Хай ли варопомойка

Первоначально клоака была создана в качестве ночлежки для отребья, которому некуда больше идти. Но потом сюда стали захаживать и те, у кого были места обитания. Почему бы и нет? Проходного ценза не установлено, документов никто на входе не спрашивает, клеят на лоб красную наклейку, где большими буквами написано «Анон (анал)» и всё, человечек бежит, спотыкаясь и захлёбываясь слюнями от предвкушения, приобщиться к местным сплетням.

Давние и махровые обитатели имели несколько знаков принадлежности к этому сомнительному грязному дурно пахнущему сообществу.

Первое: они превращались в краснозадых обезьян, у которых на задницах было выжжено тавро «ТП».

Второе: наклейка на лоб «Анон (анал)» была перманентной, она не стиралась.

Третье: их речь менялась раз и навсегда, в ней появлялись характерные слова, например «В контактике».

А самым страшным был четвёртый признак: в мозге обитателей этой помойки происходили необратимые органические изменения. Серое вещество постепенно заменялось некротическими тканями, что приводило к атрофии всех близлежащих клеток и прекращению их жизнедеятельности. Таким образом мозг медленно превращался в копролит.

Сюда шли самые разные категории. Трусы, которым хотелось излить свою злобу на тех, кто был им не по зубам. А не по зубам были те, кто из себя что-то представлял, потому что серые посредственности никому неинтересны. Сюда шли сами серые посредственности, изнывая от зависти к ярким личностям. Завистники всех мастей находили тут благодатную почву. Тут было много тупой швали, из разряда тех убогих, что гордо заявляют: «я не читала, но всё равно херня». Тщеславные порнографоманы, авторы незатейливых порнопоеботинок, скрываясь за «анон (анал)», делали то тут, то там вбросы о себе: «Почитайте мудрость от уважаемого топового автора» и скидывали ссылку на свой профиль. Забегали и верные любящие читатели и невинно пиарили своего автора. Нередки были здесь и искатели чтива, что жаждали рекомендаций, что почитать горяченького, а то ничто уже не вставляет, началась читательская импотенция.

Кто-то жил в этой помойке месяцами, питаясь отходами чужой жизнедеятельности, кто-то заходил, удовлетворял зуд мозга, рта и заднего прохода сплетнями, потом возвращался, натягивал кургузое белое пальтишко и, «приосанившись», шёл в комменты, как белый человек.

Разговоры велись преимущественно на жаргоне пэтэушниц и как бэ типа «современной молодёжи», той части, что не отягщена лишним грузом интеллекта. Олды мимикрировали под них, чтобы не привлекать лишнего внимания.

— Оруэлл, говорят! — надувая щёки, пыхтели аноны (аналы), — Надо же, с Оруэллом сравнивают!

Всевозможный маргинальный люд, люмпен-пролетариат, быдло, шваль, отребье, парии, отщепенцы, падшие, дно общества, обделённые интеллектом при рождении. Дешёвые, подленькие существа.

Суетливая бабёнка Джонотон, по жизни в каждой ****е затычка, мимикрирующая под современную дипломированную психологиньку с дипломом, полученным по итогам прочтения статей Яндекс-Дзена, спотыкаясь на тощих ножках в старушечьих туфлях, забегала в жерло клоаки, одёргивая своё белое пальтишко. Сходу получила на него струю дурно пахнущей коричневой жидкости, выпущенную чьим-то оголённым задом у самого входа.

— Ай, аюшки, ****ь! — тоненьким голоском воскликнула Джонотон, вытирая тощими паучьими пальчиками разползающееся на глазах пятно, после чего понюхала пальчики и сморщила остренький носик.

— Влезла в дерьмо, так не жалуйся! — хохотнул лысый пьяный толстячок из числа завсегдатаев клоаки.

— Погляди, бля, какая-то мымра заявилась сюда в пальто, да ещё белом! — заржало нечто, потерявшее человеческий облик от многолетнего нахождения на этой помойке.

— Свежее мясцо! Давай её сюда! — откуда сзади подкрался второй монстр, покрытый слоями бурого нароста, в котором Джонотон с ужасом опознала знакомую субстанцию на пальто, только другой консистенции.

