Глава 4. Радужный зонтик

Осень в тот год была на редкость красивая. По-летнему тёплое сентябрьское солнце радовало горожан, а в траве, как будто отражением небесного светила, уже третий раз за год расцветали весёлые одуванчики. Стояла безоблачная погода, а листья на деревьях только начали желтеть. Пользуясь столь щедрым подарком природы, местные жители решили продлить купальный сезон, и на городском пляже возле моста через Волгу с утра и до позднего вечера скапливалось множество людей, желавших урвать эти солнечные деньки. Но работникам метрополитена было не до красот ранней осени, и они могли лишь с завистью наблюдать за прогуливающимся по набережной народом, пока ехали на смену или со смены по домам. Перед окончательной сдачей в эксплуатацию каждый день был на вес золота, а огромный кумачовый плакат «Даёшь метро горожанам досрочно!» над воротами Управления выглядел горькой издёвкой. Время шло, но дни всё больше напоминали бег на месте. Если в первую неделю каждая из рабочих смен была наполнена событиями, и к вечеру ты начинал забывать, что же случилось утром, а если и вспоминал, то события, произошедшие несколько часов назад, казались воспоминаниями из далёкого прошлого, то со временем всё новое становилось привычным, и ничто уже не удивляло. Вторая неделя шла проще и быстрее, все уже познакомились друг с другом, не терялись в хитросплетениях коридоров административных и производственных корпусов, знали своё расписание, как будто всю жизнь так жили. День за днём сливались в сплошную пелену, в которой не было ничего, достойного остаться в памяти. А если время побежало так быстро, значит, ты уже привык к новому месту, и это привыкание прошло гораздо легче и быстрее, чем Кайрат представлял себе. Иногда ему и вовсе казалось, что он никуда не уезжал, и что не было тех долгих и насыщенных лет, когда он жил и работал в Петербурге. Общение с Алексеем постепенно сходило на нет, и ограничивалось только рабочими и бытовыми вопросами. Впрочем, никто от этого не страдал и не считал себя обделённым. Кайрата немного удивляла обстановка в коллективе: когда он работал в Петербурге, да и когда он ехал сюда, то представлял себе всё иначе, может быть, немного идеализированно. Он воображал коллектив товарищей, сплочённый общим делом и решимостью довести его до конца. Но в действительности этот образ, навеянный старыми советскими фильмами, мало походил на реальность. Каждый был сам по себе, и прежде всего защищал свои интересы. Никто не доверял даже коллегам, не говоря уже о заезжих курсантах, и за внешней вежливостью и доброжелательностью сотрудников читалась мысль: «Ну, и какую подлянку ты мне на этот раз устроишь?», даже если поводов к такому мнению не возникало. Начальство в лице Стрельникова и Пустовалова отдавало заведомо невыполнимые распоряжения, Громов и его помощница делали вид, что всё под контролем, а рядовые сотрудники ругались на жизнь. И всё — только чтобы дожить до выходных и напиться до поросячьего визгу. А дальше — цикл повторяется. Утро, аспирин, плотный завтрак, переходящий в обед, а там — и новый рабочий день. Бег хомяка в колесе и то казался более целенаправленной деятельностью. В сущности, это была обычная жизненная рутина для большинства жителей города. В такой обстановке было сложно заводить друзей, а ещё сложнее — не начать подозревать каждого встречного в чём ни попадя или беспробудно квасить по выходным. Единственное, что удивляло Кайрата, от усталости засыпавшего почти сразу по возвращении с работы, это сколько жизненной силы могло быть в Алексее, что он после рабочей смены мог по-быстрому перекусить в каком-нибудь ресторане фаст-фуда и пойти знакомиться с девушками в клуб. Приходил он уже давно за полночь и спал максимум четыре-пять часов. Обычный человек выдохся бы уже после нескольких дней, а у Красавкина пошла вторая неделя такого режима, и было похоже, что его это нисколько не затрудняет.
Теоретические занятия не сильно напрягали — по сути, это было повторение всего того, что ребята уже знали до этого. С практикой было сложнее, но и она не была чересчур тяжёлой. Скорее, курсанты уставали именно от новизны — ведь они, пусть каждый уже имел опыт работы в метро, впервые сталкивались с такой техникой. И больше всего им хотелось перейти от теории к практике, выйти из-за парты и сесть в кресло тренажёра, а затем — и в кабину поезда. Кайрат смотрел на расписание занятий и думал: «Как же ещё долго до начала практики…» Но вот, однажды утром он взглянул на календарь и удивился, как быстро наступил этот долгожданный день!
Не без дрожи Кайрат зашёл в зал, где находились тренажёры — две отрезанные кабины от вагонов метро типа Е, известных по прозвищу «ёжик», только вместо лобовых стёкол в них стояли компьютерные мониторы. Парень подошёл к невысокому пожилому инструктору, представился и подал лист, где указывалось количество занятий.
— Садитесь, — небрежно бросил инструктор, даже не удосужившись назвать своё имя. Наверное, он полагал, что нашивки «Муртазин Н.Р.» на форме будет достаточно.
Кайрат сделал шаг в сторону тренажёра, но мужчина неожиданно вырос перед ним и встал так близко, что ему стало, мягко говоря, некомфортно.
— На стул, я сказал.
«С таким лучше не спорить», — подумал парень, чувствуя, как ладони покрываются холодным потом.
— Для начала, — продолжил инструктор, — теоретический инструктаж. Правильная посадка машиниста...
— Но я раньше... — начал было Кайрат, но его прервали на полуслове.
— Мне плевать, кем вы были раньше. Здесь вы курсант.
Пока Кайрат слушал его речь о правильной посадке и настройке органов управления, то вглядывался в него и размышлял, кем бы он мог быть. Худой, абсолютно лысый, с безучастным лицом, напоминающим маску. Ему явно чуть больше пятидесяти, но выглядит он плоховато для своих лет. Наверное, это машинист, ушедший по состоянию здоровья с поездной работы и перешедший к преподаванию. Конечно, его суровость можно понять: одно дело — мчаться вдаль по стальным магистралям, и совсем другое — в сотый раз объяснять желторотым недотёпам, как правильно выбирать наклон спинки сиденья. С другой стороны, «тяжело в ученье — легко в бою», и, пройдя через все круги ада во время практики, курсанты могли уверенно чувствовать себя в кабине настоящего поезда. Кайрату было немного странно, оттого что ему снова объясняют то, что он и так уже давно знал, но — с инструктором не спорят.
