Сон в Рождественскую ночь

«Так будем помнить и чтить
наших Духовных Водителей»
Н. К. Рерих


Я редко помню сны, но этот, Рождественский врезался в сознание ярко и навсегда. События, происходившие в нем, были похожи на видение, образы в котором возникали ниоткуда. Они были настолько явственны, что я с трудом различал — вижу ли я все вовне, перед собой, или это лишь проявление моего воображения. Это произошло под утро 7 января, когда в душе, как трепетный рассвет, затеплилось ощущение наступающего праздника. Сознание уже почти вышло из тихой бухты сна, но еще не прояснилось, мягко качаясь на плавных, затухающих волнах уплывающей ночи, продолжая плыть в развеивающемся утреннем сумраке зимнего тумана. Сладка была еще дрема в уютном тепле, особенно в нависшей над окнами морозной предутренней темноте, под вой ледяного ветра. Образы, возникавшие в этом видении, поначалу казались утренними, зыбкими грезами. Но потом они перешли в другое качество, и назвать их сном можно было с трудом – настолько происходящее поражало своей реальностью.
 
Словно из стены тумана, затянувшего море, выплыл корабль с проектором и начал показывать на этой самой белой стене марева фильм в голографическом формате или другом неведомом, объемном и жизнеподобном спектре. Я ощущал запахи, тепло или холод, дуновения ветра, все воспринимал объемным и осознавал, что могу руками взять и дотронуться до всего окружающее. Поразительно (хочу, чтобы вы действительно поняли) я на самом деле ощущал теплую шершавую землю ступнями ног.
А стоял я босыми ногами посреди места, напоминающего пустыню, хотя ландшафт все же больше походил на степь. Про степь я подумал потому, что пустыня ассоциируется с песком. Здесь же земля была твердая, почти без признаков растительности. А вот ассоциация с пустыней была потому, что вокруг была пустынь: куда ни глянь, ни деревца, ни кустика — только уходящая вдаль до самого горизонта волнообразными холмами земля.
Как я здесь оказался, мне было совершенно неведомо. Однако можно было предположить, что я пришел сюда (если не свалился с неба) по едва заметной тропе. Она слегка выделялась среди унылой серо-бурой равнины своим более светлым цветом. Позади меня эта тропа уходила за горизонт пустыни с невысокими холмами, но не дюнами.
Впереди тропа шла прямо и в нескольких десятках метров от того места, где стоял я, буквально упиралась в большой серый камень и после него расходилась в несколько направлений. Каждая из разбегавшихся тропок уходила за горизонт, и создавалось впечатление, что они там обрывались. Казалось, что там, за линией горизонта, может быть все, что угодно: от пропасти до буйства джунглей. Но это не удивляло, не пугало, не радовало. Так себя чувствует путник, который прибыл к предугаданному поворотному, реперному пункту после долгого пути в ожидании прибытия именно сюда. Странно, но все происходящее вообще не вызывало удивления. Было спокойно и даже как-то обыденно. Такое диковинное ощущение, что внезапно свершившееся само собой разумелось, словно вошел в другую комнату в своей квартире. Все относительно…
Камень на моем пути был необычным валуном огромного размера. Округлый и гладкий, как галька, словно его много веков шлифовал о прибрежный песок морской прибой гигантскими волнами. Как он здесь очутился в совершенном одиночестве, было непонятно. Я почему-то знал, что этот камень теплый, немного теплее земли, на которой я стоял, и непременно очень приятный на ощупь из-за едва заметной шероховатости, напоминающей бархат. Если бы я к нему прикоснулся, обязательно ощутил бы и тепло, и бархатистую поверхность ладонями. Но понимание, равно как и ощущение на ладонях, пришли ко мне от одного взгляда на него и было бесспорным.
 
