил, что они здесь не берут.

— Всё так и было, а вон видишь вышка, — показал он за дальним периметром ретранслятор, — это базовая станция, её только в этом году смонтировали. Ведь тот лагерь, оказывается перелицевали в санатории. А теперь и ближайшие сёла могут пользоваться мобильной связью.
— Так позвони им, чтобы они поторопились, — сказал Валера.
— Зачем, мы же договорились на восемь вечера, не подойдут, то тогда будем бить в набат.
Девушки показались на горизонте без опозданий и в соответствующей спортивной форме, которая не давала кровожадным насекомым отведать девичьей крови. вовремя в 20 часов без опозданий.
— Вот это Валера, — представил Макс девушкам своего друга, — как вас зовут он знает. Он мой сосед и друг с пелёнок. Вместе идёт со мной по жизни. Я в детский сад, и он за мной, я в школу, и он туда же, я в спорт, и он тут, как тут. Даже в институт какими-то лазейками пролез за мной. И ещё хочу сказать одну его особенную черту: «он не многословен, при этом очень щедр», — поэтому Эллочка в знак вашей дружбы требуй от него подарок в виде браслета из белого золота с бриллиантами.
Девчонки засмеялись, а Кубик стал рожи корчить Максу и бурчать себе что — то под нос.
— А если серьёзно, — ретировался Макс, — то Валера, лучший вратарь в гандболе, перед которым уже открыты ворота в лучшие клубы страны. Но он откроет эти ворота только после защиты дипломного проекта. А ещё он хороший и преданный друг. Мы с ним в одних гандбольных командах играем уже пять лет, куда я туда и он.
— Да все мы одним миром мазаны, — наконец то подал звук Валера, — те два друга, что шашлыки сейчас жарят тоже гандболисты с нашего двора. А Макс у нас бессменный капитан.
— Это мог бы и не говорить, — сказала Вика, — мы в автобусе заметили, что он у вас не рядовой.
— Ну если вам всё ясно следуйте за нами, — совсем ожил Валера, — путь к нам в вашем одеянии не покажется тернистым. А около нашего гостеприимного костра ваш ждёт бутылочка, после которой вам нипочём будут эти кровожадные особи.
— А мы совсем не выпиваем, — ответила Элла.
— Так и мы не пьём, а мажемся, — не понял Валера Эллу.
— На хлеб мажете, значит много пьёте, — сделала вывод Элла.
— Валера вам не про спиртное говорит, а про настойку от комаров, которой мы мажемся, когда ложимся спать, — внёс ясность, Макс, — иначе живьём съедят, не спрашивая фамилии.
Девушки вновь залились смехом на весь лес.
— Не насмешим мы никого по дороге, — озираясь спросила Элла.
— Сейчас нет, — успокоил её Макс, — а вот назад пойдём тёмным лесом, да мимо кладбища. Покойники точно от смеха оживут и пойдут за нами.
— А мы до утреннего подъёма договорились с воспитателями, — проболталась Элла, — так что нам ваши покойники не страшны.
— Так это здорово! — возрадовался Валера, — значит танцы до упаду.
Они вошли во мшистую зону, после которой сразу раскинулась Колдунья, на берегу реки стояли две палатки и дымился костёр.
— Шашлыки уже готовы, — увидел их Даня и начал махать им обеими руками, — спешите, а то остынут.
Они понимали, что шашлыки от них никуда не уйдут, но шагу прибавили.
— Это Даня Кузнецов, — наш нападающий, — представил его Валера, — играет хорошо, — но правила трёх секунд часто нарушает. — Затем он увидал Семёна, поднимавшего с посудой от речки, и перешёл на него: — А это Семён Смелый моя стена на воротах. И то, что я назван лучшим вратарём области, — это и его заслуга. Он мои ворота охраняет как оружейную палату в Москве, — поняв, что хватил лишнего, Валера сразу исправился, — ну если не палату, то овощную палатку точно.
— Молодец Валера, — похвали его Макс, — овощную рекламу дал другу, забыв, что Семён мясной человек.
Семён поздоровался с девушками и поставив мытую посуду на пенёк, уставился на гостей.
— А вы спички случайно не захватили с собой, — спросил он.
— А зачем, мы же не курим? — первой отозвалась Элла, — к тому же у вас огня хватит, чтобы спалить весь лес.
— Лес жечь мы не собираемся, — строго высказался Семён, — а вот как мы четверо танцевать будем с двумя барышнями без спичек, — это вопрос? Может произойти большая драка. А спички бы подёргали и мирно потанцевали.
— Да ну вас мальчишки, — встревожилась Вика, — хватит выпендриваться, один мёртвыми душами напугал, второй драку из-за спичек хочет разжечь. А ну включайте свою шарманку, мы проверим, какие вы танцоры. А то на Элле лица уже нет.
Даня нажал на кнопку розовой колонки, откуда полилась песня в исполнении Анатолия Днепрова. Макс сразу схватил, Вику и стал с ней танцевать, а Элла стояла возле костра, насупив губы. Её никто не решился пригласить на танец.
