За что сидела певица Лидия Русланова

О том, что знаменитая певица, исполнительница песни «Валенки»,  сидела в тюрьме, я впервые прочитал в книге историка Юрия Мухина «Как убивали Сталия и Берию», увидевшую свет в начале 2000-х годов. Там в главе, где он писал о так называемом «Трофейном деле», рассказывалось, что один из генералов «маршала Победы» Жукова Крюков набрал и вывез столько барахла в СССР после оккупации Германии в 1948 году, причем не только себе, но и маршалу, что этим барахлом, и не только, были заставлена вся дача маршала и даче генерала Крюкова. Об этом доложили Сталину, и тот приказал разобраться с этим беспределом. В этой книге Мухин пишет, что коллекция дорогих украшений у Руслановой появилась еще в годы Великой Отечественной войны, когда та ездила блокадный Ленинград, где люди умирали от холода и голода, и подручные Руслановой за продукты по дешевке покупали у имеющих эти ценности ленинградцев, в первую очередь  стариков и старушек, родившихся в богатых семьях до революции.

Не так давно был показан сериал про Жуков, роль которого сыграл Александр  Балуев, и в нем рассказали о о подруге маршала, певице Руслановой, роль которой сыграла Ирина Розанова. Все это было подано как сфабрикованное МГБ дело против неугодных Сталину людей. Но так ли это на самом деле. Недавно я познакомился в интернете с материалом, написанным не под фамилией автора, а, как принято сейчас, ником... С ней я и хочу познакомить своих читателей.
***
Дело № 1762 по обвинению Крюковой-Руслановой Лидии Андреевны начато Министерством Государственной безопасности 25 сентября 1948 года.
Для начала обозначим суть этого дела так, как изложена она официальным языком первоначального следствия:
«Я, старший следователь Спецчасти по особо важным делам МГБ СССР майор Гришаев, рассмотрев материалы о преступной деятельности артистки Мосэстрады Крюковой-Руслановой Лидии Андреевны, 1900 года рождения, уроженки города Саратова, русской, гражданки СССР, беспартийной, с низшим образованием, — НАШЁЛ:
Имеющимися в МГБ материалами установлено, что Крюкова-Русланова, будучи связана общностью антисоветских взглядов с лицами, враждебными к советской власти, ведёт вместе с ними подрывную работу против партии и правительства.
Крюкова-Русланова распространяет клевету о советской действительности и с антисоветских позиций осуждает мероприятия партии и правительства, проводимые в стране...».

Тут пока всё ясно. Перед нами обычный набор чекистских следственных штампов, которые всегда можно доказать. Для того времени аргументы, конечно, самые серьёзные и страшные. Но мы то знаем, насколько ничтожным мог быть повод для таких обвинений. Достаточно не там рассказанного анекдота. В этой части дела Лидия Русланова предстаёт, конечно, жертвой обычного произвола, жертвой своего времени, жертвой сталинских порядков. Если бы дело ограничивалось только этим, то и разбираться в нём было бы скучно. Разборами таких дел, страшных, конечно, по сути, нас уже обкормили и восприятие их трагической глубины, к сожалению, притупилось в нас. Доказать абсурдность всех обвинений в адрес великой певицы, казалось, можно будет без труда.

