И опалённые звёзды светят

 Щепинские рассказы, или Яшкины были.


- Осколки семейной хроники -

глава-часть 3

Сотрудникам (КГБ) Комитета Государственной Безопасности СССР, чекистам: отцу и родным братьям до конца выполнившим свой долг перед ОТЕЧЕСТВОМ... живым и мёртвым. Павшим за нашу Советскую Родину - ПОСВЯЩАЮ



               
                = ОТХОД =

               
                *быль*

"...Мы не рыцари удостоившиеся за измену и предательство, живого обливания водою и позора на эшафоте и отпевания попами 108 псалма, и мы не подлежим суду чести, ибо не изменяли и не предавали свои убеждения, как некие Романовы, не единожды идущие своею дорогой к трону и власти, путём предательства и кровавыми переворотами. Мы, не подлежим ни царскому гласу "правосудия" ни говору неких герольдов по указке преступника-узурпатора трона российского, лишающих нас дворянства не ими данного и родовых гербов. Сии "отроки" не могут даже усечь и срезать гербы наши, это не в их праве, а в праве господа Бога, который узрев наши благородные дела и подвиги по защите Земли Русской и ея народа, озарил нас в древние времена, ещё до романовского племени...Что мы и наши судьбы, оное братство иезуитов решили закрыть библиотеку Вольтера..."
Князь Щепин-Ростовский Д.А. 1827 г. двадцатого дня июля месяца.

Если начинаешь не доверять и подозревать своих, значит сердце твоё гнилое, даже если ты в итоге ошибся и не прав.

Ну вот и всё...багаж стреножен
Ямщик кричит на лошадей,
А я же что? Я друг доволен
Мой путь в Россию...Уж скорей!
Князь Щепин-Ростовский Д.А.
1856г.Курган. декабрь-январь.Ужасен холод, снегопад третьего дня был. Пробьёмся ли?

Туман клочьями растекался по лощинам леса, он словно завис в воздухе, мешая дышать полной грудью. Ветер стихнув, спрятался в оврагах, наивно полагая. что этого никто не видит и не почувствовал... Группа "десятка", руководимая старшим лейтенантом Симаковым, отдыхала после сытного "обеда" и расслабившая разведка, упустила момент возвращения старшины Вольнова. Когда он решил незаметно отойти в сторону без приказа командира, никто так сразу и не понял. Вот ведь хитрец, профессионал высшего класса, а тут такой конфуз. Вольнов был очень опытным разведчиком, он отлично владел всеми видами нашего и немецкого пехотного вооружения, а уж как охотник за "головами", ему не было равных в полковой разведке. Старшина в июне сорок первого, с началом войны, за успехи в боях стал вскоре младшим лейтенантом, в августе лейтенантом, потом боевая обстановка заставила его стать политруком взамен погибшего в атаке друга. Через три месяца он уже капитан, но однажды офицер не выполнил приказ командира полка, взять высоту, сказав, что это верная смерть и роту погубим. Там утром командира батальона оставили, закрыл собою амбразуру капонира. Он на собственной шкуре понимал и считал, что атака на высоту верная смерть и гибель личного состава роты. Капитан попытался даже доказать на пальцах начальству, что высоту без мощной артподготовки не взять. Уже дважды пытались разведчики "языка" взять, но бойцы с задания так и не вернулись, а утром следующего дня немцы, как потом оказалось это были румыны, выставили их головы на шестах над своими окопами как экспонат. И он, взбешённый этим варварством, заявил в лицо комполка, что сам бы хотел отомстить этой румынской сволочи, но сейчас у батальонов нет сил и возможностей атаковать укрепления врага, успевшего за месяц хорошо укрепить свой передний кран, верная смерть полковник. Так и понизили в звании капитана, дерзко и нагло разжаловали, припомнив ему тридцать девятый год, Испанию, где он воевал три месяца будучи добровольцем, ранение и плен, потом концлагерь Сэнт-Сипрейн во Франции, от куда его "выкупил" Красный Крест и усилия дипломатии... Хорошо не расстреляли тогда. Да уж, времена нелёгкие, говорят под Вязьмой это было, сам-то он не распространяется особо. Кто знает, что было на самом деле. Война, а война всё списывает, и людей и их правду, всё до самого дондышка. Вот и сейчас, старшина, появившись из-за деревьев с полными корзинами продуктов,только ухмыльнулся на возмущение и нотации командира, ядрёный и жаркий до наглости, а по слуху, мат-перемат лейтенанта Симакова.
- Я уж подумал, что ты смылся старшина, дезертировал чёрт стриженый в пилотке.
- Благодарите всевышнего Левашова за то, что целы, если-бы немцы обнаружили Вас, то дело обернулось по другому и вас уже встречали-бы старлей на небесах. Благо, что у фрицев собак нет и они ещё недопонимают русских как положено.
- Ладно чёрт усатый присаживайся и отдыхай. Как тебя угораздило-то, что опять к старикам в деревеньку ходил? Опасное дело дважды в реку окунаться, омут дело опасное, так и затянет безответственность. Здесь нам не подвиги нужны, а разум и понятие того, что необходимо выполнить приказ и поставленную пред нами задачу.
