Глава 8. Новые похождения Тимофеева

- О-о-о! - протянул Максим. - Сейчас расскажу, обхохочешься. Я надеюсь, ты еще не забыл Бориса Сергеевича Тимофеева?!
- А как же, - восторженно воскликнул Василий. - Кто же его забудет? В цирке таких клоунов нет. Это гордость не только вашего цеха, но и всего завода.
- Ну так вот, - продолжал Лыков младший. - Где-то в середине июля… Как раз давали зарплату… Числа четырнадцатого или пятнадцатого... С утра шел дождь, потом немного распогодилось. Решили мы, как обычно после работы пропустить по стакану. Зашли в гастроном, взяли четыре пузыря, а про закуску-то забыли. Точнее сказать понадеялись друг на друга и пролетели, как фанера над Парижем. И только спохватились, когда пришли в скверик. Сейчас там выпиваем. Что делать?! Поблизости строек больше нет. А за углом пить опасно, сам знаешь. Менты так и шныряют, так и шныряют. И возвращаться в магазин тоже не хотелось. Погоди-ка, сейчас скажу кто там был: Первым, конечно же Смирных, второй, как сейчас помню, - Шерешев.  Родимушкин Николай Николаевич и печник Витя Бородин, надеюсь, помнишь его. Такой здоровый мужик с крупным мясистым носом и с мощным, как у штангиста подбородком.
- Да знаю, знаю, - кивнул Кот. - Он все ключи гаечные и пассатижи переломал. До сих пор ему никто свой инструмент не доверяет. Берет в кладовой. Рука-то у него что тиски, сожмет так, что только треск стоит.
- Ну так вот, слушай дальше: естественно, Борис Сергеевич, куда же без него, и я грешным делом, попал в их компанию. Первым выпил Тимофеев и заживал липовым листочком. Ну и мы тоже рискнули попробовать эту дрянь...  Знаешь, Василий, мне понравилось. Запах водяры отбивает здорово, к тому же бесплатно. Но не в этом дело, а вся прелесть в том, что как только печник выпил свою долю, то хватанул не липовый, а тополиный лист. Ох, как же его рвало. Все что выпил то и выплюнул. Жалко стало мужика. Что же, так и останется трезвым что ли? Сгоношили со всех бутылок, что там осталось. Как раз, аккурат стакан получился. Выпил он, рукавом за нюхал и пошли опять в гастроном, ударить по красненькому. Борис Сергеевич, уже на ногах стоял не прочно. Видать на работе ни один раз прикладывался к пузырю. Как не пытались его отговорить, чтобы шел домой — бесполезно. Знаешь ведь сам, какой он упертый, когда выпивший. Взяли портвейна - пару огнетушителей, вышли из магазина и айда в сквер. Вдруг, откуда не возьмись, подкатил воронок. Вытрезвитель. Вывалили оттуда два жлоба. Один высокий, худощавый. Второй коренастый, не высокого роста, на голову ниже своего напарника. Он мне хорошо запомнился по шраму на левой щеке, как и у тебя, Василий. А Тимофеев, как нарочно от нас отстал. Его-то они и засекли. И высокий мент, в чине сержанта, говорит своему напарнику:
          - «Ну вот, видишь, а еще спорил со мной, что порожняком пойдем! Смотри какой товар, как огурчик», - и кивнул на Бориса Сергеевича. Тут подал голос и второй, в чине младшего сержанта:
- «Ну что, голубок, попался? Иди, иди к нам, сердечный, а то мы тебя уже совсем заждались».
Тимофеев насупился. Посмотрел на них исподлобья. Закинул губу на нос так, что истерический смех разобрал ментов. Затем сделав смешную гримасу, ответил им так:
- «Господа! Лучше отпустите меня по-хорошему. А то ведь, хуже будет. Я за себя не ручаюсь».
Но те так смеялись, что и на них без смеха нельзя было смотреть.
- «Давай, давай, милый, мы-то тебя по всем улицам, уже часа полтора ищем,» - усмехнулся коренастый блюститель порядка.
