То, что делает нас сильнее

 
Записки для философского клуба. Тема дня: мистика. Дата: 24 декабря 2022 года.
Мистика – то, что мы видим или ощущаем, но не можем объяснить причину явления.

Сон-предсказание.
16 лет назад у меня произошел трагический момент в жизни. Погиб сын. Ему было 20 лет. Он закончил 3-й курс политеха, но одновременно преподавал информатику в учебном центре, был не только талантливым программистом, но написал еще повесть о байкальском отдыхе (не завершил). Говорю только для того, чтобы вы поняли, каков он был в жизни. Обычно родители говорят о детях, преувеличивая их качества. В конкурсах он занимал первые места, в Москве получил второе место из-за отсутствия научного руководителя уровня профессора. Тема была: поиск астероидов, которые могут повредить Земле. Ко всему у него был исследовательский, научный подход. Вероятно, это было у него в душе. Его приняли в четыре московские фирмы одновременно, хотя он был студентом, и это стало для него трагическим окончанием жизни.
После его гибели я жить не хотел, но женский голос на похоронах мне сказал, что надо жить ради дочерей. Я это воспринял, как указание свыше.
Племянница Маша в Волгограде увидела сон, что вслед за Ваней погибну и я. Сестра сообщила мне. Я стал обращать внимание на моменты, которые могут вредить. На работу я тогда бегал в спортивной форме, потом переодевался в раздевалке электролизного цеха. Обратил внимание, что машины из переулков выходили одновременно со мной. Тогда я стал отставать от обычной нормы на один или два шага. Затем ждал, когда опасность пройдет. То есть, во всем проявлял разумную предосторожность.
В выходной день пошел в строительный магазин за пеной – надо было утеплить овощехранилище к зиме. Ваня помогал мне его строить. Через Култукский тракт уже был регулируемый  пешеходный переход. Свреди деревьев возле магазина увидел потенциальную опасность – крупную собаку, поэтому уменьшил скорость. В магазине, когда разглядывал в витрине товар, услышал тихий голос, говорящий мне в ухо:
- Представляешь, на пешеходном переходе дождался зеленого света, пошел, и меня чуть не сбила машина. Если б я не отскочил, она бы меня сбила!
Я поднял голову. Это был молодой человек в форме продавца, доверительно беседующий с девушкой-продавцом за прилавком. Он говорил ей, как близкому человеку, словно сестре, но я понял, что это – сообщение мне.
На обратном пути я дождался зеленого света светофора. Машин оказалось много с правой стороны. Все машины остановились. Передо мной было два человека, они быстро пошли. Я затормозил. Затем пошел, не торопясь, отстав от них шагов на пять. Светофор оставался зеленым. И вдруг с правой стороны с ревом выскочила синяя машина – в этот промежуток между нами – и исчезла. Я и сейчас не знаю, что это было. Все машины стояли тихо. Если нет глушителя, то и стоящая машина будет издавать грубый звук. Таких звуков не было слышно. Внезапно набрать огромную скорость тоже невозможно, если это не болид – гоночная машина. Стояли обычные машины. Когда прошел дистанцию, еще горел зеленый свет. Выйдя на тропу, я почувствовал облегчение, словно с плеч что-то свалилось. Действительно, это было последнее покушение. После гибели сына прошел примерно месяц, точно даты не помню – видимо, это тоже имеет значение. Потом я ходил свободно, не оглядываясь, не ожидая близкой опасности.


Кошки.
Поведение котика 30 декабря 2008 года. Я принес «мышку», включили с Танюшей ноутбук. Этот ноутбук мы с Ваней отнесли в ремонт 1 августа 2006 года, а 5-го августа Вани не стало. В конце августа я его забрал из ремонта. Котик лег рядом на столик. Танюша стала фотографировать. Котик залез на ноутбук и лег на «клаву». В файле печатались нули. Я был на кухне. Все ахали. Пришел и снял котика с мыслью: «Это - Ваня».