- Да нет командир - спокойно отреагировав на нотации старлея Вольнов - прошёлся по деревне и их домам, тех что остались после пожаров. От многих домов с лева от дороги, остались только торчащие в небеса трубы и печи, обожжённые и жуть как почерневшие, словно оплакивая в диком для них горе своих хозяев. Правая сторона улицы была вся целая и не пострадавшая, почему? Это так и осталось загадкой для меня. Такое они встречали, когда были на другом задании, на станции Будки-Свидовичи. Было очевидно, что как и там, всех их угнали за раз, скопом и всех одновременно, кстати, дед с бабкой не солгали и поэтому, думается им можно доверять. Дрова вот помог им поколоть, воды для козочки и двух курят набрал и принёс, немощны они. Старая-то ещё старается как-то всё делать самостоятельно не обязывая больного деда. Она сама и за курями смотрит, и козочку по вечерам в лес пастись водит. Трава и всё ныне от жары солнца пожухло и увяло до нетерпимости, вот и водит козу в лес на приплодие жирных трав, а та бодливая и хитрющая, деду-то доиться не давалась, он мужик суровый всё силой и силой, а бабулька ласково с нею говорит словно с дитя,та родимая и отдаёт мало по малу свои крохи молока. Коза-то тощая, брыкается временами. Характер,как у тёщи к зятю, внимание и ласки требует стерва. Видно досталось им бедным по полной.Переживут ли они после всего этого, немчура и вернуться может. Погреба в хатах, хотя и не богаты содержимым, но съестного набрать можно,правда особо не наглея и в меру уноски. Дело и правда может выгореть с такими запасами. Может переночуем там, отдохнуть можно в тепле и под хорошей крышей. А насчёт дезертирства командир, ты поосторожней, молод ещё старика поучать, можно и по щекам получить. Нас воспитывали в верности идеалам революции и Родине, а ты братишка мне... дезертировал. Хитрости немцев меня больше волнуют, чем центр. Что-то слишком тихо эти два дня. Чую хитрые, жёсткие и непонятные события у нас ещё впереди командир. Да и девица тревожит, что будет делать если нас постреляют, ты же знаешь лейтенант, что Левашов приказал беречь её как зеницу ока, крепче чем родную матушку. И что это значит? Начало радиоигр, или что поважнее? А мы что, пушечное мясо? Если для Победы, я с этим согласен и стать бараном не обидно, а если измена где-то пляшет и штанишки наши примеряет?
Мы то, дело сделаем, но, что там в штабах удумали, нам бы хотя-бы крохи от этой информации выудить. И эта их ровность чинов зачем-то всплывает каждый раз после возвращения. Вконец устал я от этой непонятки. Германская контрразведка не дураки и знают своё дело. Я хорошо и долго изучал их методы работы, и не только их. Тогда в сороковом намечалась работа в Лекфельде, как опытный-испытательный аэродром. Короче, всё по делу испытаний новых моделей самолётов с необычными двигателями, разработок фирмы "Мессершмитт", и нам вменили в обязанность раскрыть способы работы их служб с секретной информацией, так называемого отдела "Абвера" группа III. Контора известная в Европе, Америке, да и в наших кругах, она обеспечивает сбор военной информации и сведений о вооружённых силах, в частности и СССР. Такими же работами, как мы знали, меня ведь пророчили одно время на зама Левашова, кроме нас, немцев, поляков занимались и англичане. Кстати очень и очень успешно. Когда у нас в тридцать восьмом и сороковом последовали массовые аресты, ты конечно об этом не в курсе, хотя мелкие детали тебе наверное всё таки известны, но не все. Так вот по делу авиаторов, нам эти изменения сильно помешали. Лопнула долголетняя работа, стройная нить связки агентов и резидента в Германии, и как теперь известно, надолго. Наше посольство и так было под колпаком спецслужб Германии, а тут такие дела, и лишь прозорливость и умение смыться из под наблюдения нашего дипломата, связь было восстановлена, правда не в полной мере. Произошло отстранение некоторых руководителей высшего и среднего звена, и задание приутихло так и не начавшись. Слышал от компетентных друзей, что готовится изымание нашей службы из структур НКВД, и что тогда на основе наших успехов будет построено командир? Опять сливки слижут одни, а оплеухи получат другие. Вот ты командир и подумай,кому это пугало выгодно, в любом случае не нам. Ты, ныне к штабам ближе, и свёкр твой чекист в самой столице в генералах бродит. А то, что перестройка системы во время войны чревато проблемами, они это понимают? Жаль Левашова, оставят ли его с нами, или как, под другую крышу поставят с золотыми страницами?
Симаков, покрутив пальцем у виска, показал ему кулак и язык, мол не трепи языком при "ОВОДе". Вольнов невольно, вдруг громко засмеялся и защебетал как отец дитя:
- А ты желторотый наш птенец без юбки, как с нами дальше, или же, мы для вашего высочества мелки и не подходим?
Корф, фыркнула в кулачок и вдруг не выдержав рассмеялась, ей было приятно услышанное имя желторотый птенец, и в нахлёст к этому, ваше высочество. От этого веяло домом и её бабулькой, "усыновившей" её после ареста родных, Натальи Андреевой, в девичестве Сергеевой-Корф. Железняк, дремавший до этого, открыл глаза и улыбаясь посмотрел на юную радистку, она ему очень нравилась, хотя его настораживало то, что она была немкой, но молодость и то, что он был холостым, тянуло к ней искренне и по молодецки первородно, с чистыми намерениями. Он, глядя на неё, даже подумал, эх, если-бы не война посватался бы к этому невинному ангелу.
- Слушай старшина! Расскажи об операции на станции Будки-Свидович, слышал многое об этом скандале, но честно сказать не верю в такие успехи, слишком такое, и они на сказку похожи.
- Сказку? - Да я тебя бурчук сейчас в бараний рог сверну и скажу что так и було. Сказка... Эх молодёжь, скакуны вы, слабаки и мелочь большевицкой мысли и дела.
А дело было так. Июнь сорок первого, в самом конце, 28 июня оставили Минск. Положение тяжелейшее, настроение злейшее и яростное от бессилия. Ненависти к басурманам невероятная, больше чем в душе умещается. Всюду смерть и гибель. Вот наш отдел и говорит нам как-то, а дело было, дай брат памяти, числа пятнадцатого-двадцатого в августе месяце. Вызвал особист и говорит:
- Мужики, приказывать не могу, ибо дело которое мы задумали верное и опасное, а кроме того выжить в нём почти невозможно, поэтому и прошу. Надо Дух бойцов армии поднять до высот подвига. Успехов нам пока не хватает... Так вот, согласны? Мы в шоке, он ничего не объясняет и крутит что-то, а нам ясность нужна, а не мыль пузырей. Вот он и говорит:
Наша дивизионная разведка доложила, что на станции Будки, много германской техники скопилось, цистерны с горючим, их больше чем у чёрта в Аду. А не ударить ли нам по ним? Намечаются прорывы наших частей из окружения и вот эта операция отвлекла-бы немчуру от намёток наших прорывов. Махнём? Или нам слабо?
