Записки Оттуда - Писатель версии номер два

Разглядываю фотки моего родного города из шестидесятых годов... И понимаю, какой же я старый. - Ведь я это всё помню. Для меня это не просто картинки - я помню тот воздух, я знаю эти лица... Я помню звук моторов проезжающих мимо автобусов и машин... Старенький трамвай, пришедший на наши улицы ещё в пятидесятых, доживший до моего появления на свет...
Один проезд стоил, кажется, три или четыре копейки - дешевле, чем на автобусе. Деревянные сиденья, почти как скамейки в парках и скверах... Билет покупаешь прямо в трамвае - там внутри такие специальные "кассы" установлены. Кидаешь свои копейки, крутишь большую, удобную круглую фиговину справа и отматываешь себе столько билетов, за сколько заплатил...

А я ещё маленький. Наверное, детсадовец. За меня платить не надо. Едём с мамой на трамвае и она даёт мне эти три или четыре копейки, чтобы я САМ купил билетик, который за проезд мамы... - Кидаю копейки внутрь аппарата и с кайфом, слушая еле уловимое стрекотание колёсиков и шестерёнок внутреннего механизма "кассы", аккуратно отматываю... ДВА билетика.
В моей детской логике всё нормально и правильно - мы ведь вдвоём с мамой едем. Откуда мне знать все эти тонкости про детишек, которым билетик ещё по возрасту не положен?
А рядом на сидении - обычный и случайный, но очень бдительный дяденька, который тут же уловил несоответствие между закинутыми мною копейками и количеством отмотанных билетиков... - Начинается скандал.
Не помню уже, кого больше стыдили - то ли меня, как вора... то ли мою маму, которая "не следит", а мож даже и специально учит билетики у государства воровать... - В общем, на ближайшей остановке мы с мамой вышли. Кажется, маме было стыдно.
Было ли стыдно бдительному товарищу и водителю трамвая, я не знаю - они жеж дальше поехали.
По прошествии лет, как мне думается, им стыдно не было.
Странные метаморфозы, однако... - А мне вот стыдно - и тогда, и сейчас. Тогда - за себя. А сегодня - за них.

***
Вообще, с общественным транспортом у меня как-то... не то, чтобы не сложилось, а... короче - много всякого прикольного связано.

Зима. Уже стемнело. Люди с работы домой добираются. Остановка "Набережная" в сторону Заречья. Народу на остановке - тьма-тьмущая, поскольку автобусы ходят, как им самим нравится... - Иногда и за полтора часа не дождёшься. А если и дождёшься, то не факт, что втиснешься. Поскольку, кому быть пассажиром, а кому не быть, решается не в порядке общей очереди, а тупо наглостью, проворством и... не то чтобы очень грубой, но, всё таки, вполне конкретной физической силой.

Я - уже после армии. В офигительном фирменном пуховике, каких ни у кого нет - подарок от советско-французской экспедиции. Мощно смотрюсь, короче. Стою, как и все, жду своего автобуса.

С противоположной стороны улицы, бодренько так, в нашу сторону движутся шестеро...
Невдалеке от меня красивая и очень симпатичная компания - два парня и две девушки. Эти шестеро, без предупреждения и разговоров начинают метелить этих двух парней - грамотно, жёстко, три на одного... Естественно, тут же сбивают с ног и продолжают месить уже лежачих... - На остановке паника, визги и женский голос: "Мужчины! Что же вы стоите?!.."

Оглядываюсь вокруг и с удивлением обнаруживаю, что... из претендентов на мужчин тут только я один и есть. Все остальные вдруг куда-то подевались и, какгрицца, "их тут не стояло". Мдя...

Так-то я не боец от слова "совсем". Для меня человека ударить - проблема. Впрочем, в тот раз драки тоже не случилось. - Просто раскидал всех, со словами "Угомонись! А то щас, и правда, всех в***бу!.."
Фик знает почему, но эти шестеро мне поверили и быстренько растворились в ночи.

