Последнее желание

Очень ранний мой рассказ. Написал в начале 90-х. Начитался на волне перестройки всяких мистических опусов...


Ласт развернул автомобиль и припарковался у обочины.
Накрапывал дождь, осенний нудный дождь, ветер гнал по асфальту листья, обрывки газет, пластиковые пакеты.
– Черт бы побрал эту осень, этот дождь, этот ветер, – выругался Ласт, с легким недовольством, оглядываясь вокруг.
Зонтик он забыл захватить, и хотя дождь был не очень сильным, неприятно было ощущать холодные капли.
Было без четверти четыре.
– Дожидаться его здесь, в автомобиле или пойти в парк? – подумал Ласт. И решил прежде выкурить сигарету.
Делая глубокие затяжки, он пытался ладонью поймать кольца дыма; разглядывал его и ловил себя на мысли, что хочет отыскать в этом занятии какой-то смысл.
Ожидание затянулось, он уже выкурил три или четыре сигареты.
– Прогуляюсь по парку, – решил Ласт, – давно здесь не был.
Когда-то, лет сорок назад, парк был излюбленным местом отдыха горожан. Потом в западной части города провели железнодорожную ветку, и жизнь ушла туда. Вокруг вокзала возник новый центр, а старый превратился в окраину. Там же, у вокзала построили новый парк – с аттракционами, кафе под открытым небом. Старый парк ушел в тихое небытие. Изредка здесь происходили всякие происшествия, которые попадали на страницы криминальной хроники, но даже для них он оказался слишком старомодным. И, когда возник строительный «бум» и земля во всем городе подорожала, парк не привлек ничьего внимания.
Уильям Ласт, репортер местной газеты «Evening News», мужчина тридцати восьми лет, невысокий, но крепко сбитый (когда-то увлекался боксом), родился и вырос в другом городе, на другом краю страны. Перепробовав множество занятий, разочаровавшись и в людях, и в себе, осел в этом городе. Сначала работал в отделе спортивных новостей, комментировал футбольные матчи и боксерские поединки. Потеряв интерес к спорту, решил сменить место жительства и переехать в соседний штат, но тут представился случай – история с изнасилованием дочери полицейского и местью отца (сюжет не хуже, чем у Дюма). Ласт на свой страх и страх провел самостоятельное расследование и сделал душераздирающий материал. Привлек к себе внимание читающей и не очень публики. Редактор перевел его в отдел криминальной хроники.
Уильям мог быть довольным жизнью. Что ему еще нужно? Приличный автомобиль, почти свой дом (осталось внести последний взнос). Да, он холост, но не обделен вниманием хорошеньких женщин. А история с изнасилованием девочки создала вокруг него ореол защитника слабых и беззащитных.
Конечно, он сознавал, что жизнь подобна морю: за приливом следует отлив, за благополучием может наступить крах – все порой решает случай. Если Ласт к чему-то и стремился, то лишь к тому, чтобы все шло по-старому.
А в городе последние три или четыре недели происходили странные вещи. Исчезали люди, причем очень известные. Пропадали бесследно. Полиция беспомощно разводила руками. Сначала предполагали, что это связано с вымогательством, но время шло, а никто не требовал выкупа.
Первым исчез один из директоров компании «Young & Montrous» Фред Мерчисон. Вслед за ним, дня через два, адвокат Лео Миклашевски. За этими двумя числились кое-какие темные дела, и потому многие в городе решили, что они просто сбежали.
Третьим исчез местная знаменитость – бейсболист Ронни О`Фаолейн. Все поняли, что дело принимает серьезный оборот.
Приехали парни из ФБР, которые уже в первый день кому-то похвастались, что докопаются до истины в два счета. Передавали слова одного из агентов: «Мы можем отыскать все эрогенные точки на мумии фараона Тутмоса, вот так-то, ребята». Город воспринял это бахвальство с надеждой, но, как бы в насмешку над ФБР, в тот же день пропала самая красивая девушка города – Оливия Ди Мауро. Это был плохой признак – ее отец владел сетью ресторанов, поговаривали, что и торговля наркотиками находится в его руках. Все ожидали гангстерских разборок, крутой нрав Пьерлуиджи Ди Мауро был всем известен.
