Глава 6. Горькая правда

- Эхе-хе-хе-хе, - сокрушенно закачал головой Игнатий, и посмотрел на незнакомца. - Не надо озлоблять свое сердце. В жизни всякое бывает. Разные люди живут на нашей грешной земле. Главное, ты не будь таким. И не надо считать всех украинцев плохими.
- А я и не считаю, - раскуривая папиросу пробурчал незнакомец. - Просто рассказываю, что со мной произошло. Точнее, с нами. Так как не только один я пострадал. И самое страшное, что никому не пожалуешься. Закон, это такая гадость! Никого не помилует. Невинный может пострадать, а гада ползучего оправдают. Вы видели статую, у ней и глаза завязаны и уши, ни шиша ни видит, и не слышит? Одним словом, дура дурой. Вот это и есть наш закон. Хоть о борись, мол, пощади его, он же хороший человек. Ни фига подобного. Шмяк мечем по шее и голова долой.
«Этого, этого бей, он негодяй каких свет ни видывал».
«Нет! Он закон не нарушал и точка».
- Так что плохи наши дела. Порой мне кажется. Что сам дьявол придумал его, чтобы честным людям жилось плохо, а хамам, да подлецам, хорошо.
- Хм, - усмехнулся Василий. - Ни один прокурор мира не ответит на этот вопрос. Что такое закон, по сути своей, злодейство или безумие. Вот Игнатий знает, но не говорит, - и Кот кивнул в сторону старца.
- А может мне скажешь, - насторожился незнакомец.
- Нет, не скажу, со временем сами поймете. Думайте, думайте, - ответил странник вытирая с лица пот.
- Ну как хочешь. Да, кстати, что касается национальностей, по одному кретину нельзя судить о целом народе. Лежал я в больнице. Курить ходили в туалет. Окурки бросали в урну, плевали в раковину, смывали водой из-под крана, чтобы другим не было противно. Заявился один гад, живот, что у бегемота, морда ни в один объектив фотоаппарата не войдет. Когда мимо проходил щеки тряслись как у бульдога, нос как картошка в урожайный год, волос смоляной без единой сединки, хотя этому козлу было не меньше шестидесяти лет. Жил видать всласть и без особых волнений, возлюбив себя до предела. То окурок на пол бросит, то плюнет куда попало, а то и высморкается на середину пола. Сколько мы с ним ругались! Обещали даже из окна выбросить. Бесполезно. Хоть кол на голове теши. «Неужели, ты так и дома у себя, ведешь»? - однажды спросили мы.
«Ну и что?! - ответил тот. - Жена-то на что?! Подотрет»!
- Ну ни тварь? Какой-нибудь иностранец увидит этого хама… Ну и что подумает? Наверняка скажет, что все русские - свиньи...
Незнакомец встал и сделав несколько больших затяжек, бросил окурок в урну.
- Ну еще раз извините, если что не так, и поглядел на часы. 
              - У-у-у-у! - протянул он. - Уже половина шестого. Пора. Торопиться надо, а то небось, дома заждались. Еще раз извините, за вторжение. В больнице лежал. Только что выписался. Точнее сказать, выписку-то еще утром получил, да все никак не дойду. То к друзьям завернул, давно не виделись, двадцать один день, ежели быть точным. Радикулит замучал. Но, вроде, залечили. И нагнуться могу, и «цыганочку» с бацать. А то как будто кол вбили, ходил еле, еле по стеночке. Лечь в кровать и то целая проблема была. С друзьями по стаканчику врезали, да по пару кружек пивка, а то уже и вкус забывать стал. Поговорить в стационаре не с кем было. В палате нас двое всего лежало, я, да старик, лет под девяносто. Полу глухой, полу слепой. В общем, не сердитесь. Пойду домой, напрямик, через сквер. Так ближе будет. Ну, пока! Может еще и свидимся.
И махнув на прощание рукой, не торопясь пошел по тротуару.
Игнатий молча проводил взглядом незнакомца и, как только тот скрылся в людской толпе, что возвращались с дач и с загородных прогулок, не громко произнес: - Наверное и нам пора. Лыковы-то, ждут?
        - Это точно, - промямлил Кот, и они молча покинули лавочку.
Василий шел впереди и прищуриваясь от солнца, что медленно клонилось к закату, внимательно всматривался в неказистые номера пятиэтажных корпусов, которые один за другим уходили куда-то за горизонт бесконечным рядом.
- Да, кстати, Игнатий, - не сбавляя шага, Кот обратился к страннику. - Как ты думаешь, можно ли во обще, хоть когда-нибудь, объяснить хохлам, что голод был у них не по вине России? Или это понятие не для средних умов?
- Василий, ну зачем тебе это нужно? - удивленно произнес старец. - Украина, республика особенная, сложностей много. Я там был когда-то. Поклонился Киеву. Оттуда ведь начиналась Русь. На западе живут одни люди, со своими мечтами и идеями, на востоке — другие. Попробуй-ка, какого-нибудь киевлянина назови бандеровцем… Трудно даже предположить, что с тобой могут сделать. Это обидное для них слово. Страшное оскорбление. В то время, как на западе Украины, Бандеру боготворят, и никогда им не докажешь, что он был страшным человеком. И давай не будем больше касаться этого вопроса. Все равно они будут считать, что он хотел добыть для Украины свободу и независимость.
- Они что, идиоты? - возмутился Кот.
- Василий, я же тебя просил.
- Все, Игнатий, больше не буду. - и заворачивая за угол пятиэтажного корпуса, по узкой тропе, где по обе стороны от нее, меж торцов больших кирпичных корпусов, стояли на крепких стеблях крупные красные маки, Кот усмехнулся
- Во, гляди, Игнатий, сколько наркоты растет. И никто не знает. Это мне рассказывал один старик. Он во время войны партизанил, - и Василий, сорвав самый высокий цветок, причмокнув языком продолжал. - Был среди них в отряде какой-то хирург. Ученый человек. Из мака умел добывать опиум и делал уколы обезболивающие, перед операцией. Наркоза-то не было. Вот я и подумал, если наркоманы узнают его секрет, мака здесь больше расти не будет. И выйдя на тротуар, указал на ближайший подъезд. - Ну вот, мы и на месте. Кажись пришли.
Дверь была открыта и прочно закреплена снизу большим куском застывшей известки.
- Не боись, Игнатий, примут так, что на всю жизнь запомнишь Лыковых. Уж я-то знаю, - пытался подбодрить Василий старца. - Только просьба у меня к тебе большая. Не говори им, кто я такой. Не надо. До поры до времени, пускай не знают. А там, я сам когда-нибудь расскажу. Только боюсь, не поверят. Такое начнется, что представить трудно. Ведь они думают, что я работаю в Чермете, снабженцем. И день у меня не нормированный. Оттого и болтаюсь где попало. Вроде, как при деле. - И не дождавшись от старца ответа, вошел в подъезд.