Дым унесло наших костров... Часть первая

Воспоминания о работе в лесоустройстве   

ПЕРВЫЙ СЕЗОН

   Лесные дали.

   Где только и кем только не довелось мне поработать: лаборантом, научным сотрудником, таксатором, в лесной охране, в охране природы, госслужащим, лесопатологом... Большей частью это была рутинная, хотя порой и нелегкая работа по полученной в институте специальности «инженер лесного хозяйства». Не было тогда бакалавров и магистров – были инженеры и техники.
   «…Ведь были времена – мы уезжали,
   Мы усидеть на месте не могли
   Из теплого сиреневого мая
   Нас мчали поезда на край земли…»
   Много было пройдено лесных дорог и бездорожья. Но чаще всего вспоминаются экспедиционные годы с их полевыми сезонами «с мая по октябрь», особенно первый полевой сезон работы в лесоустройстве. Очень захотелось тогда испытать себя на прочность, приобрести экспедиционный опыт. На время оставил лесную науку, взял направление и уехал из Подмосковья за Урал работать инженером-таксатором в аэрофотолесоустроительной экспедиции.
   «…В край заснеженной горной тайги
   Прилетел тот стремительный поезд,
   Где слепые атаки пурги
   Разбивались о Каменный пояс…»
   Это была нелегкая сдельная работа – с «заходами» и «забросками», вместе с рабочими–сезонниками. Недаром при распределении после окончания института в лесоустройство, или, как его часто называли – «лесорасстройство» попадали «середнячки» с невысоким средним баллом. Но я знал, что именно здесь в первую очередь внедряются новые технологии и методы оценки леса, современные приборы, достижения картографии и т.д. Не случайно многие известные ученые – лесоводы вышли из лесоустройства, прошли его школу...
   Поначалу я планировал работать недалеко от дома – в соседней области, где было лесоустроительное предприятие и две экспедиции. Была там в областном центре и горнолыжная трасса, где можно было кататься зимой. Но мне в предприятии неожиданно дали направление в самую дальнюю экспедицию. Там требовались новые кадры: ряд сотрудников были осуждены за фиктивные наряды и находились на «исправработах», часть их зарплаты шла государству. Отделались предупреждением только члены КПСС. В целом экспедиция была на хорошем счету – к качеству лесоустройства претензий не было. Через пару лет стал внедряться бригадный подряд, и эти формальные «нарушения» были легализованы.
   Я впервые уезжал на работу так далеко от дома и поначалу даже растерялся, но отступать было поздно – сам все затеял. Утешало и то, что там предстояло устраивать уже полюбившиеся мне по походам горные леса, да и горнолыжные спуски там наверняка были.
   «…Поезд мчался тогда на восток
   Коридором заснеженных елей,
   Разрывая сплетенья дорог,
   Проползая по норам тоннелей
   И мне долго казалось тогда-
   Весь вагон сотрясался от смеха:
   «-Ну куда же ты едешь, куда?
   От себя все равно не уехать…»
   Контора экспедиции находилась на окраине большого промышленного города. Поначалу пожилой начальник экспедиции, ознакомившись с моей тонкой трудовой книжкой и с последним местом работы - «младший научный сотрудник», сильно засомневался:
   - У нас ведь - работа в тайге, много ходить надо… Но увидя отметку о прохождении военной службы, успокоился, да и направление из Москвы возымело действие.
   - Оформляйся, устраивайся. Комендант общежития тебя встретит.
   От конторы до «общаги» было неблизко - шесть трамвайных остановок. Это было общежитие вагонного депо, где экспедиция арендовала несколько комнат. Комендантша встретила приветливо и дала ключ от комнаты, где на двери было написано фломастером: «Урманпроект. Без 100 г. не входить!». В комнате общаги жили два молодых техника, которые были на работе. Под кроватями пылились большие абалаковские рюкзаки. На стенках висели картинки разных красоток, а на столе стояло большое блюдо с творогом, утыканным окурками, похожее на ежика.
   - Вот попал! – подумал тогда я и пошел знакомиться с окрестностями.
   Соседи оказались неплохими пацанами. В экспедиции встретил своего однокашника. Он и еще несколько инженеров увлекались горными лыжами, и я вскоре влился в их веселую компанию...
   Про лесоустроителей знают немногие, про них был снят только один фильм – «SOS над тайгой» по повести сибирского писателя Владимира Чивилихина «Над уровнем моря». Работая в тайге, я часто вспоминал рассказы любимого писателя. И мне довелось побывать в таких же отдаленных местах, подниматься на дикие перевалы. И мой камень ложился на древние ритуальные пирамиды, приобщив к людям, которые шли, идут и будут идти через эти перевалы…
   Те годы были насыщены многими событиями. Приведу лишь некоторые запомнившиеся эпизоды первого полевого сезона работы в лесоустройстве. Точные географические названия мест, где пришлось побывать и имена людей, с которыми довелось встречаться, называть не стану. Привожу и строчки из некоторых песен-воспоминаний, которые появились позже.