— Они не танцуют такие танцы, — шепнул на ухо Вике Макс, — им надо более ритмичную музыку, чтобы ногами подрыгать, да попками повилять. А я же наоборот, больше классику люблю, чем разные выкрутасы.
Вика, выслушав его, прервала танец и обратилась к ребятам:
— Ну, где вы джигиты, почему не танцуем?
— На голодный желудок не танцуется, — сказал Данила, — сейчас поужинаем и я другую музыку поставлю.
Он моментально около костра расстелил клеёнку, на которой сразу появились шампуры с мясом, нарезанные батоны и свежие овощи.
— А как у девушек с дегустацией вина? — спросил Данила, — самый чуток десертного не изволите?
— Если десертного, то можно немного выпить, — согласилась Вика, но Элла категорически запротестовала, сославшись на аллергию.

***

    В это время на землю опустились сумерки. На небе появились звёзды, рядом заквакали лягушки. А где-то вдалеке со стороны реки, раздавался раскатистый похожий на мычание голос выпи. А совсем поблизости запевали малиновки, создавая молодым людям, романтическое настроение. Они выпили немного, но покушали до отвала и решили потанцевать. Но, к великому огорчению, зарядка на колонке села. Тогда они переключились на разговоры, в основном касаясь телевизионных шоу передач. В общем что — то не то было с атмосферой общения. Валере Кубику было видимо скучно, либо он отлучился по своим делам. Но когда он вернулся, то не застал в кругу Эллы и Семёна.
— А где Сеня с Эллой, — возмутился их отсутствием он.
— А кто их знает, — бросил Макс, — наверное землянику в лесу собирают.
— Ах какой негодник, — вскипел он, — я ходил за ней вместе с тобой, можно сказать на другой материк, через джунгли и пустыни. А он тут, как тут, у друга и украл подружку. Злодей такой!
— Валер не заводись, этим он осчастливил сразу трёх лиц, тебя, себя и Эллу.
— Как тебя понимать, я что-то не разумею, меня-то он чем осчастливил?
— А ты вспомни, как сегодня утром бил себя в грудь и кричал, что жениться не будешь до тридцати лет. А Валера у нас человек серьёзный он прогоны с понравившейся девушкой гнать не будет.
— И опять я недопонимаю своего счастья, — подошёл он к Дане, — может ты мне понятней объяснишь дружок.
— А чего тут непонятного, — в спину крикнул ему Макс, — от тебя увели ту девушку, к которой ты не проявил нужного интереса, зато наш друг ещё в автобусе оказывается был Эллой очарован. А то, что она согласилась идти ночью с Сеней за ягодами, то это говорит о том, что у них двоих будет счастливое будущее. Вот тебе двое счастливых уже есть. Тебя тоже к счастливчикам причисляю: «наш друг Сеня, освободил тебя от лжи и ненужных хлопот.
— Откуда ты знаешь, что Сеня её не нагреет?
— Никогда в жизни, — вступился за друга Даня, — и ты кончай Сеню поливать грязью. Хорошо же знаешь, что он идеален в подобных отношениях. Если полюбит, то на всю жизнь. За ним в институте много девчонок увивается, но он ко всем относится нейтрально. Он мне так сказал: «ни с одной девушкой на свидание не пойду, чтобы меня это в последующем ничем не обязывало». А потом сказал всем девчонкам на курсе не только мне: «как встречу свою ненаглядную, так и на свидание пойду». Вот Элла и оказалась этой ненаглядной. Да что я тебе говорю, ты и сам хорошо знаешь, Сеня по жизни был трудяга, физика — механический кружок, да гандбол, досуга с девочками он избегал, из-за нехватки времени.
— Всё равно, так с друзьями не поступают, — негодовал Валера, — я ему что прислужник, на подносе конфеток доставлять.
— Как ты не поймёшь, что ты не опытный и не серьёзный в этом отношении человек, — доказывал ему Даня, — учись вон у своего друга и сокурсника Макса. Если он сказал, что в августе женится на Вике, то это обязательно произойдёт. И все что ему на пути будет мешать, он порушит без разговора. — Викины плечи в это время тряслись от внутреннего смеха, — А у тебе Валера есть семь лет в запасе до тридцати, чтобы опыта и серьёзности поднабраться.
Кубик больше не стал разговаривать ни с кем, а пошёл к берегу и свесил ноги в реку. За ним чуть позже проследовал и Даня.
Вика в это время немного успокоилась со смехом и ласково посмотрев на Макса, спросила:
— А ваш Даня, случаем не выпил лишнего водочки и поэтому чудит, так? Ну сам посуди, какая свадьба, если мы с тобой даже ни разу не целовались.
— Это дело поправимое, — почти скороговоркой произнёс Макс и впился в её губы. Отчего она обмякла и прерывисто задышала.
Заметив, что они остались одни, они начали активнее обмениваться ласками, но им не дали насладиться друг другом. Из леса в обнимку вышли Семён и Элла:
— А где остальные парни? — спросил Сеня.
Но Максу не дал ответить бежавший на встречу Валера.
