ДАртаньян и Железная Маска книга 2 глава 20

Глава XX. Признание

После этого Портос бережно взял Ван дер Миля и положил на кровать, положив ему под голову подушки.
— Погодите, — произнёс, наконец, через силу Ван дер Миль. — Я должен сказать вам одну важную вещь. Обещайте, что позовёте ко мне протестантского священника.
— Сюзанна! — воскликнул д’Артаньян и вошёл в соседнюю комнату, которую занимала его возлюбленная. — Сюзанна, детка, немедленно приведи сюда протестантского священника. Его услуги будут оплачены. Поторопись, прошу тебя.
— Мы выполним вашу просьбу безо всяких условий, сударь, — ответил Атос. — Однако, если вам есть что сказать и облегчить тем самым душу, уменьшив зло от ваших действий, мы со всем вниманием выслушаем вас.
— Знайте же, что дворянин, которого вы ищите, сбежал от нас после того, как узнал о наших целях, — сказал Ван дер Миль. — Мы не смогли понять, как ему удалось бежать. Он очень умный и хитрый.
— Каковы же были ваши цели? — спросил Арамис.
— Мы знали, что этот человек очень похож на французского Короля или на его брата. Мы решили, что это – незаконнорожденный принц. Сами мы не видели Короля Франции, но доверились тем, от кого узнали об этом, — ответил голландец. — Мы хотели запросить за него выкуп побольше. Рассчитывали на миллион ливров.
— От кого вы об этом узнали? — спросил Арамис.
— Вы не обманули меня со священником? — в свою очередь спросил Ван дер Миль.
— Он уже на подходе, — ответил Арамис.
Действительно, в этот момент в комнату вошла Сюзанна в сопровождении протестантского священника. Арамис сделал жест, чтобы они подождали в сторонке.
— Мы захватили двух французских шпионов, которые были посланы министром Франции Кольбером для того, чтобы уточнить какие-то сведения про этого человека, — ответил пират.
— Где сейчас эти люди? — спросил Арамис.
— Полагаю, что в желудках акул, — ответил Ван дер Миль. — Команда решила… Да что уж теперь кривить душой? Я сам решил, что они знают слишком важную тайну, поэтому я велел выбросить их за борт.
— А вот и священник! — воскликнул Атос, приглашая священника подойти к кровати, на которую был размещён раненый Ван дер Миль. — Мы оставляем вас наедине, чтобы вы могли исповедаться и приготовиться к путешествию в мир иной.
— Рекомендую вам не обсуждать это происшествие с вашим священнослужителем, господин Ван дер Миль, — прошептал Арамис. — Для того, чтобы покаяться в ваших действиях, связанных с этими обстоятельствами, нет нужды называть имена. Поверьте, если вы проявите такую скромность, вы окажете немаловажную услугу не только нашим соотечественникам, но и вашим.
Ван дер Миль кивнул.