Тут Борис Сергеевич глубоко вздохнул, и со словами: «я же, вас, предупреждал»! - прошмыгнул мимо их ног, прямо под машину, в самую грязь, и уцепившись за кардан во все горло крикнул оттуда: - «Что? Взяли»?
Менты растерянно переглянулись, и уже с серьезными выражениями лиц, присев на корточки, стали всматриваться в тугой полумрак, где барахтался в грязной жиже гражданин Тимофеев.
- «Колюха, что делать-то будем»! – сделав кислую гримасу, обратился младший сержант, к своему напарнику.   
- «А хрен его знает, - растерянно отозвался тот. - Слушай, Игорь, попробуй-ка какой-нибудь палкой его оттуда отбить».
- «Да ты, что? В своем уме? А ежели в лицо попаду, а то и того хуже, в глаз? С нас же семь шкур снимут, за увечье».
- «Оно так и получится», - послышался скрипучий голос из-под машины.
- «Ты лучше молчи, гад, - угрожающе произнес долговязый и шмыгнув небольшим курносым носом добавил: - «Давай, Игорь, попробуй уговорить этого паразита. Может что и получится».
И тот начал ласково, с добродушной улыбкой, дипломатию. -«Слышь, мил-человек? Не бойся, мы тебя не тронем. Ей Богу не тронем. Отпусти нашу машину. Выползай».
- «Не выползу»! – снова послышался из-под машины голос Тимофеева.
- «То есть, как не выползешь»? - гневно воскликнул сержант.
- «Я вам говорил, чтобы не трогали меня? Говорил? Так что терпите! До утра здесь лежать буду, пока не протрезвею», – не сдавал своих позиций Борис Сергеевич.
- «Что»? - в недоумении завопили менты.
- «Ты что, дурак? - заволновался высокорослый блюститель порядка. - Это же подсудное дело! Мы же на дежурстве. А ежели где-то сейчас происходит преступление? Кого-то убивают, а может быть грабят магазин, или насилуют женщину? Люди помощи ждут, а ты, гнида, здесь развалился, да еще и надсмехаешься над нами»?
Потихоньку стал собираться народ. Такая толпа образовалась! Капли с неба упасть будет негде. Ну, естественно, когда такое еще увидишь. Цирк не годиться. Дверь кабины открылась и оттуда вышел водитель, в чине ефрейтора. Брюнет со смуглым лицом и с небольшими усиками под прямым, с широкими ноздрями, носом. Он нехотя стал пробираться сквозь толпу зевак, что, несмотря на то, что их расталкивает мент, очищая себе дорогу, смеялись от души. Наконец он подошел к своим напарникам и простужено, откашлявшись, охрипшим голосом, спросил: - «Колюха, что тут происходит-то. На фига вы народ-то собрали? Вам что делать больше нечего»? - но увидев своих товарищей с серьезными лицами, что сидели на корточках и глядели куда-то под машину, присел рядом.
Ох, Василий, слышал бы ты тот вопль водилы, когда он увидел Тимофеева обнявшего с большой любовью, как маму родную, кардан.
         - «Е-мое! Как он туда попал-то? Зачем вы его туда загнали-то»?
         - «Да что мы, психи что ли, его туда загонять, - пробурчал младший сержант. - Сам залез, шкура»!
- «Да не в том беда, как он туда попал! А как его оттуда вытащить»? - озабоченно выдохнул сержант.
- «Да вы что, ребята! Ехать же надо! - всполошился шофер. И тут же обратился к Тимофееву: - Слушай друг, наша смена уже заканчивается. Я тебя, от чистого сердца прошу, выползай. Ей, ей не тронем. Иди куда хочешь, на все четыре стороны. У меня жена на восьмом месяце, мать больная. Ждут, волнуются. А им, как ты сам понимаешь, волноваться нельзя»!
- «Не уговаривайте, не выползу»!
- «Он, что, идиот что ли»? – возмущенно произнес шофер, обратившись к сержанту.