Уже на утро мы двинулись в сторону "железки", и вскоре были на путях. Немцев как вшей на наших гимнастёрках, ходят по путям группами, правда налегке и смеясь, полная безалаберность охраны и полнейшая уверенность в том, что они взяли Москву и празднуют победу над СССР. А мы, расположились на самом подъёмчике, где эшелоны притормаживают и едут тихо и неспеша вынуждено. План созрел у меня мгновенно. Всё следующий берём. Минут через пять у немцев происходила смена караулов, они собрались в одном месте и стояли, курили весело гогоча, как куры в "садках рыбака". В это время на подъёме появился из-за поворота к мосту эшелон техникой. Первые вагоны мы пропустили, там в них был личный остав, скорее всего моторизованной дивизии, так мы на предпоследний вагон махнули. В нём, на тормозной площадке идели два часовых и курили, мы их быстро отстрелили, сняли в общем и в троём забравшись на площадку, уложили зарядки мин и толовых шашек, все которые были с собою, а это килограмм пятьдесят-шестьдесят. Как охрана пропустила нас на обратном пути невероятная халатность службистов, но факт остаётся фактом, пропустили-упустили. В лес глубоко мы не стали уходить а спрятались в лощинке и из неё наблюдали за происходящим как в кино. Эшелон выбравшись с наклона и пройдя мост, вскоре прибыл на станцию и остановился. Заряд был поставлен на пятнадцать часов, а на наших уже показывало четырнадцать пятьдесят девять и. То, что произошло дальше...Такого грохота и пламени взрывов, дикого ора раненых и убитых, я не слышал за два месяца войны, и думаю никогда более не услышу. Мужики,это был Ад, жуть и катастрофа. Потерь среди нашей группы не было, как и наград, но полное удовлетворение, как после первой брачной ночи.
Вдруг старшина насторожился и приподнявшись, навострил уши в сторону деревни. Командир вскочил и командовал:
- В ружьё! Собираться всем и на выход господа диверсанты. Прибрать всё, чтобы и духа не осталось от нашего прибывания здесь! Очевидно драпать пора, немчура-то ныне с собаками.
Вечерело. Лай нескольких собак, в лесной тишине был слышан очень отчётливо. Вскоре со стороны заброшенной ныне деревеньки, раздались зацокав словно хворост, две автоматные очереди и наступила относительная тишина.
- Ну, что? Говоришь отдохнём и переночуем? - передразнил, спокойно глядя на Вольнова командир - Ты слышал стрельбу, это наверняка стариков добили. Страшен долг приказов,чести разведки, инструкций и слова. Безысходность русского человека лежит на России и нас командир. Эх, жаль их! Добрые они были. Эх, Россеюшка страна кровей. Быстро, быстро пошли господари лесов и болот!Отступить, не значит проиграть войну братья славяне.
Сырая землица, смачно чёрная и мрачная как невеста перед свадьбой, более похожая на неудачного сельского повара, беспокойно хлюпала под ногами идущих друг за другом разведчиков, от каждого потаённого их шага. Лесистая местность, местами заросшая густой травою и кустарниками дикого шиповника с колкими, чрезвычайно назойливыми и цепкими,крепкими ветвями, в последнем порыве, отчаянно старались остановить непрошенных гостей, цепляя их за комбинезоны и плащ палатки каждого проходящего мимо, что мешало продвигаться без шума и не оставляя следов. Командир оглянулся на радистку, и прошипел громко, но так, чтобы услышала только она:
- Рацию Вольнову отдай! Я же сразу понял, не для этого ты здесь. Заварили кашу лощёные черти штабные.
Железняк расслышавший невольно их разговор, подскочил к Корф и перехватив рацию, сказал смущаясь как малолетка, что понесёт её сам. Корф хитро, как дитя получившая конфетку, улыбнулась и поклонившись поблагодарила его, пожав при том своею в мозолях рукой его горячую сильную руку, от чего рослый, могучий сибиряк заулыбался. Отряд двигался ускоренным шагом, более похожий на мирный бег трусцой. Наблюдая это, как-бы со стороны, Корф в беге размышляла, успеют ли они в отряд Медведева. Не дай всевышний и всемогущий Левашов, нам бездарно сгинуть здесь.
За потраченные на дорогу два дня, группа добилась немногого, ибо время затраченное на обходные пути и манёвры по лесам и полям,явно мешало их графику следования. Путь группы проходил между пунктами дислокаций многочисленных немецких частей, резко заполнивших практически все дороги, сёла с деревнями и посёлками. Такого мощного кулака вражеских танковых частей, они не ожидали здесь увидеть, впрочем как и командование, и наверное предвидя всё же некие сюрпризы врага, именно по этой причине попросившее их сообщать при каждом случае о передвижениях войск и техники вермахта. Мало этого, из-за такого количества войск, а немцы продвигались медленно но верно, и по просёлкам, и по лесам, что было хлопотно и чрезвычайно опасно для разведчиков. Всё проходимое ими пространство, делилось на два факта в пути, один, это шоссе, городки и посёлки, по понятным причинам в которые им заходить было нельзя,второй,отдалённые деревни и сёла, в которые они заходили, чтобы узнать хоть какую-то информацию. В преддверии ожидаемых событий, так прошло ещё три дня, последние сутки из которых они провели в деревне Николаевка, в подвале одного из связных партизан "деда", сыновья которого ушли в партизаны и погибли, как рассказывал он. Тот маршрут, который они наметили по карте, был перебит трудностями, из-за многочисленных патрулей на дорогах и моторизированных частей Вермахта, двигающиеся бесконечными колоннами, почти непрерывно в сторону Днепра. Сейчас сидя в погребе, совещаясь о дальнейшем, они пришли к выводу, что только здесь стало понятно и отчётливо ясны причины невыхода на связь и возможно гибели двух групп, посланные ранее до них. Два дня их рация молчала, по причине невозможности выйти на связь, не обнаружив себя. Прошлые три их сообщения, недолжны были вызвать беспокойства и тревогу центра, потому, что они заранее в своей радиограмме отметили, что возможно их молчание из-за близости немецких станций обнаружения. В принципе, группа, как и было намечено руководством действовала и работала в обычном для разведке режиме, добывая сведения о дислокации немецких войск и передвижения танковых колонн, регулярно, но за эти двое суток информация явно устаревала, а нужно было срочно передавать данные. Железняк и Вольнов, вынужденно были посланы командиром на разведку обследовать местность не надеясь на слишком инициативного для связного и шустрого деда. Он настораживал их своим поведением и болтовнёй. Общительный старик увязался за ними, только как-то он странно шёл, всё время оглядываясь и как-то неуверенно и даже растерянно улыбаясь Вольнову, которому он дал душегрейку и деревенскую одежду. Он полчаса ходил с ними по Николаевке, но, потом сославшись на дела и пожаловавшись на больные ноги, исчез. Разведчики же, удивлённые таким оборотом, так и не поняли произошедшего с дедом, ходившего до этого даже не хромая и довольно усердно. Когда он удалился, они под видом путейцев-железнодорожников, Железняк и Вольнов, всё же рискнули и проникли на станцию, где им по счастью удача сопутствовала. Там Вольнов неплохо знавший немецкий, узнал из разговоров между собою солдат и офицеров танкистов, хоть какую-то информацию о назначении и передвижении немцев, их танковых частей и технических служб уже грузившиеся на платформы, и на завтра, должные покинуть район дислокации. На этом основании, и данных других групп разведки, в наших штабах смогут составить планы развития предполагаемых ударов группы армии центр. Когда спустя полтора часа они возвращались, они, довольные успехом расслабились, и непроизвольно ослабив своё внимание не заметили за собой слежку одного из местных полицаев в чёрной шинели, а когда заметили, то было уже поздно. Войдя в дом, они пустившись в подвал они бросились к оружию, Железняк крикнул командиру, что немцы очевидно уже их раскрыли и на подходе, надо скрываться. Командир спросил у Вольнова, где дед хозяин дома?
