Нос Гоголя и питбуль Бреговича

     Сколько я себя помню, с самого вот раннего детства, практически из бессознательного, меня всегда смешили стадные инстинкты двуногих скотов, и составляющих тошнотные общества на этой планете : ежели Рождество, то запах елки, а когда Новый год - наливай и пей, поэтому при виде погани открыточек и елочек я уже никак не реагирую, отсмеявшись еще в детстве. Нехай. Ублюдки на то и имбецилы, чтобы втюхивать говно и пожирать его же, в конце концов одурь с их американизированной херотой ничем не отличается от лезгинки или твиста, просто мощь ресурсов несопоставима, а так одно и то же. Агрессивная антикультурная экспансия проклятых Штатов давно уже вызывает изжогу сраными и совершенно несъедобными гамбургерами, поневоле вспомнишь требование Говарда Хьюза не пускать в его отели Вегаса ниггеров, разносящих микробы и глупость. Вот эта самая глупость, поманившая меня в еще один  " Тик - ток " ожиревшей в конечную тупость Годохмы, читающей, конечно, мои сказочки, но понимающей их, как русскоязычные блогеры, не нуждающиеся в переводе, прямо и чотко, как штык лопаты, когда - то давно уверенно зажимаемой в мозолистых от правды руках Несмияна, вконец опустившегося и занявшего, наконец, положенное ему место между парашей Тулуповой, созданной из мрамора крепостным затейником, и примадонной в балдахончике, чуть древнее какой - то лично мне неизвестной ни голосом, ни рылом Тейлор Свифт, что торчит у старой лошади фон Тиз бокалом, но моложе уже давно умершего Магомаева, хотя бы умевшего петь, и способна увлечь вплоть до воспоминаний о гнусной прошлячке и свинье Шараповой. А может мне все же решиться и услышать голос Бритни Спирс ?
     - Ой, бля, - завизжал я, трясясь от ужаса, прячась под кровать, только представив все неизбежные красоты попсового говна, влетающего в натренированные уши децибелами : там и тыр - пыр, и е...ся в сраку, чутка прикрытую блестками какими, и нежданно вылезающая из платьица титька, и беснующиеся фанаты, и квадратные под мельдонием амбалы, что швыряют обратно в толпу залезших на сцену волосатиков в кожаных куртках. - И норковых шапках, - еле слышно прошептал я под кроватью, от страха закрывая глаза.
    Была такая херня в лихих девяностых - мода стиля. Финские дутыши, бельгийское дубло, мохеровый шарфец, прочая х...ня, родившаяся в тот день, когда косматый пинекантроп, решив произвесть себя отличным от других, нацепил на никогда не мытую шею ожерелье из ракушек, трансформировавшееся за века в побрякушки крысы Потупчик или обезумевшей от жора и жира Диты, короче, чувствуя я, что пришло время убить всех. На хрен вы все нужны, ноли и единицы, со всей вашей глупостью и чепухой ? Х...й вот вам вот, товарищ Лоськов.
    Я вылез из - под кровати, чихая от скопившейся там, во тьме, пыли, сморкаясь и отхаркиваясь, как выбравшийся на гора тракторист. Чисто такой сучий потрох, невежественный скот и ублюдок, почему - то считающий себя человеком, хотя по всем понятиям он - мужик. Мужик. Не человек.
    - Ой, вот тока не надо уголовного жаргона, - выразительно кривясь высказался пан Мошка, издатель, пренебрежительно поглядывая на сразу двух писателей, двух братов, анальных акробатОв, так сказать, невинно юморя  " Камеди клабом ", этим говном, сделанным говном для говна и из говна, - вы, товарищи Вайнеры - Стругацкие, настолько невежественны, что верите даже ахинее Шарлама Валамова и говенного жидолюба Солжа, правдиво описывавших почти поголовную гомосексуальность в мире блатных.
    Браты - симбиоты молчали и лишь синхронно качали своими вздорными и пустыми бошками, как лошади, мать вашу так, вверх и вниз. Я сел на кровати и оглянулся. Я торчал дурак дураком прямо посреди неоглядного табуна лошадей, будучи единственным приматом в этом нескончаемом животном царстве.