Трудно было понять, когда Муртазин был в хорошем настроении, а когда — в плохом. Разница, пожалуй, была только в том, что когда он был не в духе, то матерился несколько чаще обычного. Да и общаться с ним было тяжело: к людям он относился сухо и, на первый взгляд, не воспринимал многого из того, что выходило за пределы служебных обязанностей и должностных инструкций. Лишь в конце дня ребята узнали, что его звали Наиль Рустемович Муртазин, но вряд ли эта информация была очень полезной — инструктор вёл себя молчаливо, и содержание разговоров с ним обычно ограничивалось указаниями, что требуется сделать. Но иногда во время занятий у Кайрата проскакивала мысль, что он мог уже знать этого человека, где-то встретиться с ним. Бывает иногда — видишь человека впервые, а тебе кажется, что он уже появлялся в твоей жизни. Вот так и не можешь отделаться от этой мысли, а спросить напрямую неловко. «Я его точно уже видел… — думал Алтынбаев, вглядываясь в суровое лицо инструктора».
***
…Полосатая ограничительная рейка осталась где-то в зеркале заднего вида. Кайрат готов был сквозь землю провалиться: «Ну что такое — то «ползуны» на колёсах сажаю, то вот так...» И снова он пытался сконцентрироваться, снова проходил один и тот же маршрут, стараясь не допускать помарок, но внимательный и беспристрастный компьютер выдавал полный список ошибок по окончании упражнения. Здесь превышение скорости, там пропуск места остановки, а ещё выход из графика, несоблюдение интервала, и прочее, и прочее… Штрафные баллы высвечивались красным, и, в конце концов, когда Кайрат вылезал из тренажёра, его поясница была настолько мокрой от пота, а лицо таким красным, что со стороны казалось, что парень только что вышел из парилки. Трасса метрополитена была гораздо сложнее, чем он предполагал, и, несмотря на весь накопленный опыт, безошибочно пройти её не получалось. Слабым утешением было и то, что Лёшка тоже оказывался отнюдь не безгрешен, но штрафных баллов у него было меньше.
— Молодец! Герой! — Муртазин поднялся по лесенке в кабину после того, как Кайрат сначала превысил скорость на перегоне, пытаясь нагнать отставание, а затем резко оттормозился при въезде на станцию, чтобы остановить состав в нужном месте. — А если бы ты с поездом ехал, знаешь, каких бы дров наломал? Это ведь здесь рейки, а там — вагоны с людьми!
Спорить и доказывать свою правоту было бесполезно. Наиль Рустемович «рубил» и тех, кто ездил куда лучше. На практику на тренажёре отводилось всего двенадцать часов, а дальше инструктора смотрели, можно ли допустить тебя до управления настоящим поездом. Кайрат всерьёз опасался, что все допущенные ошибки припомнят ему в конце практики, а вот Алексей относился ко всему весьма расслабленно. «Если тебя отправили сюда в командировку, то никто не будет менять тебя на другого человека посреди учебной программы. И никто не выгонит, если ты серьёзно не накосячишь или не заявишься на работу пьяным», — рассуждал он и, в сущности, был прав.
Во время практики на тренажёре инструктор частенько «подкидывал» курсантам задачи с подковыркой, с которыми требовалось справиться. Поломки и сбои на метрополитеновском жаргоне назывались просто «случаями», и поиск выхода из «случаев» занимал едва ли не половину учебного времени.
— Почему не собирается схема? — задал очередной каверзный вопрос инструктор, когда Кайрат отчаянно пытался привести в движение виртуальный поезд, выискивая глазами на приборной панели какой-нибудь случайно пропущенный тумблер.
— Не сработали концевые выключатели закрытия дверей! — выпалил он первое, что пришло в голову.
— Перекрыт кран пневмопривода токоприёмников, — торжествующе отрезал инструктор, указывая рукой на причину «случая». — И таким специалистам мы доверяем нашу технику. Садитесь на своё место. Вы же молодой специалист, должны проявлять смекалку. А не какой-нибудь дед Онуфрий из села Усть-Гадюкино.
Иногда Муртазин демонстративно отстранялся от попыток помощи курсанту. Он просто загружал маршрут в тренажёр, садился в кресло помощника и безмолвно наблюдал за работой будущего машиниста. И от этого пристального взгляда, уставившегося откуда-то сбоку, человеку в правом кресле становилось не по себе, и он допускал одну ошибку, потом следующую. Наиль Рустемович ничего не комментировал, а продолжал безмолвно наблюдать, зная — его выход на сцену будет в самом конце, и именно этого момента все и боялись. Когда программа подготовки на тренажёре подходила к концу, роль инструктора сократилась до «пассажира». Он, нарушая все возможные правила, усаживался вразвалку на левом кресле и начинал лузгать семечки в пластиковый стаканчик. И в один из таких дней Кайрат, отрабатывавший последний час на симуляторе, отвлёкся и прозевал горевший впереди сигнал — два жёлтых огня: виртуальный состав въехал под ограничение скорости, к которому парень оказался не готов. Привычную тишину тренажёрного кабинета разорвал мерзкий звонок сигнализации в кабине. Кайрат нажал на тормозной кран, но было уже поздно — компьютер зарегистрировал превышение скорости. Но это было всего полбеды — от неожиданности инструктор вздрогнул, и все семечки разлетелись по кабине! Стряхнув шелуху с кителя и изрыгая самые чёрные проклятия в адрес курсанта, покрасневшего, как воспитанница института благородных девиц, Муртазин встал со своего места и рявкнул: «Война уже закончилась, товарищ камикадзе! Таранить никого не надо! И с контроллером аккуратнее обращайтесь! Вы, извините, не хрен дёргаете!»
Кайрат молча хлопал глазами, пытаясь найти слова в своё оправдание и не находя их, потому что все варианты, приходившие ему на ум, выглядели один глупее другого. Он сидел в кресле машиниста и чувствовал себя так, как будто на него вылили ушат дерьма. «Что же дальше сделает Муртазин?» — мысленно задавал вопрос Кайрат, опасаясь, что такой суровый инструктор не удержится и перед затрещиной. Парень бросил взгляд на электронные часы, висевшие на стене зала — до следующего курсанта оставалось ещё около двадцати минут.
— Убирай семечки, пока никто не застукал, — скомандовал Наиль Рустемович.
— А чем? — растерялся Кайрат, оглядывая помещение на предмет щётки или чего-то похожего.
— А меня не волнует! Чтоб тут через пятнадцать минут ничего не было!
Пока Муртазин копался в ветоши, Кайрат поспешил в кладовку, чтобы раздобыть веник и ведро, но при этом не попасться на глаза никому лишнему. Здесь всё, как в армии. Если напакостил, нужно убраться, а если не знаешь, как, так это твои проблемы. Но когда он сбегал вниз по тёмной лестнице, его внезапно осенило: «Автомобильный пылесос! Нужно спросить у человека, который водит машину!» Развернувшись, Кайрат устремился назад, в сторону кабинета.