Любимый котик был у Вани по имени Туслик. Он его называл «луговой собачкой». Когда Вани не стало, котик залез в компьютерной, так называли Ванину комнату, на шкаф и не слезал, сидел там сутками. У Вани остался открытым системный блок компьютера. Ваня так оставлял, чтобы лучше вентилировались платы. Компьютер у него долго бывал включенным. Однажды я увидел, как котик залез в системный блок и сидел там. Попытался его вытащить – не удалось. Потом это повторялось, пока я не закрыл коробку, но это случилось не скоро.

Ноябрьским вечером 2013-го года я стоял на перроне станции Андрияновская, где у меня было зимовье. На тропе – в свете прожектора - пробежала пушистая рыжая кошка. Мгновение – и она оказалась у меня на шее. Я был в зимней куртке с воротником. Эту кошку я ни разу не видел. Она устроилась на воротнике, прильнув к затылку, и никак не слезала. Я был ошарашен, но спокойно стоял, даже прогуливался. Кошка спрыгнула и исчезла, когда подошла электричка. Потом мне приснился сон, что Ваня родился где-то на севере, в районе Усть-Илимска – Братска. Через полтора года, в апреле, я ехал в поезде «Северобайкальск - Иркутск» из командировки. Как обычно,  на столике у меня была газета с кроссвордом. Это был плацкартный вагон. Из соседнего купе подошел малыш, сел на свободное место напротив меня и долго сидел, глядя на меня. Родители были в своем купе. Я говорил с ним негромко, как с Ваней. Потом поговорил с родителями. Молодая пара из Железногорска, поехали в Иркутск. Ребенок-первенец, родился в ноябре позапрошлого года. Спустя год приснился сон, что Ваня из северного города переехал в Москву по адресу: проспект Вернадского, 25. На карте Москвы я нашел этот адрес. Оказалось, что проспект Вернадского – целый район мегаполиса.

На работе меня, чтобы пришел в норму, послали в командировку в Екатеринбург. Жил я на квартире в высотке. Хозяйка Ольга часто уезжала к больной матери в город-спутник. Однажды она пригласила меня на ужин. Мы сидели на кухне. В комнате раздался телефонный звонок. Ольга пошла туда, я услышал только ее: «Алло, алло, говорите!», потом молчание. Наконец она вернулась и растерянно говорит:
- Ничего не понимаю, в трубке не говорят, но звучит музыка шестидесятых годов.
Я ответил сразу:
- Оля, у тебя мама умерла.
Ольга пошла звонить соседям матери. Те ответили, что уже была «Скорая», констатировали ее смерть.
Почему я сделал такой быстрый вывод. Шестидесятые годы 20-го века были за сорок-сорок пять лет до этого события. Матери Ольги в то время было около сорока лет. Песенная музыка того времени – самая романтичная и душевная в русскоязычном мире, она приподнимала жизненное настроение человека, особенно молодого. Больная пожилая женщина, одна в квартире, жила теми песнями, звучавшими в ее душе, они поддерживали ее тлеющую жизнь. Когда организм угас, то душа дала знать самому близкому человеку, родной своей душе, дочери, о себе весточку. Но сказать словами она не могла, поэтому выразила душевной музыкой. Как это происходит, нам неизвестно.

У меня уже был опыт. После отпуска я вышел на работу. Работал я в отделе главного метролога. Сослуживец Леонид каждое утро бросал телефонную трубку с возгласом, что кто-то балуется. Пустой звонок звучал один-два раза в день. Но кто будет баловаться по служебному телефону? Когда Леонида не было, я брал трубку, откуда слышался ровный гул, как шипение, и обращался к сыну. Ванины звонки ежедневно продолжались 9 месяцев со дня гибели до 5 мая 2007 года – и на мой служебный и на домашний телефоны. Дома была подобная история: младшая дочь Настя бросала трубку, говоря, что пацаны балуются. Дальше тоже случались подобные звонки, но уже нерегулярно. На некоторые звонки в определителе домашнего телефона высвечивался номер абонента. По коду были звонки даже из заграницы. На один номер московского региона я дозвонился. Мужской голос ответил, что на наш номер звонков не совершали. В то время еще не было звонков-рассылок от роботов и фирм-мошенников, как сейчас.

