Гайно

                Гайно.

          Белка сидела на толстом сосновом суку и грелась в лучах апрельского солнца. Давно уже пора было уйти на днёвку и сладко спать, свернувшись клубочком в тёплом гайне. Но сегодня её не тянуло на сон. Она расслабленно сидела, закрыв глаза и опустив с сучка хвост. Что-то её не то тревожило, не то волновало. В этот болотистый старый ельник посреди осиново-берёзовых лесов она перебралась с осени. Ей понравилось обилие еловых шишек, и она здесь осталась. Сначала жила в заброшенном дупле чёрного дятла желны, потом нашла старое беличье гайно. Отремонтировала и утеплила мохом и лыком. Даже набрала немного лосиной шерсти. За всю зиму она не встретила ни одного беличьего следа, хотя обследовала весь ельник вдоль и поперёк.
          Недавно белка начала линять. Серо-серебристая пышная шубка лезла клочьями, а вместо неё появлялась  более жёсткая рыжая шерсть. Исчезли кисточки на ушах, поредел и порыжел пушистый хвост.
            Cквозь дрёму она услышала лёгкий шорох. Как будто кто-то взбирался вверх по стволу соседней ели. Белка насторожилась, спряталась за ствол и оттуда напряжённо наблюдала. Меж еловых лап мелькнула рыжая шкурка. Колонок?! Нет, колонок без особых причин на дерево не полезет. Белка тревожно цокнула. Рыжее пятно остановилось, показалась рыжая беличья мордочка. Векша быстро цокнула два раза. Прибывшая белка радостно заурчала, и стремительно, винтом оказалась возле неё. Это был молодой самец. Вот, оказывается, что томило белку. Подсознательно она так ждала этой встречи. И тоже заурчала. Они обнюхались. Неожиданно белка отпрыгнула, пробежала по ветке и перескочила на другое дерево. Самец с резким цоканьем и урчанием бросился за ней. Нет, она не убегала прочь, это была всего лишь игра в догонялки. С полчаса они носились друг за другом по деревьям, забыв обо всём окружающем. Наконец белка устала и остановилась. Самец сел рядом и накрыл её хвостом. Белка довольно заурчала. Одиночество кончилось.
          Векша повела своего нового знакомого в гайно. Медленно забралась внутрь. Cамец последовал за ней. Было тесно, но приятно. После стольких переживаний они быстро уснули. Проснулись, когда солнце уже задевало макушки высоких елей. Очень хотелось есть. Выбравшись из гайна, самец добрался до конца ветки, на которой висело несколько шишек. К его удивлению  и сожалению, чешуйки у шишек оказались отогнутыми и все семена вылетели. Белка, не раздумывая, повела друга вниз, под ёлку. Там ещё лежал ноздреватый снег, а на нём словно насыпаны еловые семена. Насытились быстро. Медленно наступали сумерки.
          Белка поднялась на дерево, и по одной, только ей известной невидимой воздушной тропе повела  знакомца к своему первому жилью – дуплу желны. Но оно другу не понравилось. Он один едва помещался в этом дупле. Не сговариваясь, они вместе отправились на поиски места для нового жилья. Им понравилась не очень высокая, но густая ёлка в сотне метров от старого гайна. Здесь в переплетении еловых лап у самого ствола начали сооружать более обширное гнездо для себя и будущего потомства. Никто не учил их этому, но инстинкт – великое дело.
          Cначала белка, при помощи лап и зубов убрала лишние сухие ветки. В это время самец отгрызал поблизости длинные и гибкие тонкие ветки с хвоёй и без неё и доставлял к месту строительства. Самка искустно их переплетала с растущими ветвями дерева. Но вскоре самцу надоела такая работа и он потихонечку удрал. Белка, кажется, этого даже не заметила, настолько она была увлечена строительством. Постепенно обозначился шар – остов гнезда, несколько крупнее её предыдущего жилища. Она бросила работу, когда стало совсем темно и на небе стали зажигаться звёзды. Отправилась ночевать в старое гайно, а взошедшая луна освещала ей путь. Самец уже был здесь и сладко спал.
          Едва забрезжил рассвет, как они уже были на остатках снежной перины и грызли всё те же вкусные и сытные еловые семена, обрывая длинные крыльчатки. Затем снова стройка, только самец сбежал не доходя до неё. Белка трудилась до тех пор, пока солнце не поднялось довольно высоко над лесом. Она не устала, но всё-таки она была сумеречным животным, и яркий солнечный свет был не для неё. Пришлось уходить на днёвку. Так  продолжалось несколько дней. Самец не принимал никакого участия в строительстве и даже не интересовался тем, как продвигаются дела. Когда стенки гайна стали толстыми и плотными самка принялась утеплять гнездо изнутри мохом, лишайниками, сухими листьями. Потом она драла ивовое и осиновое лыко и конопатила щели снаружи. В эту ночь они вместе ночевали в новом добротном гайне.
          Вскоре белка стала заметно толстеть. У неё испортился характер. Из весёлого подвижного зверька она всё больше превращалась в хмурого домоседа. Ей уже не хотелось играть и впустую скакать по веткам, а когда дружок пытался заигрывать, она не больно покусывала его своими острыми резцами.
          Прошло более месяца с момента их встречи. На болоте зацвела черёмуха. Белка вылезала из гайна только для того, чтобы отыскать пищу и попить воды. Наконец настала ночь, когда она не пустила друга в их жилище. Он всё же попытался протиснуться, но она пребольно укусила его в плечо. Пришлось ему ретироваться и провести ночь в дупле. Рано утром, заглянув в гайно, он увидел шесть розовых шевелящихся комочков, присосавшихся к набухшим соскам матери. Хотел понюхать бельчат, но подруга так злобно и громко застрекотала, что он убрался подобру-поздорову.  Обидчиво поцокав на соседнем дереве он ускакал дальше и, как казалось бельчихе, навсегда исчез из её жизни. Молодая мать боялась покидать голеньких слепых детёнышей и почти не отходила от гнезда, питаясь набухшими еловыми почками. Она даже загрызла и проглотила несколько синих еловых усачей, поднимавшихся по стволу рядом с гайном.
          Время шло, бельчата росли, постепенно покрывались буроватым пушком, который в свою очередь начал заменяться рыжеватой шёрсткой. Через месяц они прозрели и удивлённо таращились на мать и друг на друга. И вот настал день, когда самый активный бельчонок, щурясь от света, хотя были сумерки, вылез на ветку рядом с гайном. На следующее утро уже весь выводок расположился вокруг родного гнезда. Начался новый период в их жизни.
            Белка с умилением, глядя на них, грустно подумала, что скоро молодые белки покинут её, а к осени придётся всем им покинуть этот прекрасный уголок леса в поисках нового места. Урожай шишек в этом году не предвиделся, а без еловых семян зимой белкам не прожить.
          Но жизнь внесла свои коррективы...
                (Продолжение следует)