— Наиль Рустемович! — на бегу выпалил он, забегая в тренажёрный класс. — У вас есть автомобильный пылесос?
Видимо, Муртазин не хотел привлекать к своей персоне внимания и «светиться» на улице в рабочее время, и, к удивлению Кайрата, он вручил ему брелок с ключами и сказал номер своей машины. Добежав со всех ног до парковки и открыв машину — а у Муртазина был старый и видавший виды, но ухоженный «ленд-крузер» — парень увидел пылесос в ящике между передними сиденьями. Схватив его и заперев машину, Алтынбаев помчался назад, на всякий случай оглянувшись.
— Эх, Кайрат-Кайрат… Каким ты в шараге был, таким и остался… — задумчиво протянул Муртазин, когда его курсант, весь взмыленный, вновь показался в дверях. — Иди в туалет, умойся хотя бы, а то ты выглядишь, как будто в одежде купался.
— Скажу, что под дождь попал! — не медля ни секунды, выпалил Кайрат в ответ. На улице и вправду внезапно потемнело, и из нависающих тёмно-серых туч срывались первые капли дождя, прервавшего «бабье лето».
Тем временем Наиль Рустемович сам схватил пылесос и нырнул в чрево тренажёра в попытке избавиться от «улик». Вытирая шею и лоб бумажным платочком, Кайрат смотрел в окно, как отдельные капли за считанные мгновения превратились в сплошную шумящую пелену воды, и стук дождевых брызг перешёл в сплошной нарастающий гул. «Надеюсь, этот дождь ненадолго», — думал Кайрат, которого отнюдь не радовала перспектива идти домой по такому ливню. Он вновь повернулся к Муртазину, который вытряхнул семечки в мусорное ведро, а потом спокойным голосом подозвал Кайрата и пригасил присесть.
— Ну что, — неожиданно дружелюбным голосом произнёс инструктор. — Не узнал меня или стесняешься?
И тут Кайрат вспомнил, когда он видел Муртазина раньше — в свои студенческие годы! Когда он поступал в железнодорожный техникум, то помимо экзаменов и медкомиссии, будущих студентов ждала беседа со специалистом по профориентации. И этот специалист сильно удивил Кайрата: он привык к тому, что все непомерно расхваливают свою специальность, и очень часто наблюдал, как жестоко люди разочаровывались, когда желаемое и действительное, мягко говоря, не совпадали. Не один студент так бросал учёбу, да и с работы люди (даже неплохие специалисты) уходили по этой причине. Так вот, суровый человек в кителе МПС, украшенном ведомственными наградами, начал отговаривать Кайрата от выбранной профессии, рассказывать обо всех трудностях и ответственности. В тот день от него Кайрат узнал о том, что работа машиниста не для белоручек и неженок, что романтики в ней нет ни капли, а в случае аварии или сбоя движения первые подозрения всегда падают на локомотивную бригаду, а машинист несёт персональную ответственность за жизнь пассажиров. Этот грозный и строгий мужчина и был — Муртазин! Таким жёстким разговором Наиль Рустемович снимал «розовые очки», отсекал случайных людей, которые могут струсить, спасовать перед трудностями, чтобы только надёжный человек мог попасть в профессию. И лишь сейчас Кайрат понял, зачем он это говорил: это была проверка, действительно ли будущий студент хочет выбрать тот жизненный и профессиональный путь, действительно ли он готов к нему. Тогда Кайрат смотрел на него почти как на бога, а сейчас они работают рука об руку… «По возможности, надо бы спросить у него, почему он решил оставить спокойную и непыльную работу в учебном заведении и снова вернулся на железную дорогу» — подумал Кайрат, чьё первоначальное предположение реализовалось с точностью до наоборот.
Тем временем в кабинет зашёл следующий курсант, Наиль Рустемович проверил тренажёр, загрузил программу и не стал наблюдать за выполнением упражнения, а вернулся к Кайрату, и, словно предвосхищая мучивший того вопрос, посмотрел курсанту в глаза и строго произнёс:
— Знаешь, людям плевать, что ты знаешь и что ты умеешь. Все необходимые знания ты получишь в процессе работы, а главное в жизни — уметь находить подход к нужному человеку. Все отношения строятся на выгоде, хочешь того или нет. Это не плохо и не хорошо, это просто факт. Только выгода — это не всегда деньги, и очень многие люди этого не понимают. Вот мы сейчас, — продолжил он, чуть покашляв, — пыжимся, пытаемся что-то доказать, тратим время, деньги и нервы, губим свою жизнь, проще говоря. А на самом деле достаточно просто нескольких телефонных звонков нужным людям, и всё пройдёт как по маслу.
Кайрат слушал и всё больше понимал, что инструктор говорит правду — никто никому не нужен, пока не приносит деньги. Он не хотел перебивать собеседника, хотя время от времени его так и подмывало возразить. Но Муртазин продолжал свою речь:
— Но помимо выгоды есть и ещё кое-что. Помнишь нашего завхоза в техникуме, Сергея Ивановича? Ну, который ещё трубу чинил в кабинете? Хороший мужик был, работящий... за любую халтурку брался, быстро делал и хорошо. Вот только пил сильно... Он же раньше был машинистом на Московско-Казанской дороге работал, ещё на паровозе начинал, на «Ку» … Дескать, его не хотели повышать, переводить на более современную технику. Жаловался, что на переподготовку на электровоз брали только по блату или за взятку, вот он и запил... Думаешь, за что его с железки-то попёрли? Работал он на манёврах, после вчерашнего, я так понимаю, и захотел опохмелиться в пивнушке возле линии — она буквально метрах в десяти от путей стояла. Прямо на паровозе к ней и подъехал. А продавщица там сознательная оказалась и послала его лесом. Так Иваныча, видать, бес попутал, он разозлился, поднялся на паровоз, продёрнул поближе и цилиндры продул. Ну, ты понимаешь, струя пара была такая, что эту пивную просто сдуло. Как его не посадили, ума не приложу. Так что легко отделался, можно сказать. Потом бросить пытался, новую жизнь хотел начать. Устроился на ППЖТ машинистом то ли в Люберцы, то ли в Лыткарино.
— В промышленность его взяли? — перебил Кайрат.
— Туда всех брали, кого с «большой» железки уволили по здоровью или за пьянство. Знаешь, как ППЖТ расшифровывали? Приют пьяниц железнодорожного транспорта. Не старый ведь мужик был ещё, — вздохнул Наиль Рустемович. — А там и жене всё это осточертело, она с детьми к другому убежала, и вся вот эта катавасия с распадом Союза началась... Тут уж не до новой жизни, эту бы сохранить... Короче, запил он ещё сильнее, всё в доме пропил. Его кое-как завхозом устроили, бывшие коллеги похлопотали, чтобы не сбомжевался.