Верхом на камне сидел молодой человек. У меня не возникало и тени сомнения, кто Он. Понимание это не требовало обоснования — ясность была непоколебимой и все. На вид ему было лет тридцать, смугл, с волосами до плеч и негустой бородкой, клинышком сбегающей на грудь. Глаза карие, миндалевидные, как у перса. Волосы темные, слегка волнистые, чуть прикрывающие плечи. Одет Он был в хитон. Наверное, так называется одежда из грубой ткани, почти мешковины, примитивного покроя. Казалось, что в длинном мешке для картошки прорезали дырки для головы и рук. Это чудо максимально простой одежды, чтобы придать изящество незамысловатому наряду, было подпоясано толстой бечевкой, скрученной из двух или трех более тонких веревок. Цвет ткани почти соответствовал цвету земли — такой же серо-бурый, но только немного темнее. На ногах были сандалии. Тоже дивное, элементарное творение обувщиков – толстый кусок кожи (или несколько слоев кожи, непонятно как соединенных между собой) с перетянутыми поперек кожаными лентами. Все облачение его было невзрачным и почти сливалось с местностью, будто специально надетое для маскировки. Зато Он отчетливо выделялся на фоне серого камня, оказавшегося самым выразительным и ярким предметом унылого пейзажа, несмотря на свой, как это ни парадоксально, цвет мокрого асфальта.
В руках у мужчины был прутик. Наибольшее моё удивление вызвал именно он, напоминающий тонкую указку. Откуда он мог взяться в этом пустынном месте? Я был уверен без доказательств, что на многие километры вокруг не было не только деревьев, но даже кустов. Бог знает, откуда взялась эта уверенность. Потрясало другое — само наличие этого прутика поразило меня больше, чем лицезреть Его, задумчиво вычерчивающего этим орудием какие-то фигуры, знаки, а может быть, и формулы на земле. И это был, я четко отдавал себе отчет, не просто человек. «До чего же всё-таки человеческие реакции парадоксальны! Какие странные и не соответствующие событию мысли возникают иногда у нас в голове, чему свидетель мое изумление прутиком», — промелькнуло в сознании отдаленно.
Я осознавал ясно, что позади у меня долгий путь, было ощущение усталости, но не упадка сил. Не было ни жажды, ни других последствий долгого путешествия босиком по пустыне. Не запомнилось точно (да это, собственно, и не важно), во что я был одет, но кажется, что на мне были обыденные брюки и рубашка, что контрастировало с босыми ногами. Я не чувствовал себя измученным, напротив, ощущал если и не подъём, то духовную устремлённость: впереди, по моему внутреннему убеждению, был ещё долгий путь, который потребует много энергии. И я незыблемо знал, что сил мне хватит.
Не быстро, но уверенно и твёрдо я прошёл оставшиеся несколько десятков метров к камню. Попутно я разглядывал с любопытством, но без удивления всё, что меня окружало: землю вокруг, валун, разбегающиеся тропы. Я пытался как можно чётче ответить на вопросы: Кто я? Где оказался? Как сюда попал? Почему Он здесь, передо мной, вернее, я перед Ним?
Я не испытывал удивления, восторга, сильного волнения или, тем более, страха. Не возникало во мне желания стать на колени или хотя бы присесть. Я чувствовал светлую радость, будто встретил хорошего знакомого, будто наша встреча была давно запланированным событием, и, наконец, она состоялась. Он смотрел на меня спокойно, как на старого знакомого. Нисколько не выдающегося, а одного из многих, кто жил до меня, живёт со мной и будет жить после. Он знал меня, как одного из прочих существующих под сенью Бога, как одного из жителей Земли, на которой нет никого и ничего, что бы укрылось от взора Творца.
— Держишь путь? – не то спросил, не то констатировал Он, медленно поднимая голову.
— Да, вот иду! – ответил я, произнося слова без запинки, негромко, твёрдо, глядя прямо Ему в глаза. Смотрел спокойно, без смущения, подобострастия или ощущения какой-либо дерзости со своей стороны, и сам удивлялся своему спокойному, открытому взору. Я был уверен, что все делаю правильно, естественно, так, как единственно возможно в данной ситуации. Разговор пошёл так, как будто мы только недавно расстались и продолжали прерванную ненадолго беседу старых, давно знакомых приятелей.
— Обдумываешь выбор пути? – негромко прозвучал вопрос, но я понял, что в этот раз Он не ждёт ответа. И так было ясно, что мне предстоит определиться в выборе одной из троп, которые расходились от камня, на котором сидел мужчина. Сколько их было – две, три или четыре – я не задумывался и не пытался даже посчитать. Все моё внимание, все моё существо воплотилось в слух. И я слушал то, что предназначалось именно мне.
Он, не ожидая моего ответа, продолжил:
— Да, бывает в жизни ситуация, когда предстоит принципиальный, важный, судьбоносный выбор. Выбор, который определяет жизнь. У меня самого такое случалось, и не раз. И скажу тебе открыто, что определиться и принять решение бывало ой как не просто. Не удивляйся, что и мне приходится в терзаниях совершать выбор. Да, выбор бывает мучительным испытанием… Мучительно сложным, мучительно трудным, тяжёлым, изнурительным, изматывающим.