— Как же ты дружок посмел мне праздник испортить? — накинулся он на друга. — Увести у меня из-под носа искомую девушку. Я её привёл, чтобы самому с ней танцевать.
— А почему не танцевал перед шашлыками?
— А ты почему? — исходил из себя Кубик.
— Я в это время занят был, — ответил Сеня.
— Чем? — поморщился Кубик.
— Я в тот миг с Эллой перемигивался, — ясно тебе?
— Мне всё ясно, кроме того, как вы землянику во тьме собирали?
— Какую землянику, ты очумел? Мы танцевали с Эллой рядом здесь, обозревая вас, — показала она в непроглядную тьму.
— А вместо музыки танцевали под мычание выпи?
— Зачем, у нас есть своя музыка — и он, достав из кармана рубашки плейер, воткнул один наушник, себе в ухо, другой Элле. Они плотно прижались грудями друг другу и под музыку, которая слышна только им двоим, начали танцевать медленный танец.
— Так бы сразу и сказал, титьками тёрлись, — вскипел Валера и как ошпаренный бросился в свою палатку.
Оттуда он выполз уже спокойный, таща за собой куртку спортивную и резиновую надувную подушку. Её он положил под голову у костра, а курткой окутался.
— Валера, — окликнул его Семён, — ты классный вратарь с завидной реакцией, а в общении с Эллой, у тебя выразился явный рефлекс торможения. Запомни раз и навсегда женщины любят смелых! А мою фамилию ты знаешь. Прости?
— Оставь его в покое, — подошёл к нему Даня, — он оказывается в реке не только ноги «парил», но и водочки прилично хлебнул. Пускай спит.
Макс посмотрел ещё не остывшую после ласок Вику, кивком показал ей на палатку. Она ему без излишней скромности ответила положительно тоже кивком. Они нырнули в палатку и как можно плотнее закупорились со своей стороны, после чего начали предаваться ласкам. Им в это время ни звёзды, ни луна не нужны были, вместе с пением соловьёв и малиновок. Здесь в этом небольшом тёмном квадратике они почувствовали свободу. И здесь Вика впервые в своей жизни позволила войти в себя понравившемуся ей молодому человеку. Она была многогранно счастлива в эту ночь. — Это то, что она вступила во взрослую жизнь. Она верила, что именно с этим мужчиной обретёт семейное счастье, она верила в его, как в себя. И плевала она на то, что он выходец из рабочей семьи, её родители, тоже старт брали не с дворянского пьедестала.

***

     Они вылезли из палатки оба словно пьяные от любви, когда уже рассвело и над речкой стелился туман. На месте костра осталась куча золы и Валеры нигде не было видно.
— Наверное он в палатке с Даней спит? — предположил Макс, — а вот Элла с Семёном думаю с началом рассвета ушли в лагерь.
— Я тоже так думаю, — сказала Вика, — ты же видел какая у нас уютная веранда. За шкафчиками присел и никто тебя не увидит.
— Ты ещё не торопишься? — спросил он у Вики.
— Не хочется от тебя уходить, а надо, — с горечью в голосе произнесла она.
— Я даже представить себе не могу, как буду без тебя здесь пребывать, когда ваш поход закончится. Умру от скуки. А знаешь почему, потому что я познала с тобой истинное счастье. Ты меня заразил своей любовью. Завтра я сама к тебе прибегу, тропинку я изучила к вашему прибою.
— Приходи, — чмокнул он её в губы, — я тебя весь день буду ждать.
— Тогда ты меня сейчас проводи до нашей калитки и подожди не уходи. Если Семён с Эллой на веранде, то я его отправлю к тебе, вместе пойдёте. Возьми с собой телефон, я тебе позвоню, если их не найду.
— Хорошо, я тебя понял, — сказал он, — а может ты вчерашних шашлыков отведаешь?
— Нет, — отказалась она, — я холодную курицу не люблю.
Разговаривали они, тихо не нарушая покоя тех, кто спал во второй палатке. И так же тихо они покинули Леший прибой на реке Колдунье, который осчастливил этой ночью молодую и красивую пару. Не спеша они дошли до лагеря периодически делая в пути ласковые паузы и пожалели, что путь оказался коротким. У калитки они расстались, а через десять минут к нему вышел Семён. Как ни странно, он был свеж, бодр и на его лице не было отпечатка бессонной ночи, как это хорошо отражалось на лице Макса.
— Ну ты, как огурец, — сказал Макс, — можно подумать, что ты в барокамере ночевал, а не бился с полчищами комаров.
— Мы же вчера с Эллой намазались на ночь, — объяснил он, — и она меня затащила сюда. И скажу тебе положа руку на сердце: мы само избиением не занимались, потому что на нас ни один комар не сел. И вообще я тебе скажу, если бы даже нас жрали все кровососущие и ползающие твари, — всё равно я бы сказал, что Элла прекрасна! Подробности я опущу, но я тебе одно скажу: я теперь знаю, что такое праздник души и тела! А Элла не просто девушка, — это настоящая «Комильфо», — такую конфетку раз откушаешь и других пробовать не захочется. Извини, но скажу тебе только одно: «я, наверное, последую твоему примеру и женюсь на ней в ближайшее время». Правда я ей об этом ещё не говорил. Но судя по её отношению ко мне, вряд — ли она уже будет сопротивляться.
