Шломо Майер. Гибель города Золочев. Гетто

Шломо Майер. Гибель города Золочев. Гетто

5. ГЕТТО
* * *

Внимание!
В этом тексте есть сцены жестокого насилия.

* * *
Начало здесь: http://proza.ru/2022/12/20/633

В первые дни немецкой оккупации украинцы предлагали загнать всех евреев в гетто. Однако, тогда немцы не сочли это необходимым. Было еще слишком рано создавать гетто, они не получили никаких указаний по этому вопросу. Ограничились тем, что определили специальные постройки, жить в которых было разрешено только евреям. Евреям пришлось освободить постройки, в которых большинство жителей были христианами. Евреям было запрещено посещать развлекательные места или парки. Евреям не разрешали выходить на улицу без идентифицирующей метки.

Но для украинцев этого всего было недостаточно. Они все время уговаривали оккупантов создать гетто. Пока осуществить это было невозможно, немцы не обращали внимания на украинцев. Но прошло не так много времени и немцы приняли решение создавать гетто по всей Галиции. Украинцы были очень довольны. Евреи полагали, что смогут изменить этот приговор. Подкупая одного чиновника за другим, евреи приобрели себе покой на время.

Евреев собирали из окрестных городов: Олеска, Сасова, Белого Камня, Соколовки – в общей сложности около 9000 душ, и 1 декабря 1942 г. их заперли в гетто по 8-10 человек в комнате.

Гетто занимало небольшую площадь. Оно было окружено колючей проволокой, а украинские милиционеры служили там охранниками. Каждого, кто пытался покинуть гетто, убивали. Однако, было много тех, кто рисковал собственной жизнью, чтобы раздобыть немного хлеба. Голод был сильнее любого приказа. Люди рисковали жизнью за кусочек хлеба или картофелины, каждый готов был обменять самый дорогой костюм на кусочек хлеба.

Крестьяне знали, как спекулировать этой нуждой и получили в этой ситуации максимальную для себя выгоду. Стояла зима. Гетто никак не отапливалось. Голод и холод проникали повсюду. Кроме того, заключенные в гетто были под абсолютной властью гестаповцев и их помощников, украинцев. Из гестаповцев выделялись два человека: Цвиллингер (Zwilinger) и Мюри (Mury). Их имена заставляли дрожать каждого еврейского ребенка и каждого взрослого еврея. Они испытывали садистское удовольствие, когда пытали заключенных, и особенно когда били обнаженных женщин и детей. Как только эти двое входили в гетто, евреи прятались, следя через окно за каждым их шагом, и только после того, как они уходили – вздыхали с облегчением.

Не всем везло увидеть как Цвиллингер и Мюри уходят. Мой брат Эли Майер (Elie Majer) вспоминает один из вечеров пятницы. На столе стояли шабатные свечи. Со скоростью света разошлось сообщение о том, что Цвиллингер где-то внутри. Этого было достаточно, чтобы в шабате евреи были полны грусти. Мы сидели охваченные страхом и только ждали знака, что Цвиллингер покинул гетто.

Из соседнего дома слышались неистовые крики. Оказалось, что Цвиллингер вошел к женщине по имени Гутфрайнд. Она была больна и лежала в постели, ее лихорадило, температура поднималась до 40о С. Целый час мы слышали пронзительный крик, а потом все внезапно стихло. Мы поняли, что убийца покинул дом, поэтому я зашел, чтобы увидеть больную женщину. Она обнаженной лежала на полу, окно было открыто, пол был залит водой, рядом стояла дочь этой женщины и плакала, у нее текла кровь. Тело бедной женщины покрывали следы от ударов, вместо лица у нее было кровавое месиво.

Выяснилось, что Цвиллингер получал удовольствие от своего любимого садистского развлечения с женщиной и ребенком. Он заставил женщину встать с кровати, раздеться и открыть окно. Ей пришлось стоять на стуле, а он целый час поливал женщину ледяной водой, нанося удары колючей проволокой. Он предупредил ее, что, если она попытается сойти со стула, он будет делать то же с ее одиннадцатилетней дочерью. Через час этой пытки женщина упала истощенной со стула. Однако садист еще не утолил свою дьявольскую жажду. Как только женщина упала на пол, он стал таким же образом пытать ее дочь. Когда женщина услышала крики своей дочери, она собрала все силы, чтобы встать, сняла ее со стула и снова влезла на него сама. Когда она вторично обессиленная упала со стула, Цвиллингер ушел из комнаты, на этот раз он был уверен, что она мертва (рассказал Э.М.).

