Странные странности

      Странность всегда заключалась в том, что она была странной. И вот это- то и было  странно, когда задавался вопросом, заранее зная, что это странно,
почему,  живя в   стране, где все вроде,  говорят на одном с тобой языке, ты практически всегда остаёшься не понят, причём в такой степени, что сам уже понимаешь, что живёшь в сраной сране, где каждый норовит обосрать  тебя, зная, что вы оба   находитесь в сраной  сране, в которой вроде  все говорят на одном языке, но никто не спросит тебя отчего тебе так плохо, отчего ты кричишь от боли на том же языке, на котором  говорят все в этой сраной сране, и   никто не посочувствует   тебе, выразив понимание с желанием  оказать  тебе помощь. И вот это и есть странно. И не только странно. Это странная странность, которая имеет место быть и не даёт покоя ещё и  от того, что знаешь, что  этот никто, не только не придёт тебе на помощь,  наоборот, он  всё  сделает так, чтобы тебе стало ещё  хуже и больнее и чтобы он мог получить от происходящего удовольствие, являясь от рождения в этой сраной сране садистом. 

         Тем, кого привычно называл он фашистом, а сам вёл себя хуже фашиста. 
Когда давно известно, как сказал американский историк Тимоти Слайдер, изучавший такое явление, как  фашизм, что фашисты, именующие фашистами других, — это фашизм, доведённый до нелогического предела в своём преклонении перед иррациональным.  Как и имеющиеся  странные странности тоже в своей сути  иррациональны. Рационального в странностях ничего быть и  не может по определению.

    И то, что в этой сране принято всей сраной бить слабого или попавшего   в беду,  и чувствовать себя  при этом  сильным, говоря с ним на одном языке, это тоже странно, а значит иррационально.Как и  не понимать, что он тебе говорит, когда говорит о смерти, а ты смеёшься не этой смерти, а ему в лицо, пытаясь ещё больше  унизить его и получить при этом ещё  большее удовольствие, это тоже странная странность, от которой чувствуешь себя странно, не понимая,
почему в этой сраной сране,  в которой ты живёшь   уже чёрт знает сколько лет,  почти  все  поголовно  являются  дураками, говорящими  вроде на одном с тобой языке.

     Дураки, давно пропившие  все свои мозги, оставшиеся  без  ума и как следствие, без  совести, и потому видно и считающие, что им можно всё, срать на другого, срать ему на голову,  и при этом ничего не понимать.

     И вот в  этом месте только и не странно, что раз  пропили, то и остались без ничего, но зачем пропили, это снова странно.
 
   Как и странно,  что есть ещё  одна странная странность, это  то,  как можно   не  понимать не только того, что этот  другой говорит, но  и того, что делает он сам, являясь,  хуже фашиста,   садистом, живя в одной с тобой стране, той, что когда- то победила фашизм,  ей так сказали, этой сраной сране, и потому она кичилась  своей победой, суя её  каждому в нос, и тем, кто вместе  с ней, с этой сраной сраной,   одолевал этот фашизм,  тоже, сражаясь против нацистской Германии, и погибая на полях сражений.   Но при этом, этот победитель  не сумел  одолеть в себе самом, живя в своей  стране,  фашиста,   когда в ней, уже в ставшей сраной  сраной,  всей толпой могут нападать на одного, привычно в своей большой стране устраивая огромную стирку не своего белья, вывешенного на просушку, после того, как этот один против вас,  толпы обосрался, а вы теперь всей сраной решили обосрать  его, не считаясь с тем, что и так уже напугали его,   сделав его  козлом  отпущения ваших грехов,  потому что, когда вы его окончательно добьёте, он даже  проблеять не сможет, говоря с вами на одном языке,  о том, что вы только что сотворили, убив его, как человека, но не убив в себе сраного фашиста, живущего  в сраной сране, в которой так принято. И это точно странно и более чем странно, это странная странность.
 