Неожиданно он на ходу перекрестился три раза, после чего повернул голову на Макса:
— А у тебя, как сложились отношения с Викой?
— С фейерверком, — коротко ответил он, — больше ничего не спрашивай спать хочу сильно.
Они молча дошли до своего стана, где Макс сразу спрятался в палатке и сквозь сон слышал, как Семён с топориком, готовил костёр и пел песни. Он ушёл в глубокий сон и что потом творилось вне его палатки он не слушал. К обеду он сам без чьей-либо помощи проснулся. Ребята сидели около костра ели уху и распекали за прошлый вечер Кубика.
— Ну и что из этого? — сопротивлялся он один против двух, — подумаешь водки перебрал чуток. На фоне её у меня взыгрались чувства, но я никого не обидел, кроме своей души, в которую самолично кучку ненужных эмоций наложил.
— Всё правильно, — подошёл к костру Макс, — а чтобы очистить душу, тебе на будущее надо знать, что перебор всегда и во всём является первым врагом для разумного человека. Дальше нудить не буду, смысла нет, ты же разумный человек Валера? И вы Сеня и Даня кончайте ему пилораму устраивать? Сами прекрасно знаете, что у него есть проблемы с женским полом, — это потому, что его воспитывали два спортивных взрослых человека — папа и дед. Вчерашний конфуз я всё же больше отношу к Валериной маленькой победе, а не позору. Поэтому сегодня мы идём в лагерь втроём, ты на танцах, — посмотрел он на Кубика, — а мы с Сеней в ласках, а Даня на камбузе будет рыбу готовить.
— Ну прямо командир, — промолвил Даня, — мне может тоже хочется потанцевать?
— Тут суть дело в том, что рыбу, лучше тебя никто готовить не может, — начал объяснять Макс, — мы же не будем наших девочек рыбным силосом кормить. Поэтому Валера сегодня танцует двоих и приглашает их на твоё блюдо, о котором узнают скоро не только в лагере, но и ближайшем санатории.
— Если так, то я согласен, — заулыбался Валера, — но предварительно прошу выслушать мой вариант.
— Изливай? — сказал Макс.
— Всё очень просто: «я с Даней иду вечером в санаторий со зрелыми тётями танцевать. Сема пускай отправляется в лагерь, а ты готовишь рыбу», — предложил Валера.
— Поспешил я тебя назвать разумным, — улыбнулся Макс. — Вы нам оттуда приведёте таких тёть, что они у нас и рыбу съедят и наши трёхдневные запасы сметут. Ты знаешь, что в наш санаторий молодёжь не ездит отдыхать?
— Откуда мне знать, — захлопал глазами Валера, — я же там был только тогда, когда там был лагерь для детей и подростков.
— Запомни Валера, наш санаторий, — это далеко не Ялта и Сочи, где летом отдыхают от мала до велика, — начал внушать Кубику Макс, — здесь отдыхают и проводят курс лечение только люди с заболеваниями органов дыхания. Приведёте с Даней сюда дамочек из клиентуры туберкулёзного диспансера. После их кашля не только мы заразимся, но и лес будет кашлять сосновыми шишками.
— Ты что, — выпучил на Макса свои глаза Валера, — я даже не знал, что там такая категория больных лечится.
После этого его несколько раз отрыгнуло, и он убежал к реке.
— Неужели там такие больные отдыхают рядом с детским лагерем, — недоверчиво качал головой Семён.
— Нет, конечно, — лукаво улыбнулся Макс, — но надо же его как-то вразумить и увести от глупой затеи. Сам посуди вот придут они с Даней туда на танцы, полуобнажённые в шортах и майках, а там в основном отдыхает народ солидного возраста. Продолжать дальше или ты всё понял?
— Ясно — сказал Семён.
— Тогда доедайте свою уху, — сказал Макс. — А он сейчас очистится и образумится, а мой план не надо коверкать. Я сейчас свою плошку съем ухи и отнесу им колонку на подзарядку. Хотя бы часа два мы смогли танцевать без перебоя, — он перевёл взгляд на Даню, — а ты друг не переживай, с Валерой тебе не придётся танцевать танго. Мы с Семой постараемся вам с Кубиком откопать напарниц. Только на наши вкусовые качества чтобы после не обижались.
— Как говорится на вкус и цвет товарищей нет, — глубоко зевнул Даня, — слово откопать у меня ассоциируется с археологическими раскопками. Найдёте для нас каких-нибудь мумий. Если это так, то лучше никого не надо.
— Ну может не совсем мумий, а вот подобие персонажа из ужастика Тима Бертона «Сонная лошадь» найду.
— Вот сам с ней и будешь танцевать, — засмеялся Даня, — а я буду с Викой танго танцевать.
— Если бы ты знал этот танец, я бы тебе позволил с ней сделать круг возле костра. Но беда в том, что мы все включая и меня знаем этот танец только по фильмам.