Сколько сомнений и искушений появлялось, сколько аргументов и логических доводов приводил мой ум на суде. А чего только стоит выбор между возможностью остаться в живых, вкусить всевозможные яства, утехи и реализовать самые причудливые фантазии для ублажения своих страстей, инстинктов, желаний – и угрозой мучительной, самой позорной в глазах людей смертью – на кресте, бездомным, бродягой. Представь себе весы: на одной чаше – жизнь и свобода, власть и богатства, плотские утехи и наслаждения, а на другой – крест, преломлённые и пробитые руки, ноги, предательство, жуткое страдание… И как тут сделать выбор, опираясь на логику и разумные доводы своего сознания? Тем более, у суда не было никаких доказательств моей вины. Требовался лишь короткий ответ на провокационный вопрос. Надо было сказать: «Да» или «Нет». И вот из этого, казалось бы, простого ответа зависела правда или ложь, жизнь или смерть. Выбор дальнейшего пути, определяемого одним коротким словом.
Я слушал, опасаясь хоть чем-то нарушить его рассказ, и жадно ожидал его продолжения.
Он продолжил, не прерываясь:
— Ум мой, как растревоженный клубок змей, нашёптывал мне тысячи и тысячи аргументов, объяснений и доводов. Я жалел себя и находил миллион обоснований в пользу жизни. Мол, все так живут и поступают, и кому это, по логике, нужен мой крест – ведь никто не оценит по достоинству, да и достойных-то, как нашептывали змеи, нет – все грешны. И никакой это не чёрт с рогами, не изысканный щеголь тебе говорит. Никто другой, а только я сам истязал себя искушениями. Иногда в моем сознании ярко и явственно возникали сладкие, манящие картины безраздельного властвования. Трудно мне, признаюсь, давался выбор.
И знаешь, что помогает его делать? Правильно поставленный вопрос и честный на него ответ. Правильный вопрос – это уже почти наполовину правильный ответ! Такой вопрос, как луч света, озаряет тёмные углы твоего сознания, растворяет мрак и помогает пробиться к яркому сиянию души, теплу своего сердца. Именно там ты и найдешь правильный ответ. Правильный ответ – это право и сила сделать шаг на истинный, именно свой путь и свершение честных дел. Это понимание и твёрдая уверенность в том, что ты идёшь своей дорогой, дорогой, предназначенной тебе Творцом, все это дает тебе огромную силу во всех её проявлениях. Истязай себя вопросами, ищи ответы.
Возможно, твой путь будет мучительным и сопряжённым с тревогами, сложностями, новыми испытаниями и непосильным трудом, лишениями и терзаниями. Но это единственно верный – свой путь! И осознание, ощущение, понимание и твёрдая уверенность в том, что твоя дорога освящена светом твоей души, а, значит, светом Творца, делает тебя сильным, смелым, мужественным и достойным. Не надо страшиться этих изматывающе –мучительных, тревожных моментов выбора. Нет в том никакой слабости – терзаться вопросами, сомнениями и тревогами, определяя свою дорогу, копаясь в себе и мучаясь.
Только не концентрируйся на сложившейся ситуации, не ходи вокруг да около, оттягивая решение. Вот, например, как здесь – не смотри на камень, на тропы и не терзайся мыслью: я стою здесь и мне надо выбрать, куда, с кем и как идти. Поверь, вся наша жизнь – бесконечный путь познания и развития, ежесекундного выбора и приобретения опыта, движения вверх – ступень за ступенью. Для чего ты идёшь и какова твоя истинная цель? Ответ с тобой, в твоём сердце. Слушай – и услышишь. У тебя, как и у всех, есть знание – вам его даровали, и всё главное уже сказано. Обращайся к нему вдумчиво и с благодарностью. Иди спокойно с миром. Не предавай себя, не предавай Учителей. Твои доспехи и защита, твоё оружие – любовь, вера, мужество. Иди вперёд смело, сохраняя веру и своё достоинство, оберегая честь и любовь. Не допускай сомнений, страха ошибиться, малодушия и высокомерия!

Я слушал Его голос, а затем вдохнул полной грудью, сделал шаг и непостижимым образом оказался за камнем. Сказанное непрестанно звучало во мне, и я делал шаг за шагом, осознавая силу веры и ясность мысли.
Оборачиваться для прощального взгляда не хотелось. Не было желания убедиться, что Он остался на камне, и было абсолютно неважно, сидит на нём ещё кто-то или нет. Важно было ощущение Его в своем сердце.

Утро пришло неожиданно, как-то сразу. Словно не было ночи и этого необыкновенного видения. Было ли ощущение чуда? Пожалуй, да. Чувства своей особенности, а тем более избранности не было вовсе.
И ещё более твёрдое понимание того, что стою на пороге важных и значительных событий в моей судьбе, знаменующих новый этап жизни. Не знаю, как и что будет, но истинно верю в то, что выбирать буду по совести, так, как моей душе угодно и с полной ответственностью. Предстоит без страха и с достоинством преодолевать океан жизни, прокладывать свой курс по просторам бытия. Следовать своим курсом.