Дальнейшее же чтение документа, помнится, внесло некоторого рода смятение в эту мою уверенность.
«Кроме того, Крюкова-Русланова, находясь вместе со своим мужем Крюковым В.В. в Германии, занималась присвоением в больших масштабах трофейного имущества...».
Вот тебе раз! Русланову обвиняют ни много, ни мало — в мародёрстве? Как это могло быть? Мерзкий образ мародёра, снимающего с трупов часы и золотые коронки, выворачивающего карманы мертвецов, грабящего опустевшие квартиры — это уж слишком. Подумалось, должно быть чем-то серьёзно досадила она властям, коль стало нужным возвести на неё этот до нелепости извращённый и примитивный поклёп.
Далее листал я дело с большим нетерпением — уж очень хотелось поскорее отыскать то место, где Русланова с достоинством и гневом опровергнет эту
гнусно состряпанную клевету.
Вот это место:
«Гришаев: Материалами следствия вы изобличаетесь в том, что во время пребывания в Германии занимались грабежом и присвоением трофейного имущества в больших масштабах. Признаёте это?
Русланова: Нет (тут легко представить себе сколько ожидаемого нами негодования в её голосе).
Гришаев: Но при обыске на вашей даче изъято большое количество ценностей и имущества. Где вы его взяли?
Русланова: Это имущество принадлежит моему мужу. А ему его прислали в подарок из Германии... По всей вероятности, подчинённые...
Гришаев: А оружие? При обыске на принадлежащей вам даче обнаружена винтовка, а также автомат и карабин. Где вы его взяли?
Русланова: Не знаю. Я этого оружия никогда не видела... Могу лишь предположить, что оно принадлежало трём солдатам, сопровождавшим вагон с имуществом, которое привёз из Германии мой муж...».

Что-то тут не совсем похоже на то, что ожидалось. Русланова отрицает свою причастность к «присвоению и грабежу» и вдруг этот вагон трофейного имущества на её даче. И что это за муж такой, который отправляет награбленное вагонами.

Генерал Крюков — личность весьма примечательная. Война и предполагаемая безнаказанность разбудили в этой грубой и неотёсанной натуре инстинкты самые низменные.

Он командовал отдельным кавалерийским корпусом. Утверждали, что корпусной госпиталь превратил он в форменный бордель. Сам подбирал в него женский персонал. С надоевшими поступал он гуманно, переводил с глаз долой, но с повышением и награждал при этом медалями.

С Руслановой познакомился он во время концертов певицы в его корпусе. Приезжая в Москву, запросто к ней захаживал. Но окончательно связать свои судьбы решили они в месте, не совсем пристойном, в соответствие с со вкусами и пристрастиями этого генерала Крюкова.

Заведующий постановочной частью московского цирка, некто Марьянов, организовал на своей квартире какое-то тайное заведение или клуб (в деле эта квартира называется вполне определённым словом «притон») с названием «Весёлая канарейка». Этот Марьянов расскажет следователям:
«Первое время Русланова приезжала в корпус со своим мужем Михаилом Гаркави, который был помехой для любовных интриг. Выход нашли довольно оригинальный: Гаркави спаивали и укладывали спать. Узнав об этих “трудностях”, я решил свести Русланову и Крюкова у себя: Крюкову я посылал приглашение посетить цирк, чтобы ознакомиться с новой программой, а о его приезде извещал Русланову. После представления они заходили ко мне на ужин и в один из таких вечеров договорились о женитьбе».
Так в «Весёлой канарейке», в которой прежде генерал Крюков известен был как «организатор массовой формы разврата», завязались серьёзные отношения двух этих людей.

Но подлинной страстью генерала оставалась алчность. Она диктовала ему прямые нелепости. Если предполагать, что в названных вагонах сплошь были вещи исключительно ценные, то, значит, унизить размах этой натуры. Там вместе с великолепными коврами и немеренными отрезами дорогой ткани было, например, сорок семь банок гуталина, шестнадцать дверных замков, пятьдесят пар шнурков для обуви, сотни кусков мыла.

На допросе генерал бы столь словоохотлив, будто только очнулся от гуталиново-бриллиантовой лихорадки этой. Говорил, как бы удивляясь самому себе:
«Следователь Гришаев: Как все эти вещи попали к вам? Может быть, они были приобретены честным путём?

Генерал Крюков: Каким там честным! мне ничего не остаётся, как только сознаться в том, что морально опускаясь всё ниже и ниже, я скатился до того, что превратился в мародёра и грабителя. Когда советские войска вступили на территорию Германии, передо мной открылись широкие возможности поживиться.. Моя алчность победила во мне голос рассудка, и я стал заниматься грабежом, присваивая наиболее ценные вещи, захваченные нашими войсками на складах, а также обирая дома, покинутые бежавшими жителями, изымая оттуда ковры, сервизы, отрезы шерстяных и шёлковых тканей и вообще всё, что попадало под руку... Кроме того, стараясь обезопасить себя и заручиться поддержкой на случай, если моё мародёрство станет известно, много ковров, сервизов и отрезов тканей я посылал вышестоящим начальникам, в том числе и командующему Первым Белорусским фронтом маршалу Жукову, его адъютанту генералу Варенникову и другим. Много вещей я скупал за бесценок, разъезжая по Германии со своей женой Руслановой...».