    Макс немного покушал и взяв колонку пошёл в лагерь. Встретившись с Викой, он кожей почувствовал, как ей хочется броситься ему на шею. Но кругом дети, да и вожатые с воспитателями где-то рядом должны быть.
— Вот тебе колонка, — сунул ей пакет в руку, — там и подзарядка есть. Воткни в розетку, пускай до упора зарядиться.
- Разберусь я с ней, — обожгла она его своим пытливым взглядом, — мероприятие задумали на вечер?
— Мальчики хотят с сегодня быть немного дикарями. Страстно желают поплясать вокруг костра. У тебя случаем здесь нет весёлых девчонок, которые не чураются незнакомых ребят.
— У нас все вожатые хохотушки с пединститута и политеха. Думаю, с радостью согласятся, особенно из старших отрядов. Дети взрослые их караулить не обязательно, тем более ночью.
— Если с пединститута, то, наверное, визуально знаем их. Не хотелось бы. Но нам нам всех девушек не надо, только двух, — наказал он ей, — у нас Валера и Даня очень жаждут знакомств.
— Будто в городе нельзя обзавестись подружкой, — сказала Вика, — а такое шапочное знакомство баловство одно.
— Ты что хочешь сказать и наше с тобой знакомство шалость? — спросил он.
— Нет Максим, у нас всё серьёзно, — любовь с первого взгляда, — быстро ретировалась она. — Хотя за такой короткий срок, влюбляются только дуры, — сказала мне так одно доверенное лицо.
— Значит и я дурак, — встревожился он.
— Нет ты дурачок, — так мне моя мама сказала. Я ей отправила на телефон наше с тобой фото и сказала, что мы намерены поженится. Вот она мне и выдала, сказав, что если я такого жениха из рук выпущу, то буду дурой. А про тебя она сказала: «если он откажется вести мою дочь в загс, то он дурачок».
— Фу, ну ты и напугала меня, — заулыбался он, — я ждал от мамы другой реакции, сказала бы рано жениться, институт закончи, на работу оформись. И наконец: денег на свадьбу нет.
— Она у меня трезво на жизнь смотрит, я же хотела в магистратуру поступать, так она отсоветовала. «Магистратура тебе ничего не даст, только два года зря потеряешь», лучше пораньше женись, — так она мне сказала. Но главное она одобрила наш с тобой союз, правда про август я ей даже намёка не сделала. А то она от быстрой свадьбы на пол рухнет, а дома она одна. Вот такие дела дорогой мой будущий супруг. А сейчас пойдём со мной в палату, сам поставишь колонку на зарядку. А она как будет готова, я её отключу.
Они зашли в пустую палату, он воткнул в розетку зарядное устройство. И она со скоростью пантеры набросилась на него и давай его расцеловывать. Но упустила из виду большие три окна через которые с улицы хорошо видно, что делается в палате. Раздался стук в окно, она резко отпрянула от него, повернув голову на окна. Там была Элла и показывала на часы.
— На репетицию пора, нас с тобой ждут, — сказала она.
— До вечера, — чмокнула Вика его в губы и выбежала из палаты.
Макс покидая дачу, столкнулся опять с тем толстяком в Сомбреро. Он презрительно окинул Макса взглядом и пригрозил:
— Если ещё наших девушек будешь кадрить ноги переломаем.
— А получится? — спросил Макс.
Ответа не последовало, и он направился на свой Леший прибой.

***

    Ближе к вечеру трое друзей засобирались в лагерь на танцы. Хотя для Семёна и Макса главная цель была не танцы, а быть сопровождающими своих девушек на Леший прибой. А вот Валере предстояло выбрать себе девушку на танцах, хотя косвенно уже нашлась пара вожатых согласившихся на ночные танцы возле костра в компании приличных ребят.
— Я со всеми там перетанцую, — говорил Валера по дороге, — только бы вальсы не играли, терпеть их не могу. Мне бы такое что-нибудь трясучее, кровь погонять.
— Ты зря так скептически относишься к вальсам, — заметил ему Семён, — я вот лично люблю смотреть вальсы, с прекрасной пластикой, правда танцевать не могу. Но перед свадьбой научусь.
— А скоро она у тебя будет? — спросил Макс.
— Сразу за тобой, — выпалил Семён.
— Так я в конце августа женюсь, — сообщил Макс.
— Знаем все, со вчерашнего дня, — сказал Семён, — значит моя свадьба будет в начале сентября. Только у тебя условия для совместной жизни есть, а у меня кот наплакал, спальня одна. С родителями жить не хотелось бы, но придётся.
— А у Эллы тоже нет ничего? –поинтересовался Макс.
— Откровенно говоря, я и не спрашивал, — загрустил Семён, — да и о свадьбе мы с ней не говорили.
— А вот у меня условия высшие, — похвалился Валера, — дед мне подписал и квартиру, и дачу, только вот жениться я не собираюсь.
— Ты никогда не говорил, что тебе такое наследство дед оставил, — заметил Макс — и вообще, где он есть? Давно его в лифте и дворе не встречал. Раньше он часто у вас бывал.
