Жить настоящим Из быта ноосферы

Как мы любим наше прошлое!
То. – Светлое, доброе.
Спокойное.
Прямо сказать: весеннее, солнечное…
Кажется нам теперь – что и всё оно, прошлое, было сплошь солнечным весенним!
Что ж мы тогда… не продлили его, то наше хорошее прошлое, до нашего теперешнего настоящего?..
Или не очень уж его любили?..
Недаром ныне все медиа жить советуют настоящим.
Да как не любили!
Гадаем даже: эту свою любовь, может, теперь и любим?..
…Вот – как вспомнишь -- в начале мая и пора настала огородная.
Семейная, долгожданная. – Это само собой.
Сколько дел!
Особенно – в огороде…
Но всё как бы само собою делается…
В эти дни как раз, хорошо, и без дождей! – Давно замечено: быть на эти числа всегда солнышку!..
Дед – чуть свет уж на улице. У бабки – печь налаживается.
Какая им, право, радость – привычные хлопоты привычным рукам.
Там более, и гостей, на праздник, ждут…
Дед прежде всего забор, как заведено, ремонтирует. Гряды копать – и завтра день будет. Их, гряды, сначала надо подготовить: всякий мусор с гряд сгрести, навоз на них навозить…
А солнце уже поднялось… По шоссе, рядом, шум слышнее…
Дед – на слух привык определять: которой автобус рейсовый «наш»…
И пока он, для разминки, на грядах с граблями.
Вот и приехали!
Дочка с сыном, с сынишкой. И сноха с дочкой, с дочуркой.
Но это ещё не все: главное – ждать теперь внука. Брат он старший внучке. Он – на своей машине. Иначе б и не поехал. Будет немного позже…
Больше ждать, хорошо, теперь некого. -- Да больше никого и не надо!
Сын двоих детей завёл… а сам всё пил… пока не пропал… Чего бы не жить?.. Жена и культурная, и хозяйственная…
А дочка родила, как сама говорит, для себя… Чтоб, говорит, не унижаться ни пред кем… Может, и права…
Женщины – они теперь все за подготовкой стола. Сколько блюд надо сделать праздничных!
Он же, дед, -- тележку свою железную, о двух колёсах, со двора выкатил… Осмотрел… Самодельная! На век.
На дворе навоз, что из-под телёнка с осени, нагрузил, выкатил тележку на улицу…
А тут и внук подкатил.
Машину оставил за воротами. У самого дома ещё сыровато: можно забуксовать.
Дед остановился. Обернулся. Ждёт, когда внук ближе подойдёт… Вот он вошёл в калитку… Глядит, в своих кроссовках, себе под ноги… Наконец глаза поднял…
Дед – издалека -- приветственно руку поднял! Дождался, когда внук ему ответно махнёт… Повёз, после этого, тележку на гряды.
Внук зашёл в дом, только в прихожую, кивнул в дверь кухни бабке, мол, привет. Не присел. Чтоб не переобуваться. А пока вышел покурить.
Дед всё это – спиной видит: так не первый год.
Всё, словом, по-настоящему!
Дед на дворе навоз в свою вечную тележку накладывает -- себе, на глаз, по силам. Нагрузит. Вилы в кучу навозную воткнёт. Постоит, руки в бока. Вздохнёт…
В кепке своей неизменной. В пиджаке таком же обычном. Все они теперь – старые. Когда-то были и новые… Приличные! Покупаемы привередливо. Для пущей, по тем годам, солидности…
Наконец взялся за железную ручку – везти, тащить.
Он, знает, как надо. Он всю жизнь свою всё – по-настоящему. Он даже – сколько тележек таких свезёт – каждую весну считает!..
Внук на лавочке у крыльца, на самом солнышке, курит.
Дед, как увидит его, не устаёт намекать ему: хоть и с фильтром сигареты, а всё вред… Сам он, дед, уж какой курильщик был – иначе было ему, в его время, нельзя, -- а не так давно бросил…
Однако на уме и на душе у каждого – свои заботы! свои проблемы!
А из дома – чуть дверь там в коридор откроют-- так и пахнёт чем-то вкусным, из печки, горячим!
Внук покурит, покашляет, зайдёт опять в прихожую… Постоит, покашляет… Выйдет опять…
Дед знает: сколько тележек нужно на каждую гряду.
