Письма из детства. Обрывки

Раннего детства я почти не помню. С легкостью поверила бы в то, что на Землю меня поселили уже семилетней, если бы не фотографии, сделанные папой в семидесятых. На этих снимках я лежу в манеже, сижу на горшке, первым зубом грызу пластмассового зайца – я существую. Моя жизнь началась раньше, чем я ее помню. Толстый синий фотоальбом с серебристой надписью «Ленинград» тому доказательство.

Порой ко мне возвращаются ощущения, запахи, размытые картинки из младенчества, но логично и последовательно составить из них раннюю биографию невозможно. Я додумываю, дорисовываю, достраиваю и кажется, что детство у меня все-таки было. Иначе откуда эти обрывки воспоминаний...

Снег шариками налип на рейтузы. Я, сидя в прихожей, с упоением отрываю круглые льдинки. Мама называет их балберками: «Опять пришла вся в балберках!».

Колготки сползли и собрались гармошкой над тапочками. Верхняя часть колготок мешком свисает до колен – мне неудобно шагать.

Перед сном, лежа в кровати, я подковыриваю ногтем и обрываю кусочки обоев. Оголяется бетонная стена – получается узор. Обрываю по крупицам, чтобы хватило и на завтра, и на послезавтра. Занятие это затягивает – похоже на отрывание балберок.

Мне страшно. Я дома одна, сижу в коридоре на полу и слушаю грохотание лифта в подъезде. Я жду маму, тихонько плачу.

На деревянном бортике песочницы палочкой режу листья и траву. Это очень важно. Важно резать ровно, не рассыпать, аккуратно сложить в ведерко – будет салат. Я солю его песком.

Мама бежит навстречу и плачет. Она меня потеряла, а теперь нашла. Я впервые вижу мамины слезы. До этого я думала, что плачут только дети.

В детском саду, у забора, растут кусты акации. Они цветут желтым. Пока воспитательница не видит, я отрываю цветочек и высасываю сладкий нектар.

Мамина подруга подарила мне куклу – это кукла-негр. Я благодарю, но уже знаю, что играть с ней не буду. Она какая-то страшная. Да еще и с короткими волосами, и в штанах. Я не знаю, как играть с куклами-мальчиками.

Подвигаю стул к окну, смотрю через стекло – мама машет мне рукой в вязаной варежке и улыбается, потом уходит за ворота детского сада. Почему она улыбается, когда мне грустно? Я хочу заплакать, но меня кто-то отвлекает.

Около нашего подъезда растут кусты с широкими листьями. Если сложить левую ладонь трубочкой, покрыть листом и шлепнуть его правой ладонью, получится громкий хлопок. Мы с мальчиком-соседом соревнуемся – у кого громче. К осени на этих кустах появляются белые ягоды. Мы собираем их, раскладываем на асфальте и лопаем – наступаем – опять соревнуемся: у кого громче. Когда мама приходит с работы, вся площадка перед подъездом в раздавленных ягодах и мокрых пятнах.

За домом, под балконами, я нашла металлические буквы «Е» или «Ш» – с какой стороны на них посмотреть. Это самое ценное, что у меня есть. Надо скорее собрать все буквы, пока другие дети не вышли. Много лет пройдет, прежде чем я узнаю, что это детали от трансформатора холодильника. Ценности они не имели, в отличие от медной проволоки, которая на них наматывалась.

У мамы есть длинные бусы из фосфора. Я кладу их на подоконник и жду, когда они наберутся солнечного света. Потом запираюсь в темной ванной и разглядываю, как светятся бусины, надеваю на шею, наматываю на руку, обвязываю голову. Волшебство.

На мне синий костюм с матросским воротником. Папа включает «Яблочко» – я танцую. Гости смотрят на меня и хлопают в ладоши. Я счастлива.

Крупицы ощущений и снимки – все, что осталось для воспоминаний. Я пытаюсь склеить книгу своего детства. Но первые листы утрачены, следующие помяты или изорваны, обрывки потеряны. Не получается. Своих первых лет я почти не помню. Теперь главное – сохранить то, что осталось.