— А он женился в 72 года, на тётке бывшей челночнице, — гордо заявил, будто он не торговке женился, а на королеве, — у неё в Кольцово богатый домище с садом.
— Выглядит дед, конечно, не по своим годам, намного моложе, почему бы не женится, — рассудил Семён, — а бате сколько годков?
— Папе пятьдесят, сами знаете, как он классно выглядит.
— Вот отца ещё женишь и тебе можно три жены заводить, — шутил Семён. — С одной женой недельку пожил, с другой недельку, ну и конечно с любимой жёнушкой будешь жить побольше.
— Его не женишь, он однолюб, — промолвил Валера, — дед ему сколько раз говорил, про жену, а ему по фигу. Вот дед на себе и показал ему пример и сказал: «я схожусь с женщиной, чтобы продлить свою жизнь, — у одиноких мужчин век короткий». Не знаю папа прислушался к его словам или нет, но на работу стал ходить каждый день в свежих сорочках и в галстуках. Наверное, кого-то приметил.
За разговорами они быстро дошли до лагеря, но на территорию не входили, стали ждать, когда заиграет музыка. И тут позади себя услышали:
— Предупреждал же что ноги переломаю, а ты опять припёрся. Они обернулись, позади их стоял толстяк в сомбреро и с ним ещё двое молодых людей примерно лет двадцати пяти. Макс приблизился к этой компании вплотную и обратился вначале к толстяку:
— Слушай уважаемый, ты здесь кто служба охраны?
— Допустим, — играя челюстями ответил толстяк.
— Что значит допустим, конкретно отвечай и, если ты охранник покажи удостоверение. — Толстяк моментально поник от смелой речи Макса. — Если вот этот парень, племянник Трефилова, — Макс показала на Валеру, — то ему никаких документов не надо. Ты лично, после того как переломаешь мне ноги, подведёшь его директору и удостоверишься в личности этого парня. А сейчас можешь приступать ломать мне ноги, но предупреждаю, если у вас с первого раза не получится, то вы останетесь здесь лежать все на травке. Потому что передвигаться не сможете.
— Ты ходишь к Вике, девушке без которой я жить не могу, — мягко заговорил толстяк, — а переломать — это я для красного словца сказал. И бить мы вас не хотели. Сейчас я понял, что вы не мажоры, а конкретные ребята. Так что извините нас?
— Ладно проехали, — сказал Максим, — но на будущее вам совет дам. Наезжать на незнакомых людей из-за девушки не модно сейчас даже в деревнях. Можно сильно здоровье подорвать. Запиши это правило у себя на лбу, а то забудешь, Ромео! …Перемирие произошло, и они все обменявшись рукопожатиями вошли гурьбой на территорию лагеря, где разносилась танцевальная музыка. Но до эстрады они не дошли им дорогу перерезала Элла. Она остановила Макса с его друзьями и завернула их назад:
— Пошли на выход, а то там у эстрады всё наше начальство, — сказала она. — Мы, конечно, не боимся, но зачем нам лишние разговоры, а девчонки пошли через ворота столовой. Они придут сразу в вашу обитель. Колонка у Вики.
— Тогда ускоримся ребята, — сказал Макс, — надо догнать их.
Семён взял Эллу за руку, и они вырвались вперёд. У Валеры моментально испортилось настроение, это было видно по его печальному выражению лица. Макс толкнул его в бок и прошептал:
— Ты сейчас похож на песню Максима Куста «До бела», сделай праздничный вид и иди бодрее. И представь себе, что знакомить тебя сейчас будут с королевой Голливуда.
— Вряд — ли, сейчас Даня себе лучшую выберет, а мне остатки мусолить, а они не всегда вкусными бывают, — плаксивым голосом заявил он.
Но когда они пришли к месту, то поразились, Вика с собой взяла двух сестёр, как две капли воды похожих друг на друга.
— Это Мила и Люба обе студентки пединститута, — представила их Вика, — а Даня уже познакомился с ними. Мила в рубашке, Люба в кофточке, не перепутай, — уточнила она.
— Понял! — ожил Валера и подойдя к сёстрам, обеим поцеловал ручки.
— Вот такие мы кавалеры все, — кивнул Макс сёстрам на Кубика. — Нас всех можете считать своими коллегами, через год мы будем педагогами. Мы все спортсмены, но Даня с Семёном уклонились чуток от нас, они ещё и физики.
— Можете не затрудняться, — сказала Люба, — мы о вас всех всё знаем, а в неизвестность мы бы и шагу не сделали.
Пока она говорила, Валера глаз не сводил с Милы. Было хорошо видно, что она ему по душе пришлась. Поэтому он незаметно от всех показал Дане пальцем на Милу, давая понять, что это его девушка. Вскоре около костра была расстелена клеёнка, на которую помимо Даниной рыбы была выставлена бутылка водки и бутылка вина. Предусмотрительный Макс достал из рюкзака цилиндрическую коробку с лимонными дольками, но хлеба, как оказалось, ни в одном рюкзаке не было.
— Я отлично помню, что вытаскивал недавно из палатки пакет с четырьмя буханкам хлеба с тмином, — недоумевал Даня, — он лежал возле пенька.
