Концерт для крыши с капелью

Юрка хлопнул старой толстой дверью, обитой войлоком, выскочил из избы, пробежал темные сени и остановился посередине крытого крышей двора, который был и мастерской, и сараем, и дровником. В узкие щели между досками, которыми были обшиты стены, пробивались веселые солнечные лучи. Шел февраль, хмурый и снежный, но сегодня, в последний день зимы, природа сделала всем подарок. Была оттепель, тучи разошлись и солнце светило с самого утра.
Юрка распахнул дверь в сад. Солнце светило прямо в глаза. В нос ударил запах прелой травы и непередаваемой свежести влажного, пропитанного  весенним солнцем воздуха. Сад был завален снегом, только к бане прочищена узкая тропка, как траншея. На дне ее стояла вода. Снег уже начал таять. Бока траншеи осели, стали округлые и узорные. Комья снега таяли неравномерно. Там, где плотность была не большая, снег уже растаял и комки стали походить на волшебные замки в миниатюре — с причудливыми башенками, переходами и замысловатыми украшениями.
Юрка прямо с ногами и с комнатными тапочками забрался на выбранную до половины поленницу дров, сложенную возле стенки двора под нависающим карнизом и замер, обхватив колени руками.
На солнце было тепло. Он сидел нахохлившись, в одном свитере. Мать опять ругалась с отцом, тот пришел поздно вечером пьяный, как всегда «посидели» с дядей Мишей после работы и мать снова ругалась, что они «просидели» все деньги, оставшиеся до получки и теперь опять придется занимать на продукты. Юрка мать понимал и ему было ее жалко: она сама целый день на работе, а потом по хозяйству хлопочет, и приготовить, и постирать. Он, конечно, помогал — носил дрова для печи, ходил за хлебом в магазин, кормил днем поросенка и кур, но понимал и отца. Лучшему другу отца дяде Мише было сейчас тяжело, у него недавно погибла жена и дочь, и отец старался его поддержать, заходил к нему каждый вечер, а то, что напились они вчера, так помянули, но мать все равно ругалась, кричала на отца. Голос у нее в такие минуты становился писклявый и громкий. Юрка его всегда боялся и старался из дома уйти, чтобы не слышать.
Он сидел на поленнице, смотрел, как с крыши, прямо перед ним капают капли. Сначала он ничего не слышал, просто сидел и думал о родителях. Потом внимание его привлек звук капели. Все капли капали ровно, а с одной стороны край шифера был не много отломан и капля падала раньше, чем все остальные, ударялась о приставленную к поленнице лопату и «звенела». Юрка убрал лопату, снова прислушался, все равно эта капля выделялась из общего хора, но звук давала уже глухой. Он поставил лопату обратно и снова стал слушать, уже заинтересованно и внимательно.
Крыша двора была покрыта обыкновенным волнистым шифером и вода скатывалась с нее по желобкам. Видимо в разных желобках снег таял с разной скоростью, или где-то его было больше, где-то меньше, поэтому капли падали с крыши тоже по разному: с одних желобков вода текла чуть ли не струйкой, капли падали часто-часто, иногда синхронно между собой, иногда нет, получалась такая барабанная дробь. По другим желобкам воды текло меньше, капли капали реже, совсем в другом ритме, а с краю, над дверью, где отец снег зимой скидывал, чтобы он на голову никому не упал, капли падали совсем лениво, там снега уже почти не осталось.
Юрка прислушался. Внизу, на земле, снег уже растаял, здесь его тоже зимой разгребали, чтобы можно было из поленницы дров набрать, и теперь капли падая ударялись о мелкие вымытые из земли камушки и осколки кирпича. Там, где капли падали часто, стояли небольшие лужицы и звук получался булькающим, а где луж еще не было, звук был четким, но разным по высоте.
Юрка закрыл глаза, было хорошо. Припекало солнце, пахло весной. Он прислушался, громкого голоса матери было больше не слышно.
- Может успокоилась? Подожду еще здесь, - решил он.
Он перевернулся, сел спиной к стенке, оперся на нее, скрестив «по турецки» ноги перед собой, и замер, слушая капель.
