О любви

– Я больше не могу! Я не могу! Пусти меня! Оставь меня! Я не могу! Не могу, не могу, не могу... – девушка, даже совсем еще девочка, пытается своими изящными, тоненькими ручками оттолкнуть от себя мужчину лет сорока, но другие давали ему не более тридцати. А он не пускает, все ближе притягивает, шепча при этом: «Тише, тише, тише...», и по волосам гладит, стараясь успокоить это маленькое создание у него в руках.

Я догадываюсь, что может подумать читатель. Не смейте осуждать этого мужчину! Поверьте, он не делает ничего плохого! Хотя, вероятно, я бы тоже подумала что-нибудь этакое, увидев такую сцену, и не зная при этом истории. Но я, к счастью знаю! И теперь я сделаю одну очень пошлую, обыденную вещь, сказав вам:

Двумя сутками ранее.


– Опять проблемы со сном? – раздается голос за спиной девушки, сидящей на краю кровати.
– Да, опять... – отвечает она, попивая воду, которая уже заранее стояла на тумбочке. Её руки чуть трясутся, но она предпочитает игнорировать это. Такая бессонница продолжается уже третий день. Она просто не может спать.
– Ты пила таблетки?
– Да. Две.
– Бедная моя Эля...

Мужчина поднимается и садится рядом с девушкой. Та аккуратно кладет голову на его плечо. Тревога в груди не прекращается ни на минуту, и только с ним она чувствует безопасность.

– Я так устала, Федь.

На часах два ночи. Она пьет еще одну таблетку Тералиджена, которую ей прописывал невролог. Уже третья. Она давно должна была спать как убитая, но убитым было только её моральное состояние. Столько часов без сна... Выдержать такое просто-напросто невозможно.

– Хочешь я спою тебе? – в ответ девушка кивает, они снова ложатся вместе. Эля аккуратно опускает голову на крепкое плечо своего молодого человека. По-свойски кладет руку ему на грудную клетку. Её очень успокаивало его дыхание. Ребра вздымаются под Элиной ладонью, и так даже немного спокойнее. И роднее. Федя слегка напевает какую-то знакомую мелодию, которую девушка всё никак не могла вспомнить, но потом мужчина проваливается в сон, а она, не успев спросить, что же за песня всё-таки была, закрывает глаза, надеясь, что всё же сможет отключиться хотя бы на пару часов.

Не выходит. Не отключается. Эля щурится, на часах четыре утра. Она снова поднимается, высвобождаясь из не очень крепкой хватки своего мужчины, и спускает ноги с кровати, стараясь сделать это бесшумно. Ей не хотелось тревожить крепко спавшего Федю еще раз. Девушка замечает, что руки только сильнее трясутся, пора бы побеспокоится об этом. Эля выходит на кухню, чтобы выпить воды, так как прошлый стакан был опустошен несколькими часами ранее, умывается тёплой водой, просто не знает, что еще предпринять. Она очень хочет спать. Очень, черт возьми, сильно.

– Может к врачу снова?

Федя появляется в дверях, с сожалением смотря на девушку. Та молчит. Конечно, к врачу надо. Но поможет ли он? В прошлый раз ей прописали эти таблетки, которые теперь не имеют никакого воздействия. Это всё кажется таким бессмысленным. Мужчина аккуратно подходит, берет руки Эли в свои, и целует в лоб. Так по-обыденному тепло, уютно. Девушка утыкается носом в плечо Феди.

– Пойдем снова спать? – почти шепотом спрашивает мужчина, после чего прикасается своими губами к макушке девушки. Она слегка улыбается этой приятной заботе. Родители никогда не обнимали её в детстве, а во взрослом возрасте она уже не хотела. Но с Федей всё совсем по-другому.

Они идут в комнату. Мужчина ложится и ждет. Эля смотрит на розу в прозрачной вазе, которая стоит на столе в углу комнаты. Цветок почти завял. Она смотрит с сожалением на растение, которое очень любила, но в последнее время совсем забыла про подарок актера, подаренный ей на недавнем спектакле. Эля смотрит еще минуту, аккуратно смахивает слезу, которая по непонятной причине скатилась по её щеке. Девушка выключает свет, ложится на плечо Феди и снова закрывает глаза.