В тот раз в автобус я так и не смог впихнуться... - Пешком домой пошёл. - Ждать надоело. Да и холодно, блин. Тупо стоять замёрз.

Ну, в общем, было и было. Вспомнить, конечно, приятно, но... однажды история повторилась.

Лето. Какгрицца, смеркалось...
Остановка "Площадь Строителей" в сторону завода. Народу - вообще никого. Лишь - трое, метелящих на асфальте одного уже лежачего. А я просто мимо проходил.
В общем, опять всех тупо раскидал и они куда-то исчезли... Фик знает, почему. - Сам удивляюсь. - И тому, что влез... И тому, что товарищи хулиганы почему-то прониклись мыслью срочно сваливать, вняв моему энергичному совету...
В общем, как-то всё очень нетипичненько получилось. Обычно всё случалось и заканчивалось совершенно иначе.


***
Когда мои ровесники, и прочий, уже достаточно пожилой люд, начинают вспоминать наше светлое прошлое, которое "как раньше", у меня возникает двойственное чувство... - Ну, да, раньше было лучше. Но это "лучше" обеспечено лишь одним - юностью. Все ещё были живы, мир казался бесконечным, как и сама жизнь, когда всё ещё впереди и всё такое. А вот обо всём остальном, что было вне поля зрения розовых очков беззаботной незрелости... - обычно не вспоминается.

Мне, в каком-то смысле, повезло. - Я очень рано стал, что называется, пописывать. - Стишки, рассказики и всё такое... И мои ТОГДАшние восприятия окружающего мира до сих пор хранят в себе реальные, а не вымышленные и не отредактированные памятью картинки того, что было. Впрочем, тут надо немножко "отмотать назад", с чего и как всё начиналось...

А началось всё с того, что насмотревшись в кинотеатре "Радуга" фильмов про индейцев, я вдруг решил написать свою историю - рассказ о том, как все героически умерли. Ну, в смысле, индейцы. - Не отступив, не предав и всё такое.

Написал. Рассказом это назвать трудно. Глядя из сегодняшнего дня, по крайней мере. Потому что буквы в написанном, конечно же, были. Как сказали бы сегодня, "многа букав". Но вот всё остальное, что там было помимо "букав" - это бред сивой кобылы. Впрочем, не будем судить слишком строго. - А что мог ещё написать мальчик с рабочей окраины - ученик то ли второго, то ли третьего класса средней общеобразовательной школы номер 14, что на улице Металлургов, почти у самого завода?..

Но, так или иначе, "премьера" рассказа состоялась. - Его прочитали все мои дворовые друзья, среди которых был и Женька. Это важно. Потому что именно с Женьки, на самом деле, всё и началось. Но до этого надо было ещё пожить годочков четыре-пять.
А пока же - рассказик был написан, прочитан и благополучно забыт. Потому что детство - это такая классная штука, когда чё-нить нового и всякого-разного каждый день так много, что всего и не упомнишь...


***
Вскоре мама получила ордер на новую квартиру - как раз одновременно с моим окончанием третьего класса. И мы переехали с улицы Ленина на улицу Парковую.

У меня появилась своя комната. Да и вообще всё было круто - лифт, а точнее даже два - обычный и грузовой. Мусоропровод... Огромная лоджия и прекрасный вид, открывающийся из любого окна квартиры - на реку Шексну, на лес и деревеньки за рекой...
Конечно, это был вид не с высоты птичьего полёта, но, всё таки, с шестого этажа двенадцатиэтажного дома, стоящего к тому же на достаточной возвышенности... - В хорошую погоду было видно очень далеко - вплоть до дальнего берега Рыбинского водохранилища и лесов Дарвинского заповедника, которые уже в Ярославской области...

"Переехали" - это громко сказано. На самом деле - всё на своём горбу перетащил папа. Ну, разве что, холодильник, да ещё книжный и гардеробный шкафы - произведения чисто советского мебельного искусства - это когда дёшево и сердито, а заодно тяжело, прочно и на века, и без особой эстетики... - Это нам на раз привезли рабочие на машине с маминой работы.