- Скрылся, ещё два часа назад мы расстались.
- Эх Вы. Он ли истинный хозяин, или его взяли и он раскрылся? Скоро узнаем на своей шкуре его похлёбку и хлеб.
Увидев в духовое подвальное окошечко подъехавшие к дому грузовики и из них выпрыгивающих солдат. Громкие "лающие" приказы офицера СС, молодого,огромного роста, плотного здоровяка: унтер-штурм фюрера, очевидно пока самого главного в команде прибывших. Симаков отметил, по нашему он лейтенант. Звуки побрякивающего оружием, с дробным перестуком сапожных каблуков, крики выстраивающихся солдат, разбудили тихий, уютный от цветов и сирени переулок. Командир группы вздохнув
сразу всё понял, что ожидает его группу и им всем надо немедленно ретироваться, или принимать невыгодный для них бой, только не всем суждено будет уйти. Симаков принял своё решение, он сам решил прикрыть отход, и с ним останутся трое из группы для прикрытия отхода. Что касается агента "Овода" и старшины Вольнова с Железняком, они в троём, уйдут своим путём, маршрутом определённым ещё в штабе Левашовым. Другие отдельно от них, в партизанский отряд, и у них понятно особое задание. Эти трое оставшихся бойцов, обязаны дойти до отряда во чтобы-то не стало. Группе Вольнова, сопроводив "Овода" к месту назначения, о котором знал лишь Левашов, он и она, отработав, добраться также в отряд партизан.
Он знал, что они надёжные и опытные бойцы, и как никто другой подходят для этого, они обеспечат её охрану. Симаков отправил их через второй, найденный старлеем ещё вчера, подземный выход выходивший в огород и сторону леса. Дед, Осип Семёнович, им не рассказывал почему-то о нём, теперь же он кажется понял причину этого и после ухода тройки, поставил на выходе растяжку, так на всякий лучай. Когда те выбрались и ушли в лес, капитан наконец успокоился, и на оставленной "Оводом" рации, передал в центр шифровку с данными о передислокации немецкой бронетанковой технике и всё узнанное разведчиками о пехотных немецких частях. Прошло более пятнадцать минут, когда ещё два грузовика, полные солдат, подъехали к дому деда Осипа Семёновича. Он вышел к ним из-за машины и поздоровавшись с офицером, смеясь махнул рукою на дом. Один из разведчиков заметивший это, спустившись в подвал, сказал Симакову об увиденном. Старлей, отправив своих ребят наверх, вновь включил рацию, и стал передавать своим в центр информацию, что на явке, связной "дед" провокатор и предатель, очевидно агент абвера. Именно он, очевидно по его указке, были арестованы две предыдущие группы посланные Левашовым. В начальном варианте того, было его предложение об отправки их группы в белорусский партизанский отряд командиром которого был Чернак, Василь Корж кличка "Комаров", но их гибель, и неблагоприятные события на фронтах, изменило направление, задачи агента "Овод" и диверсантов, переориентировав их на прибытие в отряд к Медведеву. " Овод" ушла в лес, и её сопровождают бойцы, старшина Вольнов и Железняк, которые ушли на запасную явку в село Молыга, Дубосарский район, через Журбенцы, Скраглёвку и Гришковцы в направлении Бердичева, как и было указано "Оводу" капитаном Левашовым, для выполнения своего особого задания, документы для Медведева, касающиеся работы в полиции их связного, она уничтожила при мне. Её встреча с Медведевым не состоится. И только после того, повторил в сообщении командир, как Корф будет на месте, Вольнов и Железняк вернуться в распоряжение Медведева. Передав по рации (трижды) зашифрованное сообщения в центр, Симаков, собрал всех оставшихся с ним своих и сказал, что есть малая возможность уйти и большая сдаться, но это не наш вариант. Мужики так посмотрели на командира, что и без слов было ясно, что они думают о предложении и что сделают с тем, кто предложит им сдачу. Увидев их реакцию, он успокоился убедившись в их надёжности, и продолжил:
- Надо братушки попытаться пробиться сквозь окружение немцев и полицаев. Здесь без вариантов. Начинайте работу, а сейчас подойду.
Разбив рацию, Симаков присоединился к своим бойцам, которые наблюдая реакцию вездесущего деда, который так и мелькал услуживая немцам показывая как половчее выкурить диверсантов из дома, кстати действительно по документам, найденными ещё Железняком, он его по рождению. Ловко работает "Абвер". Бойцы, выждав пару минут начали отражать и яростно отбиваться от окружавших их полицаев и немцев. Спустя пару часов, видя невозможность взять диверсантов с первой попытки, немцы к дому подогнали танк. Старик изумлённый таким поворотом событий, закричал офицеру, что это его дом для служебных нужд, и не надо его разрушать, но офицер достав пистолет, поступил просто, прицелился пугая его, но тот не понял его и оттолкнул. Немецкий офицер возмущённой такой наглостью "швайне", не раздумывая пристрелил того как собаку, пристрелил за то, что тот посмел оттолкнуть его, германского офицера. К сожалению, как оказалось позже, агент "Абвера" МАКС выжил, и своё ранение в голову, с успехом использовал в своей оперативной легенде при работе на Украине с партизанами и агентами советской разведки, талантливо "рассказывая" себя как величайшую трагедию жизни, вовремя и вынужденно оглядываться назад, чтобы выйти из состояния охотника и жертвы, обаяв противника. Командир, его аксиома победа, израсходовав все патроны, приготовил гранаты. Бойцы, по приказу, чтобы не потерять пути отхода, спустились в подвал. Первый этаж дома загорелся. Трое из них были ранены, бинты закончились, и кровь сочившаяся из ран, ослабляла и без того измотанных в бою бойцов. С верхнего этажа ещё минут пять-десять слышались разрывы гранат, брошенные командиром в немцев, которые выбив дверь и окна лезли уже в дом, не смотря на огонь. Вскоре всё стихло.