Кайрат его смутно помнил: часто бывший завхоз ходил по району, как лунатик, иногда не понимая, где он и что он делает, ночевал порой на улице, на свалках рылся. Друзей всех, что были, растерял, а новых искать и не пытался. Говорил — «не люблю я людей, злые они все». Изредка только приходил денег занять. Не отдавал, конечно, но никто у него и не спрашивал.
Всё, что крутилось у парня в мыслях, когда он вслушивался в рассказ инструктора — как же мало мы знаем о людях, а меньше всего — о тех, кто всегда рядом с нами. Так человек устроен, что готов следить за каждой минутой жизни очередной кинозвезды или певца, а вдумываться, чем живёт тот, кто каждый день с тобой рядом, выглядит странно и пошло. И многие не понимают, что не стоит сразу верить тому, что видишь. Люди могут скрываться под кучей разных масок, и сам Кайрат не раз наблюдал это. Милашка-очаровашка на работе может оказаться бессердечным тираном в семье, набожный и высокоморальный человек при ближайшем рассмотрении окажется подлецом и развратником, а строгий и требовательный руководитель, который дерёт по три шкуры с подчиненных, на поверку может оказаться бесхребетным подкаблучником в семье.
— Так ты дослушай, — строгим тоном продолжил Муртазин. — Из всего, что у него было, только кот у него остался. Персидский был, старый уже. Рыжиком звали. Иваныч всё ради него готов был сделать, сам лишнюю краюху хлеба в рот не положит, а о котике заботился. Никого больше у него не было, кроме этого кота. И Иваныч всё, что у него осталось человеческого, посвятил своему четвероногому другу. Всё потерял — семью, друзей, работу, а любовь сохранил. Но однажды Рыжик умер. Старенький он был уже, больше десяти лет точно. Так вот, Иваныч похоронил котика, а через несколько дней повесился... Так что деньги деньгами, а в жизни надо любить. Не важно, кого или что, нет любви — нет жизни.
— Поэтому вы и вернулись? Потому что любите то, чем занимаетесь? — задал вопрос Кайрат, заглядывая в глаза инструктору.
— Не только я... Я повидал многое, и очень хорошо чувствую фальшь. Знаешь, на самом деле я редко ошибаюсь в людях. Если я чувствую, что этого человека стоит опасаться, даже если он мне ничего плохого не сделал, то и оказывается, что он потом совершает какую-нибудь гадость. А если ты видишь, что человек, может быть, и не самый дисциплинированный, не самый аккуратный, но он вызывает у тебя доверие, дай ему шанс. Не прогадаешь.
Кайрат подсознательным чутьём догадался, куда клонит инструктор — он его принял! Даже со всеми многочисленными замечаниями, но принял! И пусть он не сказал это вслух, но по самому поведению Наиля Рустемовича это стало предельно ясно. Кайрат допущен к работе! В это время второй курсант уже отработал маршрут, и Муртазин удалился на «разбор полётов». Кайрату тоже уже надоело сидеть в кабинете технического обучения, и он, воспользовавшись обеденным перерывом, направился в сторону столовой. Едва он вышел в коридор, как услышал из переговорной, которую сейчас выделили Громову под кабинет, знакомый голос:
— Засуньте его куда подальше! Это вы в умных учебниках по менеджменту прочитали про командный дух, мотивацию, миссию компании и прочую дребедень для дебилов? Так вот, я вам скажу — мне плевать на всё это! Рассказывайте эти сказки девочкам в офисе, а у нас задачи другие! У нас сроки пуска срываются, а вы хотите отобрать у нас целый рабочий день!
Задумавшись, но уже без малейшего удивления, чем на этот раз может быть так недоволен Стрельников, Кайрат открыл дверь столовой. И на этот раз свободных мест там почти не было: должно быть, большинство сотрудников приходили на работу только ради того, чтобы пообедать.
Кайрат тоже взял поднос и встал в очереди за Димой Антипенко, взял с витрины тарелочку с сырным салатиком, и пару ломтиков чёрного хлеба.
— И как делишки? Кажется, у Фантомаса появился любимчик? — язвительно заметил Антипенко. «Фантомасом» работники депо за глаза называли Муртазина за его суровый характер, лысый череп и тяжёлое дыхание. Кайрат сделал вид, что пропустил эту реплику мимо ушей.
— Первое будете? — спросила из-за прилавка полненькая женщина в синем фартуке.
— Нет, давайте второе, — ответил Кайрат.
— Пюре, гречка, курица, сосиски, плов?
— Можно пюре с сосиской, — сказал Кайрат, в последний момент подумав, что лучше было бы взять плов. Антипенко же взял себе гречку с курицей.
Женщина зачерпнула поварёшкой пюре из огромной кастрюли и шлёпнула на тарелку. Кайрат поставил на свой поднос стакан компота из сухофруктов и рассчитался на кассе. Его приятно удивило, что в такой «совковой» столовой принимали к оплате банковские карточки. Парни разместились за одним столом с Лёшкой, который уже успел поесть и теперь неторопливо потягивал чай.
— Нравится тебе здесь? Как тебе по сравнению со столицей? — поинтересовался у Алексея Дима, пытаясь отрезать кусок курицы, больше напоминавший резину, и отправить его в рот.
— Да нормально, — негромко буркнул Лёшка. — Вот думаю только, где получить лицензию на отстрел бомжей. Задолбали! В центре так и лезут. И ментам, главное, пофиг! Вот у нас, у москвичей...
Кайрат не дал Алексею закончить фразу.
— И каким местом ты москвич? Что ты там работаешь?..
Курица, очевидно, не очень хотела оказаться съеденной, и даже жареная, отчаянно сопротивлялась. Наконец, Дима, ещё раз кашлянув, отправил злосчастный шматок обратно на тарелку, с которой он соскользнул и плюхнулся на истоптанный кафель с громким шлепком. Нисколечко не смутившись, парень поднял её и отправил в рот со словами «хорошо, что не на пол».
— Меня поражает только одно: в городе нет денег на уборку улиц, но зато есть деньги, чтобы строить метро... — вставил свои пять копеек Кайрат.
— Вопрос престижа! — ответил Антипенко. — Надо же пустить пыль в глаза. Слухал, кстати, новость? В пятницу мы не работаем, но надо будет всем явиться в управление, будет какое-то мероприятие.
— Корпоратив, что ли? Что празднуем? Очередной перенос сроков пуска? — усмехнулся Алексей.
— Не корпоратив, а семинар, что ли. Это Громов сказал.
За свою жизнь Кайрат уже давно познал — если приходит большой начальник и с порога заявляет, что грядут перемены к лучшему, то жди подставы. И чем шире улыбка у «большого дяди», тем гнуснее будет свинья, которую он тебе подложит.