Они схватили завизжавшую псевдопсихологиньку за руки и швырнули на пол. Она ткнулась своим миленьким личиком прямо в зловонные кучи того, что покрывало всю поверхность клоаки.

Почему-то никто не обращал внимания на происходящее и не собирался реагировать на её визг, хотя вокруг сновали толпы существ и озабоченно принюхивались, присматривались и жадно пожирали основную субстанцию, ради которой и приходили сюда впервые, а затем оставались навсегда.

Один из монстров встал за ней на колени, задрал пальто, порвал колготки, трусы и ткнулся чем-то шершавым в её вульву. Джонотон от страха и неожиданности описалась. Существо сзади довольно заржало и, смочив пальцы в её струе, сунуло их в вагину психологиньки, смазывая её изнутри. А потом шершавое и твёрдое вошло в неё, царапая слизистую.

Сифилис, шанкр, — решила Джонотон и задёргалась, пытаясь сняться с члена, но тут же получила ногой под рёбра от второго монстра, что стоял рядом и ждал своей очереди.

Заскулив, она затихла и решила терпеть, думая об Англии. Существо долбилось в неё длинными размашистыми движениями, от которых Джонотан ездила лицом по вонючей субстанции, которая забивалась ей в рот и нос.

Монстр с клокотанием маленького водопада кончил в неё поллитром спермы и отвалился. Его место занял второй. Сунув пару раз, он остался недоволен:

— ****а, как ведро. Ты растянул или эта ****ь резиновая? — обратился он к товарищу.

— Мне тесно было, — товарищ потряс опавшим членом, бугрившимся коростами от венерических заболеваний, — у тебя хрен мелкий, ссаный хвостик.

— Я так не кончу, — прорычал обладатель вышеупомянутого хвостика и вонзился в анус Джонотон, вырвав у неё вопль и вызвав невольную дефекацию.

Монстр бился в её плоский зад, удерживая заскорузлыми корявыми пальцами за узкие бёдра. Джонотон теперь только стонала от боли и безысходности. Она видела совсем рядом от своего лица чужие босые ноги равнодушно проходивших мимо существ с налипшими на них комьями местной бурой субстанции.

Монстры ушли, пнув её на прощанье так сильно, что психологинька завалилась на спину. Вид оголившихся и зияющих дыр привлёк внимание других жуткого вида существ, и её насиловали ещё несколько часов, изваляв с ног до головы в коричневой жиже.

Джонотон поползла далее вглубь клоаки. Теперь её обоняние привыкло и запах перестал казаться отвратительным, ведь всё вокруг было пропитано им. Пальто окончательно потеряло белый цвет, окрасившись в местный бурый колор. Психологинька сама потеряла первоначальный облик, став внешне одной из многих, обросших слоями дерьма.

Джонотон решила подняться. Тощие ножки дрожали от напряжения и усталости. Старушечьи туфли она потеряла и пошла в капроновых колготках, утопая в вязкой грязи.

Окинув взглядом окрестности, психологинька заметила множество кучкующихся существ. Они сидели на корточках, образовав кружки по интересам. Точнее, интерес у всех был общий, но подразделялся на категории. Они валили кучи под себя и пожирали из чужих куч, жадно хватая руками.

Делятся сплетнями, — поняла пока новенькая Джонотон, у неё ещё не атрофировалось мышление внешнего мира. — К кому бы присоединиться?

Она подсела к одной матёрой давней махровой от наросшего дерьма группе существ. Они даже не обратили внимания на психологиньку, процесс пожирания работал, как механические часы. Ни секунды простоя. Все члены группы жрали дерьмо слаженно. Джонотон восхитилась, она тоже так хотела. И у неё были все шансы добиться своей цели.

Тётушка Сова являлась очень махровым аноном (аналом), очень густо заросшим субстанцией. И работала лучше всех, очень эффективно, по прогрессивным технологиям. Она вставала в центре клоаки, наклонялась задом вверх и делала пулемётную очередь вбросов в толпу анонов (аналов). Все опытные бежали к ней и ждали, тупо разинув рот. Остальное было делом техники тётушки Совы.