Шопенгавер Драчки с волей на словах

Шопенгауэр, ангажированный буддизмом, своеобразно обновил это религиозное течение, и стоит признать красоту и лаконичность доводов в его апгрейде. «Мир как воля и представление» – труд крайне стойкий, и читая его безо всякого контекста, можно озадачиться, за что, дескать, Chopin'Cover зовётся «иррационалистом» – настолько всё слаженно. Однако, именно буддистский базис вносит свою алогичную лепту, поскольку этот религиозный культ являет собой крайне парадоксальное учение. К примеру – реинкарнация, в которую уверовали представители иных конфессий и некоторые атеисты – лишена же, по сути, какого-либо смысла, она обесценивает единое человеческое бытие, выступающее, на мой взгляд, проверкой сущности. Более того, буддистское мировоззрение носит деструктивный характер, и это вовсе не мой выпад, а цель каждого буддиста – прервать цикл перерождений и навсегда «раствориться». Эта апатичность индийской религии, её пессимизм – наделили философию Shop'n'Narva сомнительным нарративом, и как по мне – знатно дискредитировали труды. Замечательно обоснованные размышления, взгляд на вещи с неожиданных ракурсов, чёткость и ясность доводов, вдумчивая позиция, в течение четырёх книг медленно переоформляются в трансляцию максимально сомнительных, шатких и слабых основательно воззрений.



Мир – представление? Разумеется это так, и те доисторические пруфы к сей позиции, которые привёл Шопенгавер, сославшись на ушатанного мной некогда Платонишку (vk.com/wall-195335481_744) – неумолимы. Людские органы чувств – наше богатство и сокровище, дарующее красоту, уют и наслаждение, однако истовость того, что мы познаём посредством их применения – не то чтобы поставлена под вопрос какими-то теориями, нет – она неоднократно и по всем фронтам научно опровергнута. Цвет, в его общепринятом толковании, не существует – есть лишь спектр с разной длиной волны, интерпретированный нашим мозгом (вполне допустимо, что у всех по разному, причём радикально – этому стоит посвятить отдельный пост). Со звуком – аналогичная ситуация: опять дифференцированные, опять волны. Более того – даже полноценно осязать мы не умеем, и всё, что трогается, чего касаемся мы кожей – есть противодействие одних электронов другим, и наши нервные окончания испытывают лишь силу этого противодействия. Последнее, кстати, было интуитивно и спонтанно разгадано мной в ещё начальной школе: с того ни с сего, я стал воображать, будто нога не ступает на землю, а между ними остаётся небольшая «прослойка». Суждение нарекнули безапелляционным, и да, оно внатуре было несколько гипертрофировано, однако, предвосхитило своей прозорливостью реальность, вернее, по Шопенгауэру – действительность. Мир как представление – есть материя, пространство-время и причинность, мир как воля – есть лишённый малейшего смысла, самопожирающий и самовоспроизводящийся хаос. Воля является и множится в материи, однако, данная объективизация не отражает и доли её реальной сути, и лишь составляет «нутро» материи, как и заставляет последнюю бесконечно пребывать «в действии». К слову, если поискать волю не выходя за грани мира как представления – данности в ощущениях – то можно заглянуть к атомам, протонам, электронам и прочим тусовщикам макромира, где отсутствует суть, закон и порядок, а воцарился полнейший и неистовый хаос. Над этой средой не довлеет ни пространство, ни время, ни материя, ни причинность, ни индивидуальность, однако элементарные частицы – суть всё же физические объекты, однако бесформенные, дикие и незримые (что ставит под вопрос их пребывание в мире как представление, а скорее оформляет лишь как абстрактные понятия реально существующих, но недоступных для непосредственного созерцания явлений). Пацыки макромира «демонстрируют» на редкость хитроумное поведение: при наличии познающего субъекта – исследователя, или хотя бы косвенного намёка на него (скажем, датчика) – они поразительно, я бы даже сказал, сознательно усмиряют свою природу, будто бы имея к этому мотив. Воля тоже имеет один лишь мотив – краткосрочную цель, удовлетворение которой влечёт собой новую, столь же эфемерную, и так до бесконечности, при отсутствии всеобъемлющего смысла – смысла самого бытия воли.



