ООН в Крыму, гл. 38. Парочка в садочке

ВНИМАНИЕ!!! : Только для читателей 18+

ОТПУСК  ОДНОГО  НУДИСТА  В  КРЫМУ
Курортно-познавательный эротический  роман


Глава 38.  ПАРОЧКА  В  САДУ  –  КАК  ЖОРЖИК  С  МАШКОЙ  НА  ЛУГУ

*   *   *
Киногородошный оазис...
Да, именно так можно было бы назвать необычный островок стилизованной восточной культуры, который по чьей-то прихоти возник в начале нулевых годов на берегу Чёрного моря в четырёх километрах юго-западнее древнего греческого селения Каллиера, современного посёлка Курортное – в уютном местечке на почти плоском мысу, весомо так вдающемся в бухту Чалка.

Образовался этот мыс в устье Деляметской балки благодаря многовековым наносам сюда горных пород и размытых почв. Говорят, здесь хотели снять фильм по мотивам сказки «Тысяча и одна ночь» или же чего-то вроде мультяшной «Говорящей рыбы». Но эти фильмы никто не увидел – ни про ночь, ни про рыбу.

А, может быть, фильм этот по восточным мотивам давно уже сняли, да и на полку благополучно положили – такое у нас часто бывало. Да вот только весьма солидно изготовленные декорации к нему почему-то не стали разбирать. Ведь кто-то из помощников режиссера или иной кто повыше придумал сделать эти декорации не фанерно-картонными, как это обычно бывает во время съёмок, а гипсо-бетонными. Кем был этот умник, и после какой такой серьезной пьянки-гулянки он перепутал значение указанных выше словосочетаний через дефис, неизвестно. Но киногородок был основательно построен из гипса и цемента с участием камней и кирпича.

После съёмок все эти причудливые арки, фасады и купола, скопированные со старинных и всемирно известных сооружений Бухары, Ургенча или Самарканда, оказались бесхозными. Муляжи исторических зданий пока не сильно обветшали под воздействием ветра, дождя и мороза. Местами на них даже сохранилась первозданные яркость и блеск красок. Не хватает только шумливого многоголосья восточного базара со всеми его ароматами и одному ему свойственным колоритом.

Даа... А ещё в Киногородке сегодня очень не хватало солнца... Ооо, но это всего лишь пока не хватает солнца! Знак восклицания здесь появился потому, что при взгляде на небо Роман заметил, как небесный окоём мощно и неуклонно очищается с запада, а остатки густых рваных облаков бойкий наверху ветер сносил в сторону Кавказа. Так что вскоре полновластное солнце гордо воссияет на небе.

И в какие-то полчаса именно так всё и произошло.
Но ещё на подходе к Киногородку Роман заметил, что ветер ослабевает. Возможно, связано это было с довольно многочисленными лесопосадками в этом месте, а также с очень неплохо чувствующими себя здесь многочисленными деревьями естественного произрастания. Особенно много заметно было лоха серебристого. Салатово-светлых и воздушно-прозрачных куртин его, а также более тёмных сосновых рощиц и иных лесопосадок, разбросанных выше по склонам, наблюдалось порядочное множество. А на верхнем плато-сковородке вообще виднелся большой виноградник.

Интересовавшийся историей и культурой этого края Роман знал, что где-то вблизи именно от этого виноградника археологи нашли стоянку человека бронзового века. Во как! Но ведь нам если меньше бронзового века, то и вовсе не подавай! Правда, сколько ни присматривался Роман к ближним склонам, явных следов археологических раскопок на глаза ему не попадалось. А обыскивать довольно обширные территории в округе Киногородка только ради того, чтобы поглазеть на нечто коряво раскопанное и непонятное, Роману не хотелось.

Временами коротко проглядывавшее сквозь тучки солнце поднялось уже довольно высоко. Так что едва наверху закончится лихорадочная череда этих небесных занавесок, дневное светило начнет жарить во всю свою июньскую катушку.

Затейливые киногородошные постройки навели Романа на мысль, что ранее на этом месте, возможно, была усадьба какого-то знатного барина, который мог увлекаться аглицким садоводством, а уж ландшафтным дизайном – так уж в точности: вон на склонах до сих пор просматриваются следы каких-то старых террас. Зато солидные и обширные террасы с крымской сосной явно не очень много лет здесь существуют.