- «А ты что, хотел здесь лауреата Нобелевской премии встретить»? - сухо ответил тот и закурил папиросу. Было видно, как дрожала его рука. И каждый раз глубоко затягиваясь, поглядывал на часы. Вдруг раздался голос из толпы:
«Дружбан, держись до последнего! Пусть знают наших»!
Блюстители порядка резко обернулись, на пьяный, скрипучий голос из толпы.
- «Кто там еще вякает»? - крикнул сержант, пытаясь по верх голов, высмотреть   провокатора. - Что? Пятнадцать суток захотел получить? Сейчас устрою»!
Шофер заложил руки за спину и со склоненной головой произнес:                - «Я не знаю, что вы будете делать, но этого придурка надо оттуда вытаскивать».
- «Знаем, что надо! Ты скажи, как»? - бросив окурок в урну буркнул сержант.
- «А мне почем знать? Как его туда загнали, так и доставайте», - сказал шофер и сел в машину. И еще не захлопнув двери, добавил: - Спросите у людей, может кто-нибудь его знает»?
Но толпа, на то, чтобы посмотреть на личность этого субъекта, так разразилась смехом, что менты больше никаких вопросов не задавали. Часа два уговаривали бедолагу, пока тот не уснул и сам не отвалился от кардана. Менты выволокли из-под машины, гражданина Тимофеева, за ноги, ругая его мать и всех тех людей, кто принимал участие в его родах. Бросили спящего, как мешок с дерьмом, возле магазина и уехали. Слово свое сдержали, не стали забирать. И правду сказать, весь в грязи по уши, кому он такой нужен? Наверное, каждый человек в нашем районе знает этот случай. Но это цветочки, по сравнению с тем, когда его направили на стройку электриком... Помочь С.У.-2, в строительстве очистных сооружений. Из всех цехов посылали туда по нескольку человек, на прорыв. Приказ директора завода. Никуда не денешься. Вот был прикол. Ты, наверное, знаешь где строители обедают. Один длинный стол от конца до конца, во весь вагончик и две лавочки по обе стороны стола. Нужду справляют на улице. Туалетов нет. Да им и не надо. И так годится, уже привыкли. В общем, подселили гражданина Тимофеева к каменщикам. Он быстро адаптировался, нашел с ними общий язык, насчет выпивки тоже не забыл спросить. Те, ему рассказали, что раньше в обеденный перерыв всегда бухали.
- «Подселили к нам одного типа, Андрея Ефимовича Сидорчука. Хохол противный! Есть ведь от горшка два вершка, а сколько гад, у нас кровушки попил! Закладывает сволочь. Но не бить же его! Ему год, до пенсии остался. Ударишь, да еще убьешь ненароком. Потом отвечай за этого козла? Приходится терпеть. На сухую обедаем», - разъяснил бригадир, скрипя коронками передних зубов из белого металла.
- Борис Сергеевич поскреб затылок и пообещал, попробовать, помочь беднягам. Проучить того стукача.
 - «Вы бегите в Комарки за червивкой, - сказал он, - А я что-нибудь, придумаю».
- Василий, ты же знаешь, тот поселок, что неподалеку от нашего завода находится?!
- Да знаю, знаю, - замахал руками Кот. - Сам неоднократно туда бегал. И магазин тот помню, где Клава работает.
- Ну, так, вот. Слушай дальше: долго Борис Сергеевич следил за тем стукачом. Все думал, какую подлянку ему подкинуть. И тут, неожиданно, Андрей Ефимович пошел в кусты справлять нужду по большому. Гениальная мысль мелькнула в голове Тимофеева. Недолго думая, он схватил совковую лопату, и крадучись, на цыпочках, пошел за ним след в след, до самого конечного пункта, небольшого лесного массива, что находился вдоль бетонной стены, за которой заканчивалась территория завода. Когда Сидарчук спустил штаны и приготовился справлять свои дела… Тимофеев, возьми, да подложи под него, тот самый шансовый инструмент… а когда Сидарчук оправился, Борис Сергеевич вытащил из-под него лопату, и быстренько исчез, как его и не было. И вот, Андрей Ефимович, прежде, чем натянуть на себя робу, по привычке оглянулся назад и с удивлением заметил, что кала его, - пардон, - нет. Обеспокоенный таким сюрпризом, он заглянул в спецовку и в трусы, но и там было пусто. В полном недоумении, он направился к умывальнику. Вымыл руки, умылся и двинул прямиком к вагончику. Дело-то было к обеду. Пока шел, все думал: «как же так! Сходил в туалет или нет? Живот вроде облегчен, но и последствий никаких не обнаружено».