Как бывало почти всегда во время обучения, рабочий день у Кайрата и Алексея закончился сразу после обеда. Получив подпись в бумагах, они вышли через проходную. Кайрат, уже пожалевший, что не дружит с зонтиком, направился было по знакомой тропинке, как увидел, что заветную дырку в заборе заварили, да ещё и насыпали хвороста вперемешку с обрезками колючей проволоки. Оглянувшись, Алтынбаев увидел, что товарищ куда-то слился по пути, и, поняв, что короткая дорога накрылась медным тазом, а посоветоваться, что делать, не с кем, он решил последовать примеру всех нормальных людей и пойти на остановку, чтобы сесть на маршрутку или какой-нибудь автобус. Единственная беда заключалась в том, что автобусный маршрут проходил буквой «зю» через все улицы района, и дорога пешком до квартиры была куда быстрее, чем на транспорте. Но у автобуса в этот дождливый день было неоспоримое преимущество: лучше добираться медленно, но сухим, чем быстро и промокшим до нитки.
Кайрат стоял у перехода и смотрел, как на табло светофора идёт обратный отсчёт. Двадцать, девятнадцать, восемнадцать... И тут прямо над ним ярким пятном в этом сером городе возник радужный зонтик. Кайрат обернулся и увидел улыбающуюся девушку. И на лице парня сама собой возникла улыбка, как будто и не было этого противного дождя с порывами ветра, бьющими прямо в лицо.
— Айгерим?! — после секундного замешательства, как будто ум искал решение задачи «она или не она», произнёс Кайрат, ещё до конца не поверив, что перед ним именно она.
— Кайрат!!! — завизжала она от неожиданности и восторга, а он обхватил её и закружил.
Они шли рядом, и парень украдкой поглядывал на Айгерим, мысленно сравнивая её с той девочкой в венке из одуванчиков, какой она запомнилась ему. Лет десять уже прошло с того момента, или даже больше. Кайрат помнил её милым круглолицым ребёнком, но сейчас, глядя на неё, парень всё ещё не мог до конца поверить, что это была та самая Айгерим. Она как была миниатюрной, так и осталась. Но знакомые черты лица стали выразительнее, а во взгляде её карих раскосых глаз с длинными ресницами читалась не наивность юной девушки, а опыт и решительность человека, который знает, чего хочет от жизни и как это получить. «Я видела и знаю намного больше, чем ты думаешь, даже если тебе так не кажется», — говорили её глаза под тёмными, почти прямыми бровями, оттенявшими её маленький, по-детски вздёрнутый носик и пухлые улыбчивые губы. «Ты так повзрослела», — намеревался было сказать ей Кайрат, но вовремя понял, что это крайне сомнительный комплимент.
— Вот так встреча! Извини, я ещё не до конца осознал, то ли это правда ты, то ли местный воздух так действует, — лицо Кайрата расплылось в смущённой улыбке.
— Я просто подумала, что ты промокнешь, вот и предложила зонтик…  — произнесла девушка, перепрыгнув через лужу, встретившуюся на тротуаре.
— Может, в кафешку зайдём? Пообщаемся, да и дождь пересидим?
  Айгерим остановилась и посмотрела на Кайрата.
— Я сразу поняла, что это ты…
***
Кафе называлось «Сад чудес». Небольшой зал с приглушённым желтоватым светом, мебель из натурального дерева, а на стенах много-много картин с цветами и пейзажами. Посетителей в этот вечер почти не было — сказывалась середина рабочей недели и на редкость отвратная погода. Айгерим предложила расположиться на диванчике подальше от входа, где не будет слышно ни уличного шума, ни музыки, а затем отлучилась, чтобы привести в порядок испорченный дождём макияж.
— Ты умеешь читать мысли? — улыбнулась Айгерим, увидев на столе большую чашку латте. —  Это как раз то, о чём я думала.
— Давай ещё что-нибудь закажем, ты же, наверное, проголодалась. Ну, и мы же должны отметить зна... встречу, то есть, — Кайрат замялся, пытаясь подобрать нужное слово. — В общем, я тебя пригласил.
— Ты имеешь в виду, что у нас сейчас свидание? — щёчки Айгерим моментально порозовели. — Мы с тобой не виделись лет десять, встретились на улице, промокли до нитки, а вишенкой на торте оказалось, что дело заканчивается свиданием! И после этого ты будешь говорить, что мы не сумасшедшие?
— Уж лучше быть сумасшедшим, чем унылой сосиской! — и Кайрат, улыбаясь, передал девушке меню. В ходе недолгого обсуждения они пришли к выводу, что пицца «маргарита» — это слишком скучно, с ананасом и креветками — слишком сюрреалистично, а вот с курицей и шампиньонами — самое оно. И, сделав заказ, продолжили беседу.
— Кайрат, а ты уже давно здесь? — поинтересовалась Айгерим, отставив в сторону недопитый кофе.
— Пару недель уже! Пригласили на стажировку и для обмена опытом. Скоро ведь метро открывают.
— Они его уже лет пять открывают и всё открыть никак не могут, — Айгерим картинно развела руками. — Сколько здесь живём, столько и слышу, особенно перед выборами. А ты где обосновался?
— Вообще, в Питере. Как после техникума устроился работать в метро, так и работаю уже семь лет. Сначала помощником машиниста, а затем и на машиниста выучился. А что у тебя было в эти годы? Вы же куда-то на Урал уехали? Закрытый город, что-то с радиацией связанное, кажется. Ты же в пятом или шестом классе уехала?
— Да, в Снежинск. Перед пятым классом, летом. Папу туда перевели, — Айгерим сглотнула. — Но сейчас для меня эти годы, как в тумане. То ли на самом деле было, то ли приснилось. Да, местность красивая — горы, озёра... Хоть круглый год сиди, да пейзажи пиши. Но в остальном — глушь и скука смертная. Практически всей молодёжи хочется свалить оттуда, если честно. Спорт, правда, хорошо развит, но это, пожалуй, единственное развлечение.
— А ты продолжаешь кататься? — поинтересовался Кайрат.
— Да я с катка не вылезала! Всё свободное время там проводила! В школе могла с последнего урока сбежать, лишь бы побольше покататься! — Айгерим заметно оживилась. — Зато и на соревнования ездили, областные первенства, региональные. Это был чуть ли не единственный способ легально выехать хотя бы в соседний город. Так что глушь глушью, но спасибо, не дали забросить мечту! А как только мы с мамой сюда вернулись, меня взяла в обойму сама Эвелина Шенгелия, представляешь? И сейчас полным ходом готовимся к первому этапу Кубка России в Москве!