- Тук! Тук-тук! Тук-тук-тук-тук-тук-тук! Тук!
Его руки стали невольно сами стали отбивать ритм, стараясь повторить услышанное. Раньше Юрка пел в школьном хоре, даже был солистом, но зимой голос пропал. Ему исполнилось четырнадцать. Валентина Николаевна, их руководитель, сказала, что у него началась мутация голоса, и петь ему пока не надо совсем, но ходить на занятия хора нужно продолжать, чтобы знать репертуар, когда петь он снова сможет. Теперь Юрку поставили в самый последний ряд и даже разрешили не открывать рот, а чтобы учить мелодию, можно было тихонечко «мычать» про себя, но Юрке это не нравилось и он стал присматриваться к школьному оркестру народных инструментов. Хор и оркестр часто выступали вместе, репертуар у них был почти один и тот же.
После зимних каникул в оркестр перестал ходить их ударник — Эдик Глушков. Он учился уже в десятом классе, ему было пора начинать готовиться к выпускным экзаменам. Тогда Юрка подошел к Валентине Николаевне и сам попросился на барабаны. Ему всегда нравилось отбивать ритм. Эдик рассказал ему все, что знал о барабанах сам, показал как держать палочки, как разбираться в нотах для барабанов. Ноты Юрка и так знал, но в записи партий ударных есть свои особенности. Музыкальной школы в поселке не было. На домрах, балалайках и баянах ребят учила играть учительница музыки Валентина Николаевна, а вот на ударных — ребята учились играть сами и передавали свои знания буквально «из рук в руки» следующим поколениям ударников.
Юрка чувствовал себя не много виноватым, что не может больше петь. Мать всегда гордилась им, когда он в наглаженных брюках и белой рубашке выходил перед хором и пел один. Сейчас мать ничего не говорила ему, только вздыхала.
Юрке нравилось барабанить. Он очень быстро усвоил партии ударных в основном репертуаре оркестра, много занимался дома, стуча карандашами по разложенным стопками книгам, изображающим разные барабаны. Однажды на кухне, показал матери, что он может, барабаня ручками вилок по кружкам и тарелкам. Мать заругалась, боясь, что он их разобьет.
- Вот если бы ты на гармошке играть учился, тогда да, а барабаны — это баловство одно, - горько сказала она тогда.

Глафира вышла во двор. Юрки ни где не было.
- Куда запропастился? - ворчала она, - без куртки выскочил.
Глафира знала, что Юрка очень не любит, когда они с мужем ругаются, и старалась при нем на мужа не кричать, но частенько сдержать себя не могла. В такие минуты Юрка всегда убегал, не любил он, когда они ругались, боялся, что отец уйдет, однажды так уже было. Юрка был тогда еще маленький, но на всегда запомнил, как после бурного выяснения отношений между родителями папка ушел. Он проплакал всю ночь, никак не мог успокоиться. Глафира утром побежала по друзьям мужа, нашла его и уговорила вернуться. Только после этого Юрку удалось привести в чувство, но он еще долго вздрагивал и начинал реветь, как только мать начинала кричать на отца. Теперь уже не ревел, но слушать их ругань не мог.
Она выглянула в открытую дверь в сад и увидела, как Юрка сидит на поленнице с закрытыми глазами и стучит щепками по дровам.
- Юрка, ты совсем скоро с ума сойдешь со своими барабанами! Иди оденься, холодно еще без куртки.
Юрка открыл глаза, улыбнулся матери:
- Мам, слышишь, как капли ритм отбивают? У каждой — свой, как в оркестре!
- Ну да, концерт тебе тут устроили, - усмехнулась мать, не понимала она Юркиных барабанов.
- А что, и впрямь концерт получается! - засмеялся Юрка.
Мать ушла, а Юрка озорно улыбнулся:
- А что, если записать эту капель? - промелькнула у него шальная мысль.
Он полез в карман брюк, достал оттуда небольшой блокнотик и огрызок химического карандаша. Открыл чистую страницу, расчертил ее прямыми линиями по пять штук, задумался, прикидывая, капель из какого желобка на звук какого барабана больше походит и начал записывать ритм каждого желобка.