Дни и ночи проходили в постоянном страхе евреев за свою судьбу. Каждый день из гетто вывозили десятки погибших. Среди погибших были те, кого замучили до смерти, и другие, которые просто скончались от голода. Из гетто можно было уйти только мертвым. Из-за страха подцепить какую-то болезнь, украинские полицейские никогда не обыскивали прицепы, в которых перевозили погибших. Зная, что прицеп не будут обыскивать, водитель на обратном пути использовал его, чтобы тайно перевезти в гетто картошку или другую еду. Вскоре в гетто вспыхнул тиф.


6. ЭПИДЕМИЯ ТИФА

Вспышка тифа в гетто не была новостью для евреев. Она приняла довольно значительные масштабы.

Первая эпидемия тифа возникла в Ляцком трудовом лагере в начале 1942 г. В этом лагере работали три врача: врач Йолек (Sz. Jolek), врач Голендерски (Holenderski) и врач Цигельман (Cigelman). От администрации лагеря им поступило распоряжение не допустить распространения эпидемии. Варцог пригрозил, что в случае эпидемии, он сожжет весь лагерь вместе с его жителями.

Для борьбы с эпидемией врачей обеспечили только приказом, никаких средств для борьбы с повальной болезнью не было. Голод и грязь привели к катастрофе. Эпидемия стала повсеместной уже в первый день. Врачи запаниковали. Они боялись за судьбу всего лагеря. Врач Йолек (Sz. Jolek) обратился за помощью в городскую больницу и Юденрат. Его обязанностью было сообщить администрации лагеря об эпидемии. Врач Голендерски (Holenderski) и врач Цигельман (Cigelman) стали жертвами этой эпидемии.

Однако людей постигла неожиданная удача. Варцог покинул свой пост, его заменили человеком, у которого еще оставалась хоть какая-то человеческая доброта. Он выслушал врачей и пообещал помочь, чтобы как можно быстрее остановить эпидемию (считают, что доброта этого субъекта была вызвана страхом, что Варцог может переложить на него вину за эпидемию). Больным было разрешено покинуть лагерь. Их забрали в город, где находилась большая еврейская больница. Однако больница не могла вместить всех больных, для этого пришлось выделить два здания.

Врач Йолек остался один в борьбе с эпидемией, поэтому ему приходилось работать день и ночь. Это была тяжелая работа. Заключенные воспринимали эпидемию как единственную возможность покинуть этот проклятый лагерь. Это было довольно рискованно, поскольку, как только кто-то из них покидал лагерь – он умирал. Однако, это никого не пугало. Тогда уже было понятно, что им нечего терять. Благодаря храбрости сотрудников больницы (особенно врача Йолека), и благодаря практической помощи, которую в то время оказывал Юденрат, эпидемия вскоре прекратилась.

Хуже обстояли дела с эпидемией тифа, вспыхнувшей в гетто. Она быстро распространялась. В первые дни больница уже была переполнена больными. За неимением кроватей людей клали на пол. Люди лежали в коридорах. Врачи Гречаник (Hreczanik), Йолек (Jolek), Рейхард (Reichard), Цвердлинг (Zwerdling), Шалит (Shalit), Тун (Thun) и Флашнер (Flaszner) ходили из комнаты в комнату и помогали больным и нуждающимся. Рассказывают, что Йолек (Jolek) и Рейхард (Reichard) оставляли пациентам деньги, чтобы те могли купить нужное им лекарство.

Бериш Лифшутц (Berisz Lifschutz) работал в аптеке за пределами гетто. Он помогал всеми находящимися в его распоряжении средствами. Он брал лучшее лекарство из аптеки и передавал его евреям в гетто. Однако все это мало помогало. Ситуация дошла до того, что все гетто превратилось в одну большую больницу. Не было ни одного дома, в котором бы кто-нибудь не болел. Больные лежали рядом со здоровым. Трудно было, чтобы ребенок остался здоров, когда рядом в комнате больная мать. Чтобы избежать заражения, они должны не касаться друг друга. И напротив. Люди стали свидетелями разрастания эпидемии, они видели смерть, много смертей и не могли ничем помочь. Умерло 500 человек.

Врачи были бессильны. Они не покинули гетто и оказывали помощь столько, сколько могли, пока эпидемия не скосила и их, тогда уже они были не в состоянии работать. Медицинские бригады Золочева должны быть запечатлены в истории нашего города золотыми буквами. Мы, оставшиеся в живых, будем вечно им благодарны. Они помогали нашим братьям и сестрам в самые трагические часы их жизни. Они мужественно сражались с эпидемией тифа, которая была одним из самых злейших врагов евреев в гетто.

Врач Йолек – единственный врач, который в то время превзошел самого себя и до сих пор жив. За несколько недель до ликвидации лагерей он отправился в лес и оказывал там медицинскую помощь разным партизанским отрядам. Во время освобождения он возглавлял больницу в концлагере Деггендорфа.