Затем исчез владелец частной клиники Джереми Мэллоун. Это окончательно сбило спесь с парней из ФБР. Чтобы как-то оправдаться перед лицом общественности, они сделали несколько пространных заявлений в прессе, которые никого не успокоили.
Газета, в которой работал Ласт, начала собственное расследование. Редактор, как и ожидалось, поручил это дело Уильяму.
С полицейским люди стараются особо не откровенничать, а вот газетчикам порой удается вытянуть очень ценную информацию.
Ласт с утра до ночи ездил, ходил, разговаривал с людьми. Публичный дом, ночной клуб, ночлежка – где только он не побывал за эти дни!
Репортер выяснил имена и возраст всех любовниц бейсболиста Ронни; узнал, что Лео Миклашевски баловался героином, а у солидного бизнесмена Мерчисона было не все в порядке с головой.  Мало того, неприступная, как всем казалось, Оливия путалась с каким-то рок-музыкантом.
Но ниточек, даже самых тоненьких не было. Никаких следов, никаких улик. Ласт не удивился бы, если, в конце концов, выяснилось, что эти люди просто испарились… Все шло к тому.
Утром был тяжелый разговор с редактором, после которого Уильям твердо решил отказаться от этого дела. Перебросившись парой фраз с коллегами, он отпросился домой. По дороге заскочил в небольшой бар: перекусить, выпить рюмку-другую легкого вина, если встретится знакомый – излить душу. Знакомых не было, Уильям пристроился в полутемном углу.
Ковыряясь вилкой в салате и думая, чем заняться в ближайшее время, он не заметил, как к нему подошел официант.
– Мистер Ласт, Вас к телефону.
Он не был завсегдатаем этого бара, и официант не мог знать его по имени, и вообще, никто на свете не знал, где в данную минуту находится Уильям Ласт, – здесь он очутился по минутной прихоти. С тем же успехом он мог оказаться в казино, на стадионе, где угодно.
«Может, ошиблись», – подумал Ласт.
Оказалось, нужен именно он. Но Уильям решил, что его разыгрывают, так как на том конце провода ему предложили помощь в расследовании. Звонивший представился как Уэйл Зэбуб.
«Странное имя, – мелькнула мысль. – араб или турок?».
– У меня есть кое-какие факты, – сказал скрипучим голосом таинственный собеседник. – Но я боюсь. Сюда замешаны очень влиятельные люди. Я не хотел бы обращаться в полицию.
И как-то доверительно Уэйл Зэбуб добавил: «Вы же понимаете меня».
Ласт выразил свои сомнения:
– А какие гарантии, что Ваши сведения стоят внимания?
– У меня нет другого выхода, – вместо ответа выдохнул Уэйл Зэбуб.
Ласт предложил встретиться.
– Только не в городе! – быстро проговорил незнакомец. – Только не в городе! Бога ради, мне угрожает опасность! Кажется, за мною следят.
– Хорошо. Где Вам будет удобно встретиться со мной? – нетерпеливо спросил Уильям.
– Старый парк. Вы знаете? В пятнадцать ноль-ноль. Нет, в половине четвертого.
– Хорошо, договорились.
Уэйл Зэбуб замолчал.
– У Вас все в порядке? – спросил Ласт.
– Захватите оружие, – прошептал запуганный голос. – Это очень опасно!
– Не волнуйтесь.
Ласт положил трубку. Опасности его не пугали. Оружие всегда при нем, да и боксерские навыки еще не забыты. Он почувствовал охотничий азарт.
Удача сама шла ему навстречу! Меры предосторожности Ласт принимал всегда – такова специфика его профессии. Он иногда сам удивлялся своей пунктуальности, точности в мелочах, умению учесть каждую деталь. Ни разу не пришлось ему обращаться за помощью к полиции – у него был талант не попадать в переделки: все свидания и встречи он назначал не раньше, чем успевал подстраховать себя.