Само словосочетание «ландшафтный дизайн» в далёкие барские времена могло и не использоваться в обиходе, но последствия деяний давнишних любителей природы и паркового искусства до сих пор просматриваются. Кое-где здесь до сих пор даже одичавшие плодовые деревья растут!

Эх, жаль, не яблочно-грушевый сезон сейчас стоит на дворе, а то можно было бы душу отвести дегустацией вкусняшек. Например, разве не приятно было бы отведать свежий аромат груши Дюшес, сорванной прямо с дерева?

И тут неожиданно, по совершенно прихотливой ассоциативной аналогии с гипотетически вкусными плодовыми деревьями, Роману припомнился давний случай, произошедший в колхозном саду.

*   *   *
Тем летом заметно повзрослевший Рома привычно отдыхал под Воронежем в гостях у маминой мамы и своей бабушки Олимпиады Терентьевны. Как это издавна повелось, свободное время он проводил обычно с двоюродными братьями и иными соседскими ребятами, сражаясь в войнушку, футбол или иные серьёзные игры, самой занимательной из которых были карты с картинками интимного содержания.

Стояло самое начало июня, вот как и теперь. В междурядьях примыкавшего к деревне колхозного сада высокую траву пока ещё не выкосили, поэтому там легко можно было разворачивать боевые операции: согласно всем военным канонам парни разбивались на два отряда и, бывало, по несколько дней кряду нешутейно воевали, как только противоборствующие команды набирали нужное количество игроков.

В тот день хитроумный Рома-разведчик решил из места дислокации своей команды в широкой лесополосе, протянувшейся вдоль сада и далеко дальше, пойти в дальний обход противника, для чего потихоньку крался по зарослям высокой травы. Пробираться по саду вначале следовало наверх по пологому склону и идти против солнца. В процессе многолетней обработки этих плодовых угодий земля в междурядьях была выровнена почти горизонтально, зато в непаханых рядах деревьев рельеф местности сохранял свой естественный уклон и стал даже немного круче – здесь получилось что-то вроде террас. 

И вот, прислушиваясь ко всему вокруг и присматриваясь в одну и другу сторону очередного ряда деревьев перед преодолением следующей терраски, Рома невдалеке наверху услышал приглушенный говорок и смешок. Он затаился, но подстрекаемый любопытством, осторожно продвинулся вперёд ещё на одну терраску и притаился там за особо густым и сильно разросшимся кустом полыни.

Уже совсем близко впереди находилась явно пара – парень и девушка, Рома прекрасно понял это по их голосам. Видимо, они лежали и, судя по характерным смачным звукам, занимались чем-то таким, что не всякому постороннему такое можно было увидеть. «Целуются-милуются, небось!» – ухмыльнулся Рома и осторожно высунулся из-за укрытия, чтобы получше разглядеть запретную арену чужой любви.

Да, он не ошибся: на образовавшейся посреди травы небольшой полянке, явно притоптанной этой парой, была любовь. Но какая! У ошалевшего от увиденного Ромы глаза полезли на лоб, а внизу живота всё сразу так и засвербело, обдавая тело волнами нестерпимо сладкого тепла.

На полянке совершенно голый парень лежал спиной на красивом махровом полотенце – густо-синем, с оскаленной пастью тигровой головы: такой ширпотреб Рома видел у людей на пляже и на полках в магазине. А на животе его сидела и попой елозила тоже совершенно голая девушка с короткой стрижкой темно-каштановых волос. Парень придерживал её за прыгающие груди, как это вначале показалось Роме. Но, поскольку он смотрел на них сбоку и со стороны головы парня, то хорошо рассмотрел, что парень любовно охорашивает соски, мнёт груди.
Иногда любовники пытались поцеловаться, но делать это им было неудобно.

Потом парень слегка отсадил девушку, выбрался из-под неё и обошел сзади, а та осталась стоять на коленях, опираясь локтями о полотенце. И парень сразу же начал пристраиваться к ней сзади.

Когда он обходил девушку и повернулся к Роме боком, то всё его добро показалось партизану, ну, очень крупным! И всё же оно не было таким громадным, как у колхозного жеребца Жоржика, на котором верхом или запряжённым в бричку-двуколку обычно ездит колхозный бригадир, дядя Николай Романенко.