7. ЛИКВИДАЦИЯ ГЕТТО

Прежде чем эпидемия закончилась, она успела унести множество человеческих жизней. Неопределенность будущего пугала заключенных в гетто. Они чувствовали себя, как в клетке, и ожидали неотвратимого.

Счастливым считал себя тот, кто имел возможность жить вне гетто. Существовало предположение, что мастерские, которые располагались вне гетто и лагерей, заработали хорошее отношение немцев и судьба гетто им пока не грозит. Это предположение позже сбылось. Люди пытались трудоустроиться в мастерских и даже в лагерях.

Надзиратели поняли, что могут со своей стороны воспользоваться ситуацией и извлечь выгоду. Безопаснее всего евреи чувствовали себя на фирме Гебека. Сам Гебек был немцем, но проявлял расположение к евреям и во всем им помогал. Когда ситуация ухудшилась, Гебек согласился, чтобы работники фирмы «Швайгер» вместе со своими женами расположились в его лагере. Таким образом, он спас этих людей.

Довид Зиманд, еврейский смотритель в лагере, заподозрил, что может не получить деньги с вышеупомянутых работников, поэтому он использовал все свое влияние, чтобы заставить немца отменить это решение. И это ему удалось. В конце концов, большинство из оставшихся в гетто поплатились жизнью.

Во всех остальных мастерских последнее слово принадлежало тому же Лонеку Цверлингу (Lonek Cwerling) (личность этого человека не нуждается в дополнительных разъяснениях). На его помощь могли рассчитывать люди с деньгами. Так жили заключенные незадолго до того, как все произошло. Вскоре после эпидемии тифа, 2 апреля 1943 года, была написана последняя и самая жуткая часть истории еврейской общины Золочева – ликвидация гетто.

Для этого все собрались вместе: Энгель (Engel), грозный убийца и ликвидатор на всей территории Галиции, сменивший на посту главы СС Фрица Катцмана (Katzman), гестаповцы Львова и Тернополя, украинская полиция со всей области, и как ни печально, еврейская полиция из Львовского гетто.

В ночь с первого на второе апреля 1943 гетто окружили. Евреи в это время спали, и не знали, какая надвигается опасность. Убийцы убедились, что даже мышь не уйдет. В ту ночь все находившиеся в гетто были обречены на смерть. Многие рабочие мастерских и лагерей, случайно оставшиеся на ночь со своими семьями в гетто, заплатили за это решение жизнью.

Ранним утром убийцы ходили от дома к дому вместе с еврейскими полицейскими. Они выбрасывали людей из кроватей, подгоняли и взрослых, и детей к месту сбора, так называемого, Зеленого рынка. Людям даже не дали времени одеться. В отличие от паники, бурлившей во время погромов и «акций», второго апреля евреи были охвачены апатией. Те немногие, которые все еще верили сладким обещаниям немцев, поняли, что пришел конец, и не произнося ни слова, покорно шли дальше...

События последних лет настолько истощили евреев, что происходившее они не воспринимали как нечто необычное. Иногда кто-то плакал. Изредка доносился крик. Иногда кто-то просил пощады. Если у людей и был страх, то они боялись не самой смерти, а скорее того, как им эту смерть учинят, ведь никто не мог даже представить, какой вид смерти немцы придумают на этот раз. Долгое время люди стояли на месте, ожидая. Был пасмурный апрельский день. Шел дождь. Дети жались к своим матерям. Старые и немощные искали, на что можно опереть свои измученные тела, но так ничего и не могли найти.

Время от времени к месту сбора приводили новых людей. Были те, кто уже примирился со своей участью и те, кто оставался дома, пытаясь скрыться, чтобы избежать ужасной судьбы.

Немцы, в собственности которых были мастерские, пытались спасти своих еврейских рабочих, потому что без них мастерские не могли функционировать, но им отказали. Швайгер (Schweiger) был единственным, кому удалось спасти восьмерых своих рабочих. Работники, которые уже были на месте сбора, отказались уходить без своих жен. Они решили вместе со своими женщинами идти на смерть. Немцы решили обмануть евреев, пообещав, что их жен освободят позже. Мужчины поверили обещаниям и покинули место сбора. Это был последний раз, когда они видели своих жен. Б. Розен (B. Rosen) и Манн (Mann) также имели возможность спастись при условии, что они уйдут без жен. Однако эти двое не согласились и вместе со своими женами пошли на смерть.

Жена Йойля Лифшутца (Jojl Lifschutz) поступила очень смело: своими слабыми руками она напала на вооруженного немца, который вел ее на смерть. Утверждали, что учительница Эва Тинтер-Райхер (Ewa Tinter-Rajcher) действовала так же.