После этого друзья вышли из комнаты, предоставив вошедшему священнику беседовать с голландцем.
Через десять минут священник вышел из комнаты.
— Я отпустил его грехи, — сказал он. — Он хочет побеседовать с человеком, которого зовут Атос.
Атос вошёл в комнату к умирающему.
— Сударь, вы хотели говорить со мной? — спросил он. — Я вас слушаю.
— Да, господин Атос, — ответил Ван дер Миль. — Я слышал вашу дискуссию относительно того, как поступить со мной. Исходя из этого, я решил довериться вам, поскольку убедился в том, насколько вы благородный человек.
— Я с уважением отношусь к последней воле человека в вашем положении, сударь, — ответил Атос, — но должен предупредить, что далеко не любую волю умирающего я могу обещать исполнить, поскольку вы были нашим врагом и оставались бы им и далее, если бы не находились при смерти.
— Не беспокойтесь, моя просьба не придёт в противоречие с вашими понятиями о чести и о долге, — ответил Ван дер Миль. — Речь идёт о моей дочери. Кроме меня у неё никого нет. Признаюсь, я не лучший отец, но я отец, таков, каков я есть. Моя профессия, быть может, с вашей точки зрения предосудительна, но для граждан моей страны каперство против судов, плавающих под флагами враждебных нам государств, находящихся с нами в состоянии войны, не осуждается. Напротив, мои сограждане назвали бы вас авантюристами и, быть может, разбойниками или пиратами, как знать. Прошу простить меня за эту прямоту. Каждый сражается за свои идеалы, а идеалы, бывает, не совпадают. Так вот, я прошу вас передать моей дочери то, что я хотел бы оставить ей в наследство, то есть всё моё состояние. Это нельзя оформить юридически, поскольку то, чем я владею, находится в тайном месте в виде золотых и серебряных монет, ювелирных украшений, драгоценных камней.
— Сударь, где бы вы ни схоронили ваш клад, я не могу обещать, что разыщу его и вручу вашей дочери, — ответил Атос. — В настоящее время у меня имеется несколько намного более важных дел, кроме того, я уже не молод, и не могу гарантировать, что располагаю достаточным временем для выполнения подобных поручений. Приоритеты государственных интересов для меня в настоящее время являются наивысшими.
— Я понимаю все эти обстоятельства и признаю их весомыми, — ответил Ван дер Миль. — Я прошу лишь взять документ, зашитый в моей куртке, и хранить его до тех пор, пока обстоятельства не позволят вам уделить этому делу капельку вашего драгоценного времени. Из документа вы узнаете и то, как можно отыскать мою дочь, и то, как можно достать спрятанные мной сокровища. Было бы достаточно, если бы вы только лишь разыскали мою дочь и передали ей этот документ, но я хотел бы, чтобы часть моих денег послужила во искупление некоторых моих грехов.
— Это очень благородное намерение, сударь, — сказал Атос.
— Я прошу восстановить сожженные нами дом и прилегающие постройки для возмещения убытков господину д’Артаньяну, поскольку моё мнение о нём изменилось после того, как я узнал его, и я не хотел бы быть причиной его разорения, — продолжал Ван дер Миль.
— Господин д’Артаньян ни в чём не будет нуждаться, пока живы его друзья, — ответил Атос.
 — Насколько я смог понять его характер, господин Атос, ваш друг никогда не сможет пользоваться вашими деньгами как своими, а я оставил его без его собственных средств. Это моё желание. Прошу вас восстановить его имение и передать его в лучшем состоянии, чем оно было. Возьмите двойную цену убытков и компенсируйте ему ущерб, нанесённый мной и моими людьми, — сказал Ван дер Миль. — Если вы не сможете сделать это сами, поручите это моей дочери, хотя она ещё мала и проживает в Голландии, ей это будет сделать намного сложней, чем вам.
— Сударь, я понимаю ваш благородный порыв и готов принять на себя это поручение, хотя уверяю вас, что д’Артаньян не нуждается в компенсации такого рода от вас, поскольку всё, что он имел, он всегда добывал сам, — ответил Атос.
— Также пообещайте мне, что десятую часть денег вы отдадите в протестантскую церковь на помин загубленных мной душ, — сказал Ван дер Миль. — Хотя я считаю своё ремесло обычной военной профессией, признаюсь, что ваши взгляды на то, как следует обращаться с пленными, проникли в мою душу. Я впервые встретил такую принципиальность, и очень жалею, что не встретил вас раньше. Быть может, я посмеялся бы над вашими принципами, если бы речь не шла обо мне самом. Обстоятельства заставили меня очень внимательно слушать ваши слова, и я проникся вашими принципами. Каюсь, я не поступал со своими пленными так, как поступили вы. Это меня очень сильно огорчает сейчас, когда я стою одной ногой в могиле. Обещайте отдать одну десятую часть денег на помин душ, загубленных капитаном «Чёрного Лиса» Ван дер Милем, умоляю вас.
— Я обещаю сделать это при условии, что смогу выполнить это обещание, не отказываясь от более важной миссии, которая волею судьбы лежит на мне, — твёрдо сказал Атос.
— Этого вполне достаточно, — согласился голландец. — Я знаю, что вы сделаете это, если сможете, а требовать, чтобы вы сделали невозможное, не имеет никакого смысла. Теперь последняя просьба, господин Атос. Прошу вас, вытащите из меня этот кинжал.
— Если я сделаю это, вы умрёте! — возразил Атос. — Вы не умерли от потери крови только потому, что кинжал препятствует её вытеканию из той раны, которая им нанесена.
— Я знаю, господин Атос, — ответил Ван дер Миль. — Получив от вас обещание выполнить мою просьбу, если у вас будет такая возможность, я закончил все земные дела. Мне больше нечего делать на этом свете. Не скрою, я чувствую нестерпимую боль. Кроме того, вы же знаете, что часы мои сочтены. Так к чему продлевать эти мучения? Я хочу умереть прямо сейчас.
—Предлагаемый вами способ увеличит ваши мучения, — возразил Атос. — Быть может, у моего друга Арамиса найдётся какое-нибудь средство, которое позволит вам покинуть этот мир с меньшими мучениями.
— Подождите! — возразил голландец. — Я офицер, и я не хочу умирать от яда. Я предпочитаю умереть от колотой раны. Моё решение твердо.
— Хорошо, — ответил Атос.
— Я прочитаю молитву напоследок, — сказал Ван дер Миль. — Когда закончу, я закрою глаза. После этого прошу вас сделать то, о чём я прошу.
Атос молча кивнул. Ван дер Миль стал беззвучно шевелить губами, глядя в потолок. Через несколько минут губы его перестали шевелиться, и он устало закрыл глаза.
Атос подошёл к постели умирающего и одним рывком вынул кинжал Портоса из груди голландца. Из горла пирата вырвался предсмертный храп, на его груди появилось большое быстро разрастающееся кровавое пятно, после чего пират затих.
Атос распорол кинжалом край куртки и подкладку голландца, извлёк из образовавшейся дыры кожаный конверт, и, не вскрывая, положил его в свой карман, после чего вышел из комнаты.
— Мне жаль этого человека, — сказал он своим друзьям. — Каким бы злодеем ни казался нам наш враг, в нём подчас содержится очень много простой человеческой доброты и благородства.