      И потому наверняка  вы снова  решите, что поступили правильно, действуя в противовес тому, что принято считать порядочностью, которая обеспечивает всё  остальное — ум,  совесть,  честь и честность, нет,  вы  будете действовать как толпа порядочных негодяев, которая накануне накатила  и обосрала всех,   как всегда,  а наутро продрав  пьяные ещё  глаза, даже не вспомнила  о  том, что вчера снова повела себя, как пресловутый  фашист, и потому ей дозволено всё, и потому она будет улыбаться тебе в лицо, елейным голосом говоря на одном  с тобой языке, и не  понимая при этом, что плюётся она в это лицо.

         Но  почему,   кто-то может сказать, почему,   живя  в одной стране, где говорят с тобой на одном языке, ты понимаешь одно, что живёшь в сраной сране, где отсутствует  такое понятие,  как людское достоинство, когда нет в окружении практически людей, а только те сраные фашисты, готовые с радостью обосрать тебя с желанием   унизить тебя, унизив себя,  и так и не приблизившись к статусу "человек",  а только к человекообразному.  К тому, что  сам,  давно  обосравшись в том, что решил, что он тот самый человек, победивший   обезьяну, а на деле не победивший в себе фашиста, получающий моральное удовлетворение от того, что способен убить  и думать при этом,  что не запачкался. А как может он не запачкаться, проживая в сраной сране, где,  как видно,  никогда не было порядочных  людей,  если только порядочные негодяи,  и потому не понимающие тебя, хоть  и говорящие с тобой на одном языке, от того и страна, в которой ты живёшь, не просто срана, а сраная срана, как странная странность, которой не должно было бы быть. Потому что в этой жизни  есть много  того, чему можно удивляться, говоря, это же надо, как много в этом мире  хороших людей, даже странно, потому что зла в нём же  очень много, потому и странно,  и продолжить по хорошему удивляться хорошим вещам.
 
        Но, когда страна,  в которой уважают только власть и даже не верховную, ассоциируя её   с силой, перед которой готовы преклоняться, когда толпа уважает толпу, а ты,  пытаясь отделиться от этой  толпы,  всё  равно вынужденно оказавшись в ней, но оставаясь не с ней, так  и остаёшься непонятым, то это уже странная странность, странность в не лучшем её проявлении.

     И потому  толпа,  идя вперёд  по головам себе подобных, уважает только толпу  и силу. 

 
        Деньги,  это тоже сила, которая становится извращённой силой,  но её  тоже уважают, ей завидуют и ей преклоняются, прикусывая в такие минуты язык, дабы не сказать,  чего-то  лишнего, ведь это сила, ещё  и извращённая сила.

       Срана,  в которой нет закона или только  такой, который обслуживает интересы  только этой силы  и   потому нет в ней и  порядка, где каждый сверчок  не знает свой шесток, а сидя на одном сучке, творит то,  что хочет, то,  что  ему подсказывает его отсутствующий сраный  ум, это странная странность,  которой,  очень бы хотелось, чтобы её не было.

      Ибо этот сверчок на этом шестке и бог,  и царь,  и так себя и ведёт, только с позиции чёрта, находясь в сране,  где такому дозволено  всё, потому что потом его манера поведения вступает в фазу полной безнаказанности,  и ты можешь говорить  ему  на его же языке, а он всё  равно тебя не поймёт,   он  же тот,  из    толпы и потом из   сраной сраны, которую мог бы так не называть, если бы она к великому сожалению  таковой не являлась бы. А  пока она только сраная срана.

     Срана, где давно принято строить своё  счастье на чужом несчастье.  А  то, что таких сраных сран по всему миру хватает, лично  меня счастливее это  не делает.
   
      Ведь я живу в той, в которой говорят   со мной на одном языке, а понимания, будто кто - то на языке обезьян говорит, а кто -то по  человечески, то есть ноль. Ноль понимания вместе с отсутствующим   желанием  понять,  ибо так легче жить, творя гнусности и говоря, потом, что не понял, что сделал, как не понял, что сказал  тот,  кто говорит   на одном с тобой языке, непонятным для вас обоих. Ей богу это все же очень  странная странность, которой не должно было бы быть, но она увы,   есть.

20.12.2022г
Марина Леванте