Симаков, пока немцы глазели на произошедшую драму, совершенно уверенные в том, что с защитниками дома покончено, и часть их отошедшие к обнаруженному ими тайному-второму выходу из подвала в лес, громко перекликались. Симаков, весь израненный, чуть придя в себя, пополз к выходу, там стояли группы солдат и фельдфебель разговаривавший с унтер-офицером. Стены внутри дома были буквально испещрены следами от осколков и пуль. Симаков, понимая что остался один, взяв в руку последние две гранаты, попытался встать, но это плохо у него получалось, и он найдя сломанную спинку от стула, с трудом, из последних сил опираясь на неё вышел на крыльцо дома. Немцы, увидевшие его заржали как лошади над его чудным, как им показалось, видом, и он весь в изорванной одежде и окровавленный, действительно производил вид дьявола,восставшего из пепла, так страшен он был в своём последнем броске. Когда дым и огонь от взрыва брошенных гранат рассеялись, на площадке пред домом лежали с десяток гитлеровцев и куски разорванного тела командира-старшего лейтенанта Симакова. Оставшиеся в живых солдаты, раненые и обезображенные, громко стонали ругаясь в предсмертной агонии и проклятиях. Молоденький фельдфебель склонившись над убитым унтер-офицером, у которого не было видимых ран и травм,и лежавший в новенькой, только-только полученной им вчера форме, не мог понять, почему его товарищ однополчанин не отзывается на его вопросы и крики. И лишь повернув к себе его голову, он увидел, что из виска стекает тоненькая струйка крови. Война убивает не только святых, но и врагов...
- У вас же была возможность подойти к объекту со стороны огородов, - тихо говорил фельдфебель, обнимая голову друга - зачем надо было атаковать и лезть в лоб, Гюнтер? Открывать себя, для тебя было не зачем. Команду огонь должен был давать Обер-лейтенант, а не ты. Всё зависит от него, как и обстановка обозначается им, а не тобой. Что я твоим скажу? Мне кажется что жизнь покинула эти места.
Потери отряда разведчиков, составили четверо бойцов, оставшихся лежать в глубине полуразрушенного выстрелом танка дома, не считая ушедших, и плюс к этому рация, без которой они остались без связи с центром... Облава на русский десант, объявленная немцами, произвела в немецком штабе "Абвера", эффект разорвавшейся бомбы. Из Берлина требовали дать результаты, а не отписки на трудности и словоблудие руководства дежурного отдела. А тут ещё эти партизаны и русский десант, за которыми безуспешно гонялись по лесам больше недели отряд спецназа "Абвера", и вдруг удача, их почти взяли. Всё руководство местного отдела в лице прикомандированного по решению самого Канариса, гауптмана Крибица, прибывшего к месту "поимки" диверсантов, молча рассматривали ещё неуспевшие остыть трупы убитых при штурме дома русских диверсантов. Офицеры внимательно проверили их документы, они были на имя обер-лейтенантов Куберса и Краузе, других никаких не было, и здесь же, принялись шумно обсуждать то, что только что произошло. Особенно волновал вопрос был ли с ними ещё кто. Вначале была команда гауптмана отправить на экспертизу одежду убитых и тщательно зафиксировать следы их прибывания, пороха, если есть костра, тогда значит они вышли из леса и прочее, что удастся выжить экспертам из всего этого материала. Потом дополнительная команда на пополнение групп преследовавших. Рота солдат комендатуры, местных полицаев и группа эсесовцев с собаками, направленные по обнаруженному ранее следу, после яростного разноса "чёртовой сухопутной" комендатуры и высокомерного сотрудника гестапо Зельца, мечтавшего получить "Железный Крест" 1-го класса, заставил всех ответственно и с вниманием отнестись к заданию и поимке беглецов,и он вскоре привёл "охотников" к реке, но далее их след был утерян. Стало очевидно, что остатки группы взяв лодку лесника, повешенного по глупости полевого офицера, за день до событий сегодняшнего дня, но указавший перед смертью, чтобы они ждали сюрприз от русских партизан, ушли водным путём.
К сожалению, спешка пехотного штабного чина, от понятного желания себя проявить и отличиться, не позволила "Абверу" вникнуть в разборки систем. Бригаден-фюрер Эрих Зельц, которому немедленно сообщали о продвижении дел, был недоволен. Так сказать " перлюстрация " служб, вечное запрещение, плюс противостоящих друг-другу, а тут ещё этот идиот местный, пристрелил деда еврея. На самом же деле, как знал только Крибиц, тому было не более сорока пяти лет, так хорошо замаскированного в России и работавшего на "Абвер" ещё с тридцать девятого года и дававший очень ценную и хорошо проверенную информацию, в частности о оборонной промышленности и развитии авиационной промышленности СССР. Его даже хотели в штаты отправить для работы под видом политического эмигранта. А тут, всё прахом, столько лет работы "Абвера" и всё под хвост собаке. В общем, гауптман в гневе сказал, что размажет их всех за творимый ими непрофессионализм и глупость их местного отдела, и если они в течении двух суток не дадут достойные результаты,которые можно отрапортовать в Берлин, их отстранят от должностей и будут судить. Вы господа офицеры думаете о возмездии, а надо думать о выполнении своего долга пред фюрером Великой Германии. Ваша задача оправдать оказываемое вам "Абвером" доверие. Перераспределение ролей в условиях войны, всегда порождает в структурах разведок суету и дискомфорт для агентов в тылу противника. Офицеры "Абвера"отдела (1-С) прикреплённые к штабам групп армии вермахта, довольно оперативно и хорошо осуществляли переход немецких агентов через линию фронта, редко кто из них попадался в руки советской разведки, хотя, как они думали у них были отличные результаты. Более же безопасная переброска агентов и диверсантов, до десяти человек, как считал сам Канарис, была через особую спец-эскадрилью " Гартенфельд", последняя операция их, уже когда не было и "Абвера" и Канариса, но дело их жило и развивалось, протянулась почти до 5 мая 1945 года, и что самое удивительное, в Горький. Они умели сочетать любовь к народу Германии и службу к рейху...(Агент не был раскрыт до апреля 1965 года, когда он перебрался в Южную Америку, в Боливию, где и раскрыл сферу своей деятельности с предоставлением доказательств...)