Кайрат машинально кивнул, хотя это имя ничего ему не говорило.
—  А почему вы решили переехать, и почему именно сюда?
—  Папы не стало, — нахмурила лоб девушка. — Пришлось учиться жить заново. Хорошо хоть, что нам с мамой квартиру дали. У нас был выбор, в каком городе получить жилье, и я захотела вернуться в город, где родилась. Как-никак поближе к цивилизации. Плюс мне важно, что здесь сильная школа фигурного катания, и с работой получше.
— А мама?
В ответ Айгерим лишь покачала головой, дав понять, что эта тема ей неприятна. Но в это время подошла официантка и принесла заказ на большом деревянном подносе. И это оказалось очень кстати, ведь ничто так не отгоняет дурные мысли, как аромат свежей горячей пиццы. И вот Айгерим с Кайратом уже уплетали аппетитные треугольнички, сменив заодно и тему беседы.
— А кем ты работаешь? — полюбопытствовал Алтынбаев.
— В агентстве спортивных новостей. Сначала делала фоторепортажи с соревнований, тренировок и прочих мероприятий, а затем мне дали вести авторскую колонку и брать интервью.
— То есть, ты не только занимаешься спортом, но и пишешь о нём?
— Да, но не только о фигурном катании. Сегодня брала интервью у пары, которая занимается спортивными танцами на колясках. Честно, я до сих пор под впечатлением. Парень обычный, на ногах, а партнёрша передвигается на коляске. И они такое вытворяют на паркете, просто глаз не оторвёшь! Глядя на таких людей, понимаешь, сколько оптимизма и жизненной энергии может быть у человека. Мне было интересно спросить не только о спорте, но и о повседневной жизни этих людей, о сложностях. Напоследок я задала вопрос, что бы они хотели изменить в своей жизни, и они хором ответили, что хотели бы, чтобы танцы на колясках внесли в программу Паралимпийских игр! И знаешь, выходя на улицу после интервью, когда я переступала порожек или поднималась по ступенькам, я думала, насколько пустяковыми на самом деле оказываются все мои проблемы по сравнению с тем, с чем сталкиваются они. И о мечте, благодаря которой они находят в себе силы жить...
Айгерим закончила и посмотрела на ладони Кайрата. Тонкие пальцы, по краям ногтей тёмная кайма от машинного масла, которую, сколько ни отмывай, уже не отмоешь. И нет кольца на безымянном пальце. А парень молча взглянул на неё, на её бледное, словно кукольное, лицо, на влажные от дождя чёрные волосы, ещё не успевшие высохнуть, на тёмно-синее платье с белым воротничком и манжетами, на тонкие руки с серебристым браслетом...
— А ты хотел вернуться… — негромко ответила она то ли утверждением, то ли вопросом. Будто бы не зная, как продолжить разговор, она всматривалась через окно в смутные фигуры прохожих на улице.
— Я вообще не думал, что отправлюсь в эту командировку... — Кайрат взглянул куда-то вдаль. — Хотелось чего-то нового, неизведанного. Мне казалось, что чего-то не хватает в жизни. Драйва, что ли.
— Драйва? — переспросила девушка. — Но у тебя такая опасная работа, ты на каждой смене смотришь смерти в лицо.
— Ну, это ты сильно преувеличила, — улыбнулся в ответ Кайрат, подняв взгляд от чашки. — Я вожу парковый тягач, переставляя вагоны с одного пути на другой в депо. Опасности там не больше, чем на игрушечной железной дороге. Однажды, правда, пару лет назад, когда стояли очень сильные морозы, вдруг выяснилось, что в дизель-генераторе забыли поменять летнюю солярку на зимнюю, и один особо умный слесарь не нашёл ничего лучше, чем нагреть бак паяльной лампой. Ну так вот...
Кайрат рассказывал эту байку многим и не в первый раз, но сейчас это было не так, как всегда, и не по причине того, что парень должен был передавать речь трудяг более культурным лексиконом, но потому, что сейчас он говорил с человеком, с которым ему хотелось говорить. Бесконечно.
— Как удивительно, что мы встретились, — сказал Кайрат, оглядывая смеющуюся и чуть покрасневшую Айгерим — самые колоритные подробности истории всё же пришлось оставить без изменений для достижения нужного эффекта.
— Мне кажется, случайности не всегда бывают случайными. Когда не знаешь, что делать, жизнь иногда сама даёт подсказку. И открывает нужную дверь. И нам остаётся только выбрать, пройти ли мимо или же осмелиться войти.
— Кстати, насчёт подсказки, — улыбнулся Кайрат. — Мне кажется, что я тебя уже видел на днях!
— И где же? — девушка бросила заинтересованный взгляд из-под ресниц.
—Пару дней назад, я шёл в магазин, мне навстречу проехали две девушки на роликах. Одна в голубом костюме «Адидас», а другая в зелёном бомбере.
— А ты наблюдательный! — улыбнулась Айгерим, дав Кайрату понять, что он не ошибся.
— Это у меня профессиональное, — ответил парень.
— У меня тоже! И да, это были мы с Ксюшей! Мы с ней вместе у одного тренера занимаемся, только она — в юношеской команде. Она для меня как младшая сестра! Хотя, почему «как», — скороговоркой продолжила Айгерим. — Наши мамы уже сто лет дружат, они одно время работали вместе и сюда переехали тоже практически одновременно. И то, что Ксюшу тоже определили на фигурное катание, тоже понятно. Я была для неё таким, как бы так сказать, сэнсэем. Когда её ровесники копошились в песочнице, она уже выполняла тройные прыжки. А сейчас она очень злится, что ей ещё целых два сезона выступать в молодёжке. Сейчас мы стали, правда, общаться не так часто. Но иногда, когда погода хорошая, она составляет мне компанию на моих вечерних покатушках. В последнее время я стараюсь любую свободную минуту уделять тренировкам, насколько это возможно. И ещё… — замялась она и сглотнула, прежде чем продолжить, — не знаю, как сложится, но надеюсь пройти отбор на Кубок России.
— Ничего себе! — Кайрат вскинул бровями и присвистнул от удивления. — На Кубок России? Значит, тебя можно будет по телевизору увидеть?
Айгерим лишь загадочно улыбнулась, а затем бросила взгляд на часы. Кайрат поспешил попросить счёт и подал девушке её жакет. Парень предложил вызвать такси, но Айгерим ответила, что живёт недалеко и с удовольствием прогуляется.
