Осторожность и...

     Думать можно и неосторожно. А вот говорить, писать и действовать осторожно, слабых заставляют сильные. Сила, вообще, - это способность заставлять быть осторожными других. И в своих странах и, как говорится, на международной арене.

     Он посмотрел вокруг себя, и ему стало очень тоскливо. Его не менее тридцати лет приучали говорить и писать, в отношении дико цивилизованного Запада, исключительно осторожно. Только осторожно. И всё. Запад то ли, действительно, был всё это время сильным. То ли считал себя сильнее той страны, гражданином которой он является.

     И скольких людей дико цивилизованный Запад, прежде всего, США, приучили быть очень осторожными, по отношению к нему, к Западу. Ему стало ещё тоскливее от того, что некоторые его соотечественники приучились считать свою страну навозной кучей, от которой только сильно воняет. И всё! Больше ничего  от этой кучи, кроме неприятного запаха, не получишь...

     Эти его соотечественники ничего не понимают в агрономии! Подумав так, он усмехнулся. А ведь навоз - это хорошее, да ещё и естественное, то есть природное, не сделанное руками человека, удобрение.  И некоторым даже нравится его запах.
    
     Можно было бы, конечно, сказать этим бывшим соотечественникам, что лучше куча навоза, чем огромные горы гниющего пластикового мусора, в которые может превратиться и дико цивилизованный Запад. Вполне возможно, что и пластик гниёт с  вонью, более жуткой и неприятной, чем запах навоза.

     Как и поверхность планеты Земля, как сухопутная, так и морская, засоряются, замусориваются и естественные языки общения.  Он вспомнил тех своих соотечественников, ставших ему бывшими, потому-что они стали ему неприятными, из-за тех слов и предложений, которые они посылают в адрес тех ценителей родного языка, которые ратуют за его красоту или чистоту.

    Точнее так: многие люди не могут считать украшением своего родного языка его засорение, замусоривание чем-то  ему, языку, совершено чужим или даже враждебным. То чужое, которое проникает в язык и приживается в нём, перестаёт быть, родному языку, враждебным.

     Но встречаются в родном языке слова, которые он слышит или встречает глазами в чужой письменной речи, и ему думается о том, что тот, кто произносит или использует на письме эти враждебные слова, сам становится врагом родному языку. А, став врагом родному языку, человек уже не может не стать врагом родной стране. Коготок завяз, всей птичке пропасть!

     Подумав так, он огляделся вокруг. Как неосторожно он подумал! И, если бы эти его мысли услышал бы кто-то из его соотечественников, сохраняющих "святую",  в кавычках,  осторожность, перед дико цивилизованным Западом, то назвал бы его тоталитаристом, или даже нацистом или фашистом.

     Да нет, никого вокруг не оказалось. Он продолжал быть в комнате один, и продолжил думать в одиночестве. Хотя это его одиночество не было абсолютным, то есть полным, если использовать слово родного ему  языка.

     Его одиночество не было полным, потому-что навязанная Западом привычка быть по отношению к нему, к Западу, осторожным, привела к появлению, в его сознании, воображаемого собеседника.

     Он не мог вспомнить точно, но, кажется, у О. Савича есть книга с таким названием, - "Воображаемый собеседник".

     И что это, - разговаривать с воображаемым собеседником? Психическое заболевание, сопровождаемое раздвоением личности или признак сознания здорового человека, приученного, какой-то силой, быть осторожным по отношению к ней, к силе, в своих словах и действиях, или поступках?

     Сила, приучившая быть осторожной  в словах и действиях по отношению к ней, может слабеть, то есть сама может начать поступать неосторожно.

     - Да брось ты, думать глупости. И Запад, и, тем более США никуда не исчезают, и не слабеют! -  сообщил ему его воображаемый собеседник.

     - Но у меня есть доказательства, обратного! - возразил он своему воображаемому собеседнику.

