Утренний Гарик

Вот просыпается он, встаёт – что он  чувствует?

Кто «он»? Да этот – я мало смехачей знаю, не слежу за ними, но его помню – Гарик Бульдог Харламов.

Да, именно, Гарик Бульдог Харламов – что он чувствует?

Он успешен, всё ещё молод, у него масса работы – он востребован, особенно сейчас: Новый год, корпоративы, концерты. 

У него хватает денег (надеюсь, хватает). Он проснулся в хорошей московской квартире (надеюсь, в московской). У него красивая очередная жена (что-то об этом писали – про жену, кажется, и она знаменитость).

Он должен быть счастлив. Но счастлив ли?

Он же видел, он же знает, что его вчерашний коллега – о, какое строгое слово - «коллега», хорошо, не коллега, собрат по сцене, даже по амплуа – так вот, тот, кто был рядом, он сейчас в другом измерении – Зеленский.

Да, Зеленский.

А когда-то они, допустим, стояли вместе за кулисами и ждали своего выхода – я фантазирую, но скорее всего так и было. Что-то там репетировали со своими командами КВН. И переживали, что скажет Масляков-старший, ушедший ныне в неизвестность, или Масляков-младший, тоже куда-то пропавший, или Гусман, который что-то когда-то снял, или Эрнст, который… Ладно, чёрт с ним, я не об этом.

Так вот, они были рядом. И потом, скажем, отмечали очередное удачное выступление, поднимали рюмки в рюмочной, курили в курилке, кальянили в кальянной… Но хватит фантазировать.

В общем, они вместе начинали. Порознь – продолжали, но в одном направлении.

И вот – утро в московской квартире, рядом знаменитая жена и собака какой-нибудь невероятно модной дорогой породы (хватит, хватит фантазировать!).

А вчера по телеку Зеленского показывали. Под ручку с американским президентом. А потом овации в конгрессе. Шум. Гам. Рукопожатия и объятия. И всё такое.

И за три года до этого прошлый закулисный приятель – президент. И целый год он не сходит с мировых экранов.

А у тебя плотный график: утром три минуты посветить лицом в передаче «Здравствуй, страна», потом репетиции стотысячного стендапа для телешоу, потом запись, потом перекус и вечером хохмы на корпоративе в каком-то элитном клубе, где гуляет скромная нефтегазовая компания.
Или даже не так – не надо никуда спешить, нет никакой записи и «Здравствуй страны» - только вечером нужно поулыбаться и отвесить пару шуток беловоротничковой московской мафии – всего и делов. Без напряга. И ты в шоколаде. И всё, что хочешь – для тебя.

А овации устроили ему. Каково?

Да, всё понятно, это уже другая стезя, другие сферы, другие риски – всё другое. Но курили-то вы вместе. И он – там. А ты – здесь, весь такой успешный, но каждый день вынужденный напоминать о себе: публика же дура, как динозавры, ей богу: исчезнешь из поля зрения – забудут!

И мысль, поди, залетает: Зеленскому же - чем бы всё не кончилось – нобелевку дадут. И можно сколь угодно кричать, что норвеги, суки, из политической конъюнктуры её присуждают, но как же иначе её политикам присуждать? А за юмор – дулю в нос – за юмор нобелевки не получишь, «Золотого Остапа» и то упразднили…   

…Тут на днях в наш город Мясников и Рожков приезжали. Да, осколки «Уральских пельменей». Или они до сих пор в «пельменях», не знаю, говорю же – не слежу. Я и КВН-ом-то не увлекался с тех пор, как его из любительского движения перековали в бизнес-шоу.

Мне – я как-то писал об этом – почему-то жалко бывших студентов, которые вместо того, чтобы стать физиками, биологами, архитекторами или врачами, принялись стадами выступать на сценах городов и весей, и до сих пор, уже чуть постаревшие и поседевшие, кочуют от подмостков к подмосткам. Это очень трудно и неблагодарно – быть артистом, тем более комиком, когда надо шутить, когда хочется плакать, когда приходится развлекать публику по элитным кабакам под стук ножей и звон тарелок.

Но даже пенки, сливки, верхний слой – Бульдоги Харламовы, – способные заколачивать деньги, не выезжая за МКАД, прочно осевшие в ТВ-рекламе, суперудачливые и суперблагополучные – что они чувствуют, глядя на Зеленского? Мне интересно.

Нет, не стоит вспоминать Рудольфа или как его там – Родиона, теледеятеля из фильма «Москва слезам не верит». Он промахнулся, конечно, утверждая, что телевизор со временем заменит всё, но, сделав ставку на камеру и кинескоп, сам не развивался – плыл по течению. И приплыл. А бывшие коллеги Зеленского, собратья по сцене, они карабкались, они лезли вверх, они стремились к успеху. И они имеют его, вот ведь.

Счастливы ли они? Конечно, есть сто и даже тысяча резонов успокоить себя, от очевидных – «не всем же быть президентами» и «политика – дело грязное» до уничижительных «да он сам-то всего лишь пешка в чьих-то руках». Но всё же, но всё же, но всё же… Вместе курили, вместе хохмили, в гости друг друга приглашали, а теперь он вон, а я вон…

Тут не зависть (учитывая, что правление европейской страной вовсе не синекура, да ещё в такой отчаянный и жестокий момент), тут какой-то более сложный комплекс чувств должен быть. Какой?

Эх, хотел бы я быть психологом! Тут на днях меня упрекнули в том, что я психологов не уважаю – нет же! Уважаю. Только не всех. У меня несколько знакомых – они раньше кто политтехнологиями занимался, кто торговал и т.д. – окончили какие-то онлайн-курсы, получили свидетельства и сертификаты и теперь психологи. Советы дают. Вот их рекомендаций (и им подобных специалистов) точно сторонюсь. Психолог, пришедший в профессию с улицы - это даже не журналист, пришедший в профессию с улицы (как ваш покорный слуга). Журналист хотя бы в душу не лезет. Некоторые, правда, мозги загаживают, но это другая специализация – пропагандисты.

Так вот… Проснулся он. Успешный. За окнами – вид на «Москва-Сити» (ну, или ещё какой-нибудь клёвый вид, не суть). Жена. Собака. Завтрак с апельсиновым соком… Что ещё? Вечером выступление в элитном клубе «Icon», до него масса времени. Можно почитать, можно что-нибудь посмотреть, можно съездить куда-то, пообщаться с друзьями, утрясти финансовые дела…

А в телевизоре – Зеленский. Конгресс. «Белый дом». Кресло с камином… Да-с – кресло! А за кулисами в Московском дворце молодёжи на табуретках сидели. Тоже вот так - нога на ногу. И хорошо же сидели, а? Что же он тогда сказал? Кажется, анекдот. Что-то про русских и американцев. Теперь уже и не вспомнишь. И, видимо, ни к чему. Ни к чему.