– Что-то плохое случится со мной.
– Ты чего?
– Ничего.
– Не говори ерунды. Не нужно.
– Прости.
– Я люблю тебя.

Они снова вместе. У девушки болит сердце. И глаза. И тело всё ломит. Провалявшись бессмысленно еще два часа, она все же засыпает.

Жаль, что будильник стоит на девять утра. Жаль, что выспаться она совсем не успевает. Встает резко, так как сон не был глубоким. Аккуратно тормошит Федю. Тот замечает красные глаза девочки. И переживает. Конечно переживает. Но ничего не говорит, ей и без этого тошно. Эля быстро собирает вещи, одевает первую попавшуюся на глаза кофту, джинсы, берет какую-то тоненькую зеленую тетрадь. Федя как всегда отвозит девочку прямо к зданию университета. Ехали молча. Эля, замешкавшись, выбегает из автомобиля, очень тихо бурчит: «пока», но на полпути резко останавливается, будто что-то забыла. Знает ведь, что Федя не уедет, пока не увидит как она войдет в здание. Поворачивается и отрывисто машет. Мужчина улыбается такой резкой перемене настроения, но взгляд его остается беспокойным. Знает ведь, что бессонные ночи в любом случае оставят след. И главное быть готовым. Готовым ко всему. Остается только ждать, он ведь любит её. И в силу своего опыта, к счастью, знает, что делать в таких ситуациях. Когда Федя жил еще со своей женой (уже бывшей, естественно), часто сталкивался с бессонницей у дочери. Да, читатель, и дочь у него есть, которой, кстати говоря, уже семь лет. В этот раз он тоже справится и сделает всё правильно. Он был в этом уверен.

Эля вбегает в аудиторию и садится на привычное место в пятом ряду. Руки все еще трясутся, девушка совсем на нервах. А сзади снова перешептывания одногруппниц: «Это она со стариком встречается?», «Боже, да она же страшная...». Но страшная она была не потому, что генетика её обделила. Просто сегодня особенно бросались в глаза её вдруг возникшая худоба и немытые третий день волосы, мешки под глазами и искусанные в кровь губы. Она просто хотела отдохнуть, но не получалось. Преподаватель дал им пятиминутный перерыв, на котором Эля решила уйти, позвонив при этом Феде, с просьбой забрать.

– Что случилось, чудо?
– Я просто хочу домой.
– Жди у ворот.

И Федя приехал. Через восемь минут машина уже ждала её. Она молча села в неё резко захлопнув дверь. Её всю трясло.

– Эль, давай к платному?
– Ты про врача?
– Да. Давай прямо сейчас.
– А какая разница платный невролог или бесплатный? Всё одно.
– Психиатр.
– В смысле?
– Тебе нужен кто-то посильнее. Я предлагаю отвезти тебя к психиатру.
– Ты считаешь я сумасшедшая.
– Нет, Эль, послушай...

Но Эля уже не слушала. Она начала буквально кричать, бесконечно повторяя: «Я не сумасшедшая! Я просто хочу домой. Отвези меня домой. Господи, отвези домой. Заткнись. Я не сумасшедшая. Заткнись».

Федя уже молчал. Она продолжала повторять одно и тоже, как шарманку. Мужчина только иногда поглядывал на нее обеспокоено, и что-то думал, будто принимал решение. Они приехали домой. Эля побежала на кухню, а Федя вошел в комнату, держа телефон наготове. Но девушка резко успокоилась.

– Прости меня. – хрупкий, тонкий голос сзади, совсем близко.

Федя оборачивается, и не раздумывая ни секунды обнимает. Чувствует всхлипывания, и с каждым разом все крепче и крепче прижимает её к себе. Они садятся на диван, Эля чуть расслабляется и позволяет себе положить голову на колени к мужчине, а тот осторожно целует в скулу и кончиком носа трется о местечко, где его губы касались чужой кожи, слегка поглаживает волосы. Она засыпает. Мирно засыпает. А у Феди глаза становятся всё мокрее и мокрее. Он смотрит на девочку, которая совсем не справляется. Но сейчас она спит.

