Томка, муж и Рабинович

Допрос вели два следователя.
- А что за отчество у тебя, Израйлевич. Твоего батьку как зовут?
- Изя.
- Какого он года рождения?
- Двадцать четвертого.
- В двадцать четвером году Израиля еще не было. Выдумываете себе провокационные имена, а потом обижаетесь на антисемитизм. 
- Понимаешь,  зачем мы тебя пригласили?
Они сидели в узком, как школьный пенал кабинете Центрального УВД, который, судя по табличке на двери, принадлежал следователю : Тишковцу В.А. и Катькову Е.С.
- Могу я знать, - спросил Рабинович, - кто из вас хороший следователь, а кто плохой?
- А ты догадайся, – сказал Тишковец .
Рабинович посмотрел на своих собеседников оценивающе. Тишковец, который сидел за дальним столом, надевал под пиджак мастерку с застегнутым до горла воротником , на Катькове, который сидел напротив, был заправленный в брюки свитер. Тишковец был пострижен под бокс, Катьков под канадку, Тишковцу было тридцать два года, Катькову за сорок, Тишковец носил на левой руке массивный золотой перстень, Катьков обручальное кольцо на правой руке, от Тишковца исходил сильный аромат одеколона "Офицерский", у Катькова дурно пахло изо рта.
- Вы оба хорошие, - сказал Рабинович.
- Ты сильно ошибаешься, - сказал из своего угла Тишковец и демонстративно переложил из одного ящика стола в другой черный пистолет с коричневой пластмассовой рукояткой.
- В чем? – спросил Рабинович.
- Мы оба плохие, - сказал Тишковец.
Катьков достал из стола папку, в которой лежал отпечатанный на машинке лист, и стал читать, шевеля губами, остановил на нужном месте палец, посмотрел на Тишковца, тот сделал какое-то движение за спиной у Рабиновича и спросил:
- Аркадий Израйлевич, где и когда вы стреляли из огнестрельного оружия?
- Нигде, - ответил Рабинович.
- Может ты еще хочешь сказать - никогда? - спросил Тишковец.
- А вот у нас другие сведения, - сказал Катьков и прочитал от зажатого пальцем места:
...сказал, что затвор находится с левой стороны, тем самым продемонстрировав осведомленность в вопросе использования автомата имени Шмайсера.
   Они сидели на кухне. Томка была голая - дурачилась, не хотела одеваться, пила свою любимую Метаксу,  «одну до, а другую после», но пила уже третью рюмку. Когда раздался длинный злой звонок в дверь она заметалась по квартире, натянула на голое тело джинсы, накинула халат, зачем-то сунула Рабиновичу в руки единственную в доме книгу Серафимовича «Железный поток» - и побежала открывать.
Рабинович без интереса полистал книгу и прислушался, из прихожей раздавались странные звуки. Рабинович встал, выглянул в коридор и увидел, что невысокий, костлявый, коротко стриженый тип прижал Томку к стене, одной рукой держит за горло, а второй пытается развязать пояс на халате . Рабинович громко хлопнул в ладоши. Коротко стриженый отпустил Томку и обернулся. Томка отряхнулась как курица, поправила халат и сказала:
- Познакомься, это мой муж.
- А это кто? – спросил муж.
- А это Рабинович.
- Тот самый? – сказал муж. - Я о тебе слышал из разных источников. У нас с тобой много общих знакомых.
- Минск тесен, - сказал Рабинович.
- Рабинович,  джинсы можешь достать? - спросил муж.
Рабинович пожал плечами.
- Давай лучше выпьем, - сказала Томка. - У нас есть метакса. Почти целая бутылка. А Рабинович не пьет, он за рулем.
Она налила мужу полстакана дамского брэнди, незаметно  больно ущипнула Рабиновича за ляшку.
- Давайте познакомимся, - сказал Рабинович.
- Чего нам знакомится, я – томкин муж, ты - Рабинович. Знакомы уже.  Мне отлить нужно.
Когда муж скрылся в туалете, Томка сказала:
- Ты не бойся, он сейчас напьется и ляжет спать,
- А я и не боюсь, - сказал Рабинович, - хочешь, я его вырублю.
- Ни в коем случае,- сказала Томка, - он стукач , он тебя заложить может.
Вернулся муж.
- Желаешь еще выпить? – спросила Томка и налила мужу еще полстакана.
- Ты куришь? – спросил муж у Рабиновича.
Рабинович отрицательно покачал головой.
- Все-равно, идем на балкон покурим. Мне нужно тебе кое-что сказать. Ломая спички Томкин муж прикурил сигарету, взял ее по-блатному в кулак и глядя в сторону, словно чем-то заинтересовавшись за линией горизонта, сказал:
- Ненавижу здесь всех.
- Кого? – спросил Рабинович.
- Вообще. Если бы у меня был автомат шмайсер, я бы их уничтожал. А ты разве нет?
- Нет, - сказал Рабинович.
Муж, передернув затвор, стал стрелять вниз с балкона из условного оружия.
- Во-первых МР-38 не автомат, а пистолет-пулемет, - сказал Рабинович.
- А какая разница?
- Пистолетный калибр патрона. А во-вторых у «шмайсера» затвор с левой стороны.
- Муж посмотрел на Рабиновича с ненавистью и спросил:
- Ты почему не уезжаешь?
- Куда? - спросил Рабинович.
- А хотя бы в Израиль, - сказал муж.
- Не выпускают.
- А ты подавал?
- Подавал.
- И что говорят?
- Нецелесообразно.
- А я бы вас всех отпустил. Зачем в стране врагов держать. Или отпускать, или убивать.
- Разве мы с тобой враги? – спросил Рабинович.
- Враги! - воскликнул муж. - Ты еб..шь мою Томку, - бросился на Рабиновича и больно укусил за плечо.