Manskreri Ambini -4-

- 4 -
Образ   Ахмеда

Никому во вселенной Ахмед не отдал бы этот образ. Он вложил во владение этим образом все заработанные им за долгую жизнь деньги, продал все что имел перед «уходом» и даже залез в долги на 50 лет после «пробуждения» на дополнительную, очень пикантную функцию, которую в самом конце сделки уговорил его приобрести ловкий менеджер проекта. Сумма была гигантской…
Право на владение и использование образа великолепного актера и режиссера Аль Джойс Тачини пожизненно теперь принадлежало Ахмеду. Он мог передать свое право любому, кого выберет – продать, подарить или оставить по наследству – если случится что-то непоправимое с мозгом Ахмеда.
Аль Тачини! Ахмед с детства видел его в фильмах. И он был без ума от его внешности, манер, игры. В юности он изучал его работы в кино, одну за другой, по мере выхода картин. Актер был его современником, но на тридцать один год старше Ахмеда. Теперь эта разница казалась до смешного малой.
Подростком, стоя перед зеркалом, Ахмед педантично копировал жесты, поворот головы, манеру держать стакан с виски (у Ахмеда, правда, обычно в стакане плескался чай) и микрофон в руках, походку, пластику эмоций лица и тела. Ему нравилось как Тачини жадно наливал себе виски в низкий широкий стакан, и, едва пригубив, небрежно отшвыривал от себя тяжелое толстое стекло. Наполовину наполненный темной жидкостью, стакан скользил по глади стола в тот момент когда актер безразлично отводил глаза от болтающейся в нем от края до края темной волны, и ни капли не проливалось на блестящий стол!
Ахмеду казалось, что и внешне они с Тачини похожи: кудрявые мягкие волосы, крупный нос клювообразной формы и лохматые брови, жесткий рот и крупный волевой подбородок. Форма головы и фигуры тоже были близки.
Ахмед играл за Тачини и у него неплохо получалось. Ахмед знал наизусть множество цитат из фильмов с участием Аль Тачини. Ахмеда не интересовало, каким актер был в приватной жизни. Чужая приватная жизнь всегда была для него табу. Только игровые портреты, эстетика и аксиология ролей Аль Тачини вдохновляли Ахмеда: он находил смыслы в киношных фразах.
Постепенно Ахмед перестал замечать что его движения, позы, осанка, жесты, выражения лица и фразы часто дублировали образы актера. Все это стало для Ахмеда естественным и неотделимым от его личности поведением.
Ахмед родился и вырос в Алжире. Он стал взрослым. Женился. Окончил университет. Уехал учиться в Японию. Защитил магистерскую, живя с женой в Японии.. Развелся. Женился второй раз. Потом уехал и со второй женой в Японию, где защитил докторскую диссертацию и потом работал в разных университетах города Нагоя. Там он провел в общей сложности 17 лет. Это казалось целой жизнью. Ахмед тяжело пережил развод со второй женой после переезда в Алжир. Он уже забыл что был страстным поклонником какого-то актера… Он и сам стал человеком значимым: ученым, учителем и исследователем в области архитектуры. Он страстно увлекся Ёсинкан Айкидо и Овари Кан Рю, обучал воинским искусствам учеников в Алжире. И никто не замечал, даже он сам, какой глубокий след оставило в его нейронной сети пылкое увлечение актером в ушедшей юности. Но когда пришла пора обсудить будущий «сосуд», у Ахмеда не было колебаний, чей образ выбрать.
«Реинкарнация» Ахмеда получилась несколько ущербной. Той громадной суммы, которую он скопил, едва хватило только на воссоздание головы, исключительно натурально воспроизводящей внешность актера: с усеченными возможностями с одной стороны, но с расширенным функционалом, с другой. Однако все права на бренд «Аль Тачини» Ахмед сохранял и мог использовать его полный виртуальный образ любым способом, какой только пришел бы ему в голову. Ахмед мог любым доступным ему путем воспроизводить не только манеры поведения и внешность, но и все цитаты актера из фильмов, интервью и частных, сохранившихся в виртуальном виде, бесед.
Голова Ахмеда-Аль-Тачини была стационарна. Ахмед не мог осязать, чувствовать вибрации и вес, слышать звуки и чувствовать запахи, вкусы. Он воспринимал их опосредованно через анализаторы среды и получал очень грубое представление о них в отчетах в виде полевых и химических сигналов, и в виде текста. Обычно текстовые отчеты выглядели так: «обиженно», «прокричал», «запах лаванды», «вкус апельсина», если образы были ему знакомы, или «не распознан», а также в цифрах. Иногда отчеты приходили такими запутанными, что ему непросто было угадать, о чем они вообще: «объект имеет массу, близкую к невесомой, то есть меньше 1\100 от данной силы тяготения, легче остальных объектов в помещении в 98,45% случаев». Тогда Ахмед творчески корректировал сухие предустановленные данные в своих библиотеках: «легкий, как перышко». Анализаторы не всегда работали идеально и Ахмед научился постепенно определять значения по виду. Он научился читать по губам говорящего потому что в офисах часто бывало очень много посторонних шумов. Он научился оценивать эмоции дегустатора по микровыражениям его лица и угадывать вкус еды. Он много чему научился. Но ему не привыкать: всю свою жизнь он учился, теперь учится и после жизни.

Расширенный функционал позволял Ахмеду видеть мультисетью. Так же, он мог фокусироваться сразу в нескольких местах точечно и облачно. Сеть его анализаторов была шире чем у обычного человека и напрямую могла соединяться с глобальной сетью вверенного ему объекта, каким бы он ни был. Сеть обычного человека замкнута на самой себе и это есть единственно недоступные Ахмеду данные – этакая «вещь в себе». Ахмед имел доступ ко всем иным данным комплекса, которые сочтет нужным. Он одновременно, молниеносно мог ставить и отменять задачи, строить статистические, сравнительные и вероятностные модели. Все это он делал «в уме» как «дважды два четыре».
Сначала было трудно. Ахмед несколько лет привыкал к интерфейсам, приспосабливая свои внутреннюю аналоговую и искусственную нейронные сети ко внешним нейронным сетям, которые имел в подчинении, и сам учился влиять на них – учился повелевать мертвой реальностью чтобы менять жизнь. Главное – удерживать и перемещать фокус, оставлять метки для экстренного смещения внимания, создавать «поля и точки аттрактивности» на основе статистических данных и разных типов вероятностного анализа, и прочих методов анализа, а также собственной интуиции Ахмеда.