Торговые пути

     «Серебряный кризис» 880–890-х годов объясняет нам, почему именно в это время русы впервые отклоняются от столетием наезженного пути по Волге, и оказываются на Днепре, плывя по которому обнаруживают новый рынок для своих рабов и пушнины – Константинополь. (А. П. Толочко)


     Расходятся историки и во взглядах на периодизацию древнерусской торговли и на торговые маршруты. С. М. Соловьев считал, что главным с самого начала был классический «летописный» днепровский путь «из варяг в греки», а торговля с Востоком осуществлялась следующим образом: «Не в один Константинополь или Переяславец отправлялись руссы с означенными товарами; они ездили с ними также на восток, в города козарские. Русы входили из Азовского моря в устье Дона, поднимались вверх по этой реке до пограничной козарской крепости – Саркель, или Белой Вежи, перетаскивали здесь суда на сушу и, пройдя с ними небольшой волок до Волги, спускались по этой реке к Итилю, столице козарской, находившейся около нынешней Астрахани»1.

     Противоположного мнения придерживается А. П. Толочко, который считает, что главным торговым маршрутом русов был волжский, по которому в Европу в огромных количествах поступало арабское серебро. А на Днепре они появились во многом случайно, и, что называется, не от хорошей жизни: вследствие резкого прекращения потока серебра из халифата волжская торговля на время заглохла. (Историки так и не пришли к общему мнению, какими причинами было вызвано это явление, названное ими «первым серебряным кризисом»2. Но, если согласиться с концепцией А. П. Толочко, то перед нами яркий пример исторической случайности, когда событие в далеком Арабском халифате, не имеющее на первый взгляд никакого отношения к Киевской Руси, оказалось определяющим для ее последующей истории.)

     В начале X века волжский маршрут заработал еще интенсивнее, и серебро вновь потекло вверх по Волге. К этому времени днепровские русы уже не только наладили торговые отношения с Византией, но и создали собственное государство со столицей в Киеве. Становым хребтом этого государства в эпоху первых князей стал путь «из варяг в греки»: «Походы на левый берег Днепра (против северян и радимичей) и на правый (против древлян) должны были обеспечить фланги Киевской Руси. Целью военных экспедиций не был захват земли: территория имела несравненно меньшее значение, чем населявшие ее жители, с которых взималась дань, которых забирали в рабство»3.

     Мы не случайно акцентируем внимание на дальней торговле – она определяла не только экономическую, но и политическую жизнь государства. (Что же касается торговли «ближней», то она являлась не столько источником прибыли, сколько способом получения недостающих для повседневной жизни изделий. Во всей Европе того времени эта форма торговли носила меновый характер и вполне могла обойтись, а по большей части, действительно, обходилась без денег.)

     Во второй половине XI века половцы наносят сокрушительный удар по дальней торговле русов. Придя в Северное Причерноморье, они вытесняют оттуда печенегов. И если с прежними хозяевами степей киевским князьям удавалось находить общий язык в вопросе безопасности торговых караванов, то с новыми, увы, этого сделать не удалось. В итоге Балтийско-Днепровский торговый путь был перекрыт, а практически вся торговля Руси с Византией прервана. Аналогичная участь постигла и другие жизненно-важные для древнерусских княжеств торговые маршруты: «Соляной» (через Лукоморье к соляным озерам), «Залозный» (к Азовскому морю и Тмутаракани)», после чего Русь оказалась отрезанной от черноморских портов4.

     В этих условиях вновь чрезвычайно возросло значение Балтийско-Волжского торгового пути, проходящего через территорию Владимиро-Суздальского княжества, большинство городов которого стояло на Волге (Тверь, Ярославль, Нижний Новгород, Кострома, Углич, Городец) или на связанных с ней реках и озерах (Владимир, Переяславль-Залесский, Ростов, Белозеро, Москва, Димитров, Стародуб, Юрьев-Польский). «Достаточно беглого взгляда на карту, чтобы понять, насколько способствовало развитию Суздальской земли положение водных путей. Большинство основных рек текло с запада на восток, а три из них, Клязьма, Москва и Ока, сливались с Волгой в начале ее великого поворота на юг к Каспийскому морю, что обеспечивало купцам удобные речные пути на рынки Востока. В то же время притоки Оки Москва и Угра вели на юго-запад, к Смоленску, и оттуда к Балтийскому и Черному морям, а Новгород, крупный западный торговый центр, был соединен с Тверью реками Мета и Тверца. Кроме того, притоки, равномерно разделяющие территорию между верхним течением Волги и Клязьмой, служили водными путями между большинством основных городов в междуречье, а также давали им выход к главным рекам»5.

     Другим «выгодополучателем» от половецкого вторжения стала Галицко-Волынская земля. Главные города Галицкого княжества «были связаны своими реками с Черным и Балтийским морями: Галич стоял на Днестре, Теребовль – на северном притоке Днестра Серете, Коломыя – на Пруте, т. е. все имели прямой выход к Черному морю и, таким образом, к Константинополю и Крыму. Перемышль на реке Сане, впадающей в Вислу у Завихоста, имел тесные связи с Восточной Польшей и с Балтикой»6. Волынское княжество тоже было связано с Балтикой (через другой крупный приток Вислы – Западный Буг) и Черным морем (по Южному Бугу), а притоки Припяти Стырь и Горынь соединяли его с Днепром. Кроме речных путей, через Галицко-Волынскую землю проходили сухопутные маршруты – в Венгрию через карпатские перевалы и в Южную Польшу и Чехию через Владимир и Теребовль.

     От изменения маршрутов торговых путей выиграл и Новгород, поскольку с этого времени резко увеличился товарооборот с Балтийским регионом. Начиная с середины XII века, город увеличился в размерах, тогда же (1136 г.) он обрел фактическую независимость. На руку Новгороду был и начавшийся экономический расцвет северогерманских городов, объединившихся в торгово-военно-политический союз – Ганзу (в городе обосновалась немецкая торговая фактория – Готский двор), а начавшаяся в Европе массовая чеканка серебряной монеты позволила существенным образом сгладить последствия очередного «серебряного кризиса». Тем не менее, ни Новгород, ни Псков, несмотря на свои теснейшие связи с Ганзой, никогда не входили в ее состав. Напротив, именно монополия на торговлю с Русью и препятствование новгородским и псковским купцам в доступе к европейским рынкам были важнейшими условиями обогащения ганзейских городов.

     Не менее выгодным было и расположение Смоленского княжества, также контролировавшего многие речные торговые пути. Днепр, Сож и Десна связывали его с Киевом и Черниговом; Западная Двина (Даугава) – с Балтикой; многочисленные малые реки, ныне обмелевшие, но в те времена полноводные и пригодные для судоходства, являлись дорогами к Новгороду и Пскову, а также к Волжскому торговому маршруту.


     1. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Т. 1. С. 243.

     2. По одной из теорий причиной этого кризиса был как раз огромный масштаб работорговли. (Ashtor E. A. Social and Economic History of the Near East in the Middle Ages. London, 1976. P. 175.)

     3. Геллер М. Я. История Российской империи. URL: http:// www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Geller/Gell_01.php

     4. Каргалов В. В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. Москва: Высшая школа, 1967. С. 58.

     5. Феннел Дж. Кризис средневековой Руси 1200–1304. Москва: Прогресс, 1989. С. 38.

     6. Там же. С50.