***
Солнце покряхтело, поворочалось и нехотя выползло из-за туч, чтобы одарить город оранжевыми предзакатными лучами. Кайрат и Айгерим вышли на улицу: дождь понемногу унимался, а радужные переливы света на мокром асфальте наполняли душу радостью, и свежий, ни на что не похожий аромат влажной земли мысленно возвращал тебя в беззаботное детство. Небо уже начало темнеть — хотя погода была на удивление тёплой, дни становились короче и короче. Сами законы природы намекали людям на хрупкость их благополучия. Пусть сегодня мы радуемся запоздалому летнему теплу, но уже скоро будут первые утренние заморозки, потом первый снег, за которым последуют и настоящие морозы. И с этим мы ничего не можем поделать: нельзя отсрочить наступление зимы и приблизить приход лета. Но мы знаем, что они настанут обязательно. Легко готовиться к тому, что знаешь, гораздо сложнее встретиться с неизвестностью.
— Посмотри! А вот и дождь, кажется, кончился! — звонко воскликнула  Айгерим, показывая на отражение солнца на лужах и крутанув зонтик так сильно, что Кайрат едва успел увернуться от брызг.
Они зашли через арку во двор, глядя на тёмные силуэты деревьев, на листья в свете уличных фонарей, которые уже зажглись. Вечер после прошедшего ливня был очень тихим и тёплым, как бывает в конце лета.
— Вот и мой подъезд, — сказала Айгерим, задержавшись у двери, словно решаясь — спросить или нет. Затем достала телефон, чтобы посмотреть время и улыбнулась:
— Смотри! — она показала на часы. — 20:20! Закрой глаза и загадывай желание! Надеюсь, ты не боишься щекотки?
Кайрат с недоумением взглянул на девушку, хитро подмигнувшую ему, но глаза закрыл. А Айгерим уже взяла его ладонь и аккуратно выводила на ней цифры.
— Я люблю повторяющиеся цифры, — сказала девушка. — И каждый раз, когда я их встречаю, то загадываю желание.
— Очень мило, — парень не знал, что ещё можно ответить, но на ум ему почему-то пришёл электровоз с номером 9999. Кайрат и сам когда-то, в юности, то ли ради игры, то ли всерьёз верил в некоторые приметы, но очень быстро заметил, что они чаще всего не сбываются.
— Загадал? — спросила, наконец, Айгерим. — И глаза можешь уже открывать.
— Не буду говорить, — улыбнулся ей Кайрат. — А то не сбудется.
— Сбудется… — тихо ответила Айгерим. — И ещё... — продолжила она после небольшой паузы, — У тебя такое бывает, ты встречаешь человека, которого давно не видел, а через пять минут тебе уже кажется, что вы и не расставались? Честно, я боялась, что ты изменился, что ты не тот мальчик, каким я тебя помню. А сейчас я рада, что была не права.
Кайрат провёл ладонью по щекам Айгерим, по её тонкой шейке. Его губы чуть заметно дотронулись до её нежной щёчки... но, когда парень попытался поцеловать её, девушка изящным движением отстранилась.
— Ещё раз спасибо. Ты сделал мой вечер, — и девушка с радужным зонтиком впорхнула в подъезд, на прощание послав Кайрату воздушный поцелуй…
Только сейчас Кайрат взглянул на свою ладонь. Айгерим написала на ней цифры. Десять цифр телефонного номера. Кайрат ещё немного постоял во дворе, слушая в тишине стук её шагов по лестнице и даже, казалось, поворот ключа в двери. Ещё через мгновение зажёгся свет в окне...
Айгерим налила себе горячего и крепкого кофе, закрылась в комнате и села за компьютер. Сегодня она планировала лечь спать пораньше, но сейчас девушка совершенно не жалела о том, что ей придётся корпеть над статьёй до трёх часов ночи.
***
Промокший до нитки после очередного заряда дождя Кайрат возвратился домой в прекрасном настроении. Лёшки ещё не было — он в очередной раз отправился неизвестно куда по своим делам сразу же после смены. Так что парнишка разделся и завалился на кровать отдохнуть и насладиться недолгой тишиной и подумать об этой миниатюрной девушке с разноцветным зонтом... Раз за разом он брал в руки телефон, чтобы набрать сообщение, но его останавливала мысль о том, что он может показаться чересчур навязчивым для первого свидания. И он откладывал телефон подальше, чтобы через несколько минут снова взять. И, несмотря на всю бесполезность этой затеи, он не хотел приниматься за что-то ещё, даже несмотря на то, что дел было достаточно.
«Как назло, не мог ещё полчасика хотя бы потерпеть…» — подумал Кайрат, когда уже через несколько минут услышал шум открывающейся двери. Лёшка влетел в комнату, светясь, как начищенный медный таз, и с удовольствием разглаживая только что пришитую на форму нашивку с фамилией. Кайрат посмотрел на него снизу вверх и спросил:
— Слушай, а ты где взял? Я тоже хочу!
— Где взял, там уже нету! — со смехом сказал Лёшка, через секунду добавив: — Знаешь возле проходной магазинчик, там шевроны продают, форму и там ещё всякое...
— Да, конечно! Я видел, но не заглядывал.
— Вот там и делают, прямо в твоём присутствии. Я после смены туда заскочил. И стоит недорого. И я ещё тебе хотел сказать! Сегодня Настя дала мне свой номер!
— «Анестезия», что ли? А я-то думал, что она просто тебе дала, — усмехнулся Кайрат, дав понять, что ему не хочется выслушивать подробности про амурные похождения других, а о своей личной жизни он не собирался распространяться и подавно.
Кайрат вновь вспомнил про Настю. Он недавно узнал, что Фельдман была замужем, но, однако, это была странная семейная чета. «Он на 12 лет её старше, да и внешность явно не Тома Круза — лысая туша с козлиной бородкой и пивным животом. Неприятно смотреть на такие пары, — думал Кайрат. — И что она в нём нашла?»
— Может из-за денег, а может просто так. Любовь зла... — отозвался Алексей.
Только когда Лёшка ему ответил, Кайрат понял, что произнёс это вслух. На мгновение ему стало дико неловко за свои слова. А Лёшка продолжил:
— Она замужем, но, как тебе сказать... За котом Шрёдингера. Муж у неё как бы есть, но его как бы и нет. Впрочем, мне с ним в танке не гореть! — взбодрился Алексей, копаясь в своих вещах.
— И что ты будешь с ней делать?
— Сегодня вечером мы с ней пойдём в «Эпицентр»!
— А это что такое? Клуб какой?
— Да, на проспекте Победы. И если что, ночевать я буду ... не дома.
— Ну, и что ты от меня хочешь? — ответил Алтынбаев, конечно, поняв, куда клонит его товарищ.
— Будь другом, закинь мне на телефон хотя бы рублей триста.
«Прибил бы паразита…» — процедил про себя Кайрат, совершенно не желая спонсировать своего непредусмотрительного коллегу.
— Извини, я сам голяк, тяну до получки, как могу.
