Беседа, хороший мальчик и мир людей

Я бы мог, конечно, назвать это как-то иначе, нежели "полный аут", но увы, цензура есть цензура.

Это было не то, чтобы не обычно, нет, к этому я привычен, но произошло это как раз таки внезапно и неожиданно. Был теплый июльский день и голову мне не особо сильно напекло сидя в зале за компьютером. Был я тогда один, а гостей и вовсе не любил к себе водить.

Листал я сайт за сайтом, перебиваясь на соцсетки в ожидании чуда прекрасного отклика от прекрасной дамы, которую я так сильно пытался заполучить еще со школьных годков. Она молчала, да и я не так сильно набивался на общение. Кликал ей реакции на новые фотографии, что-то комментировал, - в общем проявлял социальные навыки во всей своей красе двадцать первого, а по совместимости, информационного века.

Ничто, абсолютно ничто не предвещало беды, как вдруг я услышал тихий пронзающий голос позади себя и от неожиданности, даже, подпрыгнул на своем табурете.

- Все за монитором сидишь? - пронзающий голос преобразился в явное предложение.

- Да, с-сижу. - неуверенно начал я, не оборачиваясь.

- Ммм. А зачем?

- Да так, время убиваю. - я обернулся.

Обернувшись, я увидел перед собой кота, сидящего на полу в моей комнате. Он не был похож на какого-то определенного кота из моих воспоминаний или даже фантазий, но точно был похож на кота. Существо-ли или что-то еще пялилось на меня совершенно человеческими глазами.

- Что ты делаешь со своей жизнью, Марк? - оно говорило не открывая пасти.

- Ничего не делаю. Сижу вот. - дрожащим голосом я отвечал.

- Ты ни к чему не идешь, Марк. Существование твое бессмысленно и однообразно, подобно простейшему зачатку идеи месячного человека.

- Я не понимаю. - я старался смотреть ему в глаза.

- Проживая день за днем, ты позабыл истину жизни, Марк. - существо не унималось.

- Что ты хочешь от меня? - я осмелился говорить в полный голос.

- Разъяснений. Ничего ни малого ни большого.

Существо начало вылизывать свои лапы так, как это сделал бы обыкновенный кот.

- Что ты такое? - я пытался нащупать на своем столе пачку сигарет.

- Что за глупости, Марк? Я - Кот.

- Но ты не можешь быть котом, ты говорящий, таких не существует!

- Если что-то может тебе что-то говорить, неужели оно не может существовать, Марк? Что за логика? Я живое существо, имеющее свои мысли, цели и идеи. Я могу к чему-то стремиться или чего-то хотеть. Разве это не значит жить? - существо легло на пол и свернулось в клубок.

- Я, видимо, с ума схожу.

- По определенности судят только камерно размышляющие, Марк. Если ты можешь себя оценить и критично отнестись к любой ситуации, даже к такой, то, вероятно, с ума ты не сходишь. - существо потянулось на полу.

- Это абсурд.

- Абсурд - то, чем ты живешь, Марк. Ты программа идеи тех, кто хочет заставить тебя думать, что ты живешь, Марк. Ты не вдыхаешь каждую секунду своего существования, ты потребляешь кислород. Ты не достигаешь целей, ты действуешь рефлекторно. Ты заставляешь себя думать, что живешь, но продолжаешь бездейственно созерцать пустоту существования. Пора меняться. - существо встало на задние лапки и запрыгнуло Марку на колени.

- Пора меняться. - повторил Марк и написал той девушке, от которой ждал первого шага.

Мир людей.

-О да, почему бы и нет? Давайте все дружно возьмёмся за ручки и будем танцевать у костра из ромашек во славу хипарства.

Джерри всегда был немного на взводе, когда ел, пил или просто смотрел в потолок.

- О да, Маргарет, конечно я возьму эти чертовы печенья и запихну их все в рот. Пускай эти чёртовы крошки будут мне впиваться в спину, когда я лягу на кровать. Ну давай же, неси этот чертов кусок мяса, будь он проклят!

- Да, Джерри, я уже несу тебе твой завтрак.

Он стукнул по столу кулаком с такой силой, что ненароком уронил старую перечницу.

- А-а-а-а, злоемученная перечница, почему она здесь стоит, а? Все ещё не можешь забыть свою мамашу, Мардж?

- Нет, Джери, не поэтому. Это единственная перечница в этом доме.

Он не обратил внимания на слова своей жены и впился зубами в огромный кусок мяса, лежащий на тарелке. О, нет, господа. Нет! Столовые приборы придуманы не для Джерри.

Он держал этот кусок мяса в руках, разрывая его зубами. Весь сок от плохо прожаренного стейка брызгал и сочился ему прямо на рубашку.

- Твою же мать, Маргарет! - Джерри поднялся со стула,- посмотри, что ты сделала с моей одеждой!

- Джери, это не я, это все твое мя...