О-о, не так уж и давно было дело, буквально на второй день Роминых деревенских каникул, на сельском стадионе он с друзьями играл в футбол. И разгорячённые игрой соперники невольно обратили внимание на то, как пасшийся неподалёку Жоржик вдруг громко заржал, тут же взбудоражено помчался к кобыле Машке, сходу взгромоздился на неё и принялся дёргать задом, чтобы своим дышлом попасть туда, куда нужно.

Но не всё сразу у него получилось удачно, и за несколько секунд неловкого его топтания перед ошалевшим Ромой с соглядатаями во всей красе предстала вся мощь Жоржикиного тела. Эта штука у него была почти чёрного цвета, с большим бело-розовым пятном неправильной формы почти посредине.

Затем Жоржик, резво переступая ногами, в два приёма задвинулся по дальше некуда (как местные знающие парни веско прокомментировали успех жеребца). После чего тот начал резко как бы всаживать себя в кобылу, отчего под кожей широченного, блестяще-атласного зада коня ходуном так и ходили огромные мышцы. Работал Жоржик очень мощно – именно так высоко одобрили его действия невольные наблюдатели, а уж бедная Машка даже попёрдывала из-за усердия жеребца.

Но вскоре Жоржик притих, устало опустил голову Машке на плечо (или как там эта часть тела у лошадей называется) и тут же начал сползать с кобылы.
И вот тут-то случился тот ещё номер!

Выход коня получился с каким-то чавкающе-чпокающим звуком, сравнимым с тем, когда затычку из трубы или пробку из бутылки резко выдёргивают. А дышло жеребца раздулось раза в два больше, чем до случки – именно таким словом всё это действие назвали деревенские ребята.
Для горожанина Ромы это было слишком впечатляюще для первого раза: за все предыдущие годы деревенского отдыха ничего подобного он не видел!

Ребята продолжили игру. Но после второй и третьей случки Жоржика с Машкой, а вольно пасшийся жеребец примерно через каждые четверть часа проделывал своё дело со стреноженной кобылой, острота впечатлений от новизны небывалого явления пропала. Ребятам стало неинтересно смотреть на всё это суетливое однообразие и кошмарные размеры, которые только отвлекали их от азартного сражения в футбол.

И всё же действия жеребца впечатлили тогда Рому, очень сильно впечатлили... Это же надо было отрастить этакую штуковину! И где только она там помещается, в таком поджаром животе? Это слишком явное противоречие всерьёз заинтересовало Рому. По его расчётам, места в животе для такого дышла явно было маловато. Ну, значит, всё там из-под хвоста откуда-то вылезало, не иначе, ведь там оно не всегда болталось, а именно выползало...

...А, между тем, в саду прямо перед Ромиными глазами парень усердно пыхтел над девушкой, всё двигал бёдрами, как и тот Жоржик. Но нет, парень – это совсем не то! На его месте жеребец давно бы уже кончил – это новое для себя слово Рома тоже на стадионе впервые услыхал. А парень был каким-то неутомимым, да таким азартным, что временам слышались шлепки тела по телу.

Роме из скрытной его позиции за кустом полыни мало чего было видно. И, тем не менее, он ухитрился заметить, что парень то распрямлялся и даже откидывался назад, не прекращая своего занятия, то сильно наклонялся, почти ложился на девушку и тогда мял её груди – и всё двигался, двигался...

Всё это однообразие показалось бесконечным и уже начало надоедать, поэтому Рома приноровился было для того, чтобы задним ходом отползти с занятой позиции. Но тут девушка как-то сдавленно чуть ли не завизжала и принялась сильно ёрзать руками по полотенцу, даже скомкала его. А парень вообще ходунком тряским задёргался и зачастил, будто поршень паровой молотилки. Девушка в изнеможении рухнула на живот, а парень замельтешил рукой и вдруг стал почти прямо вверх брызгаться, будто из водяного пистолета! На солнце, бившем Роме почти в глаза, всё там так и зафонтанировало разноцветными искорками!

Рома заворожено проследил за сверкающими полётами, за что тут же поплатился: солнце резвыми лучами брызнуло ему прямо в глаза! Он тотчас зажмурился и, видимо, невольно ойкнул от неожиданности. Потому что, буквально на секунду ослеплённый и собравшийся немедленно бежать с места своего преступления, он тут же почувствовал, что его сзади уже сгребли в крепкую охапку и больно ухватили за ширинку.