А тем временем, Борис Сергеевич, сидя за столом, рассказывал своим новым знакомым, бригаде каменщиков из восьми человек, как подшутил над этим провокатором. Рабочие хохотали до слез. Гонцы уже прибыли на место и принесли бутылок десять яблочного вина по рубль семнадцать. Но пить не решались. Ждали Сидорчука. Наконец он пришел. Молча подсел к столу и развернул тормозок.
Тимофеев пару раз носом втянул в себя воздух и с кислой гримасой, громко завопил:
«Господа! Вы ничего не чуете»?
«Братцы! - раздался хрипловатый голос бригадира: - Вроде, как гомницом подпахивает. А ну-ка, гляньте-ка свою обувь. Может кто вляпался»?
Все разом закопошились и стали рассматривать друг у друга подошвы сапог. Пока вся бригада занималась осмотром друг друга, Сидорчук свернул обед и медленно, чтобы не привлечь к себе внимание, вышел за дверь и направился к ближайшему котловану. Вокруг никого не было, и он смело снял сапоги, разделся и досконально оглядев, и ощупав одежду, вплоть до трусов, был в полной растерянности. Нечистот не нашел ни где.  После недолгого раздумья вернулся в вагончик, где уже вся бригада, пропустив по два стакана яблочного вина, смачно причмокивая, доедали свои тормозки. Едва Андрей Ефимович приблизился к столу, как вновь кто-то крикнул:
«Ребята, я так больше не могу! Пахнет ведь, от кого-то! Дайте хоть пожрать-то по-человечески! Посмотрите получше-то. Неужели не чуете? У вас что, насморк что ли? Тошнит ведь». Пока каменщики кричали, да с понтом, меж собой ругались, стукач опять покинул то заведение. Ушел на новый осмотр своей одежды. Как только скрылся из виду наблюдавшего за ним в окошко, все снова закатились громким смехом. Когда обед закончился, вся бригада, прибывая в хорошем настроении, пошла на свое рабочее место, кроме Сидорчука, что вернулся за стол и наконец-то со спокойной душой сел обедать. Но тут вошел прораб, Владимир Николаевич Поляков.
- Васек, скажу тебе честно, таких, как он, на свете по пальцам можно сосчитать. Чувак девятьсот девяносто девятой пробы, не меньше. Все объекты свои сдавал до срочно. О нем даже в нашей многотиражке печатали. Он прекрасно понимал, что толку большого не будет, от тех, кого послали на прорыв, по приказу, а не по своей охоте. И потому предложил работать аккордно, например, надо собрать строительные леса. Он сказал:
«Ребята как поставите их, можете идти домой».
- За два часа все было сделано. А могли бы и на целый день растянуть. У него на участке работа кипела — дай дорогу! Я потом тебе еще кое-что о нем расскажу. А пока, слушай дальше: как увидел он того козла, жующего хлеб с колбасой, сразу же начал его трунить.
«Ты что? - кричал он. - Совсем ополоумел на старости лет? Люди, понимаешь, вкалывают до седьмого пота, а ты жрешь, поганец! Тебе что? Обеденного перерыва не хватило? Ну хо-ро-ш!!!"
- «Владимир Николаевич, извините меня, я не успел. Тут, такое дело»... оправдывался Сидорчук. Но на премию попал. Ох, как же измывалась над ним вся бригада.  Встать рядом не давали. Загоняли наглухо. Даже женщины, штукатуры-маляры, и те над ним подсмеивались. Лишь едва покажется на горизонте, они сразу в хохот. Вскоре он понял, все, и то что над ним подшутили, и то что нормальной жизни ему здесь не будет. Пришлось увольняться. Особенно после того как один шофер крикнул ему издали, - «слушай, Андрей Ефимович, ты случайно в туалет не пойдешь? А то я тут лопату принес совковую. Только что из кладовой. Чистенькая. Обновить надо».