Она не успела договорить, как тут же отшатнулась от сильного удара тыльной стороной ладони своего мужа. Джерри стоял над ней с дрожащими руками и красным лицом. Он был настолько сильно зол, что даже не почувствовал, как разбил свою ладонь о ее зубы.

Маргарет не устояла на ногах и упала на пол. Она была хрупкой женщиной с утончёнными чертами лица и ее бледная, аристократичная кожа приняла алый оттенок, стекающий с губ этой слабой женщины.

- Еще раз ты мне будешь перечить, дрянь!

- Да, Джерри, извини.

- Я поехал на работу, прибери за собой. - сказал он, взяв в руки все тот же кусок мяса.

Послушно, беспрекословно она потянулась за тряпкой. Она знала, что рано или поздно наступит счастье, не смотря ни на что.

Маргарет, убравшись в комнате общежития, в котором они жили, наконец-то села в свое заветное кресло и блаженно растянулась. Целый день уборки и готовки, и вот опять вечер. Опять придет Джерри, опять будет злиться и опять потащит в постель.

Щелкнул замочный механизм, дверь открылась и вошел Джерри. В руках он держал бумажный пакет.

- Ужин на столе, Джерри.

- Вижу и без тебя. Вот возьми. - он протянул ей пакет.

- Что там? - Маргарет заглянула внутрь.

Джерри насупил брови и не раздеваясь сел за стол, подвинул к себе тарелку.

- Кое-что новое. - ответил он и принялся за ужин.

- Я тогда сразу оденусь.

- Да, давай.

Он доел свой ужин, разделся и пришел к ней в кровать. В их, уже повидавшую виды, кровать всю разорванную и съеденную крысами.

- Ты готов?

- Да, черт бы тебя побрал, давай.


Мир людей понятен и прост, если хорошо приглядеться и попробовать во всем разобраться. Только униженный будет всю жизнь пытаться преодолеть эту боль, унижая других, но в то же время от части и преодолевать желание наказать себя, принеся в бумажном пакете новый страпон, так как старый стёрся до основания.

Хороший мальчик.

Почему же нельзя быть уверенным на сто десять процентов в том, в чем ты ни хрена не уверен? Жизнь ведь именно так устроена, без какого-то скрытого подвоха. Тимми именно так и думал, когда в очередной раз сидел в своей комнате и ковырялся в носу, изучая содержимое оного.

Тимми был хорошим мальчиком. Никогда не перечил родителям или, не дай бог, с кем-нибудь ругался. Нет. Тимми всегда был хорошим мальчиком, вот только никак не мог понять, почему его мать так сильно им недовольна.

Достав содержимое своего неисчерпаемого на сокровища сундука, маленький Тимми принялся вслушиваться в разговоры за стеной. Очень уж сильно сегодня ругались родители. Он подошёл ближе к стене и прильнул к ней своим ухом.

- Сколько еще это можно терпеть, объясни мне? - кричал мужской голос.

- Он и твой сын тоже!

- Мой сын! Мой! Так почему же я не могу тогда что-нибудь с этим сделать? Объясни мне!

- Что ты хочешь делать, Бэн? Разве он недостаточно настрадался?

- Настрадался? ОН? Да он живет, как принц, мать твою. Только и делает, что потребляет.

- Он же наш сынок, Бэн.

- Вот именно из-за таких слов, так и получилось, Елена. Все из-за тебя и твоей гиперопеки.

Дальше Тимми не мог уже ничего разобрать, так как его мать начала кричать сквозь слезы и плачь. Навзрыд, она пыталась объяснить отцу Тимми что-то очень важное, но не могла из-за очередной истерики.

Тимми надул губы, так как сильно опечалился от того, что больше не может подслушивать своих родителей. Он еще немного посидел у стены, размазал свое сокровище по обоям и направился в другой конец комнаты. Там были игрушки. Он понимал, что он уже достаточно взрослый, чтобы играть в солдатиков или строить башни из лего, но что-то неведомое для него, так и тянуло взять в руки очередную пластиковую игрушку.

Тимми заулыбался, рассматривая в руках очередного красочного персонажа, которого он выпросил у матери в прошлое воскресенье, когда они ходили в церковь. Ему нравилась церковь, но вот дорога до нее была ему не в радость. Он постоянно замечал взгляд прохожих людей на себе и на матери, которая держала его за руку. Люди странные.

Тимми внезапно услышал громкие и тяжелые шаги возле его комнаты. Испугавшись, он хотел было залезть под свою кровать, но у него не получилось. Тимми был крупным мальчиком.

В комнату вошла его мать. Вся в слезах, она подошла к своему ребенку и обняла его. Ее нежные, материнские руки были успокаивающей панацеей для Тимми. Он так сильно любил материнские объятия, что даже не замечал, как со временем руки его любимой женщины покрылись морщинами, а кожа постепенно стала царапаться. Бедный Тимми не знал и не понимал своим детским, совсем несмышлёным сознанием, что он застрял в этом стареющем теле уже взрослого человека.