11. Оконные

Глава одиннадцатая




Оттенки отчаяния


Октябрь две тысяч восьмого года
Стояла страшная трёхцветная осень. Чёрные ветви деревьев, угольная земля, тёмная-тёмная злоба и горькое, как кофе без сахара, чувство вины липкой паутиной оплетали бедную Елену. «Если бы я брала Данилку с собой на работу, он бы не ушёл, не исчез, не покинул меня», - размышляла она, бродя взад и вперёд по комнате.

Старый сервант провожал печальным звоном каждый её шаг. Потёртый ковёр цвета свернувшейся крови пробовал утешить. Часы тоже жалели несчастную женщину. «Ты не виновата, не виновата. Хозяйка магазина сказала, чтобы никаких детей на работе не было. Иначе до свидания. А чем кормить ребёнка, если уволят?» - без устали стучали они. От их громкого, стукотливого сочувствия на душе становилось ещё хуже.

Жёлтые обои, отставшие от стен в нескольких местах, и грубый стол, сколоченный из досок, хранили молчание. Два невесёлых деревянных стула с больными суставами, осуждали Елену: «Зачем ты сюда переехала? Ведь с первого взгляда могла понять, что место это нехорошее. Здесь всё так и дышит мистикой. Тёмной, порочной. Да и люди, живущие по соседству... Любой из них мог уснуть с сигаретой, когда тебя не было дома и... У семилетнего ребёнка нет никаких шансов спастись во время пожара. Малыши прячутся под кровать, и приходит огненная смерть», - от скрипучих голосов Одеревеневших хотелось плакать.

Кровать с панцирной сеткой тряслась, словно желе, от беззвучного смеха. «И поделом тебе. Поделом! Ты плохая мать», - вероятно, думала она. Оранжевая старомодная люстра посерела от пыли, а окно... Что-то странное творилось с ним. Иногда Елене казалось, что кто-то наблюдает за ней, прильнув к стеклу с той стороны. «Это невозможно. Не сходи с ума. Ты живёшь на четвёртом этаже», - убеждала себя Лена, но неприятное чувство не покидало её.

Там, внизу разжелтелись листья, как недоумение и... неразрешимая загадка. В самом деле, каким образом ребёнок исчез из запертой комнаты? Милиционеры не нашли никаких следов взлома. Или же Данька сам покинул каморку? Немыслимо! Елена закрывала дверь с другой стороны, а ключ уносила с собой. Данька отпер окно и сбежал? Ну нет! При всём желании Даня не смог бы выбраться наружу, а потом закрыть его за собой на шпингалет. Он же не фокусник, не акробат, а самый обычный семилетний мальчишка.

Лена перевернула всё в комнате вверх дном в поисках тайного хода или какого-нибудь люка. Но нашла лишь крошечный, непонятно кем и для чего созданный тайник. Одна из половиц вынималась... Нет, к исчезновению Данилки это не имело никакого отношения. «Наверное, прежние жильцы или сама хозяйка, или её дочка прятали там деньги. В нашем квартале всё время воруют», - рассудила Лена.

Елена прижалась лбом к холодному стеклу. Двор стал жёлтым от листьев и раздумий несчастной женщины. Дети весело бегали внизу. Голодные, полупростуженные, никому не нужные... Та девочка в полосатой кофточке (и в июне и в октябре она в ней!), её сестрёнка и другие... много других. И в голове у Лены ворочалась одна и та же тёмная, жестокая мысль. «Лучше бы пропал кто-нибудь из них. Родители, занятые собой и своими проблемами, ничего бы не заметили. Эти малыши бродят по грязной, опасной лестнице одни. Возвращаются домой после наступления темноты, роются в помойках в поисках палок, упаковок и других немудрёных игрушек, рук никогда не моют и... И им ничего не делается. Почему, ну почему жизнь так несправедлива? Отчего некая сила забирает самых нужных, важных, любимых? Сначала арестовали Олега и вот теперь Данилка...» - Елена не замечала, как по щекам её текут слёзы.

На неё нахлынуло отчаяние, серое, как небо над их проклятым домом. Чёрный, жёлтый, серебристый... У осени и безнадёжности было три цвета. А вторая половина лета поражала целой гаммой оттенков. Грязно-зелёная листва и такое же вялое и равнодушное отношение милиции к странному и запутанному делу сводили с ума. Недоброе белёсое солнце и горе раскалённой добела иглой протыкали сердце, впивались в мозг. Выцветшее голубое небо и робкая надежда постоянно обманывали Лену. Ей казалось, что вот-вот раздастся стук в дверь, и вернётся Данька. Скажет: «Прости меня, мама. Я ушёл гулять один и заблудился. Ты ведь не сердишься. Правда?»

А ведь точно так же Данила ждал отца, прислушивался к шагам на лестнице. Мечтал о невозможном. Фиолетовые сумерки были полны тайн и недомолвок. В чернильные ночи приходила бессонница и исчезала только на рассвете.

***

«И чего ему здесь надо? Почему этот мальчишка каждое утро приходит сюда и смотрит на моё окно?» - Лена поморщилась. Уже несколько дней подряд, собираясь на работу, Елена видела внизу странного школьника лет десяти или одиннадцати. Аккуратненький мальчик в серой шапочке и тёмно-синей куртке с ранцем за плечами приходил в самом начале восьмого и смотрел на окна дома неподвижным, упорным взглядом. Он совершенно не походил на местных ребятишек, бесцельно слонявшихся по дворам и улицам.

«Да какое мне дело? Почему я, собственно, решила, что мальчика интересует именно моё окно? Может быть, его родители развелись. Мать или отец поселились в этом доме. Вот парнишка и надеется, что увидит хотя бы силуэт дорогого человека. Или же он влюбился в какую-нибудь девочку, живущую здесь. Вариантов множество. А Данилка всё равно никогда не вернётся», - женщина тяжело вздыхала, пила дешёвый, безвкусный кофе с несдобным печеньем и уходила на работу.

А мальчишка продолжал стоять у дома и как будто не мог на что-то решиться.

Продолжение следует