Может быть, Русланова была безучастной свидетельницей форменного этого безобразия и просто не могла сопротивляться разгулявшемуся аппетиту мужа. Увы...

Тут надо, наверное, расшифровать, что такое «скупать за бесценок» в военное время у побеждённого населения все эти «вещи». Человек, обречённый на голодную смерть, готов был обменять на банку тушёнки и булку хлеба любую фамильную драгоценность, любую картину, будь она даже кисти Рембрандта. Обменять, да ещё радоваться и благодарить, что всё это элементарным образом не отняли.
Тот же содержатель притона Марьянов (о котором мы вынуждены тут упомянуть ещё раз по особому случаю), вызванный по делу Руслановой, пояснил:
«Что касается спекулятивных махинаций Крюкова, то они были очень масштабны. На продаже вывезенного из Германии барахла он нажил огромные деньги. А механизм был очень простой: Русланова получала со склада части, которой командовал муж, продукты и обменивала их у немцев на меха, хрусталь, ткани и драгоценности. Потом Алавердов и Туганов (адъютанты Крюкова) доставляли всё это в Москву, а сёстры Крюкова — Мария и Клавдия перепродавали это по баснословным ценам».

Сознаюсь, я испытываю вполне определённую неловкость от того, что расследование наше приняло столь жестокий для меня поворот. В памяти народной звезда Руслановой остаётся незапятнанной, такой бы и должна остаться. С другой стороны, всегда наступает время, когда любовь должна проверяться правдой, какой бы она, эта правда, ни была. И только та любовь велика и подлинна, которой под силу испытание правдой. Думаю, что бесценный талант и великие заслуги Лидии Руслановой не умалит то, что мы будем знать о её слабостях. Возможно и непростительных. Слабостей нет только у истуканов. Русланова истуканом не была. Это был живой человек.

И в описании этого живого человека мы подошли теперь к самому непростому.
Путь, которым приобретались замечательные ценности у обездоленных русской победой немцев, оказывается, Руслановой был уже обкатан прежде. И весьма грустно узнать было о том, что впервые испробован был он в голодном блокадном Ленинграде. Люди, которых следователю она представила как своих «доверенных лиц», выменивали для неё у умирающих ленинградцев бесценные сокровища русского искусства. Среди этих «доверенных» были Игорь Грабарь, искусствовед Ерёмич, художник Бельвин, сотрудник Русского музея Сосновский.

В результате у семейства Крюковых-Руслановых на двух дачах и трёх квартирах сосредоточились вместе с километрами иностранных тканей и килограммами бриллиантов, горами соболей и каракуля... сто тридцать две картины величайших русских художников Нестерова, Кустодиева, Маковского, Шишкина, Репина, Поленова, Серова, Малявина, Врубеля, Сомова, Верещагина, Васнецова, Айвазовского, Сурикова, Федотова, Мясоедова, Тропинина, Юона, Левитана, Крамского, Брюллова...

Как видим, доверенные лица Лидии Руслановой работали с величайшим профессионализмом. Может быть, это Лидия Русланова и надоумила своего мужа использовать её ленинградский опыт в поверженной Германии. Все эти сокровища хранились навалом, даже на чердаках и неизбежно должны были погибнуть.
Вся мучительная неприглядность этих своих дел Лидии Руслановой может быть только теперь, у следователя Гришаева, и открылась.