Единственное, что удручало меня - это вероятная возможность перестать дружить и общаться с моими друзьями-товарищами по старому двору... - Всё таки, это жеж уже не соседний дом, и даже не соседняя улица... Да и двор совсем другой, не похожий на тот родной и единственный... И школа другая... И даже названия местности, на которых располагались "мои" школы, подчёркивали глобальность всех наших жизненных перемен: школа номер 14 - на УЛИЦЕ МЕТАЛЛУРГОВ, а школа номер 8 - на ПЛОЩАДИ, да ещё и СТРОИТЕЛЕЙ...

Мои опасения остаться без старых друзей достаточно быстро оправдались.
Впрочем, как выяснилось, это не было большой трагедией. - Появились новые друзья, новые заботы и увлечения... Я даже умудрился влюбиться в мою новую одноклассницу... Да и на речку купаться - было значительно ближе и проще. А это важно, особенно, когда тебе лет, эдак, десять... - Старый двор улетучивался из моей памяти неотвратимо и бесповоротно, как и те индейцы, героически сгинувшие на страницах давно потерянных где-то листочков из школьной тетради, исписанных аккуратными и большими буквами...


***
Ну, и ещё один штришок к портрету той давней истории. И это тоже - важно.

Я уже был в шестом или даже в седьмом классе. Не муж, конечно, но вполне ничего себе такой вьюнош, лет тринадцати, а то и всех четырнадцати...
И было нас четверо - Вовка, Герка, я и периодически присоединявшийся к нам Игорь. И чем таким крутым мы были заняты?... - Блин, мы ИГРАЛИ в пластилиновых солдатиков! Ей-богу!

Уже давно пора по девкам бегать и кулаки набивать о скулы "врагов" с соседних улиц, а у нас - тысячные армии пластилиновых солдатиков... И города, и крепости - тоже пластилиновые. Наверное, в магазинах в которых мы скупали весь пластилин в округе, удивлялись, типа, "едят они его, что-ли?.."
А у нас одна головная боль, которая иногда даже вместо домашних школьных заданий - кто на кого сегодня нападёт. - "Забитие стрелок" на сражения, взятые в плен рабы, отжатые Замки и Укрепления... Выплата контрибуций и собирание дани.. - На полном серьёзе всё, непосильным трудом награбленное и отжатое, переходило во владение победителя...

Воевали по правилам. Видели когда-нибудь дротики для дартса? - Вот и у нас было нечто подобное. Только метали мы их не в кружок на стене, а во вражеских солдат, с расстояния и от места, на котором находился твой солдатик, который стреляет... Причём, даже количество выстрелов было строго определено - если атакуешь вдвое превосходящими силами, то и выстрелов у тебя в два раза больше будет... - Бедные полы Вовкиной квартиры, где, в основном, и происходили все эти безобразия...

Короче, круть крутецкая и полный идиотизм в одном флаконе. Ну, примерно как нынешние танчики и фермы онлайн - времени и денег до фига отнимают, а толку никакого, кроме "Ура! Я выиграл!..." - Чего выиграл, зачем выиграл и точно ли чего-то там выиграл, а не убил бесценное и уже невозвратное время своей собственной жизни...

И вот на этом фоне однажды раздаётся звонок...
Открываю дверь, а там... - Женька. Да-да, тот самый, который из старого двора.


***
Это было неожиданно, но радостно. И вовсе не потому, что я соскучился по старым друзьям... - Вот он, новый приятель из стареньких, который вообще ничего не знает о таком офигительном мире пластилиновых солдатиков... - щас я ему всё расскажу и покажу... Он, конечно же, офигеет и, возможно, нашего полку прибудет, и мир обогатится ещё одним, который "понимает"...