   «Дьяконовский рукав».

   Мой первый сезон начался в июне, когда все лесоустроительные партии уже работали в «поле» - в лесничествах лесхоза, который устраивала наша партия. До этого почти месяц повышал квалификацию в лесоустроительном предприятии, к которому относилась наша экспедиция. Там нас, молодых инженеров, учили таксировать лес, работать с разными инструментами и приборами, закладывать пробные площади, дешифрировать аэрофотоснимки и т.д. Мне уже во многом была знакома лесная работа. Даже научил своих наставников технике перечета деревьев на лесосеках - в коридорах, отграничиваемых обычной рыболовной леской. Это позволяло не делать затески топором на учтенных деревьях, как часто делали лесники, и что часто приводило к их повреждению...
   «…Мы уезжаем – пускай нас остаться просили
   Это – работа, другую нам трудно найти
   Ждут нас, волнуясь, лесные массивы России,
   Спрятав за пазуху контур квартальной сети…»
   Тентованная «шишига» (ГАЗ-66) доставила нас с начальником партии Александром Михайловичем и «рабочим при таксаторе» Валерой на базу таксаторского участка - в небольшой лесной поселок на берегу таежной речки. Мы устроились на кордоне лесничества. Начальник партии, входя в помещение, обычно говорил: - Мир этому дому. Мы выгрузили из машины несколько ящиков консервов и таборное снаряжение.
   Переночевав, на следующий день рано утром выехали на лесной участок, где уже две недели был в «заходе» - работал вдалеке от базы техник Алексей с тремя сезонными рабочими. Они занимались съемочными работами: тесали и прорубали просеки и визиры, делали буссольную съемку и промеры, пикетаж, ставили квартальные столбы и т.д. Валеру начальник оставил на базе, поручив ему обустраивать быт и к вечеру приготовить ужин.
   Машина долго прыгала на ухабах, поднимаясь по лесовозной дороге. Наконец – остановка. Начальник партии откинул пыльный задний тент.
   - Перекур. Я легко спрыгнул через задний борт кузова.
   - Ловко прыгаешь – заметил начальник.
   - Приходилось в МГ.
   Мы встали на обочине дороги и невольно залюбовались лугами, тянувшимися вдоль реки и сплошь покрытыми ковром желтой цветущей купальницы. Солнце выглянуло из-за сопок, позолотив скалистые утесы на другом берегу.
   - «Дьяконовский рукав» - сказал водитель, уже знакомый с этими местами.
   - «Ляпота» - философски заметил видавший виды начальник, дымя папиросой.
   «…В тех краях, в тех краях
   даже в снах еще, кажется, не был
   Там в горах, там в горах -
   разноцветье альпийских лугов…»
   Мы стояли, не в силах оторвать взоры от окружающей природы. Мне не раз уже
доводилось бывать на альпийских и гималайских лугах в больших горах, любоваться полями синих крокусов, но такую красоту увидел впервые. Проснулись и комары, тучей накинувшись на нас, и мы продолжили свой путь…
   Еще час езды, и экспедиционная «шишига» подъехала к небольшой охотничьей избушке, рядом с которой у дымного костра завтракали техник и рабочие, уже успевшие обрасти бородами.
   «…Нам избушка – и крыша, и свет, и тепло
   Вечера коротаем у маленькой печки
   Ты подолгу молчишь, хмуро глядя в окно
   На тропинку и кедр у излучины речки…»
   - Вы как раз вовремя – сказал Алексей. - «за@булиху» будите?
   - А что это за зверь? – спросил я. Все рассмеялись.
- Это – наше фирменное экспедиционное блюдо – макароны с тушенкой. К концу сезона уже смотреть на него не хочется. Алексей жил в нашей общаге, но работал в экспедиции уже не первый сезон и уже «сколотил» свою бригаду рабочих. Нам наложили в помятые миски макарон. Начальник без особого энтузиазма поковырял ложкой.
   - Не лезет уже в рот это блюдо. Ничего не предложишь под аппетит?
   - Михалыч, спирт у нас – только по особым случаям, и для медицины – ну там на компрессы, растирания, да и выписали его нам маловато – сам знаешь.
   - Три литра чистогана вам мало? – возмутился начальник. – Знаю я вашу «медицину»!
   - Михалыч, ну отметили еще «привальную» с началом сезона, лесники «на хвост сели». Да и на анестезию надо: комары и мошка задолбали – хором оправдывались работяги. Комары и вправду тучей роились над нами, лезли в рот и в глаза, даже дым костра их не отпугивал. Много насекомых падало в котел с варевом – прямо «жаркое с комарами». Начальник не спорил - он все прекрасно понимал.