     - У тебя не может быть никаких доказательств их ослабления! Сейчас главная сила - это технологии, а где сейчас возникают все новые высокие технологии, весь пресловутый хай-тек, как не на Западе? - настаивал на своём его воображаемый собеседник.

     - Но телевидение придумал человек с фамилией Зворыкин. А это совсем не западная фамилия! - не сдавался он. - Непонятно только, почему мы используем слова "телевидение", "телевизор", а не "дальновидение"  и "дальногляд".

      - Непонятно тебе? Да ты братец, - дурак! - ехидно улыбнулся воображаемый собеседник. - В технологическом прогрессе главным является не тот, что кто-то придумал, а тот, кто  вложил "бабло", в кавычках, и довёл придуманное до состояния применяемой, производственной и сервисной технологии.

      - Обслуживающей!
      
      - Что?

      - Зачем говорить сервисная, если можно сказать обслуживающая? - искренне поинтересовался он у воображаемого собеседника.

     - Не зачем, а почему! Мы все говорим "сервисная", потому-что это определение относится к иностранному слову "технология". А у тебя что, есть отечественная замена даже иностранному слову "технология"?  - снова улыбнулся, и снова очень ехидно, с издёвкой, его воображаемый собеседник.

     - Есть замена. Отечественная. Я вообще не понимаю, зачем употреблять слово "троллинг", если есть слово "надсмеивание", слово "булинг", если есть слова "издевательство" или "издёргивание", - произнес он.

     - Да  подожди ты! Куда тебя понесло? Ты не сказал мне, чем собираешься заменить слово "технология"? - вдруг заныл воображаемый собеседник.

      - А мне сейчас не хочется говорить осторожно. Выбирать слова. Мне хочется сейчас сказать, что Запад  поступил очень неосторожно, став вооружать юго-западную, по отношению к нам, страну, не заменив в ней советскую энергетическую инфраструктуру на свою.

     - Ага! - обрадовался воображаемый собеседник. - Вот ты и попался!  Саам себе противоречишь! Говоришь, что Запад теряет свою силу, а употребляешь его западное слово: "инфраструктура"!

     - Связемощности.

     - Чего? - недоуменно спросил, его, воображаемый собеседник

      - Таким словом можно заменить  западное слово "инфраструктура". То, что связывает между собой разные мощности, доставляющие или транспортные, проиводственные, обслуживающие, источниковые.

     - Источниковые? - выпучил глаза воображаемый собеседник.  - Это что за хрень, извини, за выражение?

     - Важные источниковые связемощности. Это то, что ты называешь критической энергетической инфраструктурой. А есть ещё передающие связемощности. Это в области связи. А саму технологию можно назвать приёмоведением.

     - Как? Это же смешно, -"приёмоведение"! Да ты, братец, совсем осторожность потерял, потому-что ты точно, - дурак! - рассмеялся воображаемый собеседник и, на время, исчез.

     А он подумал о разных парах слов, включающих в себя слово "осторожность". "Осторожность и присвоение". "Осторожность и обман". "Осторожность и отвага".
   
    Осторожность одних и присвоение другими того, что придумали первые. Осторожность первых и обман их вторыми.

     И ему очень захотелось верить, что сейчас наступает время, в которое на другой стороне пары слов, включающей в себя осторожность стоит слово отвага.

     Осторожность и отвага. Может быть, сейчас это и происходит. От исключительной  осторожности переходят к рискованному, но, наверное, необходимому, - отважному поведению. "Там, на юго-западе от нас", - подумал он и заснул, уже до утра, которым он проснётся и...

     P.S. Автор считает свои долгом сообщить читательницам и читателям, что рассказ не обязан быть логичным, то есть соответствующим здравому смыслу. Рассказ, если его можно дочитать до его завершения, может быть даже сумбурным, потому-что сумбур можно рассматривать как иррациональную, непонятную, неформальную логику, или как логику туманную, то есть художественную...