Для снохи -- гряды отдельные: на середине огорода, чтоб на самом солнце. С этих гряд кормиться – ей с дочкой и ещё семье её сына: у внука в городе жена-горожанка и сын-студент… Они, правда, в деревню сюда ни ногой.
Вот с завтрашнего дня и придётся ему, дедке, снохе на копке помогать. На эти гряды сейчас и возил – в первую очередь!
Внук как покурит – привычка у него: фильтрами, жёлтыми-бежевыми, от своих сигарет стрелять щелчками, стараясь попасть ими, что ли, куда-то…
Целый час ему тут -- с теми суетными приготовлениями -- скучать!
Дед, само собой, вспотел… Но снимать пиджак нельзя: с поля соседнего ветерок ещё сырой-холодный…
А с крыльца -- на улицу крик… снохи или дочки:
-- К столу!
Внук с лавочки встал, потянулся. Весь, конечно, в своих думах…
Дед сел было на край тележки… Там, на гряде… Потом решил: нет, для ровного счёту -- свезти ещё одну тележку!..
Но вот и его зовут.
Миссия такая важная – доверена, конечно, внуку!
-- Дедо… А дедо…
Внук -- уже в домашних, для него особенных, тапочках -- стоит на нижней ступеньке крыльца.
У него, у внука, басок солидный. И обращается он к деду всегда так: дедо – как и его мать, сноха.
Дед подошёл к дверям крыльца, снял свою рукавицу, вытер машинально руку о грудь пиджака, подал внуку свою сухую ладонь – как бы ею рубанул!
Так по-настоящему торжественно он, дед, – в честь праздника.
Добавил ещё внуку, приветливо кивнув через плечо на машину за воротами:
-- Какая тебе нынче жизнь-то трудная!.. Какой нынче, говорят, бензин-то дорогой!..
Внук отмахнулся слабо. Пошёл в дом. Туда – в гостиную.
В самом деле – оттуда уж, вместе с запахами тёплыми, и смех, и звон.
А ему, деду, надо ещё здесь, на крыльце, разуться, брюки- рубаху переменить…
Ведь сегодня – День Победы!
…Так -- что это за ускользающее волшебное: НАСТОЯЩЕЕ.
По-настоящему – следовало бы как.
Сказать бы ему, тому, кто курит на лавочке:
-- Что же ты, болван сорокалетний, сидишь?!.. Сунь ноги в сапоги в резиновые! Помоги деду-то. С его дурацкой тачкой! Хоть немножко… Хоть для вида… Тем более, с этих гряд тебе же, небось, и жрать… И семье твоей… В такой-то день его, деда!.. Ведь он, как ни как, фронтовик, всю войну, как ни как, прошёл!.. Вон в шифоньере на его пиджаке, что на самый редкий выход, сколько орденов-медалей!
Но -- скажешь так…
Внук больше и не приедет!
Нельзя такое сказать – ни ему, деду, ни ей, бабке, ни матери, ни тётке…
Если рассудить – вроде бы и верно: внук сегодня сюда – не вкалывать, он сейчас тут – в гостях.
Да что там! Сказать так – убить раз навсегда весь уклад их семейный многолетний традиционный.
А кто сам себе враг…
Жизнь – она вообще загадочна.
Ведь кому как не им, как не всем им, не знать -- когда и что можно и должно говорить.
Сам он, дед, – бывший бессменный директор местного детского дома! – Десятилетия с сиротами военными-послевоенными…
Она, бабка, – всю жизнь воспитательница в том детском доме!
Мать – учительница, дипломированная, в школе.
Тётка – учительница тоже, сейчас в педе заочно…
Три -- поколения – педагогов!
Их ли учить.
В таком случае…
Какого чёрта ещё нужно было тогда им – ныне тоскующим по прошлому! -- чтоб продлять и продлять то их доброе настоящее -- в нынешнее будущее?!..
Прирождённые педагоги... Потомственные интеллигенты...
Или -- как их всех?.. Назвать… Обругать…
Дерзни-ка покуситься!
Есть вроде бы такое:
Поколения профессий.
Да и ещё, к тому ж, говорят: были, дескать, люди в наше время!.. а ныне, мол, все -- такие-сякие…
Но оказывается… так не бывает.
Вообще так на свете не бывает.
Оказывается, были-есть-будут -- не просто и не прежде всего профессии! и даже -- не прежде всего поколения!
Есть-были-будут – профессии-поколения образа человеческого.

Ярославль, 29 ноября 2022

(С) Кузнецов Евгений Владимирович