Однажды приснился сон. Шалаш на склоне горы, рядом – молодой человек с красным лицом. Я не мог понять, кто он. Тогда парень стал отжиматься на руках от земли. Тогда догадался, что это – Ваня. Это Ванина стихия – горы, лес, красивые виды. А красное лицо – загорел. Оказалось, я попал к Ване в гости. Отжиматься, прыгать с места было любимым занятием сына. В лицее по физкультуре он был первым среди сверстников.

Сентябрьским утром я в спортивной форме неторопливо бежал около кинотеатра «Юность» на работу. За мной увязался бомжеватого вида мужчина с просьбами. «Помогите, остановитесь», - задыхаясь, просил он. Иногда алкаши, стоящие возле ночного магазина «Светлана», просили денег. Я, не останавливаясь, вытаскивал мелочь и оставлял  на ровном месте. У этого была непонятная просьба помочь. В чем?? Я продолжал движение. Бомж не мог бежать, он шел и вслед говорил мольбы о помощи. Казалось, что речь идет о жизни и смерти. Я не останавливался, расстояние между нами увеличивалось. Видя, что от меня помощи не будет, бомж остановился и закричал истошно, на всю улицу: «Помогите!». А я шептал: «Прости, Ваня, не могу тебе помочь». Прошло полтора месяца, как сына не стало.

На рабочем месте, спустя два месяца после гибели сына и находясь в тяжелом состоянии, я опустил голову на руки и задремал. Увидел черничное место в лесу за Шаманкой, куда мы каждое лето приезжали с сыном, там у нас был костер и палатка, рядом стояла машина. На этот раз место было засыпано осенней листвой, на которой лежал сын и глядел в небо. Именно сюда поехать он звал меня накануне своей гибели. Но у меня был куплен билет на автобус в Ниловку, взят отпуск для этого. И вдруг Ваня вскочил с места, словно увидел над собой меня. Я тут же отдернул голову и открыл глаза. Видение исчезло. Я понял, что Ванина душа, тоскуя, прилетала на свое любимое место.

На третий день после гибели Вани, находясь в шоковом состоянии без сна, я увидел, как три ангела-ребенка с воем взмыли вверх и исчезли.

После гибели сына три дня шел нескончаемый дождь. Казалось, природа плакала. Это меня привело к мысли, что гибель сына была не случайна, то есть, был сконцентрирован мощный негатив против него. И небеса оплакивали, так как его роль в биосфере или в жизни человечества была запланирована, как весомая. Считается, что в небесах, или в энергоинформационном поле, сохраняется информация о всех событиях и людях, а так же формируется линия будущего.

Причины.
Гибель сына связана с друзьями. Резюме в московские фирмы он подал из-за девушки, мечтавшей с матерью попасть в Москву. Затем они отправились отпраздновать к ее другу по гимназии, от ноги которого сын утонул в карьере. Он искал друзей, испытывал их, беспокоился о них и рассказывал мне их положительные качества (кроме девушки Юли, близкие отношения с которой скрывал).  Разумеется, от друзей он не мог ожидать опасности, от чего я всегда его остерегал. На курорте Нилова Пустынь, кроме радоновых ванн, у меня был запланирован выход в горы. Товарищ по работе хотел прогуляться в сторону Шумака с дочерью, ко мне тоже должна была приехать дочь. Это было опрометчивое решение. На курорте не должно быть перегрузок.
Поэтому среди причин была и такая: он принес себя в жертву (или кто-то свыше принес в жертву), чтобы спасти меня и дочь от похода в горы. Впоследствии выявилось, что товарищ по работе оказался ненадежным спутником в лесу, а в горах такое недопустимо. Но эта версия была не на первом месте. На первом месте: зависть родственников, жены брата, чей сын-бездарь учился в политехе одновременно с Ваней. Второстепенных версий несколько.