— И ещё… Скинь мне контакты кого-нибудь из друзей, у кого можно, чуть что, перекантоваться. У тебя же есть, наверное. И прикрой меня перед Фантомасом, скажи, что я заболел, простудился. Но скажи, что послезавтра выйду!
Кайрата покоробило от такой фамильярности: «Какой к дьяволу Фантомас, когда он твой инструктор, и ты должен хотя бы по этой причине проявлять уважение?» Но он напустил на себя как можно более любезный вид, хотя на самом деле ему хотелось от души вмазать Лёшке по морде. «Но здесь главное, — думал Кайрат, — не быть слишком слащавым, иначе он заподозрит неладное. Притворное дружелюбие выдаёт недобрые намерения гораздо сильнее, даже чем неприкрытая агрессия».
— У меня почти все друзья на съёме живут, — ответил парень. — Сходи лучше в клуб, там найдёшь всё, что надо. И не забудь, что завтра брифинг с утра. Будут рассказывать, зачем мы тут, собственно говоря, понадобились, — напомнил ему Кайрат, внимательно наблюдая за тем, как Алексей развешивал на сушилке свои ношеные футболки.
— Знаешь, что такое «сухая стирка»? — обратился к Кайрату Лёшка, заметивший интерес товарища к происходящему.
— Нет, а что это?
— Сразу видно — в армии не служил, — снисходительно-высокомерно улыбнулся Алексей. — Это когда грязное бельё вешаешь на верёвку, а когда выветрится и перестаёт вонять, то можно опять носить.
— Так у нас вроде стиралка есть, — удивился Кайрат.
— Вчера ночью воду отключали, постираться не успел.
— Аааа… Ну, это, по крайней мере, лучше, чем сушить носки в микроволновке.
Кайрат любил в ответ на подколы Красавкина напоминать Лёшке, как однажды тот шёл домой после жестокой попойки на вечеринке, по пути решил срезать путь через какое-то болотце, но, немного не рассчитав своих возможностей, плюхнулся по колено в воду. После того, как король тусовок припёрся домой в три часа ночи и ввалился в квартиру, хлюпая болотной жижей в ботинках, он решил во что бы то ни стало просушить носки, и без того отнюдь не первой свежести, и посчитал, что самым лучшим способом для этого будет микроволновка. Его коллега, не рассчитывавший на такое вероломное применение химического оружия в доме, вскочил с кровати от неимоверной вони, после чего ночевать на улицу отправились и носки, и их хозяин, получивший возможность поразмышлять о смысле бытия под бескрайним звёздным небом.
— Чего вы все сегодня прицепились! — беззлобно воскликнул Алексей. — Жрать есть чего?
Кайрат помнил, что на кухне ещё оставалось немного хлеба и плавленого сыра, и что их стоит съесть в первую очередь. Всё-таки пакет с батоном в нарезке лежал на подоконнике уже третий день. Батон встретил Кайрата с радостью: от счастья, что о нём вспомнили, он весь покрылся разноцветными пятнышками плесени, которая в отдельных местах уже стала напоминать меховую шубку.
— Он там глазками ещё не хлопает? — Лёшка подошёл и посмотрел на пушистый батон.
— Ещё нет, но скоро.
— А в холодосе, как обычно, мышь повесилась?
— Должно быть немного риса в кастрюле, — ответил ему Кайрат, вновь удаляясь в комнату.
Лёшка открыл холодильник, достал оттуда кастрюлю. Открыл крышку. Посмотрел внутрь. Закрыл. Потом ещё раз посмотрел и сам расстроился. Кайрат не соврал — риса там было немного. Ложки три. А ещё маленький заветренный кусочек сыра «Дружба» сиротливо ютился в уголке.
— У тебя есть лавэ, кстати? — крикнул Лёшка из кухни.
— До зарплаты неделя, а в кошельке полторы тысячи. А у тебя?
— Не лучше. И ещё: я, конечно, понимаю, что у тебя с плесенью дружеские отношения, но пожалуйста, убери её из холодильника!
— Уберу, если не будешь ворчать, как старый дед на печи!
Собственно говоря, по поводу денег Алексей не соврал Кайрату, но и точной информации не дал. А она была более чем неутешительной: уже третий день Алексей перебивался тем, что то у одного, то у другого коллеги перехватывал «по косарю до зарплаты». Голод не тётка, каши не сварит, да и ругаться было не на кого, кроме как на самих себя и собственную безалаберность. Даже соседей, которых по доброй традиции студенческих общаг можно было бы обвинить в краже несуществующих съестных припасов, не было. А сейчас задача усложнилась до предела: как со столь ограниченными финансовыми ресурсами прожить оставшуюся неделю. Так что ребята, хоть и устали после смены, но решили пойти в магазин за неимением иных вариантов действий: обсуждать проблему можно сколько угодно, а кушать от этого меньше не захочется.
В шкафу оставалось ещё несколько подсохших пряников и пара пакетиков чая, и ребята решили сначала перекусить тем, что имеется, а уже потом идти за продуктами. Кайрат подождал, когда чайник закипит и выключится, закинул в кружку чайный пакетик и налил воды.
— Ну, рассказывай, — шутливо предложил ему Алексей. — Как ты докатился до жизни такой?
— Это ты насчёт еды?
— Да нет, ты же вроде нормально работал в своём Питере, и вдруг с какого-то перепугу приехал сюда…
— Приехал за опытом и впечатлениями!
— Ну, а что ещё?
— Условия привлекли, — предоставляется жильё, бесплатное трёхфазное питание…
— Чего-чего?
— Тьфу ты, блин! Думаю «трёхразовое», а говорю «трёхфазное». Нет, реально пора отдохнуть, а то так крыша поедет. Слушай, теперь я начинаю понимать, почему наши коллеги так много пьют. С такой жизни, с этой абсолютно бессмысленной ерунды, каждый день повторяющейся, легко свихнуться. Вот и бухают, чтоб с катушек не слететь.
— Да, ты, пожалуй, прав. И питание не трёхразовое, а только обед, — заключил Алексей, достал пакетик из чашки, обсосал его и кинул в мусорное ведро.
Перекусив, парни по-быстрому спустились в супермаркет через дорогу от дома. Алексей не выпускал из рук телефона, переписываясь с кем-то, наверное, с Настей, а Кайрат только и думал, чтобы Лёшка поскорее смотался и дал ему возможность побыть в одиночестве.
— Что за жизнь пошла! — сказал Кайрат, придирчиво оглядывая упаковки и ценники. — Варенье без сахара, хлеб без глютена, кофе без кофеина…
— И секс без женщин! — закончил его мысль Алексей. — Не знаю, как ты, а я наберу себе доширака на всю неделю! Перед работой заварил, и нормально! А на смене у нас всё равно обед бесплатный.