Да и как от этого всего можно не офигеть?.. - Видели бы вы Вовкиных солдатиков, которых в моём плену - сотни и сотни... - Вовка лепил их на уровне искусства... Куда до них тем невзрачным пластмассовым и оловянным, которые продавались в магазинах!.. В Вовкиных армиях были - и гусары, и гренадёры, и ковбои, и даже те самые индейцы - в богатых опереньях, перепоясанные ремнями с колчанами для стрел, и с карабинами за спиной, отнятыми у проклятых бледнолицых...
В общем, я поил Женьку чаем и взахлёб рассказывал о нашей, охренеть какой обалденной, пластилиновой жизни. - Ну, типа, отвечал ему на вопрос: "Ну, как живёшь, чем занимаешься?.."

Долго рассказывал. А там коротко и не расскажешь - до хрена всего.
Надо отдать должное Женьке - он даже иногда задавал уточняющие вопросы по теме и не пытался перебить мой водопад красноречия...
Однако, в конце концов, я и сам созрел до вопроса: "А ты как? Что у тебя интересного?.."
- Я книгу написал. Повесть.

Вообще говоря, его ответ дошёл до меня не сразу. - Какая книга?.. Какая повесть? Это ведь просто Женька, которого я тысячу лет знаю и с которым мы в старом дворе в такую фигню играли, что даже рассказать неудобно...
Но, тем не менее, постепенно мне стало понятно, что он не шутит. - Женька написал повесть.

- И что, теперь твою книгу напечатают?..
- Нет. Её никогда не напечатают.
- Почему?..
- Да тема не совсем стандартная...
- И о чём же твоя повесть?..
- О войне. О командире немецкой подводной лодки.

Блин... Это уже вообще ни в какие ворота не влезало... - Ведь это же надо себе представлять всю немыслимость этой ситуации - в эпоху махрового развитого социализма, да ещё и устами мальчика лет тринадцати-четырнадцати... Я ещё и первую часть его ответа не до конца осмыслил, а тут на тебе ещё раз, да ещё и с горкой - повесть о немецком офицере!.. - Да этого просто не может быть! Потому что не может быть никогда.

- А ты, значит, в солдатиков играешь... Жаль. Я, собственно говоря, к тебе и зашёл только потому, что ты когда-то там какие-то рассказы писать пробовал... Думал, может, и ты тоже чего-нибудь пишешь. Пообщались бы... Ну, играй дальше. Пойду я.

Женька ушёл. А я остался. Один, в совершенно иной реальности. Как-будто бревном огретый...

***
Вот так, тихой сапой...
Кто бы мог подумать, что какой-то корявенький рассказик про героических индейцев, написанный, скорее, от нечего делать, нежели из потребности писать, видеть и понимать... - запустит такую цепную реакцию...
А вы говорите, что детство - это ещё не жизнь, а только подготовка к ней... - Жизнь! Да ещё какая!

Вполне вероятно, что та далёкая и, в общем-то, бездумная моя первая попытка сложить буквы в слова, а слова в осмысленные предложения - привела к тому, что Женька стал писать сам. Но, в отличие от меня, вполне осознанно, понимая, что это вовсе не развлечение, а труд. Причём, нелёгкий труд. Потому что думать - это вообще очень тяжёлое занятие. Абсолютное большинство населения предпочитает жить на рефлексах. И их можно, как очень точно говорит популярный герой нынешнего развлекательного телеэкрана, "понять и простить"...

И вот теперь, всё вернулось ко мне снова.
Женька разбудил во мне жажду понимания окружающего мира. Пластилиновые солдатики закончились внезапно и бесповоротно, превратившись в бесформенную массу неопределённого цвета, благополучно отправленную в мусоропровод...

Вот так я и стал писателем версии номер два.
Первая версия - это когда во втором или в третьем классе про индейцев. Вообще ни о чём.
А вот вторая версия меня, как человека пишущего, вполне достойна рассмотрения и даже отдания некоторых почестей. Не за мастерство, не за какие-то глобальные и офигеть какие находки... - Нет. Но, как минимум, за саму попытку.

Женька помог мне повернуться лицом к миру и... не то, чтобы его увидеть, но, по крайней мере, попытаться рассмотреть. За что ему - Женьке - глубочайший респект и моя вечная уважуха.