ШлёпенPower заявляет, что воля изначально объективировалась в неорганической природе, которая однажды инициировала возникновение органической, из которой зацвела флора, с появлением травоядных, ставшая хавчиком для них, а те, в свою очередь – лакомством для плотоядных, но потом уродился челик, который взошёл на пьедестал объективаций воли и принялся активно эксплуатировать низшие ступени её проявления. Данные мысли, на самом деле, предваряют собой теорию эволюции... На протяжении всей своей работы, Шопенгавер воспевает человека, презирая тупое большинство, из-за чего какой-то дебик нарекнул Артура «мизантропом», что явно не соответствует действительности. Однако, оставим любителей клеймить ярлыками их превосходящих, и обратимся к сути. Итак, животное зырит мир, но в абстрактные понятия его не облекает, живёт якобы лишь «в настоящем», не сознавая полноценно ни прошлого, ни будущего. Гайсэндгёрлз же нашего вида, то есть людские пацыки и девчюли, всё это однажды усвоили, и теперь они ЗНАЮТ МИР. Однако, здесь Шопенгауэр делает множество логических ошибок. Сегодня научно доказано, что наиболее продвинутые из братьев наших меньших, вдоволь напичканы когнитивными фичами – таковы, например, дельфины, манки, слоники и хрюшки, крыски и врановые, собака. Животное по Шопенгауэру, как и человек, выступает субъектом познания, поскольку созерцает, но оно тупенькое, обладает лишь рассудком, позволяющим функционировать в пространстве и получать скупую информацию о мире, однако не разумом, который всё это структурировал бы и помог усвоить. Параллельно же Артур описывает слоняру, который забоялса вступить на хлипенький мост, и восхищается башковитостью сего элефанта. Здесь подмечаю я следующее: данный слон сумел в prognosis, а это уже ничто иное, как умственная деятельность во временной парадигме, и причём – абстрактный вывод из предполагаемой причины предполагаемого следствия (инстинкт самосохранения здесь присутствует, but его проявление обусловлено абстрактной опасностью, эмпирически ещё непознанной). Обезьяны же и того ушли дальше – научились формулировать и излагать свои мысли на человеческом языке – на языке жестов, и следовательно, понимать обращённые к ним символы. Более того, овладев потенцией изъясняться словесно, некоторые бибизянки сочли себя homo sapiens'ами, и на вопрос «who are you?» и две фоточки в придачу – примата и людины – истыкали второго. В общем, касаемо обитателей зовопарка, Шопенгавер намудрил, изначально описав крайне рассудительных животных, но в последствии – он опрокинул всю их интеллектуальность.



Если чутка ливнуть от наших меньших гайсэндгёрлз (самэндсамочек), то обнаружится следующий диссонанс: коли животное – субъект, но «неполноценный» относительно человека, почему же тогда мы, пацыки и пацанессы, абсолютно «полноценны»? Ну ладно я (ко мне применимо), однако, как и большинство животных едва ли сознают радикальное превосходство человека над ними (а наиболее изолированные из animals едва ли сталкивались с человеком в принципе), так и людская цивилизация, вполне возможно, совершенно обделена фундаментальными сведениями. Кроме того, если из анаэробного появилось дышащее, а потом выродилось в человека, то почему же пипелсам однажды не превратиться в чёнить решительно новое и прокаченное? Хотя, естественно, все ваши новомодные постмодерны это, конечно же, исключают, а колоссальное преобладание БЫДЛА изничтожает всякий возглас человека неконформного, с собственным взглядом и мнением, с блистательным и живым умом.



Читая первые две книги, вовсе и не ощущаются предвестники грядущих инспираций к различного рода суисайдам – отнюдь, всё ювелирно и чётко, с ноткой меланхолии, и посему местами кажется, что текст писала крайне башковитая дрейн-бабонька, в которую я и обратил ради шутки Шопенгауэра, надеюсь он не обидится... С течением повествования, Артур всё более транслирует те свои домыслы, фактически обосновать которые не представляется возможным. Почему же человек конечная ступень познания, самый объективный среди всех субъектов? Концепция воли понятна, её можно даже принять на веру, однако вся её суверенность, абсолютная власть и при этом нуждаемость в людях – под огромным вопросом. Я, будучи Христианином, допускаю, что воля может являться «двигателем» материального мира, но не той бесформенной субстанцией, над которой совершенно отсутствует довление. Есть Верховный Субъект. Попытки нарекнуть человека «главенствующим созерцателем» можно отнести к тому же разряду, что и теории, будто бы Вселенная сотворила нас ради того, чтобы быть осознанной и увиденной. Этот антропоцентристский взгляд едва ли присущ личностям масштаба Шопенгауэра – обычно его транслируют гораздо менее замысловатые персоны.