В ужасе и от боли Рома тут же раскрыл глаза, и совсем близко сбоку от его лица оказались глаза парня – чужие, зло сузившиеся и вообще очень нехорошие. Лицо его было некрасиво перекошено от сильной досады. «Убьёт!» – с ужасом подумал Рома и, стараясь не заорать, весь скукожился от страха и боли.

Но нет, он не умер тут же на месте... А, наоборот услышал, как парень быстро и зло выдохнул угрозу прямо в лицо ему:
- Смотри, никому ничего не говори, слышь, а? А не то без яиц!.. Ааа! Ты не из наших... – и налётчик тут же ослабил хватку, узнавая в партизане приезжего горожанина.– Значит, ты нас не знаешь... – с облегчением отпустил он скорченного от боли парнишку.

И только в этот момент Рома почувствовал, что правой рукой опирается о волосатый пах парня, где всё мокро, склизко и вздыблено! Точно такой же грязной вмиг стала и ладонь. Едва опомнившись, он с ужасом отдёрнул руку и посмотрел на неё: там всё было каким-то пенистым и слизким, липкая жижа даже между пальцев проступила.
Это было невероятно гадко!..

А успокоившийся парень, увидев брезгливый ужас на лице чужака, хохотнул:
- Не бойся, чудик! Это не так уж и страшно. Просто вытрешь руку или вымоешь – вот и все дела.
И тут этот взрослый расхулиганившийся обалдуй снова схватил Рому за руку и притиснул её к своему склизкому телу. Всё ещё очень твёрдое орудие любви его чуть подрагивало из-за сильного пульса и пока не прошедшего возбуждения. Свою выходку парень учинил явно нарочно, он даже ухнул из-за необычных ощущений и передёрнулся всем телом, тем самым заканчивая внезапно прерванный акт любви.

Всё это произошло в какие-то считанные секунды, в течение которых Рома был схвачен и наказан, при этом совершенно оглушён и подавлен произошедшим. Но всё же он хорошо расслышал, что парень снова наказывает ему молчать про всё увиденное – так ему самому же будет лучше. И в ответ кивнул головой, чем без слов пообещал молчать. От стыда, накатившего на него, поднять глаза на снова хохотнувшего парня у него не было сил. А тот слегка, но ощутимо поддал Роме ему под дых и тут же метнулся к девушке, заругавшейся на него матом, чего это он к чужаку прилепился.

Освобождённый Рома тут же юркнул назад, откуда приполз, вмиг пробежал через несколько рядов не такого уж и большого колхозного сада, метнувшись в примыкавшую к нему довольно широкую и густую лесополосу, в которой не в такой иж и большой дали размещался штаб его отряда.

И только здесь на первой же полянке он опустился на жиденькую траву, прислонившись спиной к стволу молодого дуба. От пережитого во рту пересохло, а ноги не держали, настолько ослабли и всё ещё мелко тряслись.

И что делать с рукой, ещё в саду запачкавшейся не только липкой жижей, но и землёй, о которую парнишка сгоряча захотел вытереть пальцы, он не знал: воды поблизости не было. Хорошо, что тут же рядом рос лопух. И огромными этими «салфетками» салатного снизу цвета Ромка начал очищать руку от слизи и грязи...

А позднее самым странным из этой истории показалось другое.
Вся кожа Роминой ладони долгое время ещё, с неделю после истории в саду, будто реально продолжала ощущать интимные размеры и формы наглого парня, их липкость, упругость и подрагивание...

Ещё позже, уже в беспокойном плавании по океану новых знаний, у юноши появились новые впечатления и эмоции, случай в саду сам по себе начал стираться в памяти и вроде бы совсем забылся. Но забыться-то забылся он, да не напрочь. И время от времени, вот как сегодня, та чудное приключение снова всплывало из небытия, заново будоража память до волнительной дрожи тела.
Но ярче всего та история на первых порах волновала Рому до того рубежа, когда сексуальные заботы стали для него привычным и даже рутинным делом.

Отдыхая в деревне у своих бабушек, Ромка не раз видел, как петух топчет курицу, а селезень ёрзает по утке. О том, как сношаются кошки и собаки, он давно и хорошо знал по жизни в городе: такие картины там наблюдаются даже чаще, чем на селе.
Но со временем все эти кошачьи и птичьи страдания перестали интересовать его, ведь вскоре в старших классах у него появился источник неведомых впечатлений и влечений, необыкновенный и тайный мир любовных взаимоотношений с первой его девчонкой – Наткой из параллельного класса.

(продолжение следует)