На втором: угрозы убийством от жены, матери Вани, которые она адресовала мне, что убьет мою маму, пытавшуюся помочь ей в быту, убьет меня, пытавшегося спорить с ней, и убьет младшую дочь, если я буду разводиться. Все это говорилось в разные годы, но в информационном поле все наши слова и мысли аккумулируются. Нет преступления без угрозы. Есть угроза – будет убийство.
Еще женщина, добивавшаяся меня, мы были в лесу со своими детьми, но в палатке ночевали ее сын и мой сын. Она могла посчитать, что дело в Ване, и затаить месть. Разумеется, при Ване я не мог позволить вольности.
Еще женщина-астролог Мария Дюваль, к которой – по объявлению в газете – обратился с просьбой улучшения материального благополучия, это был эксперимент, но потом подумал, что такое изменение ситуации вполне может быть наказуемо.
То есть, по моему мнению, причинами могли быть женщины, имеющие отношение ко мне и к Ване. Кто-то из них  затаил свою ненависть или зависть, создающий невидимое облако порчи, ищущее подходящий момент для совершения наказания. Самым удобным инструментом оказались друзья, меняющие ситуацию и подводящие к окончательному итогу.

Дети.
Вскоре после трагедии (через 2,5 месяца) я оказался  в Екатеринбурге. У меня было три недели метрологических курсов. Появилась возможность в выходные проведать маму в Волгограде. Я купил билеты на поезд. Когда ожидал свой рейс, объявили об эвакуации пассажиров, якобы, в здании заложена бомба. Людей направили на площадку в стороне от боковой стены. Уже стемнело, а освещение отсутствовало, поэтому площадка была затемнена. Я прогуливался по центру площади, а люди сгруппировались по сторонам. Неподалеку стояла семейная пара с ребенком. Я проходил мимо, когда ребенок подошел ко мне и взял за руку. Это был мальчик полутора лет. Он стал ходить со мной. Догадавшись, в чем дело, я не стал убирать руку. Так мы и гуляли, я негромко говорил с Ваней. Родители продолжали свой разговор, отвернувшись от нас, вроде не замечая нас, как посторонних. Тревогу долго не отменяли, поэтому мы гуляли около четверти часа. Потом мне стало не по себе от странного поведения родителей. Подведя малыша к ним, сказал ему идти к своим. Он подошел к матери, взял за руку и посмотрел на меня. Мать никак не реагировала, словно меня не видела. Только тогда я пошел в сторону перрона.

Приехав в Волгоград, сел у вокзала на автобус. Ехать надо было долго, местные называют этот район – Максимка, или Максима Горького. Там жила семья сестры, и мама, бабушка моих детей,  находилась у нее. Автобус был скрипучий типа «пазика», но чистый. Я сел на боковое сиденье возле окна, одиночное, передо мной было обращенное ко мне сиденье. Обычно так бывает в трамваях. Пассажиров было немного. На одной остановке в заднюю дверь зашла молодая семья: родители и ребенок полутора лет. Родители остались стоять у задней двери, держась за поручни. Ребенок, увидев свободное место, направился ко мне, залез на сиденье и стал глядеть в мои глаза, как знакомому. Родители даже не повернули головы в его сторону. Я протянул ему руку, он ответил. Я заговорил негромко, он слушал и глядел в глаза. Простые фразы: привет, как дела, все ли хорошо. Ребенок тоже был мальчиком. Минут через десять родители его позвали и они вышли.
Потом это будет неоднократно повторяться, дети будут разных возрастов, но не старше семи лет.
Показательный случай произошел в переулке рядом с моим домом. Из поселка в город на 20-й квартал это - самый короткий путь. Я шел домой. Навстречу мне – из поселка - шли женщина-кореянка и сын лет шести. Увидев меня, мальчик остановился  и сказал, указывая на меня:
- Мама, это же король этого города! Да, настоящий! Он вот такой! – мальчик развел руками и надул щеки.
Женщина промолчала, я прошел мимо. Мальчик продолжал ей что-то доказывать. Впоследствии  кореянка иногда встречалась на этом пути. Через несколько лет мальчик перерос ее на голову. Встречаясь после этого случая ни они ни я не произнесли ни слова, но всегда встречались глазами. Видно было, что женщина не поняла тот порыв сына, но заинтересовалась.