Вернувшись в штаб, Крибиц стал серьёзно обдумывать создавшееся для всех служб положение. Он понимал, что очень часто, так называемые "друзья" по службе, вместо руки помощи, подставляют подножку, что впрочем делал иногда и сам, чтобы достичь успеха. В принципе и по большому счёту, он спокойно может при неудаче всё свалить на местный отдел гестапо и "Абвера", но каждая проверка деятельности спецслужб, кроме правды, от полученной информации, содержали в себе и некую хитрость службиста малых и больших чинов. Это то, что большие чины всегда от подчинённых требуют результаты, и сейчас, немедленно, о чем и о которых можно говорить на совещаниях в верхах, но есть такая информация от результатов которых зависит собственная шкура доносящего информацию командованию. И вот здесь, нужны "избранники", это такие нижние чины - доносители, так называемые репортёры, которых приносят на этот самый случай в виде сакральной жертвы, жертва-герой. Им иногда даже организуют ритуальные похороны, на которых руководство " Абвера" или Гестапо, и совершенно неважно к какой службе относился "герой", оно официально всплакнёт над телом усопшего в гробу, и посмертно наградят национального героя, передав слезливо и даже красиво, матери или супруге погибшего, его награду.
Крибиц помнил ряд таких случаев в Европе и потом в штатах, такое было с евреями и иными национальностями, после того, когда штаты официально вступили в войну с рейхом. Обычно, подотдел " А-3/ф",  для этого использовал Испанию и Швейцарию, бывало что даже Швецию. Абвер чётко, профессионально знал и действовал не жалея средств на информаторов и агентов. Однажды поймали английского агента только на том, что он плохо знал законы Германии и неправильно использовал почту в военное время, когда законы, к отправке писем и прочих атрибутов отправки, были до этого изменены. Ошиблись они с данными о потенциале и в достоверных данных об экономике СССР, её возможностях, как говорят дамы, в критические дни. Здесь же в России, сознание многих наших специалистов стало как-бы приторможено и переворачивалось от действий параллельных структур военной контрразведки, своей и даже русской, в иную плоскость. Парадокс и гримасы судьбы, но это было так.. Он прекрасно понимал и знал службу в "Абвере" отдела "А-3/Ф", тем более в последний год он сталкивался и не раз, что не пройдёт и полвека, как дипломатия сойдёт на нет, она вымрет, и всё в этом мире будет держаться на штыках вермахта, а штыки станут богами.
Гауптман, развалившись в кресле, неторопясь пил шнапс, коньяк он не уважал из-за ненависти и брезгливости к французскому пойлу, он мучительно раздумывал, как же доложить руководству о сегодняшней операции, как представить её, поражением или победой и осторожно доложить о том, что один из нападавших жив, и хотя тяжело ранен, он всё таки сможет через несколько дней дать информацию о цели проводимой операции русской контрразведки. К счастью, что русские не додумались сделать отдельный и мобильный отдел-службу контрразведки, имевшей неограниченные права на свою деятельность, а то нам-бы пришлось туго. Не нравится нашей службе и главе, действия и напористость их Абакумова В.С. Далеко и широко он шагает, как и Блюхер, но того вовремя удалось убрать руками вождя, а этот, несмотря на все наши наработанные методики уловок и провокаций, держится. Пока! Гауптман рассмеялся своим мыслям. Шнапс, как всегда хорошо действовал и снимал утомление и напряжение дня. Если-бы он знал, что до создания "СМЕРШа" оставался лишь год, и уже весной сорок третьего, у Канариса начнутся большие проблемы, и жить ему останется всего лишь два года, ибо " СМЕРШ " знал и делал свою работу хорошо и целенаправленно, но до этого дня, надо было прожить ещё год, что для разведки является бесконечностью. ... И так, что мы имеем? - размышлял Крибиц - Кто-то же пользуется излишней откровенностью офицера гестапо, а может кого-то из "Абвера", раз прибытие диверсантов намечены и исполнены именно в момент ожидаемых перемен на фронте? Главное время выиграть и легенду задержания придумать достоверную. И так что? Первое, протяжно и медленно словно раздумывая произнёс он. Оттягиваем до последнего время, говоря, что на сегодняшний день есть русский от которого мы в любом случае сможем выжать или выбить нужную для нас информацию. И мы при том выигрываем три, а то и пять суток. Сморщась от шнапса, Крибиц отставил бутылку и как ни в чём небывало, будто и не пил шнапса, позвонил в управление и договорился о дальнейших шагах и действиях на ближайшую неделю. Зазвонивший на столе телефон, прервал его размышления и воспоминания контрразведчика.
- Докладывает дежурный отдела по Житомиру, лейтенант Шнитке.
- О, старый знакомый, давненько не слышал Вас. Вы, что ныне в центре событий Житомира. Что там у Вас произошло?
- Господин гауптман, разрешите доложить. Нами ночью настигнута группа в количестве трёх диверсантов, приблизительно в тридцати километрах от Житомира и вступили с ними в боевое столкновение. Русские отчаянно сопротивлялись, на предложение сдаться ответили отказом. Отказавшись от переговоров и сложения оружия, продолжили сопротивление, в результате чего были уничтожены. Но и это не всё, их экипировка, соответствует вашему, трёхцветная, двухоборотная. У нас такая редкость, откуда она у русских диверсантов?
Гауптман привстал и закричал в гневе:
- Зачем? Олухи! Я же дал приказ брать их только живыми. Вы, оборвали последнюю нить связи русских с центром. Разжалую и на передовую остолопы, что у вас там за подчинённые? Экипировка такая разработана была в СССР ещё летом тридцать восьмого, в периферийном дорожном рабочем училище Бердянска, для лесников и рыбаков. Сейчас ею занимаются наши и англичане с американцами. Особые красители.