   - Хотел вот вам дополнительно гречневой каши с говядиной и сгущенку подкинуть. Он вынул из кармана энцефалитки старый блокнот, полистал его.
   - Зря везли - вы все уже получили согласно котловому довольствию. Увезу на другой участок. Это стало весомым аргументом. Техник, пошуршав в избушке, вынес «памфурик» со спиртом. Михалыч залпом выпил неразбавленную спиртягу, запив его водой из ручья - «за@булиха» пошла веселее. Вообще-то пьянство в экспедиции не приветствовалось, алкашей не держали: работа - сдельная, нелегкая. Сезонным рабочим на руки выдавалась только «полевка» - полевое довольствие в размере 45 рублей в месяц, а заработок им клали на «книжку», которую выдавали на руки только после окончания сезона. Зарабатывали они хорошо – даже больше, чем иные ИТР, и работу свою ценили. Официально не приветствовались и совместные возлияния с рабочими. Но полевая работа в тяжелых таежных условиях невольно сближала людей, и на деле это допускалось. У костра звания и должности отходят на второй план. Все уже давно знали друг друга. Случайные люди в экспедиции не задерживались. О лучших работниках говорили уважительно: - Он – «работяга», с ним и в «поле» можно (как в разведку, или в горы). А еще все ветераны экспедиции были по сути романтиками, хотя и не афишировали это. Каждую весну их неизменно тянуло из шумного города на природу, в леса – и не только за «длинным рублем».
   «…Чужие города скупы и равнодушны
   Не станете вы мне родными никогда
   В бездушном их мирке черствеют наши души
   Чужие города, чужие города…»
   После завтрака начальник раздал всем «полевку», и мы втроем пошли в «натуру» - проверить работу техника. Она выполнялась как надо - опытные рабочие и техник знали свое дело. Только не хватало одного квартального столба – «креста» на пересечении квартальных просек.
   - Не из чего делать, кругом одно криволесье. – оправдывался техник.
   - Рожай – отрезал Михалыч. Вопросов больше не возникало.
Начальник партии работал в экспедиции давно - начинал с техника, прошел все ступеньки нелегкой школы лесоустройства. Он был иногда строг, но отходчив и справедлив. Его все уважали: наряды не срезал и заработком не обижал. На обратном пути он заметил:
   - Леха, видишь подштабельную валежину? Вполне подходит для «квартальника». Изготовление и установка квартального столба оценивалась по нарядам в один рубль, а их надо было поставить на участке не один десяток...
   Все знали, что больше всего начальник партии любил охоту и рыбалку, в лес без ружья, удочек и сетей не выезжал. Да и жизнь заставляла: свежее мясо и рыба вносили разнообразие в надоевшее меню из консервов на полевых. Видел я ружье с сетью и в избушке у техника – не одной «за@булихой» питались.
   После возвращения к избушке Михалыч озвучил итоги проверки, поставил технику новые задачи. Мы выгрузили из машины консервы и большую канистру с диметилфталатом – маслянистой вонючей жидкостью, отпугивающей кровососов. Никакие покупные мази и «прыскалки» в тайге не помогали. Эта жидкость имела и другое предназначение – ею хорошо было разжигать дрова в кострах и в печках.
   Начальнику еще предложили «на посошок». Он торопился, и мы вскоре тронулись в обратный путь, отказавшись от обеда. Завтра начальнику предстояло выезжать в дальнее лесничество. Расслаблялся он иногда только на полевых, и с людьми, которым доверял. К этой категории к концу дня он, видно, отнес и меня, и даже предложил в неофициальной обстановке обращаться на «ты» - просто Михалыч. Тайга принимает простых и открытых людей, которые быстро находят общий язык. Надо сказать, что и мой словарный запас в этот день значительно пополнился.
  - Жень, там есть большое озеро. Таксатор и техник – опытные кадры, по-быстрому проверю и вволю оторвусь на рыбалке. Если, не дай бог, заявится к тебе главный инженер – ты не в курсах, усек? Все знали, что дома Михалыч не позволял себе ничего лишнего - жена держала его в «ежовых рукавицах».
   На кордоне мой «рабочий при таксаторе» приготовил нам все ту же подгоревшую «за@булиху». Пришлось уже мне бежать в поселковый магазинчик за «анестезией».
   «…Вижу утренних вершин золотой венок
   И вплетенные в хребты ленточки дорог
   В голубых глазах озер лес отражается,
   Желтые купальницы в травах купаются…»

                12. 2022 г.