Иное заблуждение Артура – необходимость расстаться с индивидуальностью ради того, чтобы стать «чистым субъектом познания». Якобы «гениальное созерцание» возможно лишь в том случае, если человек полностью предаёт забвению собственное эго и с головой ныряет в наслаждение, например, природой. Действительно, бывают такие дожди и закаты, когда весь взор и всё сознание заполнены исключительно восприятием покоя или буйства окружающей среды и момента, но не стоит обманываться и забывать простую вещь – само такое состояние есть целостно лишь следствие человеческой индивидуальности, характера, психоуклада конкретной личности. Иной ментальный простак, доставь его в самое лучшее время в самое лучшее место, от своей чёрствости и тупости, ничем из того не проникнется. Потому, глубинное созерцание – не повод к отречению от собственного «Я». Наоборот, хороший мотив постфактум отрефлексировать, какого чуткого склада вы человек относительно иных. Естественно, наиболее восприимчивы ко всему, наиболее прозорливы, мечтательны, интроверсированы и фантазийны – худые люди, астеники. Атлеты же прагматичны и скупы на впечатления, пикниты – тоже пренебрегают ими из-за своей неспособности. Об этом говорили учёные, на данное толкают некоторые размышления Шопенгауэра. Он обращает внимание на срощенность головы животного с телом, и на отдельную её посадку в случае человека. Однако, у многих людей, преимущественно крепких конституций, шея настолько мощная, что её едва ли можно назвать «мостом» от туловища к мозгу. У нас же, астеников, грацильно и наиболее отчётливо разделены голова и тело, а это о чём-то, да говорит. Sorry, если дискриминировал...



Ещё в классе седьмом я как-то кумекнул: «А что, если все окружающие гайсэндгёрлз – боты, а я один лишь реальный пацык!?» Конечно вы, долбанные NPC, на то и запрограммированы, дабы выглядеть как я, и утверждать о том, что вы, естественно, не боты, или отнюдь – строить теории, будто вы реальные, а я и мне подобные – боты, но все эти лазейки и козни мнимых болванчиков – я давненько прознал, уяснив, на что оно работает. Стопудовым солипсистом я так и не сделался, как и Shop in Havre, который привёл аналогичную теорию, мол, все вокруг фантомы, но потом заключил следующее: «Серьёзно подобное могут утверждать лишь шизы, пейте таблетки». Я не столь однозначен в суждении, однако, если мне не помыслить чужую мысль чужим задохлым (относительно моего) разумом, если мне не позыкать чужими тупыми (относительно моих) зенками, если мне не послухать чужими грязными (относительно моих) ушами – то нет и смысла что-либо отвергать в данном направлении или принимать на веру – истина не откроется никогда и никому. Интересно, в каком ключе здесь будет мыслить искусственный интеллект?.. Шопенгауэр признаёт, что мы живём во сне, что мы не бдим, а спим, иными словами, уж простите за sleng – дрыхнем. Однако, как позже выяснится, у нас с Артуром разные взгляды на пробуждение...



Со многими положениями Шопенгауэра я готов примириться, иные же – целиком и полностью отражают мои независимо сформированные воззрения. Где-то – даже очень. Да, я взялся поведать о нотке дисбаланса, поскольку не нашёл уместным поддакивать отдельно выписанным цитатам на полсотни Word'овских страниц. Однако, в отдельных моментах Шопенгауэр пишет крайне завуалировано, и понять, например, его этерналистский взгляд на течение времени (созвучный моему, но по-другому интерпретированный), возможно лишь посредством цитаты Гоббса, которую Артур привёл в соответствующем абзаце. Кое-где, изредка предавая своё разительно отличное от большинства видение мира, Шопенгауэр транслирует заезженные тезисы: так, например, он чуть ли ни отождествляет гения с безумием, однако очевидно, что безумие – не есть обязательный атрибут гения, а если оно и присутствует, то всегда лишь действует на ликвидацию гениальности, а не в угоду ей, и посему, задача носителя того и другого – бросить все силы на изничтожение безумия до той степени, до которой это только возможно.



Теперь же я хочу адресовать Шопенгауэру вопрос, на который он, естественно, не ответит, ибо умер: «Дорогой Шопенгауэр, хочу спросить: зачем ты это написал? Вот зачем ты всё это написал!?» Вы обескуражены, а я продолжу засыпать Артура своими questions. Зачем ты личность? Зачем твои труды? Зачем образование, зачем преподавать? Зачем побеги от холер, боязнь пожаров, страх войны? К чему, в конце концов, ты буллил Гегеля? Коль жизнь – борьба за дозу дофамина, зачем ты слепо ведом своей неврастеничной волей? Не всё ли бытие твоё – сплошь вычурно претенциозное желание? И если да, ты лжёшь себе, и лжёшь читателю. Покуда сам учитель не оставил целей и совсем не ликвидировал посредством созерцания свою индивидуальность (отнюдь, скорее с возрастом лишь более её отточил), зачем же он направляет адептов по тернистой и неизведанной дорожке, дорожке ничего, дорожке в никуда? Весь этот нарратив – дискредитирует поистине талантливого автора. Да, Шопенгавер – дед-крутыш, и я к нему ещё вернусь, хотелось бы думать, в сиквеле данного поста. Мне остаётся закончить четвёртую книгу, чтобы ещё более детально скомпрометировать её творца, к которому я, в отличие от ушатанного Платонишки, совсем негативчика не питаю, отнюдь – скорее симпатию. Но если где-то ложь и диссонанс, то там я обличаю – жёстко и беспощадно, раз и навсегда. Это кредо. Кредо Дрюнь Алмазова.