Русское православие до монгольского вторжения

     На киевского князя пришлое духовенство переносило византийское понятие о государе, поставленном от бога не для внешней только защиты страны, но и для установления и поддержания внутреннего общественного порядка. (В. О. Ключевский)


     «Административными мерами», а иногда и прямым военным принуждением, сопровождалось распространение православия на Руси и в дальнейшем. Процесс протекал достаточно медленно даже в центре великокняжеских владений. Например, находившийся в полутора сотнях километров от Киева Чернигов был крещен лишь через четыре года, а Смоленск и вовсе в 1013 году, т. е. через четверть века после крещения Киева. Еще дольше сопротивлялась «периферия» (кривичи, радимичи, вятичи), где язычество было идеологической основой местного сепаратизма. В свою очередь христианство было знаменем «имперского строительства» – греческие священники с крестом при силовой поддержке дружинников с мечом, не только спасали души заблудших, проповедуя новую религию, но и требовали во имя этой религии подчинения киевскому князю1.

     Теперь остановимся на вопросе кадрового обеспечения. Если проблема с митрополитом и епископами была решена достаточно просто: их прислали из Константинополя, то вопрос со священнослужителями низшего звена встал весьма остро. Некоторое количество священников было у киевской православной общины, кроме того, «Владимир привел из Корсуня тамошних священников и священников, приехавших с царевною Анною. Но всего этого числа было недостаточно для крещения и научения людей в Киеве и других местах, и вот есть известие, совершенно согласное с обстоятельствами, что присланы были священники из Болгарии, которые были способны учить народ на понятном для него языке; есть даже известие, что и первые епископы, и даже митрополит Михаил были из болгар»2. Однако большинство первых священников и монахов прибыли на Русь из Византии. С течением времени в рядах приходского духовенства и монашества образовался весомый процент прошедших церковное обучение местных людей, но митрополиты и епископы по-прежнему назначались Константинополем и, за немногими исключениями, из греков3.

     Нелишне будет отметить, что отправленные на проповеди в тогдашнюю Terra incognita (для находящихся в центре мировых политических и религиозных процессов ромеев далекая Русь должна была выглядеть именно так) миссионеры вряд ли принадлежали к лучшим представителям греческого духовенства. «В далёкую и тёмную скифскую митрополию шли не лучшие греки. Они были равнодушны к местным нуждам и заботились о том, чтобы высылать на родину побольше денег, чем мимоходом кольнул им глаза новгородский владыка XII в. Иоанн в поучении своему духовенству. Уже в то время слово грек имело у нас недоброе значение – плута: таил он в себе обман, потому что был он грек, замечает летопись об одном русском архиерее»4. На Русь поехали лишь оказавшиеся по каким-либо причинам не у дел «излишки» византийского клира, скорее всего, уступавшие своим более успешно устроенным коллегам и в грамотности, и в религиозном рвении. А излишки эти были велики: десятки тысяч монахов и около шести тысяч епископов5. И именно этот «человеческий фактор» во многом определил своеобразный характер русского православия, как средневекового, так и наследующего ему современного.

     К вопросу своеобразия русского православия мы еще вернемся, а пока расскажем о том, как была организована вошедшая в константинопольский патриархат новая киевская митрополия. Во-первых, она сразу же оказалась под жестким контролем Константинополя: если по каноническим правилам патриарх утверждает митрополитом кандидата, представленного собором местных епископов, то митрополита Руси патриарх назначал лично. Более того, в нарушение всех существующих правил таким способом часто назначались также и епископы6. И, хотя в обществе раздавались голоса против такого положения, оно было в значительной степени выгодно местному духовенству, поскольку обеспечивало ему относительную независимость от княжеской власти. Что же касается общего количества епархий на Руси и времени их возникновения, то дошедшие до нас исторические источники позволяют с уверенностью утверждать лишь то, что по мере усиления региональных центров их количество по вполне понятным причинам возрастало. А вот церковная историография достаточно уверенно разрешает данный вопрос, сообщая такую последовательность образования первых епархий: Владимирская на Волыни (988 г.), Новгородская, Черниговская, Белгородская, Ростовская (992 г.); с 1005 года известна Туровская епархия, с 1054 года – Переяславская, с 1068 года – Тмутараканская, с 1072 года – епархии Порога, Холма и Юрьева (на Роси). В дальнейшем появились и другие епископства: Полоцкое (1105 г.), Смоленское (1128 г.), Владимирское (1213–1214 гг.), Перемышльское (1219–1220 гг.), а затем и Галицкое (первая половина XIII в.)7.

     Отметим, что с первых же лет своего существования на Руси в качестве государственной религии православная церковь стала своего рода государством в государстве, занимая по мере ослабления княжеской власти все более прочные позиции во многих областях общественной жизни. «…На неё возложено было много чисто земных забот, близко подходящих к задачам государства. Она является сотрудницей и нередко даже руководительницей мирской государственной власти в устроении общества и поддержании государственного порядка»8. Кроме того, согласно церковному уставу Ярослава Мудрого, «церкви была предоставлена широкая юрисдикция над всеми христианами, в состав которой входили дела семейные, дела по нарушению святости и неприкосновенности христианских храмов и символов, дела о вероотступничестве, об оскорблении нравственного чувства, о противоестественных грехах, о покушениях на женскую честь, об обидах словом. Так церкви предоставлено было устроять и блюсти порядок семейный, религиозный и нравственный»9. Церковь активно участвовала и в законотворчестве, в области гражданского, и, прежде всего, церковного права, приспосабливая в своих интересах византийские нормы к местным условиям.

     Со второй половины XI века усиливается и антикатолическая пропагандистская активность русской православной церкви. Так, в «Слове о христианской и латинской вере» Феодосия Печерского утверждается, что «последняя хуже еврейской; если придется дать латиняну воду или пищу, необходимо потом помыть сосуды и очистить их молитвой»10. Осуждали православные иерархи и династические браки с «погаными латинянами». Впрочем, реальная политика далеко не всегда вписывается в строгие идеологические рамки – и древнерусские князья продолжали вступать в брачные и военные союзы с католическими правителями.


     1. Никольский Н. М. История русской церкви. Москва: ООО «Изд-во АСТ», 2004. С. 12.

     2. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Т. 1. С. 178.

     3. Первая попытка освободиться от полного подчинения Константинопольскому патриарху была предпринята в 1051 году Ярославом Мудрым, когда собором епископов митрополитом был поставлен Илларион Киевский. Впрочем, скоро все вернулось на круги своя: не позднее 1054 года Илларион был вынужден отойти от дел, а митрополию возглавил прибывший из Константинополя Ефрем. В 1147 году была совершена вторая попытка, когда воспользовавшись церковной неразберихой в Византии, киевский князь Изяслав Мстиславич ставит на кафедру Климента Смолятича. Результат был таким же неудачным, поскольку значительная часть духовенства не признала полномочия Климента. С 1156 года во главе митрополии вновь стояли греки.

     4. Никольский Н. М. История русской церкви. С. 21.

     5. Там же. С. 21.

     6. Там же. С. 22–23.

     7. Фомина Т. Ю. Епископская власть в домонгольской Руси: постановка проблемы. URL:
     8. Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч. 1. С. 256.

     9. Там же. С. 256.

     10. Цит. по: Геллер М. Я. История Российской империи. Москва, 1995. URL: