Рыбалка 5

                ;

    Черепаха, поставив пустой стаканчик обратно на стол, опустив свою древнюю голову в тускло блестевшую миску, тихо и осторожно хлебала ещё горячую уху. Человек же, не спеша набирая в ложку наваристого  бульона с кусочками рыбы или картофеля, бережно заносил его в рот, заедая чёрным хлебом, с другой руки.
    То что Борис испытывал, высасывающий весь желудок,  голод, это понятно. Уже полсуток прошло, как он по-настоящему и не ел. Но и Болдун тоже не отрывался от миски с ухой. Оба так увлеклись аппетитной и полезной едой сваренной на свежем воздухе на костре, что и не заметили, как показалось дно в их мисках.
    - Ну что, ещё по одной! - бодрым, радостным голосом предложил тостующий, озорно поглядывая на своего напарника.
    - Ухи мне уже хватит, а вот по чарочке ещё можно, - неспешно ответил, поднимая свою достаточно сыто сомлевшую голову, собутыльник.
    И теперь своему новому другу он положил в миску ложку салата, немного мелко порезанной колбасы и кусочек хлеба. 
    - А я себе и ушицы ещё налью, - довольно промолвил Борис, встал с миской в руке и пошёл к костру с висящим над ним потемневшим от копоти котелком.   
    И когда удовлетворённый, вновь присел, поставив налитую почти до краёв уху на цветастую клеёнку, к рыбацкому столу, то снова взял меленькую бутылку и разлил по полной по стаканчикам.
    - Ну, Болдун! Чтоб красота, ум, воля, правда наших поколений шла в этот прекрасный мир через своих детей, то есть через нас! - гордо и торжественно произнёс Борис.
    - Замечательно! - ответила черепаха и на пару с человеком выпила свой стаканчик.
    Болдуну и в самом деле понравился произнесённый тост, потому что знал, что во всём озере он самая красивая черепаха. Да и самая умная - тоже.
    А рыбак Борис, уже насытившись, и продолжая доедать вторую миску супа из рыбы, думал, что в жизни не так уж всё и плохо. А ещё его ждали овощи, холодное мясо. И, по всей видимости, интересная беседа. Он даже не предполагал, что наспех задуманная утренняя поездка, может вылиться в столь приятное и радостное времяпрепровождение. Человек он был обычный, работал на полставки электриком в одном жилищном хозяйстве. Раньше оно было государственное, а сейчас сделали частное, но для него на переделанной работе денег больше не появилось. И он немного подрабатывал на стройках, на ремонте квартир по договору. Жить было можно, но всё тяжелей и тяжелей. И такая бесконечная суета: погоня за новой работой, за деньгами, сказывалась и на здоровье. Так что, хочешь не хочешь, а приходилось брать и выходной, чтоб не довести здоровье до невозвратной точки, не сгореть. Жена вздыхала и говорила, что всех денег всё равно не заработаешь. И здесь, теперь глядя со стороны своей прожитой жизни, муж, и отец, и наконец просто мужчина понимал, что и эта стезя, с озером, необходима для полноценного течения его времени, которое отвела природа. Нужно радоваться и в довольствии наслаждаться. А не переживать за то, что ещё может случиться. А что касается времени, времени ... Он, в уже пустую миску, также доложил себе немного салата и колбасы. А рядом положил кусок хлеба. Времена в стране настали непростые, а, можно сказать, тяжёлые. Военные. Здоровые, крепкие мужчины: деды, отцы, сыновья, братья уходят сражаться. И может быть навсегда. Безвозвратно. И война поганая, с недобитыми фашистами да нацистами от славянской речи, что были взрощены фашистской сволотой Западной Европы. И как всякое поганое существо, эти фашисты тащат на свой фронт прикрывать себя такими же дедами, отцами, детьми, братьями, как и мы сами. Буржуйская Европа хохочет, ржёт, гогочет, блюёт от выпитого на радостях пива, шнапса и виски. Такого театра не было уже давно.
    Борис показал Болдуну ладонь своей руки и сказал:
    - Сейчас приду.
    Он взял свою пустую миску, подошёл к тихому озеру, сполоснул её и направился к затухшему костру. Взял из оставшейся кучи хвороста небольшую, по локоть, суковатую палку и разворошил ею матовые чёрно-серые угли. Ею же выкатил на траву из ещё горячего жерла спёкшуюся картошку. И осторожно хватая пальцами, переложил в чистую посуду. Следом ещё одну, и так несколько штук. Миска получилась с горкой. Которую человек бережно, чтоб не рассыпать, отнёс на стол. А затем усевшись рядом, начал чистить почерневшими пальцами, ещё у не остывшей картошки, нагоревшую, местами до угольной корки, кожуру. А тем временем, черепаха на своём месте, неподвижно лежала с прикрытыми глазами, и казалось, что она успокоенно дремлет. Только тёмные, как оцепеневшие, глаза, нет - нет да проглянут сквозь быстрые веки, и опять исчезнут.
    - Трудно быть умным. Иной раз невыносимо тяжко нести в себе такой груз. Тяжело, а надо. Иначе, кто же покажет путь истинный, - пробормотал Болдун, не раскрывая век.
    - Это ты про кого? - поинтересовался Борис.
    - Про себя, про кого же.
    - Это тебе кто-то сказал, или ты сам надумал? - принялся дальше выяснять рыболов, уже несколько обиженный на обнаружившееся преимущество своего соседа по столу.
    - Жизнь подсказала. Да и все земноводные нашего озера видят и слышат во мне столь разумное возвышающее свойство, рыбы тоже чувствуют, как от меня исходят мощные мысли. Наше озеро, это что-то вроде столицы окружающего леса. Сейчас здесь собраны наиболее умные, толерантные, креативные земноводные, наиболее богатые. Все при мне, мы держимся одной кучкой. Знаешь, как у музыкантов было - "Могучая кучка". Мы тоже кучка могучая.
    - Что ты хвастаешься! - сердито прервал его человек. - А млекопитающие, что - одни дураки здесь ходят?!
    - А млекопитающие что, живёт здесь постоянно несколько особей. А остальные, тут походят, потом в другой лес уйдут, потом вернуться, может не вернуться. Бродячие они какие-то. Нет у них чувства патриотизма к нашему озеру, нет настоящей верной привязанности. Среди наших млекопитающих тоже есть богатые, даже свои холуи, холопы. Но они какие-то все блудливые. Вот механизатор-поэт ваш, тот настоящий патриот. Наш патриот! А ты вот - временщик! - и черепаха сердито зыркнула на Бориса. - А проведение организационного вопроса в озере подсказали мне ваши женщины, ваши жёны. Как они организуют свои семьи. Вот здесь муж есть, а там где-то ещё один есть, и ещё один запрятан. Получается такая, иной раз довольно устойчивая семейка с сексуально-деловыми связями. Короче - страна! Капитализм, сам понимаешь. Состояние выживаемости у зверей должно быть организовано на высоком уровне.
    Борис сидел за своим импровизированным столом, нервно ел печёную картошку и гневно смотрел на черепаху, высокомерно задравшую свою умную голову кверху. Внутри у него аж всё клокотало: "Ты посмотри кастрюля какая! Четыре ножки, голова. Как разговорился. Прямо божок какой-то!"
    - Я вижу, что ты устал меня слушать, - продолжал Болдун, - правда, она всегда тяжела. Как говорят: глаза колет. А надо терпеть. Тогда может произойти очищение. Ну, ладно с этим. А пойдём-ка к удочке. Посмотрим, может там что-то и интересное поймалось?
    Черепаха медленно развернулась и побрела к стульчику с удочкой. Человек взглядом проследил за ней, тоже поднялся со своего места и направился следом.
    - Ну-ка Борис, возьми удочку, потяни на себя, - многозначительным голосом подсказал Болудун своему другу.
    Рыбак поднял с рогатин удилище и начал крутить катушку, наматывая на неё леску. Но крючок зацепился за что-то тяжёлое, барабан уже было никак не провернуть, а леска вытянулась в тугую гитарную струну. И ни с места. Тогда Борис ослабил натяжение и стал ждать: поведёт поплавок или нет. Красная тростинка  осталась на своём месте. Но вдруг по озеру, примерно начиная от поплавка, пошла волна, небольшая, как рябь. Затем, в метре от него, вода поднялась бугром и тут же в разные стороны рухнула, а на этом месте осталась, прелестная улыбающаяся женская головка. Она стала двигаться в сторону берега, прямо к рыбаку и черепахе. Вот показалась стройная шея, мраморно-белые плечи, упругая грудь - ничем не прикрытая, ровный живот, трава, оплетённая вокруг пояса и спускавшаяся почти до середины гладких бёдер. И наконец она из воды вышла и стала на берег, напротив Бориса и Болдуна. Прекрасная озёрная волшебница. И звонким голосом, как льющийся ручеёк, поздоровалась:
    - Здравствуйте!
    - Здравствуйте, здравствуйте! - чуть ли не с поклонами, заторопились в ответ два друга, человек и черепаха.
    Но рыбак, следом, тут же наклонился в сторону земноводного и негромко спросил:
    - Это твоя утопленница?
    - Какая ещё утопленница. Это жительница озера. Она родилась здесь. Глупая твоя голова, - тихо рассердилась черепаха.
    - Я вам нравлюсь? - мило прожурчала незнакомка.
    - Да,да. Нравитесь, - сразу же согласился, растроганный беззащитной нежностью, Борис.
    - Ещё ничего, девица, - спокойно и начальственно поддержала черепаха.
    - А ты, - она, с особым вниманием, кивнула рыбаку, - потяни-ка посильнее леску.
    Мужчина послушался озёрную красавицу, взял в руки удилище и принялся крутить катушку. И натянутая вибрирующая леска сдвинулась, стала наматываться на барабан. Явно чувствовалось, что на крючке висит что-то тяжёлое и значительное. Народ пристально смотрел, как сокращается её длина. А когда Борис подтянул улов к самому берегу, то все увидели, что это была не рыба, и ни какое-то водоплавающее, а некоторый, ещё непонятный предмет. Который застрял, своей тяжестью зацепился за дно. Рыбак бережно положил удочку на травянистый берег, а сам вдоль лески пошёл к воде. Он зашёл в неё до половины сапог, нагнулся и взял загадочный улов в руки. Это оказалось некой шкатулкой сделанной из жёлто-белого металла, где-то сантиметров двадцать на двадцать и высотой около десяти. Из неё вылилось немного воды, и она была достаточно тяжела. Как только леска удержала?!
    Борис отцепил крючок, зацепившийся за щель между крышкой и коробкой шкатулки, и так и понёс:  незаметный крючок с леской в одной руке, серебристо-золотистую шкатулку в другой. И он вышел из лесного озера, как некий поборник его очередной тайны, одновременно величественно, но и несколько растерянно. Может не совсем от того улова, что ожидал, может от разнообразия чудес. Словно их разбудили старые русские сказки и сказания. А Борис, будто ожидаемый народом величественный герой одних из ярких, переживаемых сказаний, торжественно с воды сошёл на берег. Он не спеша наклонился и положил в траву свой неожиданный улов. Затем аккуратно, до конца, намотал на катушку удилища прозрачную леску с таким въедливым удачливым крючком. Удочку рыбак оставил на суше возле одиноких опорок, но из влажной травы поднял загадочную шкатулку и с видимой заботой в жестах, как ценный груз, перенёс её ближе к клеёнчатому столу.
    - А теперь Борис, женишок ненаглядный, открывай шкатулку ожидающей Упёрлы, - произнёс Болдун, медленно, голосом напитанным всё ещё неразрешённой тайны.
    - Открывай, смелее! - своей, всё такой же, нежной зазывной речью, поддержала черепаху озёрная красавица.
    Взволнованный редкой добычей рыболов, как-то мимо ушей пропустил сказанное Болдуном, и принялся со всех сторон озадаченно рассматривать блестящую увесистую вещь. Он её попробовал открыть двумя руками, но у него ничего не получилось. А так как Борис уже имел некий жизненный опыт, то стал искать кнопочку, или какой-нибудь рычажок, с помощью которых можно будет увидеть внутреннюю тайну металлической коробки. Но явно видимых кнопочек и рычажков, он нигде не заметил, ни сбоку, ни сверху, ни снизу. И как справится с этой конструкцией,  пока что было непонятно. Борис сидел, смотрел на блестящую красоту, а вот как дойти до главного, найти не мог. Он понимал, что тогда нужно ещё побыть с ней, осмотреть ещё раз, подумать. И глядь, а верное решение-то и найдётся. Водяной властитель Болдун же и водяная красавица Упёрла с внимательным спокойствием наблюдали за действиями человека исследователя. Они притихшие ждали.