Собаки.
В этом же переулке на меня набросилась свора собак. Это была сборная из огромных и мелких собак. Мелкие – самые вредные, им надо показать свою смелость перед большими. Я шел прямо на свору, так как знал, что не надо бояться, уже был опыт. Но здесь что-то не сработало. Накинулась одна мелкая, за ней – все остальные. Дело было плохо, потому что большие уже приготовились снять с меня все лишнее. Эти собаки были пришлые – возможно, с другой стороны города. Мое «цыц!» на них не действовало. Их злобные морды были вплотную к моим ногам. Стоило одной мелкой схватить за штанину, как остальные тут же бы сняли все штаны. Я почувствовал движение в конце переулка, откуда вышел. Там выглядывала из-за угла Метелка, лохматая собака, посчитавшая меня своим человеком, как хозяином. На самом деле она пришла с соседнего участка, где жил китаец, часто меня видела, забегая к нам. Причем, я ее не кормил. Убедившись, что мне грозит опасность, Метелка кинулась стремглав ко мне. Подскочив, она встала на задние лапы, а передними обняла меня. В то же мгновение лай прекратился. Собаки лениво стали отворачиваться, словно меня не существовало. Видя, что все в норме, Метелка спрыгнула и отошла. Я пошел по своим делам. Оглянувшись, увидел Метелку. Она решила не бросать меня на произвол судьбы.

У меня есть фото: я играю в шахматы в здании спорткомплекса, а в окне виднеется собачка Метелка, моя добровольная охранница. Она терпеливо ждет, когда завершится турнир. Фото 2012-го года, со дня ухода сына Вани прошло 6 лет. Метелка обычно сидела напротив гаража, у калитки моего дома. Машины не было, продал сразу, как остался один без сына, ходил пешком. Метелка меня сопровождала по городу, для нее это было удовольствием, хотя я ее не кормил. Я понимал: как только начну кормить, феномен завершится. Рано утром я уходил на первую электричку. Она добросовестно выполняла свои обязанности, хотя я ее отпугивал, уговаривал вернуться домой, даже отталкивал, показывая нужное направление. Ближе в кинотеатру «Юность» начинались сложности: перекресток улиц, где еще редко появлялись машины; затем переход через Култукский тракт, где было больше движения; хуже всего у ворот газовой службы, где выскакивала собака, и они начинали грызться. Я чувствовал себя неловко. Из-за меня страдает преданный друг, пусть собачка, но я убедился в ее искренних чувствах. Не за корысть, не за кусок хлеба, а просто из внезапно возникшего чувства уважения.
На моем участке, где стоит дом, были две цепные собачки: одна Монка, которую подарил младшей дочери школьный друг перед отъездом, и Бобик, чрезвычайно спокойный песик, почти не лающий, но издающий звук цепи на пробегающих собак. Метелка для них была своей. Их я кормил дважды в деннь. Они меня уважали, как кормильца – таково свойство собак. А за что меня уважала Метелка? Когда она была одна, я подкидывал ей изредка что-то вкусное. Но это не сразу, возможно, через год-два преданнейшей службы. Просто сказал себе, что надо и совесть иметь.

Вскоре вокруг нее стала формироваться стая. Между забором и дорожным полотном  стоит огромный тополь, а в целом расстояние - около 20 метров, наша улица, возможно, самая широкая в поселке. Начали приходить другие собаки, оставались рядом с ней. Располагались они под тополем. Сидели молча. Когда я выходил, они все поднимались и шли следом. Шикать на них или кричать было бесполезно. Они шли, ведомые Метелкой. Соседи высказывали беспокойство, но что я мог поделать? Представьте процессию: идет мужчина, а за ним – семь собак. Порода одна – двортерьер, следовательно, самые разные по виду, лохматые, грязные, крупные, маленькие, но все – покорные и молчаливые. Понятно, что прохожие меня сторонились. Женщины иногда делали замечание:
- Мужчина, уберите своих собак!
Я отвечал: - Это не мои, а соседские.
Это была полуправда. Разумеется, я понимал, что дело во мне. Не конкретно моя аура их привлекала, ведь они провожали и других жителей нашей квартиры, например, младшую дочь, а энергетика или аура квартиры, где жил Ваня. Все жители квартиры, родные ему люди, оказались под его защитой.
Вся моя свита начинала метаться на проезжей части, слышались визг собак и визг тормозов. Совершенно так же, как делала одна Метелка, они провожали меня до электрички. Через год после гибели сына я покинул завод и перешел на железную дорогу. Нужно было добираться до Ново-Ленино в Иркутске целый час. Работа была связана с командировками, обслуживал подстанции, в том числе и в Гончарово.
История со стаей продолжалась год-два или три, точно могу узнать только по дневникам.  В любом случае, не менее года. Все знают, что соседи бывают разные. Когда я отсутствовал – или уезжал в отпуск или был в командировке – стая исчезла. К моей радости Метелка осталась жива. Кто-то из соседей пожаловался, дело сделали специалисты.
Но недолго Метелка оставалась одна. К ней присоединилась собака чисто серого цвета, крупная, как небольшой теленок, с плотной и ровной шерстью. Как они меня обожали и как они меня провожали – достойно отдельной истории. Я все время порывался написать рассказ «Телочка и Метелочка», но так и не написал. Расскажу один случай.