В данном случае времени могло не хватить, но Уильям был уверен в себе.
Ласт позвонил домой и наговорил на автоответчик: куда, когда идет, с кем встречается. В кармане мини-передатчик: чтобы в критическую минуту связаться с редакцией и полицией. Автомобиль он оставляет на видном месте – если что его сразу заметят.
Но он все-таки верил в свою удачу, был уверен, что ничего ему не грозит.
Выкурив, наверное, десятую сигарету, и пройдя парк до конца, Ласт посмотрел на часы. Было уже десять минут пятого. Он прошел под невысокой аркой, бывшей когда-то проходом в широкую аллею, которая вела к реке. Дорожка была усыпана огненно-красной листвой.
«Будто ковер», – подумал Уильям и удивился – никогда его не тянуло на сентиментальность. Сквозь голые ветки небо было словно в трещинах, безмолвие и одиночество действовали умиротворенно, но Ласту это не понравилось.
– Совсем раскисну, – разозлился он на себя. – Пора уходить. Либо этот Уэйл Зэбуб – мошенник, либо его уже грохнули.
Парк был не очень большой. Ровные ряды старых кленов, покосившиеся скамейки неопределенно-желтого цвета: парк напоминал сморщившегося старичка, который долго не протянет.
Ласт прошел по главной аллее к самой реке, тоже умирающей. Будто парк, приговоренный к небытию, обжигал все кругом дыханием смерти.
«С этими арабами нельзя иметь дела, – с тоской подумал Уильям. – И сигареты закончились».
Дождь стал усиливаться. Ласт приподнял воротник плаща и поторопился к выходу.
И тут его взгляд упал на небольшое строение.
«Что за чертовщина! – подумал Ласт. – Этого домика пять минут назад не было!».
Неужели профессиональная привычка все подмечать его подвела? Уильям мог поклясться: когда он шел к реке, этого домика здесь не было!
– Старею? – спросил себя Ласт. – Не может этого быть!
Он направился к домику. Дверь легко отворилась, и Уильям оказался в комнате, довольно просторной и, как не странно, чистой. Голые стены, пол и потолок в немного старинном стиле – никакого пластика. Сквозь пару нешироких окон пробивался скупой свет.
Страшно захотелось курить. Желание было жгучим, хотелось выкурить сигарету и уйти из этого места. Рука машинально потянулась в карман плаща, хотя Ласт знал, что сигарет там нет.
Сигареты были! Упругая пачка, новенькая. Его любимые. Уильям торопливо закурил, будто боясь, что сигареты исчезнут.
– Спокойно, – сказал сам себе Ласт. – Спокойно!
Быстро смекнув, что к чему, он решил проверить свои догадки.
– Устал я что-то стоять, – сказал Уильям и через мгновение уже сидел на стуле. 
«Черт побери, что это такое? – растерянно подумал он. Впервые он чувствовал подобную растерянность. – Надо взять себя в руки».
– Я – Уильям Ласт, я не сошел с ума. Я не сошел с ума! – скомандовал он себе.
Усевшись удобнее, Уильям с деланной безмятежностью стал пускать кольца сигаретного дыма, понимая, что кто-то неведомый, могущественный, и может быть, коварный, наблюдает за ним в данную минуту.
«Главное – не бояться, контролировать свои поступки, – подумал он. – Кто бы передо мной не был, надо его перехитрить».
Оставалось подумать – как?
«Комната, в которой я нахожусь, вроде лампы Аладдина и выполняет все желания. Все ли? – размышлял Ласт. – Все ли? Это надо проверить».
И тут же сказал себе: «Если есть лампа Аладдина, значит должен быть джинн. Где же он? Может, стоит у меня за спиной?».
И Уильям невольно обернулся. Никого.
