Плям

Это был обычный день Виталия Леснякова – сорокадвухлетнего токаря третьего разряда. Казалось бы, ничего не предвещало драмы, но, как это зачастую и бывает, именно в такие спокойные дни и происходят самые невероятные события. После рабочей смены Виталий добрался до дома, съел приготовленный женой ужин, выпил чаю, посмотрел новости и уже собрался лечь спать.

В 22:40 Виталий зашёл на кухню, где его супруга Наталья мыла посуду, прошествовал мимо неё к окну, задумчиво взглянул на огни ночного города, затем отодвинул табурет, сел за стол и... совершенно внезапно плямкнул языком.

– Плям, – отчетливо раздалось на кухне как раз в тот момент, когда жена Виталия закрыла кран и вытирала руки полотенцем.

– Что? – переспросила она, – что ты сказал?

Виталий выпучил глаза, будто бы превратившись в карася, которого только что вытащили из озера на берег. Он судорожно прикрыл рот ладонью и уставился на Наталью.

– Да что случилось? – нахмурилась она, – что?!

– Кажется... я... я сейчас плямкнул что ли? Ты тоже это слышала?

– Ну, что-то слышала, да. Какой-то звук определенно был. Я подумала, что ты что-то сказал.

– Я ничего не говорил. Я плямкнул.

Наталья бросила на мужа сочувствующий взгляд и вздохнула. Не то чтобы она привыкла к таким сценам, но за время жизни с Виталием она не раз замечала за ним разного рода странности. Впрочем, она успокаивала себя тем, что на всем свете вряд ли можно найти человека, полностью лишенного странностей. Даже мёртвые люди, уже лежа в гробу, нет-нет да и умудрятся удивить какого-нибудь зазевавшегося прохожего:

– Ой, божечки... Покойник что ли? – схватится за сердце впечатлительная дамочка, спешащяя по своим делам, когда из дома будут выносить гроб.

– Ну да, – угрюмо подтвердит двоюродный внучатый племянник усопшего.

– Ой, свят-свят... Ой, божечки... – затараторит дамочка и, позабыв о своих делах, побежит домой, чтобы весь день провести в удивлении – это же надо такому случиться? Шла по делам, а наткнулась на покойника. Вот что за люди эти мёртвые? Ни стыда, ни совести – сами помирают, а потом ещё и все планы рушат живым людям. Удивительная наглость и беспринципность.

Странности Виталия были не настолько кощунственны. Да, бывало, что он мог задуматься о чём-то на пару часов, а затем и вовсе уснуть, так ничего и не придумав. Мог выпить чашку чая, а затем, забыв о ней, тут же налить вторую и, что удивительно, выпить и её, как ни в чём не бывало. Иногда, что больше всего удивляло Наталью, он мог забыть купить хлеба, хотя она три раза напоминала ему об этом в течение дня. А сегодня Виталий плямкнул и Наталья подумала, что это не самая большая его странность.

– Ну и что? – равнодушно пожала она плечами.

– Как это – ну и что? – ещё сильнее округлил глаза Виталий, – плямкают только деды старые, понимаешь? Ходят и плямкают всюду. Сидят и плямкают. Даже во сне вместо того, чтобы спать, лежат и плямкают. Молодые никогда не плямкают. Если только специально. Но какому молодому придёт в голову специально плямкать?

Наталья махнула рукой и снова вздохнула, хоть и мысленно согласилась с доводами мужа. Действительно, в её тридцать восемь лет ей ни разу не приходила в голову мысль специально плямкнуть языком. Да и случайно тоже.

– Ну плямкнул и плямкнул, бывает, – попыталась успокоить она Виталия, но тот ещё сильнее разошелся.

– Это что же получается? – гробовым голосом произнёс он, – Выходит, что я... что я старый уже?

– Почему сразу старый? Разве сорок два года – это старость?

– А чего же я тогда плямкать начал?!

– Да ничего ты не начал. Плямкнул один раз случайно.

– А всё всегда начинается с одного раза. Помнишь соседа нашего – Ромку?

– Который спился?

– Его самого. Тоже, наверное, когда-то одну рюмочку выпил и вот...

– Ой, ну ты сравнил...

– Нет ничего более постоянного, Наталья, чем... чем... В оригинале, вообще, было слово «временное», но я имею в виду, что нет ничего такого... В общем, всё всегда именно вот так бывает, я точно знаю.