Жаль, что продолжалось это недолго.

Тихая музыка раздается на столе, но этой громкости хватило, чтобы разбудить девочку, которая так мирно посапывала на коленях у своего молодого человека. Эля медленно поднимается, оглядывается, с беспокойством смотря на Федю. Тот легко кивает. Девочка еще пару секунд смотрит на экран, напряженно вглядываясь. Ей совсем не хочется разговаривать. Особенно...

– Да, мам?

Она еще минуту стоит, потом сбрасывает звонок и садится с Федей. Рядом.

– Как всегда?
– Как всегда.

В оставшийся день Эля смотрит какое-то шоу у себя на телефоне, Федя сидит в работе, периодически созваниваясь с кем-то и обсуждая предстоящие планы. Перед сном мужчина протягивает пару таблеток девушке, которая без раздумий запивает их большой кружкой воды. Еще одну она ставит рядом на тумбочку, как бы предугадывая предстоящую ночь. В её голове вертелась мысль, которую она естественно не сказала Феде, что спать она не планирует вовсе. Поэтому, как только мужчина заснул, Эля бесшумно открывает ноутбук, выключает звук и ставит минимальную яркость. Она решается закончить проект, который через месяц ей нужно было сдать в вузе, и сейчас, почему-то, самое время им заняться. Засыпает она ближе к восьми утра, когда через час уже прозвенит раздражающий звук. Фёдор знал, что девочка не спала. Более того, он уже осознавал, что будет дальше. Мужчина принял тот факт, что не в силах больше помочь, и что остается только одно — ждать.

Уже утром на кухне Эля разбивает любимую кружку, с надписью «Лови мгновенье», которая досталась ей от любимого учителя литературы в школе. Девочка сначала просто молчала и стояла без движения. Федя, поняв что к чему, сразу начал убирать осколки. А потом случилось то, чего он так опасался.

– Нах*р это все! Пусть все идут к чёрту! – девочка неистово кричала, поднеся осколок кружки к своей руке.
– Так, Эль, тише. Давай мы просто успокоимся и постараемся всё...
– Заткнись! Закрой, мать твою, рот! Просто заткнись! Пожалуйста! Просто молчи!

Девочка беспомощно оглядывается то туда, то сюда, глаза её быстро моргают, она все еще держит этот осколок, который в любое другое время никогда бы не решилась поднести к руке. Но сейчас, не контролируя себя, она могла совершить что угодно. Федя, увидев некое непонимание и замешательство в глазах любимой, по телефону бормочет кому-то какие-то цифры, а потом снова переключается, пытаясь совладать с эмоциями человека, стоявшего перед ним.

А Эля видит эти голубые глаза, в них сейчас отражался шторм. Буря. Ураган. Но лицо, насколько мог показать это Федя, оставалось спокойным. Он медленными шагами подходит к Эле, а потом резко выбивает осколок из её трясущейся руки. Он любит её. Очень сильно любит. Он не может допустить, чтобы все закончилось так. Мужчина очень медленно обвивает девочку своими руками. Настолько медленно, насколько позволяет ситуация.

– Я больше не могу! Я не могу! Пусти меня! Оставь меня! Я не могу! Не могу, не могу, не могу... – эта девушка, которая совсем еще девочка, пытается своими изящными, тоненькими ручками оттолкнуть от себя так быстро постаревшего за эти минуты мужчину лет сорока, который уже не казался человеком-не-более-тридцати. А он не пускает, все ближе притягивает, шепча при этом: «Тише, тише, тише...», и по волосам гладит, стараясь успокоить это маленькое создание у него в руках.

За окном уже слышались звуки сирены. А еще через пару минут девушка услышала, как кто-то вошел в их с Фёдором квартиру, в которой им вдвоем всегда было так тепло и уютно.