В конце апреля в поселковом клубе состоялся ежегодный отчетный концерт. Событие это всегда было знаменательное. Ребята тщательно готовились к нему. На концерт брали только самые лучшие номера, которые они подготовили за год. В зрительном зале собирался весь поселок. Всем было интересно посмотреть и послушать школьников. Родителям это давало повод гордиться детьми, которые выступали, или недовольства, если их детей в программе выступлений не было, поэтому учителя старались показать всех.
Глафира тоже сидела на этом концерте. Она не питала иллюзий. Раньше Юрка всегда был солистом хора и многие родители ей завидовали, в этом году он петь не будет, она представляла, как будут злорадствовать соседки. Он сидел со своими барабанами за оркестром, в самом дальнем углу сцены и из зала его было почти не видно. Она уже думала, чем отвечать на их колкие шуточки, как вдруг на сцену вышла Валентина Николаевна и с апломбом, улыбаясь одними глазами, объявила:
- Музыка бывает разной, ее пишут профессиональные композиторы для разных инструментов, для оркестров, для хора. Наши дети не только исполняют музыкальные произведения маститых композиторов, но и сочиняют свои. Юрий Степанов. «Концерт для крыши с капелью», ударные инструменты, исполняет автор!
По залу пронесся удивленный шепот. Занавес открылся. Посередине сцены стояла ударная установка. Вышел Юрка. Он был в наглаженных черных брюках, белой рубашке, с черной «бабочкой» на шее, встал возле своих барабанов, чинно кивнул головой, потом не торопясь сел на круглую табуретку на одной ножке, взял палочки и застучал.
- Господи! А «бабочку»-то где взял? - удивилась Глафира.
Она покосилась на соседок, сидящих в ряду перед ней, не много сбоку. Те пошептались и стали слушать.
Зал затих. Глафира закрыла глаза и замерла, дожидаясь реакцию сидящих рядом людей. Прислушалась и вдруг действительно услышала капель, веселую, весеннюю. Она то стихала, будто на солнце находили тучки, то снова звенела озорно и солнечно, то прорывалась ручейком, скатываясь с горки.
- Тук! Тук-тук! Тук-тук-тук-тук-тук-тук! Тук! - повторяла она про себя и улыбнулась, - надо же, столько раз слышала капель и не замечала, как это красиво!
Глафира посмотрела по сторонам. Люди заинтересованно слушали, улыбались и удивлялись: «Вот придумал!»
Когда Юрка кончил стучать, зал на мгновенье замер, а потом захлебнулся аплодисментами, хлопали больше школьники, ребята в задних рядах даже встали. 
Юрка, улыбаясь встал, снова кивнул головой и пошел за кулисы, но ему навстречу вышла Валентина Николаевна и сказала поклониться еще.
Аплодисменты продолжались долго. Взрослые мужики, скупые на похвалы, хлопнув несколько раз в ладони начали разговаривать друг с другом и хвалить Юрку.
- Ну, Юрка, молодец! - услышала она откуда-то сбоку.
- Надо же такое придумать! Концерт для крыши с капелью! - восхищались зрители.

После концерта возле клуба Глафиру ждали соседки.
- Что, Глафира, у вас теперь новый музыкальный инструмент?
- Теперь крышу вместо рояля слушать будешь! - смеялись они.
- Так ведь такой инструмент у всех есть, - оправдывалась Глафира.
- Правильно говоришь, - к ним подошел директор Леспромхоза, - инструмент у всех есть, только услышать его может не каждый. Юрка твой молодец, услышал! Да не просто услышал, а еще придумал, как эту музыку сыграть можно, как барабанами капель изобразить! - директор улыбнулся, видимо вспоминая Юркин «концерт», - Хороший у тебя, Глафира, парнишка растет!
Глафира «расплылась» с улыбке, даже покраснела от такой похвалы и внимания начальства.

Юрка вернулся домой вечером. Сразу, не раздеваясь, прошмыгнул в комнату. Глафира зашла к нему. Сын, стоя у стола, что-то искал в нотах, видимо нашел, ткнул пальцем:
- Ну я же говорил, что здесь ми бемоль надо играть! Завтра в школе ему покажу! - ворчал он себе под нос и довольный начал снимать куртку.