— Если ты около пенька его оставил, — значит подарил хлеб лисам, — сказал Макс, — ну ничего страшного не произошло. Не первый раз они нас грабят.
Даня громко кашлянул в кулак и объявил:
— Занимаем места, согласно купленных билетов, — и первым уселся, между двух сестёр. Валера последовал его примеру, приютившись около Милы, протянув ей свою ложку:
— У нас проблемы с этим инструментом, — сказал он. — Если мы с тобой одной ложкой будем кушать, то считай мы стали родственными душами. Это способ сродни брудершафту, он сближает людей.
   Своей внимательностью Валера поразил всех своих друзей, которые последовали его примеру, отдав свои ложки девушкам. Семён начал в одноразовые стаканчики разливать спиртное. Сестрёнки, как и Вика не отказались от вина. Одна Элла осталась в этом плане непокорённой. Но она и без вина была веселее всех, когда пришла очередь танцев. Макс включил колонку, и Элла при первом же танце показала своё умение в этом искусстве. Она подзывала к себе Семёна, но тот даже не соизволил подняться с травки, сославшись, что умеет только топтаться, как утка на одном месте, но в быстром темпе. Но всё же королём танцев оказался Валера, никто и думать не мог, что он умеет так мастерски танцевать бачата, — танец Доминики. Он подошёл. К Элле, как заправский танцор взял её за руки и начал её кружить вокруг костра. Он понимал, что Элле не знаком этот танец и особо крутыми движениями её не напрягал. Но всё равно он её уморил, и она свалилась на траву рядом с Семёном.
— Ты что в подполье тренировался, — спросил его Макс, — откуда такие движения появились?
— А помните в десятом классе меня, Никитич на два месяца отлучил от ворот. Так вот он тогда меня привёл к своей жене Валентине Петровне во дворец культуры, и попросил её чтобы она меня научила танцевать Сальса. Я вам никому не говорил, потому что стыдно было, считал, что танцы девчоночье занятие. А видишь, как вышло из-за танцев я повысил своё мастерство и стал первым вратарём в области.
— Так это сейчас Сальса была с Эллой? — не вставая с травы, спросил Семён.
— Нет это бачата, а её сейчас покажу, только музыку побыстрее поставьте. Заиграла песня «Мы едем в лето». Валера поднял с травы Милу и сказал ей:
— От тебя требуется импровизация и ритмичней работай попой, она украшает танец.
Танец удался Миле, тут сестрёнка Люба захотела себя попробовать. Валера всех этой ночью затанцевал, но больше, конечно, он уделил внимания Миле. Когда играла медленная музыка с травы поднимались вместе со всеми Макс и Вика. Даже остальные ребята, которые ранее утверждали, что медленные танцы — это не их конёк, приспособились к своим напарницам и под водочку у них не плохо получалось.
Время незаметно прошло и колонка заглохла внезапно, зато костёр горел ярким пламенем.
— А искупаться никто не хочет? — предложил Семён, — костёр не даст нам замёрзнуть.
— Мы с сестрой без купальников, — закрутила головой Люба, — а куда она подевалась, волки её случайно не утащили? — забеспокоилась она за сестру.
— Воя серых мы здесь и ранее не слышали, — сказал Макс, — я думаю она со своим напарником по танцам что-то новое разучивает. Видишь Валеры нет нигде, значит волки отменяются. Я не понимаю, почему вы с Даней не танцуете?
— Так музыки нет, — сказала она.
— Это сейчас организуем, — он подошёл и взял плеер с наушниками у Семёна.
— Здесь у меня одни блюзы — предупредил Семён.
— Как раз то, что нужно, — бросил Макс и объяснил им как Сеня танцует с Эллой. Поделённые наушники по одному уху двух молодых людей, заставили их прижаться друг к другу. Включили музыку, и они начали танцевать под блюзовую музыку.
— Если вы нас стесняетесь, то можете отойти в более тёмное место, — посоветовал Макс.
А когда он подошёл к Вике, то около неё уже Семёна с Эллой не было.
— Неужели купаться пошли? — спросил он у Вики.
— Мне кажется они в палатку нырнули, — сказала она.
— Тогда и нам может к перинке притулиться, — предложил он ей. Он подал ей руку и поднял её с травы, но, когда приблизились к палатке Макса уловили страстные стоны Милы.
— Ну что пошли к реке посидим, оттуда обзор хороший, — предложил Макс, — посмотрим кто самый слабый из них.
— Я думаю Элла с Семёном, — предположила Вика, — она сегодня не может любовью заниматься. У неё женская проблема.
Но она ошиблась, первыми у тлеющего костра они увидели Даню и Любу.
— Что натанцевались? — специально громко спросил Макс, чтобы обитатели палаток могли услышать его.
— Музыка кончилась, — прилетело им от костра, — плеер сел. А под свою ляля танцевать неинтересно.
Даня с Любой подошли к Максу с Викой. Присаживайтесь рядком? — предложила Любе Вика.
- Нет меня сейчас Даня провожать пойдёт в лагерь, — заявила Люба.