Выслушав эту несомненно глубокую мысль, Наталья вздохнула в третий раз и села за стол напротив мужа.

– Виталь, ну чего ты?

– Старость пришла, Наталья, старость, – трагическим голосом произнёс Виталий и, встав из-за стола, поплёлся в спальню.

Впрочем, там он задержался ненадолго. Скрутив одеяло и подушку, он перенес их на диван, разделся, лёг и, отвернувшись к спинке, уснул, решив, что старость он, как истинный стоик, будет встречать в одиночестве, не отягощая ею светлые мысли молодой жены.

Утро же началось с осмотра, ощупывания и прослушивания самого себя. Эти процедуры усугубили моральное состояние Виталия, потому что оказалось, что на лбу у него образовались две лишние морщины, которых раньше не было, правое колено хрустит, если резко присесть, в левом ухе гудит после двенадцати прыжков на месте, а на спине из родинки растёт волос.

– Старый... – произнёс он, тоскливо взглянув в глаза своему отражению в зеркале.

Полетели первые недели старости Виталия. Он стал молчалив и угрюм. На работе дела не ладились. Хоть он и продолжил посещать курилку вместе с коллегами по цеху, но там всё больше молчал, забившись в угол, а сам в это время внимательно наблюдал за курящими гогочущими мужиками – не плямкнет ли кто-нибудь случайно? Но никто не плямкал, что ещё больше вгоняло его в тоску. Он почти перестал общаться с женой, а однажды прямо признался ей в том, что поймёт её и не осудит, если она уйдёт к молодому и красивому. Долгими бессонными ночами он, лёжа на диване, подводил итоги своей жизни, вспоминал самые яркие моменты молодости, иногда улыбался, но чаще грустил о безвозвратно ушедших годах. В одну из ночей он даже поймал себя на мысли о том, что неплохо было бы купить палки для скандинавской ходьбы и совершать небольшие моционы по вечерам. Эта залётная мысль окончательно вгнала его в депрессию. Виталий закрыл глаза и беззвучно, по-стариковски заплакал.

Через несколько дней Виталия вызвал в свой кабинет начальник цеха – Егорыч.

– Виталя б, что случилось б?

У Егорыча была одна интересная особенность. В моменты душевного волнения он начинал к каждому произнесённому слову добавлять букву «б».

– Да ничего, Егорыч, – отмахнулся Виталий.

– Как б ничего? План горит б, а ты ходишь б, как ё. Ты работать б собираешься или как? Я тебя уволю б на.

Это лексическое недоразумение не произвело на Виталия никакого эффекта. Он лишь равнодушно пожал плечами и уставился в окно. Такое наплевательское отношение к своим литературным способностям взбеленило Егорыча. Он покраснел, поднялся из-за стола и устремил испепеляющий взгляд на своего подчиненного.

– Значит так б, – произнёс он в миг охрипшим голосом и...

...плямкнул.

Голова Виталия дёрнулась и уже он уставился на Егорыча взглядом, полным сочувствия, сострадания и понимания.

– Ты чего б, Виталя? – осёкся Егорыч.

– Ты плямкнул что ли?

– Ну плямкнул и что б? – сглотнул начальник и потянулся к графину с водой, стоящему на столе, – просто во рту б пересохло чего-то. Говорю же – планы горят, а ты б работать не хочешь. Не увольнять же мне тебя?

– А сколько тебе лет, Егорыч?

– Шестьдесят третий пошёл.

– А ты раньше плямкал?

– Ну, когда волнуюсь, во рту сохнет и бывает, что плямкнешь невзначай. Водички нужно попить и всё.

– И всё?!

Лицо Виталия растянулось в широченной улыбке. Он подбежал к начальнику, обнял, а затем, схватив его ладонь, затряс её в безудержном рукопожатии.

– Спасибо тебе, Егорыч! Будет тебе план! Прямо завтра будет план!

Виталий вылетел из кабинета метеором, оставив недоумевающего Егорыча наедине со своими мыслями.

– Б, – только и смог произнести он. Покачав головой, он осушил ещё один стакан с водой и снова погрузился в работу.

А Виталик в тот день подарил жене огромный букет роз, а на выходных даже сводил в сувлачную. Ещё бы – в тот день он снова стал молодым.

©ЧеширКо