- Господин гауптман! Это не всё! Взяли в плен русскую, скорее всего она радистка, рация при ней правда не обнаружена, её ищем, но под подкладкой нижнего белья, у неё обнаружены фельдфебелем Шмайером, какие-то шифры. На шее серебряная цепочка с иконкой, или как там у русских-образок и маленький золотой герб с лилией в центре, странно, но похож на наш. Диверсантка очень странного вида, странная и очень юная, как молодая фрёйлин лет восемнадцати. Ранена тяжело; рана в живот , но по касательной и в плечо на вылет, большая потеря крови, но состояние её стабильное. Она была срочно доставлена в местный госпиталь и ей оказана помощь. Взята под наблюдение.
- Пауль, выставить охрану и дать указание врачу, что его жизнь зависит от состояния задержанной диверсантки. Беречь фрёйлин как зеницу ока, как Бог комету Галлея, чёрт вас возьми. И прочесать вновь и вновь окрестности и леса, всю территорию местности, ведь там идут определённые и успешные работы. Боже! Теперь я понимаю для чего и куда они направлялись. Им нужен план работ по проекту...- тут гауптман осёкся на полуслове, он понял, что чуть не сказал лишнего. Отерев платком вдруг сразу вспотевший лоб он продолжил давать указания - Достаньте мой друг и подготовьте к моему прибытию, списки всех сотрудников и дежурных врачей в том числе. Кто выезжал на задержание, я их допрошу. Пока всё.
- Госпиталь под покровом гестапо, господин гауптман! Как-бы чего не вышло.
- Молчать Шнитке! - закричал Крибиц, вновь озлобившись от мысли о конкурентах "Абвера", гестапо.Такой удачи не было у него давно, но был и страх выпустить её из рук - Эх, горе вы наше, как говорят русские, луковое. Вам, только танцевать с таким именем, бестолковый вы наш, а не служить Германии. Если-бы не ваш отец, вы были бы не в тылу, а на передовой. Крибиц прекрасно понял, кто попался ему в руки. Это, при удачном стечении обстоятельств, его повышение и назначение в его родной Кёнигсберг.
- Списки всех! Врачей, медсестёр, вплоть до дворников. Прослушивать все телефонные переговоры и прочую информацию. Может Шнитке, Вы не выполняете свои обязанности, не вполне понимаете значение нашей организации и приказов, инструкции ведомства адмирала Канариса? Вы лично лейтенант отвечаете с начальником госпиталя за жизнь пациентки. Лично! Да,и будьте осторожны, эти люди необычайно хитры. Лично вам. Все данные к 12-00, мне на стол, и не дай бог вам ошибиться Пауль Шнитке, как некие силы с группе IV I-А. Мне известно многое. Гауптман-штурм фюрер хоть и небольшая фигура среди ваших друзей, но он не простит вам ошибок и этого, этих связей с русскими девками, а штандартер-фюрер просто арестует вас, даже за меньшие провинности. Как-то так.
Быстро собравшись и вызвав свою служебную машину, Крибиц с помощником выехал на место в Житомир, куда перенаправили в целях безопасности задержанную диверсантки. Его сопровождала машина охраны и мотоциклисты, ехавшие далеко впереди и проверяющие обстановку и дорогу.
В одной из больниц Житомира, относившаяся ныне к ведомству гестапо, находилась радистка Корф. Она была схвачена в лесу, когда Вольнов и Железняк уже казалось оторвавшиеся от преследовавших их группу немцев, они попали на минное поле на котором сразу погиб Железняк, а раненый Вольнов крикнув "Оводу" , чтобы она немедленно уходила по реке в сторону Бердичева, противоположной той, куда они должны были выйти. Когда Корф -"Овод" отошла на уже приличное расстояние, она остановилась и прислушалась к вдруг раздавшимся в стороне автоматные очереди, звучавшие около получаса, то стихавшие, то временами вновь возобновлявшиеся. Потом в наступившей тишине, Корф поняла что у Вольнова закончились патроны,  вдруг раздались три взрыва гранат. Она поняла, что всё кончено и Вольнов погиб, но в ту же минуту раздался мощный взрыв, казалось что лес вздрогнул и задрожал. Корф догадалась, что Вольнов использовал взрывчатку, которую готовили для передачи партизанам, некому Вайдману, обер-лейтенанту немецкому антифашисту. Мина была особой конструкции английской разработки и запрятанной в настольные швейцарские часы, особой, новейшей, специально изготовленной для этого "манёвра" разведчиков. Предположительно, для взрыва комендатуры в Житомире, куда, было такое предположение, скоро должно прибыть немецкое командование.
...Долгая дорога в Житомир измучала и измотала гауптмана Крибица и его помощника приданного ему на время проведения данной операции отделом 6-го управления РСХА, так как у убитых диверсантов, вдруг оказались румынские паспорта и всплыли некие документы косвенно касающиеся "Абвера" и напрямую гестапо. Документы при столь высокого качества их подделки, потребовалось разобраться с этим специалистам в Берлине. Удивляло и то, что впервые в практике работы гауптмана, у как-бы столь обычного на первый взгляд диверсанта, который явно был озадачен своим командованием на выполнение диверсионной работы и вдруг такой необычный "груз". Мало того, что этот предмет малоприятный сюрприз, эксперты определили то, что он был изготовлен в Германии. Было ясно, что он должен быть передан "третьему" лицу. Вот это и было их задачей разобраться во всём этом 6-му отделу, а встреча, передача паспорта и иных атрибутов гражданина союзного воен.блока, это всего лишь детали и будет уже под контролем "Абвера" контрразведки и сам факт передачи будет осуществлять подготовленный и опытный сотрудник "Абвера".
Три часа дороги, разговор с гауптманом, "подогрели" интерес представителя РСХА к этой дамочке, слава богу благоразумно не добитой этими мужланами после боя и схваченной фельдфебелем Шмайером. Обнаруженные им при ней секретные данные и "новенькие" удостоверения и паспорта, кстати, ранняя информация резидента из Москвы, утверждающего что русскими начат выпуск американского доллара, немецкой марки, и что особо, высоко качественных многих документов рейха. Эта информация теперь совпадала и полностью подтвердилось. С этим придётся разбираться отделу РСХА более детально.