Короче говоря, не сбылась его мечта дотянуть до пенсии. Так Борис Сергеевич избавил всю бригаду от того гада. Только двух недель, как было задумано, Тимофеев на стройке не доработал. Вернули назад в цех. Станки встали. А такого умельца, как гражданин Тимофеев, не нашлось. Как не было, так и по сей день нет замены ему. Вот ежели, банкир или директор завода, или же министр какой-нибудь, дубу даст, в считанные минуты на его место харь двести найдется, а вот таких, как Тимофеев больше нет. Чтобы вырастить такого специалиста, лет тридцать учить надо. Когда он покидал стройку, бригадир каменщиков на прощание сказал ему:
- «Если что по строительству помочь надо будет, заходи запросто, без церемоний».
В ответ Борис Сергеевич накинул губу на нос и с легкостью выдохнул: - «Господа! Не гасите свет, я еще вернусь».
А ведь, он, подлец, и правда вернулся, только ненадолго. И не электриком, а простым чернорабочим. Человек десять тогда, откомандировали от нашего цеха. Я тоже туда попал и Смирных, и Николай Николаевич Родимушкин и еще несколько таких же, как и мы юмористов. Что против скажешь? Приказ директора завода. На прорыв. Строить срочно очистные сооружения, а рук не хватает. Я имею ввиду, рабочих рук. И вот, как сейчас помню, рыли мы траншею… У нас ведь, как… Сначала кладется асфальт, потом его долбят и прокладывают или кабель, или трубы, или еще какую-нибудь дрянь и так далее. Так и тогда, примерно, тоже самое было. Вдруг подходит к нам солидный мужчина, с портфелем, в кожаной шляпе. Одет по высшему разряду. Минут десять стоял над нами, все смотрел, как мы вкалываем:
- «А чем это, вы тут, занимаетесь ребятушки», - сурово спросил он.
Можно было бы, конечно, как-нибудь по-хорошему ответить, или на худой конец, промолчать, просто пожать плечами, дескать по чем мы знаем, что нам сказали то и делаем. Так нет ведь. Опять Борис Сергеевич, неутомимый наш, отличился. Сплюнул окурок сигареты, накинул губу на нос, да как ляпнет: - «Глав-спец-монтаж-в яму грязь-труба-укладка»!
 Мы все в хохот.  А Тот тип ничего не сказал, повернулся и ушел. А минут через двадцать, прибежал мастер. Такой невысокого роста солидный мужичок пред пенсионного возраста. От злости очки тряслись на его горбатом носу. Он сорвал с головы кепку, надетую впопыхах задом наперед, в распахнутой настежь телогрейки... Как же он кричал: - «Вы что? С ума сошли? Какой монтаж? Какая грязь? Какая укладка? Вы хоть знаете кто к вам сейчас подходил-то, идиоты? Это же из стройтреста человек приехал с проверкой. А вы... Но увидев наши безразличные лица ко всему на свете, безнадежно махнул рукой и скрылся в черном облаке смоляного дыма, проезжавших мимо грузовиков. Вот какие дела-то, Василий! Тимофеев, есть Тимофеев. На всякие выдумки горазд...
Ну, а теперь-то за что пить будем?  - Максим обратился к Коту.
- За наших врагов, - холодно произнес тот, и сменив улыбку на серьезное лицо, поднял стопку на уровне глаз, и как бы нехотя, подмигнул Максиму.
-То есть, как? - заволновался Григорий Александрович, что даже Зинаида Николаевна испуганно выбежала из кухни.
- Чтобы они сдохли! - невозмутимо добавил к сказанному Кот.
Вновь послышался громкий смех Лыковых, Зинаида Николаевна облегченно качнула головой и вернулась в столовую.