- Юр, иди поешь!
- Да, мам, я сейчас.
Глафира потопталась в дверях.
- Ты меня прости, что барабанами тебя попрекала, ты молодец, такой «концерт» необыкновенный получился, всем понравилось, спасибо тебе!
Юрка ласково улыбнулся, обнял мать.
- Мам, а ведь идею этого «концерта» ты мне подсказала, когда я на поленнице сидел!



Глафира сидела на кухне за столом и пила чай. Раздался звонок. Она выглянула в окно. У ее калитки стояли две женщины.
- Кто это ко мне с утра по раньше пришел? - удивилась она и пошла открывать.
Машинально взяла с вешалки старый пиджак мужа, накинула его на плечи, был март, по утрам еще примораживало. Муж ее умер несколько лет назад, но выкинуть его вещи «рука не поднялась» и она донашивала, что можно, дома, где ее ни кто не видел.
Она прошла темные сени и вышла в крытый двор:
- Иду, сейчас открою! - крикнула она незваным гостям, открыла дверь.
- Глафира Андреевна, мы из Собеса, выясняем как живут одинокие старики, может вам помочь чем надо?
Глафира пожала плечами:
- Да чем мне помочь? В магазин сама потихоньку схожу, в медпункт тоже, да и баню еще сама истопить могу, - Глафира посмотрела на улицу. День сегодня обещал быть солнечным и по весеннему теплым. - Вот если только, - она смущенно замолчала.
- Что, тетя Глаша? - спросила та, что по моложе. Глафира узнала ее, это была дочка ее бывшей соседки и Юркина одноклассница Света.
- Помогите мне снег на крышу накидать, - попросила она.
- Зачем? - удивилась пожилая женщина, - Обычно просят наоборот с крыши скинуть!
- Концерт Юркин слушать буду, - ответила Глафира.
- «Концерт для крыши с капелью»?! - улыбнулась Света, - я помогу, Нина Сергеевна? - обратилась она к своей спутнице.
Глафира повернулась и пошла через двор, а Света торопливо зашептала, поясняя:
- Юрка, это ее сын, он в Авгане погиб, я Вам потом расскажу, вы идите.
Глафира распахнула дверь в сад. В нос сразу ударил запах прелой листвы, мокрой земли. Солнце светило прямо в глаза. Света с любопытством разглядывала сад, покрытый осевшими сугробами с твердой узорной корочкой, тропинку, протоптанную к бане, скользкую и узкую, с провалами в тех местах, где нога хозяйки соскальзывала с нее.
Глафира дала ей лопату, сама взяла другую и они вместе стали накидывать тяжелый мокрый снег на крышу двора.
- Хватит, - Глафира запыхалась, - таять уже начал, - она показала на капли, стекающие с крыши.
Пока она относила лопаты во двор, Света села на не высокую кучку дров, сложенных под выступающим навесом крыши. Глафира вернулась с колченогим табуретом, пристроила его к стенке и тоже села.
Капли весело слетали с крыши, ударялись о вымытые из земли разноцветные камушки, издавая характерный звук. Где-то капли падали часто, напоминая барабанную дробь, где-то реже, создавая из разных ритмов невообразимое целое, завершенное и жизнерадостное ощущение музыки.
Они долго молчали.
- И правда, целый «концерт» получается.
- Я его каждую весну теперь слушаю, - Глафира прикрыла глаза уголком повязанного на голову платка.
- А мы ведь влюбились в Юрку после того концерта, все девчоночки в нашем классе, даже старшеклассницы на него заглядываться стали.
Глафира всхлипнула, Света испуганно замолчала, а потом добавила:
- Я сына своего Юрой назвала, и барабан ему купила, может тоже «концерт» сочинит.
Света снова замолчала, слушая капель, но снег уже почти растаял, капли воды стали ленивыми, редкими.
- Тетя Глаша, я пойду, пора мне, - Света встала.
- Спасибо тебе! - Глафира проводила ее до калитки, - ты заходи, можешь вместе с сыном, буду ему бабушкой.