Опера-шедевр - потому что написана с пониманием, с

 Опера-шедевр - потому что написана с пониманием, сочувствием и любовью!

"Не только любовь", опера Щедрина, концертный зал Мариинского театра, 19 декабря 2022 года

Дирижер – Заурбек Гугкаев.
Варвара Васильевна – Екатерина Сергеева.
Володя Гаврилов – Александр Трофимов.
Федот Петрович – Андрей Серов.
Наташа – Екатерина Латышева.

Лет десять назад я бы страшно удивилась, если бы мне вздумалось назвать новаторскую оперу Родиона Щедрина "Не только любовь" советским шедевром и признаться, что музыка в ней мне безумно нравится! Она ложится мне на душу от первой до последней ноты. И трогает до слез, заставляет переживать и думать о ней. И сюжет меня не удивляет, и частушечный строй музыки захватывает! Хотя я человек сугубо городской, от деревенской жизни была далека и немного ближе узнала ее лишь уже взрослой. И частушки слышала лишь по телевизору, да мама, тоже ничего общего с деревней не имевшая, иногда с иронией могла какую-нибудь пропеть, подначивая и меня выдать что-нибудь в этом стиле. И тем не менее. Видно в частушках и "страданиях" (музыкально-поэтический жанр русского фольклора, разновидность частушки любовно-лирического или лирико-комедийного содержания)  есть что-то глубинное, зарытое в национальном подсознании.
Но лишь неожиданной музыкальной формы мало, чтобы опера воспринималась шедевром. Нужно душевное тепло и любовь, согревшие эту музыку и вдохнувшие жизнь в колхозный незамысловатый сюжет, нужнО уважение и сочувствие к людям, работящим, трудно живущим в деревне, но на которых тогда держался мир. Да и сейчас все еще держится. Они скорее обсмеют или обругают все и вся, чем заплачут или начнут жаловаться. Да и кому было жаловаться? Все в первые десятилетия после войны непросто жили, кое-где и гОлодно. Но говорить об этом было не принято.
"А навстречу еду я, ветку горькую жуя", - так звучит одна из первых частушек оперы.
К тому же колхозникам еще и паспорта не полагались. У них вообще выбора не было. Они из своей деревни и уехать по собственной воле не могли - только на учебу да на стройку по вербовке (и тогда им выдавали паспорт). Даже служба в армии не меняла беспаспортного положения. Если не смеяться и не подтрунивать над самими собой, то сохранить позитивное отношение к жизни сложно.
А эзопов язык частушки позволял композитору высказать то, что впрямую было и не произнести! И Родион Щедрин смог это сделать в своей первой, очень искренней и волнующей опере!
Опера бережно поставлена, полностью выявляя скупыми средствами и особенности сюжета, и специфику музыки (режиссер-постановщик – Александр Кузин, художник-постановщик - Александр Орлов, художник по костюмам – Ирина Чередникова). Спектакль создан с пониманием, с сочувствием, с любовью к героям оперы. С жалостью, ведь глагол "жалеть" в деревнях был синонимом слова "любить". Все показано без насмешки, без издевки, без взгляда свысока, что нередко случалось с представителями городской интеллигенции 1950-1960-х годов и более поздних времен. Очень стильная, со вкусом сделанная получилась постановка.
А могли бы режиссеры такой цирк устроить, опираясь на "передовые" современные режопёрские традиции, и так потоптаться на незатейливых и простодушных, но безмерно сильных духом людях, которые фактически подняли страну из руин после страшной войны, не ныли, не впадали в депрессию, а пели залихватские забористые частушки, нередко хлопнув стопочку для куража, и снимали стресс! Осмеянное уже не трагичное, не страшное, не такое болезненное! Самоирония и юмор всегда были мощным подспорьем в трудные времена. К счастью, режиссеры пошли по пути уважения к творению Щедрина и показали его с самой выигрышной стороны.
И всех в деревне спасала необходимость вкалывать, чтобы выжить. И мечты о любви, семье, минимальном достатке. "Квартира... телевизор..." - дразнится и педалирует на атрибуты тогдашней роскошной, но недоступной колхозникам, жизни вернувшийся из города, свободный, "пачпортный", Володя (Александр Трофимов) в вызывающей разбитной песенке на колхозной вечеринке. И получает выговор от своей невесты за эту выходку. И вообще он хвастается напропалую!
"Крепкий душистый курим отборный мы табак,
И дым его чистый любит наш брат", - назойливо повторяет Володя, одетый по-городскому - шляпа, шарф и галстук, четко отстраняясь от деревенских: "Какой же я мужик? Я Володя". И заслуженно получает по шее от колхозных мужиков, каким недавно еще был и сам.
Но простодушие главных героев восхищает!
Они все, как дети, и ссорятся, и хитрят, как дети, и хвастаются. А Варвара Васильена их приводит в чувство, как ребят малых. И это ни хорошо, ни плохо. Просто, так получилось. Люди были с пониманием, хотя и задиристые, с "царем в голове", знали границы дозволенного.
И частушки, "тыщами", "сами себе композиторы", напридумывали и тешатся.
Девушки, как водится, подначивают парней, мечтают о любви и милом дружке:
"Ухажеров у нас нет,
Мы заявим в сельсовет.
В сельсовете разберут,
Нам по милому дадут.