— Хоть ты Даня и смелый парень, но я бы один не пошёл по лесу глухую ночь, — предостерёг он друга. — Ты лучше труби подъём в палатках и идите толпой, — тогда и обратная дорога вам веселей покажется. А мы с Викой останемся за сторожей.
— Конечно так и сделаем, — понравился Любе совет Макса, и она направилась к палатке, где находилась, её сестра:
— Милка выходи на построение, не забывай тебе сегодня с отрядом дежурить по столовой.
В палатке послышалась возня и первой из полы показалась голова Валеры, он вылез и подал руку Миле. Через минуту на лунный свет выползли Семён с Эллой. Они все дружно пошли к лагерю, а Макс с Викой, тут же заняли одну палатку. Они не сомкнули глаз до самого рассвета. Макс надеялся, что придут его друзья, и он пойдёт провожать Вику. Но они с рассветом не пришли, тогда он пошёл им навстречу. Дойдя до калитки, он ей сказал:
— Сегодня в обед мы уезжаем, но я к тебе приеду и не раз до конца смены. Возможно, с Валерой, на его машине. Так что не унывай, но скучай по мне.
Она сразу взгрустнула и уронила свою голову ему на грудь:
— Вам надо было на его машине приезжать сюда, — сказала Вика. — Подольше бы побыл со мной.
— Ты сама посуди, — сказал он ей, — если бы на машине приехали, то с вами вряд — ли бы познакомились. И к тому же к нашему месту даже трактор не проедет. А это значит машину надо бросать только на дороге, а это называется: катайся кто хочет. Или же загонять в лагерь с разрешением Трефилова. Вот поэтому мы и отмели Хонду Валеры. И еще одно пока не забыл, в следующую поездку я приеду с кольцом. Можешь готовить маму к большим хлопотам. Своих я тоже сегодня озабочу. Мне не терпится быстрее оформить наш брак, а то в голову лезут разные мысли типа «а вдруг». Я, конечно, не верующий, ну а вдруг какая — то случайность?
— Дурачок, — ласково произнесла она и горячо его поцеловала.
Макс пришёл в свою палатку, и завалился спать. Сквозь сон он слышал, как копошились ребята около костра, как пошли ловить рыбу, забыв, по-видимому, что их поход сегодня кончается. Он сам проснулся в десять утра, около него посапывал Валера. Он вылез из палатки, около костра колдовал Даня, мурлыча себе что-то под нос. Он не стал его отвлекать, а спустился к реке и нырнул в неё, после чего подошёл к костру.
— Утро доброе! — поприветствовал он Даню — как настроение?
— Чемоданное, — ответил он, — водка вся выпита, а без неё это не отдых, — а тут Валера ещё закапризничал, не хочет ехать с нами домой. Совсем умом рехнулся.
— Всё нормально у него с головой, — сказал Макс, — друзей надо понимать Даня. — Сегодняшняя ночь на Лешим прибое, открыла ему глаза на некоторые важные вопросы, и я думаю круто изменит его жизнь. Вот увидишь он очень теперь повзрослеет, и не будет смешить нас своими нелепыми выводами. А как он танцевал, — это был сюрприз всем нам. Молодец! Что ещё сказать? Оставлять Кубика здесь одного ни в коем случае нельзя. Отец его меня в лифте увидит сегодня или завтра, что я ему скажу?
Семёна и Валеру разбудили через пол часа, когда уха в котелке уже бурлила во всю. Каждый сам себя обслужил и сели на травку, без хлеба хлебать ушицу.
— Парни спешим, — торопил всех Макс, — в нашем в распоряжении полтора часа. Автобус ждать не будет. А нам ещё палатки, рюкзаки собрать посуду вымыть.
— Одну палатку мне оставьте, — заявил Валера, — я остаюсь на пару дней.
— Не говори глупостей, — начал отговаривать его Макс, — Робинзон из тебя никудышный, и не забывай, наши леса до сих пор до конца не исследованы. Ты один в этой глухомани ночью в палатке, а на сосне сидит филин и ухает, созывая всю нечисть сюда, леших и кикимор. Ты думаешь они существуют только в сказках, нет мой друг эти сказочные персонажи живут среди нас. Так что едешь с нами, и это больше не обсуждается. А послезавтра мы можем вернуться сюда на твоей Хонде, на ней нам и палатки не понадобятся.
— А ведь и правда, что я дурак про машину забыл, — заулыбался он.
В двенадцать часов тридцать минут, они сели в автобус и помахали Метеору и сосновому бору.
Через пару дней Макс с Валерой приехали к девушкам, но одним днём.
Макс пошёл в лагерь изумлять Вику, подарив ей колечко. А Валера в это время упивался любовью с Милой в своей машине.

ЭПИЛОГ

  Всех обогнал в брачной гонке Валера, он женился на Миле раньше Макса на неделю. Макс, же не нарушая назначенного календаря сыграли с Викой свадьбу в конце августа. И две осенние свадьбы отпраздновали Даня с Любой и Семён с Эллой. Но самое интересное в этой истории, то, что все девушки стали мамами в одно время марте месяце, с разницей нескольких дней.

КОНЕЦ.