Машина и эскорт сопровождения остановился у здания гестапо. При входе их встретил дежурный офицер и провёл в кабинет оберштурмбанфюрера, где гауптман и гестаповец вдруг при виде друг-друга неожиданно воскликнув как от неожиданной встречи знакомых и друзей, им оказался Крибиц. Они искренне и с удовольствием пожали руки, тут-же садясь за стоящий в центре кабинета стол. Коллеги сразу узнали друг-друга, ибо одно время работали по одному делу в тридцать девятом году, и не раз встречались в Польше и потом в Виннице. Сейчас им показалось, что это было так давно и в другой жизни. Едва отпив из рюмок дорогого французского коньяка, поставленного хозяином на стол, видя уставшие лица гостей, утомлённые опасным "путешествием", гестаповец решил что нужно всё таки перенести обсуждение всех дел на завтра, ибо им всем надо хорошенько отдохнуть с дороги, и они договорились о посещении русской" балалайки" в госпитале после часа дня. Офицеры рассмеялись столь удачной шутке гестаповского руководителя.  В тринадцать часов следующего дня, все собрались в кабинете оберштурмбанфюрера Рунге, и оговорив общее положение на фронте, перешли к вопросам борьбы с агентами и диверсантами, особо русских. Тема занимала умы руководителей рейха не один год, и ими были приняты кардинальные меры по укреплению безопасности Германии. Успешная работа спецслужб и агентов за рубежом рейха, координация действий США и Германии по некоторым вопросам и направлениям спецслужб, были столь успешны, что потоки капиталов акционеров и глав многих отраслей германской промышленности казался не иссекаем на первый взгляд. Доходы промышленников росли, развивались волшебными реками, и неважно были ли их исполнители и исторические корни, немцем, чехом, шведом, евреем или англосаксом с ветвями Британии, Германии, Швейцарии или из Америки, деньги не имеют национальности. Их запах и блеск золота, подминают любого, от промышленника, пастора, заводчика, ювелира, офицера армейской косточки, политика, до "благородного" имперского дворянина сбежавшего из России после революций, их ореол не бог, а страсть и власть, и они, рабы злата, никогда не тускнеющего к какой-бы религии и государству ты не принадлежал.
Палата в госпитале Житомира была просторной и светлой, её окна выходили в сад,и местные соловьи прилетающие сюда по утрам и вечерам, своими трелями успокаивали многие сердца немецких солдат и офицеров раненых в боях с коммунизмом. Чистый воздух, тепло, скоро начинающего лета и отличное обслуживание немецких специалистов -врачей, как и пение птиц благотворно помогали быстрому восстановлению сил больных и раненых солдат вермахта. Случайно попавшая в эти "пенаты" русской разведчицы, о которой было запрещено говорить кому бы-то ни было, сохраняли секретность и покой раненной. Прибывшим сообщили, что раненная пришла в себя на третьи сутки, и при том, она в бессознательном состоянии говорила на отличном немецком берлинского говора, и лишь иногда прорывались сквозь сознание русские слова и иногда даже целые предложения. Впрочем как казалось иным, ничего интересного, что могло-бы заинтересовать спец службы Германии. Главврач, робко и скромно стоявший среди высокого представительства спецслужб, благоразумно молчал, понимая, что любая инициатива, сказанное не своевременно слово, может негативно отразиться на его дальнейшей судьбе, и ожидал слов пришедших. Но, они молчали, лишь переглядываясь с диверсанткой. Врач, видя неловкую ситуацию взял на себя инициативу и рассказал о состоянии поступившей.
-Раненая поступила вчера в три часа утра, в бессознательном состоянии по причине большой потери крови. Принятые нами меры и процедуры, позволили стабилизировать состояние больной. Раненая на данный момент в полном сознании, лицо бледное, большое беспокойство, выраженное в непроизвольном движении рук и конечностей. Временами скорый учащённый пульс. Больная жалуется на головокружение и неутомимую жажду, боли в животе и задержки мочеиспускания. Сегодня обнаружили в её вещах старый, прошлого века маленький шестизарядный револьвер фирмы "FFUSTREVOIVER" с гравировкой " Господину лейтенанту Барону Карлу Корф за отвагу и дерзость в сражении. от сослуживцев 14 XII 1895г."
- Что? - вскричал гауптман - Как так, кто её обыскивал и проверял вещи при доставке в больницу? Или кто его для неё передал, а может подкинул специально?
Наступившая тишина подсказывала, что виновного скорее всего не найдут. Круговая порука в действии.
Чуть успокоившись гауптман Крибиц нарушил молчание и негромко спросил раненную разведчицу:
- Добрый день фрейлин, кто вы? Почему в ваших вещах револьвер с гравировкой прусского офицера? Кто он для Вас? Подвеска с гербом баронов Корф? Как могли допустить ваши посланники такую глупость, или в этом есть смысл что мы примем вас за немку? Говорите чёрт возьми!
"Овод", из под длинных ресниц прищуренных глаз, с интересом рассматривала гостей и молчала, особо внимательно рассматривая говорившего человека в штатском, им был Крибиц. Казалась, что она не слышала вопроса, но она прекрасно понимала, что спросивший говорил и задавал вопросы на немецком, а она не хотела сразу раскрывать себя и свои возможности, и по этой причине спросила его по русски:
- Извините, но, я не понимаю Вас - слабым голосом произнесла раненная - дайте воды. И пригласите пожалуйста переводчика, или, она криво и "просительно" усмехнулась, или толмача.
Гауптман, посмотрел на гестаповца, тот кивнул ему головой и он продолжил игру радистки.
- Вы фрёйлин не говорите по немецки? А как же ваше командование посылает в тыл германских войск, неумельца и глупца? Вы думаете играть с нами выгодно и полезно для Вас? Когда Вы выздоровите, мы можем с Вами поговорить и по другому. Гестаповец рассмеялся и его рука, в дорогой кожаной перчатке, стала выстукивать по спинке железной кровати марш гренадёров.
- Хорошо, дайте ей воды - обращаясь к унтер-офицеру сказал гауптман и тут-же перевёл разговор к армейскому врачу - Очевидно лейтенант вы плохо обращаетесь с нашей подопечной, будьте любезны подготовить её в нормальное состояние к завтрашнему дню. И покинул палату, за ним вышли все остальные не званные "гости"...


фото: немецкой хроники 1941 год. оператор барон Корф-Шмизинг.