Я ходил на электричку рано утром, в шесть часов через Привокзальный микрорайон. Метелке и ее стае приходилось проходить через настоящие препоны, провожая меня. Когда Метелка осталась одна, я решил изменить маршрут – через больничный сквер по тропе, спускался под автомобильный мост и шел вдоль железнодорожного полотна до платформы, где останавливалась электричка. Для этого надо было покупать билет заранее. Тогда можно было покупать билет в электричке. Тем более, для меня это было бесплатно, как железнодорожнику. Как Метелка возвращалась обратно, она не рассказывала, но это было непросто.
Теперь они были вдвоем, Телочка и Метелочка. Вдвоем всегда веселей. Зимним утром в полной темноте мы отправились в путь. Была пурга. Вообще больничный сквер был известен нехорошими историями, поэтому мой эскорт придавал уверенности в пути. Уже от автомобильного моста я пытался их отправить обратно – бесполезно. Они меня проводили непосредственно до платформы, где толпилось много людей. Им было неудобно, поэтому стояли в начале платформы. Я сел в первый вагон. Электричка тронулась. Затем раздался прерывистый гудок. Электричка дернулась и остановилась. Дверь машинистов открылась.
- Что за черт, - громко сказал машинист, - собаки стоят и не дают двигаться.
Он посигналил несколько раз, затем электричка медленно двинулась. Вечером, вернувшись с работы, я увидел эту парочку, спокойно ожидавшую меня у калитки. Разумеется, за такой подвиг я решил поблагодарить своих друзей. Я дал им кровяную колбасу, поделив пополам. На моих глазах Телочка проглотила подарок, рыкнув, забрала другую долю у Метелочки и тоже заглотила. Все произошло мгновенно. Я понял, что кормить Метелочку мне не удастся.

Собачьи истории постепенно сошли на нет примерно в 2016-м году, через 10 лет после трагедии с сыном. Кстати, подобные сопровождения я встречал: за женщиной шла свора собак. Но женщины редко могут удержаться, чтобы не покормить, поэтому доказательством служить это не может. На мой вопрос она ответила, что собаки – соседские.

Все события могу квалифицировать лишь так: нечто – душа или информация о душе – может внедряться в слабые живые организмы – детей, психически больных людей (в том числе, наркоманов и алкоголиков), домашних животных – и управлять ими для решения какой-то задачи. В данном случае задача: помощь и защита самых близких людей Вани. В самом начале – в первые месяцы – задачей было сообщить о том, как тяжело погибшему человеку. Речь идет именно о погибшем вопреки линии судьбы. Умершие от долгой болезни или очень пожилые люди спокойней встречают смерть, но могут беспокоиться о близких – отсюда телефонные звонки.