– Хорошо.  Что нужно этому, предположим, джинну? Проверить мою жадность? – продолжал он свои размышления. – Пусть проверяет.
– Хочу миллион долларов. Стодолларовыми купюрами, – немного нагло сказал Ласт.
В руке оказался увесистый пакет. Совсем не то, что он ожидал. В фильмах обычно миллион долларов находится в кейсе. Но в пакете были деньги. Смешно было бы пересчитывать.
У Ласта хватило наглости поблагодарить неизвестного благодетеля:
– Спасибо, уважаемый. А теперь ответьте: зачем вы это делаете? Что вам нужно?
На противоположной от него стене вдруг зажегся экран. На экране возникли столбики графиков: синие, красные, черные. Под ними пробегали цифры, так продолжалось секунд двадцать, и экран погас.
– Черт возьми! – выругался Уильям.
Кто этот неизвестный благодетель? Друг? Враг? Ласт был прагматиком, он понимал, что ничего не дается просто так, за все в этом мире надо платить.
«Сигареты и стул – это мелочь, как-нибудь расплачусь. Миллион можно вернуть, – подумал Уильям. И решил. – Забирайте свои деньги!
Пакет исчез.
Как все просто.
– Верните деньги!
Пакет снова в его руках.
– Заберите обратно!
Кто-то очень терпеливый выполнил и эту просьбу.
– Черт побери! – опять выругался Ласт.
«Надо держать себя в руках! Все под контролем, – убеждал себя Уильям. – Надо будет – возьму деньги. Надо будет – верну».
Вдруг его охватил азарт. «Надо проверить кредитоспособность нашего неизвестного друга» – решил Уильям.
– Поиграем, мистер Джинн! – предложил он. – Поиграем по-крупному! Десять миллионов долларов. В кейсе!
Просьба была выполнена, едва он произнес последнее слово.
Теперь встать и уйти с десятью миллионами долларов. Правила игры неизвестны, поэтому можно встать и уйти.
Уйти! Уйти? А что если за пределами этой комнаты десять миллионов превратятся в осенние листья, тряпье, прах, пепел? И кто-то посмеется над ним, Уильямом Ластом!
Он трогал деньги, разглядывал их. Он боялся своего счастья, он не верил в него. Неизвестно для чего, Уильям поджег одну купюру, разорвал другую, скомкал и выбросил третью.
– Заберите свои деньги! – крикнул он. – Я должен триста долларов.
Деньги исчезли. Ласт подождал минуту. Никто не потребовал недостающей суммы.
– Хочу сто миллионов долларов! – сказал Уильям.
Деньги появились.
Кто-то был очень терпелив.
«Спокойная игра, – прокомментировал Ласт. – Пора нарушать правила игры».
Он попытался разозлить непонятно кого, загадывая самые немыслимые желания: то в комнате разливался аромат его любимой туалетной воды, то с потолка падали конфеты, то из пола стал бить фонтан кока-колы, то по комнате начинали летать мыльные пузыри. Комната должна была когда-нибудь разозлиться!
Вспомнилась профессия.
– Мне нужен сенсационный материал! Только, ради бога, не любовные похождения сенаторов!
Папка с грифом «Совершенно секретно». Это была копия секретного договора Пентагона с Китаем о поставках сверхсовременных вертолетов. Неделю назад президент выступил с речью, где, среди прочего, говорилось о том, что Соединенные Штаты Америки никогда не будут сотрудничать с недемократическими режимами в военной сфере, а тут такой договор. Это была настоящая бомба!
И тут же Ласт представил, как в комнату врываются парни с холодными глазами и бесстрастно расстреливают его. Из-за каких-то бумажек! Ласт отбросил папку. Лучше взять свои сто миллионов и уйти.
Ласт поймал себя на слове «свои». Свои?
Уйти! Уйти? Бросить эту Комнату, с ее безграничными возможностями? Оставить ее кому-нибудь другому – пусть тот поэкспериментирует?
– Будем играть до последнего! – предложил неизвестно кому Уильям. – Посмотрим на твои карты.