Ах поверьте сердцу тошно,
Если влюбишься в кого,
В один час влюбиться можно,
А потом-то каково.

Мы идем, а нам навстречу,
Трактора и трактора,
Почему любовь горячу-
ю не лечат доктора?"
А парни отшучиваются:
"Завалите нашу речку,
Чтобы не было воды.
Уберите этих девок,
Чтобы не было беды".
Но и они за любовь:
"Хорошо траву косить,
Которая коротенька.
Хорошо девчат любить,
Которые молоденьки.

Деньги прах, одёжа тоже,
А любовь всего дороже!"

И только бесконечный унылый дождь, мешающий посевной, может заставить их беззлобно поворчать:

"Ах, ты дождик, дождик, дождь, скверная погода, очень нужен дождик, дождь в это время года".

Да и простОй имеет свои плюсы - маленькие радости подневольного человека: можно "забить козла" в домино и даже выпить.
Все это молодое зубоскальство в первом действии постоянно обрамляет лирический хор девушек, который рефреном проходит через всё первое действие оперы. Какая щемящая музыка и какие трогательные слова частушек! И, конечно, исполнение феноменальное! И этих хоров, и оперы в целом! Потрясающее музыкальное впечатление!
Грандиозна сцена с деревенским духовым оркестром из колхоза "Красный луч", которым вдохновенно руководит Кондурушкин (Глеб Перязев).
Бесподобная мелодия "озорных частушек" этого несыгранного самодеятельного коллектива, в разных интерпретациях проходящая через все второе действие, выливается в песню-стон Варвары Васильевны (Екатерина Сергеева). Прямо классический былинный плач и "деревенские страдания" в одной арии, переходящей в яростные частушки. Эту сцену всегда Екатерина Сергеева исполняет блестяще! Такое исступление, такая эмоциональная наполненность пения, такая мощь и выразительность голоса!
Глубина и искренность Варвары Васильевны противостоят резонерству и дешевому позерству Володи (Александр Трофимов), ставшему "первым парнем на деревне".
Ни слова не скажет без "подъелдыкивания". Даже на серьезный вопрос Варвары Васильевны о дожде, развязно напевает:
"Либо будет, либо нет,
Либо дождик, либо снег".
И назидательно добавляет:
"Управление погодой пока не предусмотрена Первой семилеткой" (семилетний план развития народного хозяйства СССР (1959—1965)).
Интересно музыка подчеркивает эту легковесность Володи. Композитор придает форму опереточной арии второй песне Володи, которую он исполняет на танцах, привычно пытаясь пустить пыль в глаза и обольстить Варвару Васильевну.
"У моей, у милой губы как пушок.
Любоваться можно, целовать нельзя".
Но и это напускное, сродни частушкам. Они прикрывают уязвимую душу и не дают прорываться печали, которая в ней, несомненно, таится.
"Кабы знала свое счастье, я бы не родилася.
Кабы я была хрустальна, взяла бы и разбилася".
"Парень он хороший", - признает даже председатель колхоза Варвара Васильевна.
И наступив на горло собственной любви, печется об общих делах: за все душа болит, за все она в ответе. И все не ладится...
Но в деревне всё видят, ничего не скроешь. И хор поет: "И тучится, и хмарится, а где милый живет - туда манится". И продолжает: "Если парень изменил, это не изменушка.
Считается изменушкой, когда изменит девушка".
Дивно вписываются в музыку и цитаты из любимых лирических песен тех лет. "Куда бежишь тропинка милая, куда бежишь, куда ведешь?" - "деревенские страдания" о неверном женихе. "Летят утки, летят утки, летят утки и два гуся" - еще одни "страдания" про затаенную любовь. Одни проникновенно поёт без слов парочка влюбленных на лавочке (Юлия Сулейманова и Иван Куликов), другие просто вклиниваются в музыку, выявляя и усиливая скрытый от глаз, но явный конфликт в любовном треугольнике.
Тут все затаенно-явное, с намеками.
"Снеси привет, спроси ответ, я писала тайности, жду его из дальности".
Удивительный у Шедрина получился музыкально- поэтический памятник родному народу! С огромной душой, с бесконечным терпением, с неиссякаемой жизненной силой, позволяющей ему возрождаться почти из небытия. Только в ХХ веке это случилось трижды - в 1917, 1945, 1991.
Опера написана с любовью к обычному, не очень счастливому человеку, который, к счастью, не может позволить себе это ощутить. Погибнет. Потому он готов радоваться даже фальшивой музыке самодеятельного оркестра, возможности потанцевать, когда закончены важные дела, просто повеселиться, спеть игривые, подначивающие и даже разухабистые частушки.
Превращенные Щедриным в "Озорные частушки", они становятся пронзительными и щемящими. Под стать таким же трогательным "городским и деревенским страданиям": "Кого ждала, кого любила я, уж не воротишь, не вернешь!"
После этой оперы у меня всегда стоит ком в горле, а в глазах непрошенные слезы. Слезы уважения и понимания.
Гениально сделанная опера, прекрасно поставленная, замечательно исполненная! Редкий случай для современной оперы попадания в десятку! Шедевр!И