Сказка- ч. 8 Under Construction

Ромка не находил себе места. Первые дни ему казалось это неудачной шуткой. В их с Таней жизни стало всё налаживаться, расставляться по местам. Ещё недавно купленная в Икее мебель не потеряла свой запах, а картина, торжественно повешенная на стене до сих пор висела непривычным пятном: дождливая английская погода и Биг Бен. Первую ночь Ромка не мог уснуть, ещё бы: Таня странным образом исчезла. При этом ему казалось, он чувствует, что она где-то, живая, но... Она не вернулась домой в ту ночь. В своих мечтах Ромка придумал идеально исправить свою оплошность: он купил цветы, свечи, заказал маленький торт, купил открытку с наивной надписью "I'm sorry" и написал там что-то, что казалось ему трогательным и смешным. Тогда.

Следующий день был кошмаром, потому что организм, накопив усталость, сдавал позиции, а нервная система то и дело дёргала то один клапан гормонов, то другой: Ромка не находил себе места, то бился в отчаянии, то в неведомой ревности, то в страхе за любимую, то начинал цинично сводить баланс общего имущества для раздела. Он был никаким работником в тот день, поэтому его и отправили домой, чтобы своей лучащейся нервозностью он не накручивал коллег. А что дома? Биг Бен, вылупившийся циклопическим глазом чужого времени? Оставленное танино вязание на кресле у окна? Безмолвные стены, надменно и безучастно глядящие на его метания и страдания? Есть ли что-то более преступное, чем вот так, с пустым лицом смотреть на страдания другого? А стены занимались именно этим: безразличием, помноженным на четыре и картина, так и застывшая на без двенадцати пять. И дождь. Дождь, этот окаянный вечный лондонский дождь в портале нарисованного окна в чужой мир, где часы так никогда и не пробьют.

Ромка терял рассудок от своей беспомощности. Из-за гордости он не мог пойти к родителям, к тому же он не представлял, чтобы кто-то из них мог помочь. В полицию идти было не с чем, на работе Таню тоже не видели. Казалось, весь город, весь мир вокруг разом стали чужими. Не было сил ничего делать. Он лег в изнемождении, как вдруг зазвонил телефон.

Ромка был счастлив те мгновения, пока топливо доставал телефон, но когда увидел, что это Баранов, его друг детства, силы вновь покинули его, прихватив солидный кусок надежды.

--Ромка! Здоров! - начал вечно весёлый голос. - Как дела?

--Херово, Димон.

Голос прозвучал камертоном содержанию и чуткий друг сразу понял серьезность положения.

--Ты где, Ромка?

--Дома - ответил он и дал отбой.

Через полтора часа они пришли: Димон, Кирюха и Бизон. Пришли с запасом: в пакетах что-то явственно позвякивало. Друзья хорошо вовремя. В тот миг Ромке оказалось вовремя. Они были внимательны к нему, даже немного бережны, будто он чем-то серьезным заболел. И он излил им душу. Как умел, не очень складно, сбивчиво, стараясь не переходить на эмоции. Так получалось, что жизнь его, в таком молодом возрасте, как будто кончилась, из неё вытянули весь воздух, всё рушилось. Бизон, было, начал перечить, но под гневным взглядами быстро замолчал, осознав неуместность пререканий.

Они слушали его, стараясь вникнуть, понять и как следует разобраться, при этом не сильно лезть в душу. Поэтому Ромка рассказал то, что было на душе. Он поведал друзьям об отчаянии, о том, как любит Таню, как мечтал о совместном будущем, о детях и всё-всё, что болело. Они не пили много, как-то не шло, однако Ромка быстро опьянел и, поделившись горем с друзьями, отрубился буквально на середине слова.

Они ещё совещались. Бизон, в характерной ему грубоватой манере, винил во всем Таню, ведь нельзя так поступать, в самом деле. Впрочем, от этих обвинений картина лучше не становилась. Кирюха полагал, что всё не так однозначно и в этой ситуации явно что-то не так. Конструктивного из этой точки зрения тоже получалось мало. Димка был целиком на стороне друга, но как ему помочь тоже не мог придумать. Оставлять Ромку один на один с Биг Беном и злыми стенами им тоже казалось негуманным, поэтому решили дежурить в квартире друга, пока не станет понятнее.

