Не бросай снов на ветер...

   Наш город — почти остров. Окруженный реками с трёх сторон он возвышается над ними, как большой и добрый кит. С какой бы стороны ты не въезжал в город, сначала будет река и мост (а то и два) через неё.

Издалека, ещё не видно ни моста, ни реки, а многоэтажные дома уже торчат белыми свечками на холмах и во впадинах.

На окраинах взбегают по крутым берегам малоэтажные домики: современные коттеджи и старые пятистенники, с деревянными ставнями и пластиковыми рамами.

Это — архитектурная вольница. Поди построй дом на таком месте! Грунт — твёрдый белый известняк вперемешку с чернозёмом и глиной.   И всё это стремится к реке под углом больше чем в сорок пять градусов. Со стороны фасада внизу первый этаж, а зайдёшь за дом и только наклонившись сможешь заглянуть в окна второго этажа. Второй он с фасада, а во дворе — уже полуподвал.

Поэтому и расположение домов на улице было приблизительным: где смогли, там и врубили дом в берег. И улицы, которые виляли зигзагами и змейками, были весьма условны.

Если ты приедешь летом, то многие такие улицы даже не увидишь, угадаешь по едва выступающим из зелени крышам. А сами дома спрятались в пене листвы. Город наш зелёный, в деревьях и цветах. Насколько позволяет климат.

Уже давно не жили мы на этом крутом берегу. Уже я стала забывать, как это уютно: открывать калитку, выходить на улицу, что шла параллельно реке, хоть и выше её метров на триста, и смотреть на закат. Как раскрашивается небо в цвета жар-птицы, а солнце мягко и ласково касается тебя красотой и теплыми лучами.

Внизу облако зелени, а перед тобой простор. Потому что нечётная сторона улицы лежит уровнем ниже, совершенно не загораживая обзор. А там, далеко внизу тихо переухиваются будто игрушечные маневровые тепловозы на вокзале, дальше — как длинные гуси, устраиваются поудобнее у пристани баржи, сразу за ними река, и за ней — поля, рощи, садовые домики, горизонт, облака...

А невдалеке нашу улицу пересекала другая. Абсолютно другая. Она упорно поднималась на довольно крутую гору. Снизу вверх. Вся. Была широкая и без всякой дороги. Только тропинка для пешеходов и огромный пустырь, заросший лебедой, лопухами да спорышем.
Подняться быстро по этой короткой улице в десять домов без отдышки не мог никто - крута была.

                ***
Нас тюкнуло. Сильно и неожиданно. Беда выскочила как гоночная машина из-за поворота.
И жизнь поставила перед бетонным забором с колючей проволокой с электричеством внутри и сказала, что это — тупик. Всё. Можете сдаваться.

Повисев пару суток в субпространстве, поревев пару часов в голос, с соплями и завываниями (вот я и узнала, что только так становится легче, и это не режиссерский приём в кино), я, наконец, начала думать, что с этим делать и как выйти из тупика.
Оказалось, делать надо много. Столько я никогда не делала. И делать придется то и так, что... Короче, это будет наш (и мой в том числе) рекорд по достижению невозможного.

Вывезу ли?

Сны я вижу редко. Запоминаю ещё реже. Но этот запомнила навсегда. Не потому, что необычный или расписной. Но, видимо, потому, что он мне помог.

                ***   
   Я была на той широкой и крутой улице, по которой можно только вниз или вверх. У одного из домов стоял пустой автобус ПАЗик, двери открыты.
Я зашла. Как ни странно, водитель был на своём месте.
— Пойдешь или поедешь? — спросил он, закуривая.
— Поеду, — удивилась я, — зачем автобус-то тогда?
— Как скажешь.
Автобус зафырчал и ... Никуда не поехал. Я забеспокоилась. И тут в него стали забегать, запрыгивать люди. Знакомые, родные, чужие... Они заскакивали в автобус, не замечая меня, и деловито его раскачивали. Всё сильнее и сильнее. Я попыталась это остановить. На меня никто не обращал внимания.

И тут автобус тронулся и потихоньку покатился вниз наискосок. Он ехал по инерции. Мотор давно не работал, водителя не было. Автобус набирал скорость. Ещё немного, и он врежется в кирпичный гараж у дома ниже по улице.
Меня колотило от страха и беспомощности. А они ликовали.
— Едем!!! — кричали они и смеялись радостно и громко.
    Я решила сразу, меньше чем за секунду и тут же сделала это. С ужасом, сознавая, что рискую не только здоровьем, но я выпрыгнула оттуда. Было жутко. Мне казалось, что автобус упадет на меня. Но он поехал дальше, врезался в гараж и перевернулся. Издалека я видела, что он абсолютно пуст.

И вот я стою среди лебеды и лопухов, и у меня по-прежнему два пути — вниз или вверх.
Я пошла вверх. Я восемь лет ходила, поднималась по этой тропинке то в школу, то в библиотеку. Я задыхалась, но шла легко.

А в этом сне подъём в пятьдесят градусов и дорога, длинной в пятьдесят метров, давались мне как почти вертикальный подъём с железом на руках, ногах и спине. Трижды я садилась с твердым намерением отдохнуть и вернуться. И всё-таки не возвращалась, а плелась и спотыкалась, падала и вставала, ползла и сбивала колени, царапала ладони и плакала, и снова поднималась. Всё выше и выше к самому верху улицы.

Разогнуться в полный рост, расправить плечи и решиться выйти с этой улицы было чуть ли не самым трудным.

На самом деле на вершине улицы было просторно. А вот во сне там была щель, в которую можно было только протиснуться боком. Сильно поцарапав спину и живот.
Поцарапала. Протиснулась. Обернулась на неизменно прекрасный закат. Вздох был радостный и гордый.
Ну, потом прослезилась, конечно. Но это так, вдогонку трудностям. Спасибо, что кончились.

                ***
   Помню, тогда я проснулась и поняла: я вывезу, я смогу. Ясен перец, будет трудно. Но оно пройдёт. Кончится. И наши победят.

   Не бросай снов на ветер...