Внуки.
Внуки до пяти лет называли меня папой. Став постарше, потом поправлялись: «Дедушка». Старший внук Антон в возрасте четырех лет, смотря на фото, где мама была в его возрасте или постарше, узнавал ее и говорил:
- Это моя сестра Таня.
Я спрашивал, показывая на Ваню: - А это кто?
Он отвечал: - Это мальчик Ваня, а это моя сестра Таня.
Иногда, видя фото, где были другие родные его мамы: бабушка, тетя Галя, двоюродные сестры, которых он, Антон, никогда не видел, он настойчиво и беспокойно спрашивал: - А где я? Где я?
Потом говорил, показывая на нижний край изображения: - Я там, ниже!
То есть, он узнавал всех, но не видел себя и думал, где же он был тогда. Разумеется, он думал о себе по имени Ваня. Еще он говорил, глядя на фото Вани: - Это я, только другой.
Однажды он показывал на фото и говорил «Это моя сестра Таня», но услышав ее голос, обернулся: - А вот же она! -
Антон обнял ее: - Моя Таня! – и с удивлением добавил: - Мама Таня!
Мама пришла после отсутствия, Антон говорит: - Моя Таня! Моя Таня! – Потом добавляет слово «мама». То есть, у него путалось прошлое и настоящее.
С Антошей гуляли по двору. Он показал на кедр и сказал, что это дерево. Уточняю, что это кедр. Спрашиваю: - Кто этот кедр посадил?
Антоша отвечает: - Это я посадил, когда был маленький. А сейчас я - новый Антон.
Фразу о "новом Антоне" он уже повторял раньше, видимо, поясняя мне, что раньше он был "другой". Кедр был посажен мной лет пятнадцать назад совместно с сыном Ваней и назывался после Ваниной гибели «Ваниным кедром». Он вырос уже в метра четыре в высоту.
Сразу скажу, что специально с внуком не занимался. Все происходило случайно, попутно.
В день, когда родился Антон, 21 января 2015 года, случилось явление. Мне написала жена Игоря, студенческого друга Вани. На московской улице остановилась иномарка, открылось затененное стекло, из нее высунулся веселый Ваня и помахал Игорьку. Так он его называл. Вот само письмо:
«Добрый день, д. Толя ! Мы очень рады за вас! Ребеночку здоровья и радости! Родителям терпения! Ваня Игорю сказал... Он приехал в этот вечер сам не свой, говорит, стою на машине на светофоре, в метрах пяти открывается заднее тонированное окно какой-то иномарки, и мне, говорит, в упор Ваня Просняков машет и улыбается! Игорь сказал, что у него чуть сердце не остановилось, так напугался. Я Тане написала об этом, а она мне сообщила о своей радости, что в этот день у нее сын родился, как, кстати, назвали?».
 Антону исполнилось четыре года. Отмечали день рождения, вдруг Антон взял меня за руку и повел к моей сумке: «Что, мол, еще принес?». Говорю, что подарков больше нет. Антоша вытащил желтый пакет, в котором лежала книга «Авиатор». Эту книгу мне подарила сестра Таня (для мамы Антона она – родная тетя) прошлым летом. Ее ношу с собой и потихоньку дочитываю. Речь там о человеке, которого заморозили специалисты в Соловецком лагере ГУЛАГа. Читая, постоянно думаю: правда это или выдумка? Написано настолько достоверно, что верится. Показываю с рук книгу. Антоша забирает, рассматривает изображение женщины на обложке с двумя лицами: молодая и старая. Говорит: «Ведьма». Затем  переносит на пол, открывает, листает, словно читает. Там мелкий шрифт. Книга взрослая. Я говорю: мол, ничего интересного, картинок нет. Антоша говорит одно слово: «Сказка». Поднимается и уходит, словно выполнил свою задачу. Сказка – было любимое слово Вани. Постоянная фраза была: «А ты думал, в сказку попал?».

Вот такие истории, связанные с уходом из жизни моего сына Вани. Он три года был преподавателем информатики в учебном центре и одновременно три года – студентом политехнического института. Как преподавателя его звали по имени-отчеству, поэтому он любил обращение Иван. Он был полон юмора, что свойственно интеллектуалам, его любили курсанты, педагоги и студенты. Накануне гибели он написал в текстовом файле фразу, поместив ее на рабочий стол компьютера: «Все, что не убивает, делает нас сильнее». На следующий день он погиб. А в жизни враги его постоянно испытывали на прочность. Он становился сильнее.
Погубили его друзья.