До того, оказывается, она в таком роде приобретательства никакого криминала не видела. Во всяком случае, в этом она была нисколько не хуже многих других. С такою прямотой она и ляпнула об этом следователю, не подумав, сколько тогдашних любимцев народа ставит под удар:
«Этим занималась не только я. Картины и драгоценности скупали и другие артисты. Например, на квартире Екатерины Васильевны Гельцер я видела богатую коллекцию картин, а также очень крупные бриллианты и изумруды. Большое количество драгоценностей у Антонины Васильевны Неждановой. Среди артистов даже ходит анекдот, что когда Нежданова надевает свои бриллианты, её муж Голованов ходит за ней с совком, боясь, как бы она их не растеряла. Хенкин скупает картины и золотые часы. Очень богатым человеком слывёт Ирма Яунзем. Имеются ценные бриллианты у Леонида Утёсова, я сама их видела на его дочери. Большие деньги нажила Любовь Орлова, в основном за счёт «левых» концертов. А Исаака Дунаевского в нашей среде называют советским миллионером: у него такое большое количество картин и бриллиантов. Занимаются скупкой драгоценностей Шульженко и Коралли...».

После этого нехорошая опять закрадывается мысль. Мы все верили и верим в высокий порыв, который руководил выдающимися артистами, рвавшимися во фронтовые бригады. Этот порыв был. Кощунственно в том сомневаться. Но очень жаль, если к порыву тому у кого-то примешивалась и это унизительное желание разжиться заодно почти даровыми европейскими бриллиантами. Я гоню от себя эту мысль, но после тех давних откровений Лидии Андреевны сделать это не совсем просто... Лучше бы мне уж не читать этого дела, что ли?

«Что касается меня, то я признаю, что картины, бриллианты, платиновые и золотые изделия приобрела нелегально, с рук, в целях наживы. И всё же я бы не хотела, чтобы меня считали обыкновенной валютчицей и спекулянткой, хотя и не отрицаю, что была не прочь перепродать ту или иную вещь. В стяжательстве и незаконных поступках признаю себя виновной».
Так закончила Лидия Русланова своё «показательное признание».

Оказывается, далеко не всегда, как утверждается теперь, «сталинская машина» подминала и давила невиновных. Виновных и тогда было достаточно.
Вроде всё ясно...
***

Вот такая заметка.  Я читал, что разложение советской и партийной элиты началось после войны, когда в квартирах многих руководителей появились дорогие картины из музеев европейских стран, которые освободила от коричневой чумы Красная армия. Да, занимались мародерством и солдаты тыловых частей, и офицеры, и даже контрразведчики «Смерша», но по мелочам. Ведь они знали, что осталось после немцев в их родных городах и деревнях, а с такими ценностями они в своей жизни, преимущественно крестьянские парни, не сталкивались. Вот и брали, что лежало бесхозно в пустых квартирах и немцев, и австрийцев, венгров, румын, болгар Простим их за это.  Но в промышленном масштабе занимались мародерством только высшие генералы.  Даже в будущем председатель КГБ Серов, а в годы войны представитель НКВД у маршала Жукова, обнаружив в немецком банке рейхсмарки, не отдал их в казну государства, а присвоил, не забыв поделиться с Жуковым.  Так что на эти деньги были куплены дорогие легковые автомобили «Хорьх», «Мерседес» и другие, везенные в СССР и проданные там за очень большие деньги.  Ведь у всех этих маршалов и генералов были служебные автомобили с шоферами, зачем иметь свои.

Да, у всякой медали есть вторая сторона, которую стараются не показывать, потому что в ней нет ничего ценного. А вот в Ордене Победы столько бриллиантов, что на всю жизнь, причем безбедную, хватит. А такой орден был и у Жукова, и у других маршалов, победивших в той войне и не забывших о себе, родимых.

А мы удивляемся алчности некоторых наших «звезд» эстрады, театра и кино, накопивших огромные деньги и убежавших за рубеж, чтобы хранившиеся там миллионы долларов и евро не конфисковали. Слаб человек, об этом я уже не раз писал. И не достоин жить при социализме, поэтому он и завершался в СССР, когда алчная партсовноменклатура вместе с кгбэшниками  продались Западу.