Понятнее само не торопилось. В то же время, отчаяние Ромки было воистину колоссальных размеров. Следующую неделю он безвылазно провел дома, где ему составляли докучливую компанию друзья. Один дежурил ночь, а вечером собирались все. Через неделю апатия сменилась в Ромке холодным равнодушием. Сложно было сказать, стало ли это улучшением. С одной стороны, он перестал сопротивляться идее выйти из дома, с другой, тоска его была безумно заразительной. Он стал подобен дементору, который вытягивает из присутствующих всю радость и счастье.

В этом состоянии и в сопровождении друзей, он сходил в полицию. Но этом настоял Кирюха. Не то, чтобы он на самом деле рассчитывал на какую-то помощь, скорее он хотел, чтобы Ромка начал что-то предпринимать. Как и ожидалось, после сбора показаний, полицейские отправили друзей восвояси. Но, кажется, план заронить зерно инициативы, сработал. Ромка был в бешенстве. Он не понимал, почему полицейские отнеслись к его делу столь безалаберно.

К концу второй недели квартира Ромки и Тани имела весьма прискорбный вид, а сам хозяин вдруг озаботился этим. Такая перемена в друге очень радовала, потому ночное дежурство решили снять и встречаться только вечером.

Ромка ни за что бы не признался, что подробным поведением друзья помогли ему. Но это было так. Через две недели ужасных страданий, Ромке хотел что-то делать. Проблема была в том, что он не знал, что именно. Телефон Тани не отвечал, дома у родителей она не появлялась, на работе - тоже, подруги тоже ничего о ней не слышали. И куда в таких обстоятельствах идти, что предпринимать, было совсем не ясно. Поэтому Ромка решил просто выйти хотя бы из дома. Выйти и идти куда-то. Сама идея движения казалась ему правильной. Вот он и шёл, не ставя перед собой цели. Он несколько удивился, обнаружив себя у дверей офиса, где работала Таня, но решил проверить. Нет, Тани всё так же не было. Тогда он пошёл дальше, поворачивая то тут, то там, пока не оказался в совсем незнакомом районе.

Иногда кажется, что в незнакомом месте всё должно быть другим, особенно, когда ты в подобном состоянии. Вообще, когда небесные ножницы обрезают нити, за которые кто-то дёргал, заставляя тебя что-то делать, кажется странным, что все вокруг продолжают свою обычную жизнь. Кажется, весь мир должен замереть немедленно и, поднатужившись, как-то исправить несправедливость, но нет, машины едут, трамваи грохочут, люди говорят и, что самое немыслимое, продолжают смеяться.

В своём бессмысленном путешествии, Ромка остановился на перекрестке на красный свет. Так странно было обнаружить, что красный во всех направлениях, обычно если одна дорога закрыта, то другая обязательно открыта, так он и выбирал путь. Но вот, обнаружился тупик, надо было стоять и ждать. Невольно он осмотрелся, чтобы составить представление, где же находится и заметил рядом дряхлую старушку, которой, казалось, лет двадцать было место уже на кладбище. Она с видимым трудом стояла, тем не менее, в руке держала тележку, на которой, привычно расположенная стояла клетчатая сумка. Можно было легко предположить, что в сумке - нехитрый набор продуктов. Ромке отчего-то стало до боли жалко эту одинокую старушку, потому он предложил:

--Вам помочь, бабушка?

--Ох, внучек! Неловко мне, милый! У тебя же дел молодых невпроворот!

--Ну что Вы! Как раз сейчас у меня никаких дел совершенно нет. - немного грустно ответил он, совсем того не желая.

--А ты, часом, не хочешь меня, старую, ограбить? - сварливо поинтересовалась она.

--Нет, не хочу, но навязываться не буду.

--Это правильно! Хорошо, помоги мне, пожалуйста, а то впереди тягун такой, что я едва сама поднимаюсь, а тут ещё тележка эта...