Немцы требовали, чтобы глава Юденрата, доктор Майблум, подписал распоряжение о том, что процесс ликвидации признавался необходмым, поскольку в гетто был тиф. Однако он отказался. Кровожадный Энгель использовал все доступные ему средства: от сладких обещаний до откровенных угроз. Доктор Майблум стоял на своем и отказался подписать распоряжение. Понимая, что Майблум не сделает того, что он требует, Энгель убил его на месте. (Следует отметить, что доктор Майблум был единственным членом «Юденрата», отказавшимся участвовать в «акциях»).

Рыночная площадь была полностью заполнена людьми. Немцы поставили корзину, в которую евреям приказали бросать деньги, часы, кольца и другие ценные вещи. Еврейские полицейские были ответственны за надлежащее исполнение этого приказа. Полицейский Йосл Ландау (Josl Landau) проявил особую жестокость. Он срывал кольца с такой лютой яростью, что с пальцев струилась кровь.

К месту сбора прибыли грузовики. В них загрузили людей: около 40 человек в одну машину. Грузовики направились в направлении Елиховичей. Село Елиховичи расположено в 4 км от Золочева и окружено лесами. Раньше там были дачи людей из близлежащих районов.

В апреле 1943 г. Елиховичи стали кладбищем для еврейской общины Золочева. В течение двух недель российские военнопленные копали в Елиховичах три больших могилы. Крестьяне каждый день видели, как они уходят с лопатами в руках. Никто не понимал, что эти мужчины идут рыть могилы для еще живых евреев.

В Елиховичах грузовики подъезжали прямо к могилам. Людей вытасквали из грузовиков, приказывали снять одежду и лезть в могилу. Они были вынуждены стоять рядами, плотно друг к другу. Когда могила заполнялась и больше не вмещала людей, ее обстреляли из автоматического оружия. Ни у одного человека не хватило смелости посмотреть, всех ли в могиле поразили пули. Неудивительно, что многие были похоронены заживо.

Местные крестьяне рассказывали, что несколько дней после казни земля в могиле жутко шевелилась, сочилась кровь. Это означало, что там еще были живые люди. Чтобы уменьшить давление на почву, землю вокруг могил рыли дальше. Грузовики непрерывно уезжали и подъезжали, привозили в Елиховичи новые жертвы и забирали окровавленную одежду. Люди в мастерских видели, как вывозили их родных и близких, но были бессильны как-то помочь.

Зубной врач Гальперн и Лея Цверлинг-Френкель (Leja Cwerling-Frenkel) были свидетелями ужасной елиховической расправы и остались живы. Гальперн был зубным врачом в Сасовском лагере. Он стал игрушкой в руках Варцога. Тот заставил врача сделать все то, что перед смертью совершали другие жертвы, а в последний момент подарил ему жизнь.

Лея Цверлинг-Френкель собрала все свое мужество, выпрыгнула голой из могилы и побежала в лес. В нее стреляли, но, к счастью, не попали. Ей дали одежду крестьяне, знавшие ее. Впоследствии они приютили ее вплоть до освобождения. Еще одна девушка – Чертковер (Czortkower) – тоже спаслась, но о ее судьбе ничего не известно.

Ликвидация продолжалась два дня. Однако, на протяжении двух дней немцам все еще не удавалось найти всех евреев. Многие прятались на чердаках и в подвалах. Убийцы обыскивали каждый дом и каждый день кого-то находили. Их собирали всех вместе. После того, как определенное количество собиралось, людей перевозили в Елиховичи. Им приходилось ждать по 3-4 дня, в течение которых у них не было ни капли воды.

Немцы не входили ни в какие обстоятельства. Гилель Сафран видел, как его родители и вся его семья мучаются от голода в те дни, когда они ждали, что их отвезут на смерть. Его десятилетний племянник А. Шпицер обращался со слезами в глазах: «немного воды, дядя, пожалуйста», но он ничем не мог помочь.

Среди погибших во время ликвидации был молодой автор Герш Гутман (Hersz Guttman). Его поймали, когда он прятал женщин и детей, поэтому его вместе с ними увезли на место казни в Елиховичи.

Когда количество задерживаемых евреев стало уменьшаться, немцы решили больше не перевозить их в Елиховичи. Людей отвели на рыночную площадь, забрали одежду, поставили у стены и хладнокровно расстреляли, на глазах у тех, кто был еще жив.

  Последние жертвы были расстреляны на кладбище. Прежде чем выстрелить, их заставляли выкопать себе могилы и лечь в нее.

Гетто прекратило свою работу. Там было убито 6000 евреев. В живых осталось только ничтожное количество евреев в мастерских и лагерях.

Продолжение: http://proza.ru/2022/12/26/103