Он стал делать распоряжения.
– Документы на право владения этой землей! Сигнализация в доме! И, пожалуй, виски! – Уильям засмеялся своей шутке. Выпить не помешает.
Возник столик. Вот только обстановка была мрачноватой. Ласт предложил Комнате преобразиться в подобие его рабочего кабинета. Чтобы чувствовать себя как дома.
Тут он вспомнил о несостоявшейся встрече.
– А зачем мне этот араб? – решил Ласт. – Спросим у Комнаты, где наши пропавшие человечки.
На стене загорелся экран. То, что увидел Уильям, было ужасно. На экране возникло лицо, на котором застыла маска ужаса. Ласт с трудом узнал бейсболиста Ронни. Потом лицо Оливии. Лица Миклашевски, Мерчисона… Они были ужасны.
– Что с ними произошло? – спросил Уильям.
На экране сменилась изображение. Живой Ронни! В объятиях одной красотки. В объятиях другой. Третьей. Сколько вокруг него красивых женщин. Он закрывает глаза и что-то шепчет. И тут его лицо искажает гримаса боли, ужаса, непонятно чего…
Живая Оливия! Она счастлива, танцует, поет. Примеряет платье, другое. Опять танцует. Разбрасывает по комнате мягкие игрушки. Она что-то говорит, ей хорошо. И через мгновенье она пытается что-то крикнуть, ей больно, ей страшно…
Живой Лео! Рядом валяется шприц, на губах блаженная улыбка. И тот же конец.
– Как это ужасно, – у Ласта засосало под ложечкой, и он попросил. – Не хочу думать об этом, не хочу видеть! Господи, это Оливия! Совсем еще девочка… Это ужасно! Не хочется думать, не хочется видеть! 
Телевизор послушно отключился. Стало легко, будто что-то страшное прошло рядом и даже не коснулось его своим черным крылом. Страх ушел, и нужны были другие мысли: приятные, легкие. Они появились. Без принуждения, думать о приятном получается автоматически.
«Брошу эту чертову работу, – Ласт погрузился в сладкие грезы. – Теперь у меня будет куча денег, куча этих бумажек, которые дают все. Я смогу купить целый мир! Хотя – зачем мне этот мир? У меня есть эта Комната! Весь мир в одной Комнате – это счастье!».
В бутылочке было еще немного виски. Можно было делать с ней что угодно – Ласт осушил бутылочку до дна. Чего-то важного еще не было, миг раздумья, и – вспомнилось! Эта женщина! Жена его босса. О той, что он думал даже в объятьях других женщин. С ясными глазами. В красном платье, облегающем точеную фигуру. Недосягаемую.  До сегодняшнего дня. Тысячекратно желаемую.   
Она оказалась здесь. Без удивления приняла его. Она ли это? Она! Теперь она будет принадлежать ему тогда, когда он захочет.
Опять хотелось курить. Женщины уже не было в Комнате. «Очень удобно. Нужна – появилась. Нет – исчезла, – Ласт улыбнулся только что придуманной мысли. – Когда женщина не нужна, она занимает слишком много места».
Он стоял у окна. Очертания деревьев растворялись в сумерках.
«Там – иной мир. Там – люди дерутся за место под солнцем. Там – делают деньги и ведут настоящую охоту за женщинами. Я почему-то оказался здесь. Я – Избранный. Эта Комната принадлежит мне. Поэтому я остаюсь здесь. Навсегда!».
Это было последнее желание, и оно начало сбываться с неумолимой быстротой. Ласт почувствовал, как ноги стали наливаться тяжестью, он рванулся к окну, пытаясь разбить стекло, позвать на помощь. И успел еще понять: все бесполезно! Он сказал: «Навсегда». Холод подступил к груди, он уже весь был чужим; только голова, глаза еще жили, из глотки вырывался хрип, и мысли, мысли, мысли… Через пару мгновений все было кончено.
У окна стояла мраморная статуя Уильяма Ласта.