3. Формула бесправия

Продолжение темы, начатой тут http://proza.ru/2022/07/18/1176

    А задумывались ли вы когда-нибудь, почему институты государственности часто бывают так устроены, что за определённые ошибки в своей работе власти отвечать не должны, (в отличие ото всех остальных, у которых за ошибки в их действиях ответственность неминуема)? Вот, например, не справился водитель с управлением, устроил ДТП – отвечай. Уронил случайно кирпич на стройке рабочий на голову коллеге – отвечай. Совершил врач врачебную ошибку – отвечай. Спроектировал архитектор с нарушениями здание, рухнуло оно на головы людям – отвечай. Проспал часовой диверсанта, стоя на посту – вставай к стенке. Но вот ошиблось правосудие, приговорило невиновного – отвечать перед ним не должны. Ну или должны, но настолько символично, что избегать повторения таких ошибок это не особо мотивирует. Разве что только извиниться, и то считай повезло ещё. В данной работе я объясню один из факторов, который может влиять на формирование такого порядка.

1. Хватка.
    Первое, с чего надо начать – это с вопроса, чем симбиоз отличается от паразитизма. Силой хватки, помимо всего прочего, отличается, которой паразит впивается в жертву. Например, если клещ цепляется к собаке, то он впивается так, что его ни стряхнуть, ни счесать, ни зубами даже не выкусить, и вот она кусает то место, которое зудит, жмёт-жмёт, а он всё там. Потому, что так уж у некоторых паразитов хватка такая, что его если отрывать, то либо со своей кровью и с мясом, либо пузо ему оторвёшь, а голова останется. Очень уж много внимания эволюция их хватке уделила. При симбиозе подход к делу другой. Например, если волоклюй (это птичка такая) выклёвывает у бегемота паразитов из кожи (в поры которой оводы личинки откладывают), то ему не надо её отгонять. Он даже наоборот, заинтересован не мешать ей своё дело делать. И ей не надо впиваться в него так, чтобы её не отодрать было – её и так никто отдирать не будет. Аналогичным образом будет и в социальных отношениях: если кто-то приносит кому-то понятную и желанную помощь, то ему не надо никаких принудительных действий в отношении нуждающегося, но если приносит вред, и эксплуатирует другого так, что чем себе лучше, тем другому хуже, то чем больнее делает, тем более сильные ему нужны принудительные меры, чтобы не дать тому этот режим эксплуатации стряхнуть со своей жизни.
    Каким образом может иметь место паразитизм в социальных отношениях? Ну представьте себе, живёт, допустим, общество людей, в котором каждый сам себе сеет, пашет, жнёт, трудится с утра до вечера, в общем, в поте лица добывает каждую крошку хлеба. И тут кто-то один решает, что он работать не должен, а есть должен сытнее всех. И тогда он придумывает схему, согласно которой они его кормят, а он ими повелевает. И чем сытнее ест он, тем голоднее должны оставаться они, потому, что сколько съест он, столько придётся недоедать им (ну или переработать на поле). И чем богаче он хочет жить, тем они беднее. И чем больше он хочет, чтобы его носили на паланкине, тем больше кому-то придётся на своём горбу таскать этот паланкин. Это и есть одна из форм паразитизма. И чем нетерпимее паразитизм, тем сильнее должна быть власть, чтобы не дать себя сбросить с этого паланкина.
    Тут мне, конечно, возразят, что какая-то власть в обществе всё же должна быть, потому, что без неё общество не может, и потому, мол, власть надо терпеть, и кормить, и что вообще, власть должна иметь силу, чтобы как раз защищать общество ото всех остальных паразитов, и эту силу надо тоже кормить. Но только вся загвоздка в том, что если какое-то общество действительно нуждается в такой власти, то нуждается для того, чтобы она применяла свою силу на благо общества, а не в паразитических целях. А это значит, что если какая-то власть требует затрат, и оправдывает это тем, что она приносит какую-то пользу, то оправданным это может считаться лишь до тех пор, пока нет варианта другой власти, которая приносила бы ту же пользу меньшими затратами. Но если весь гешефт для некоторых именно в том, чтобы брать для себя как можно больше, то, если встанет вопрос замены такой власти, она употребит (скорее всего) все возможности своего положения, чтобы этого не дать. И она готова будет применить силу, утопить народ в крови, если надо будет (тот самый как раз, защитой которого сторонники «сильной власти» так настойчиво оправдывают её необходимость), только не дать себя оторвать от того места, на котором она высасывает из общества его соки. Что собственно, и является формой хватки, и по совместительству, критерием паразитизма: в меру того, насколько такое имеет место, такая власть и является паразитической.

2. Необоснованность.
    Чем более власть является паразитической, тем труднее ей обосновать обществу, зачем она нужна. Для этого ей нужна сила, которая напрямую мотивирует подвластных к выполнению её воли. «Я царь, ты раб, и ты обязан мне служить. Что значит – почему??? Потому, что, если нет, то я стражникам скажу, и они тебе живо голову с плеч!», и всё – сразу становится понятно. Не нужно ничего доказывать, потому, что «голову с плеч» весьма действенная мотивация слушаться и не перечить (называется право сильного). И чем паразитичнее воля царя, тем суровее нужны стражники, и более лихие расправы над неугодными, чтобы царя слушались. Это и есть эволюция институтов власти – чем сильнее паразитизм, тем сильнее нужна хватка.
    А теперь давайте подумаем, что будет, если в процессе эволюции общества институты паразитической власти приходят к тому, что выгоднее не силой принуждать людей к повиновению, а обманом. И вот говорят они людям, что теперь всё иначе, и что у них есть права и свободы, и что теперь они сами вольны строить тот режим, в котором всё общество должно жить. Вот только законы чтоб соблюдали, а прерогативу писать законы себе оставляют. И законы пишут такие, где оставляют себе лазейки воровать и чтоб к ответу за это их привлечь нельзя было, а у людей чтоб таких возможностей не было. И вот наворовывает такая власть себе столько, сколько надо (ну в смысле, сколько на данный момент надо, потому, что потом всё равно мало окажется), а люди работают-работают, и всё такими же бедными остаются. А власть имущие становятся всё богаче и богаче, хоть и не работают, и все продукты труда людей через специальную систему денег и законов хозяевам перетекают. А оставляется людям ровно столько, чтоб хватило сил поесть и работать дальше, ну и может ещё чуть-чуть сверх этого, чтоб жизнь слишком совсем скучной не казалась, и хотелось дальше жить и работать.
    Люди чешут репу, задумываются, почему так, и приходят к выводу, что слишком сложно разобраться в законах этих, и думают, что, а, пусть лучше и дальше так будет, чем заставят себя напрягаться на таком уровне сложности, и решать непосильные для себя задачи. Да и думать им некогда, ибо работать надо, потому, что иначе жить не на что, а власть имущим есть, когда думать, и вот только и думают они целыми днями, как в такие законы всё заплести, чтоб людям вовек разбираться в них не захотелось. И получается, что у людей складывается убеждение, что законы вроде как есть, и вроде даже как очень хорошие, да только они не выполняются, а вот если начнут выполняться, то тогда всё нормально станет. И надо бы просто собраться и просто разобраться, да только вот неохота, а раз неохота, значит, это их собственное волевое и решение (и проявление их свободы самим решать, что им надо, что нет), и что если они не хотят разбираться, то и спрашивать вроде как не с кого. А хозяева системы просто следят за тем, чтобы сложность была выше той планки, дальше которой у народа желания нет соображать, и стригут свой гешефт.
    Но поскольку не все люди одинаковые, и среди них находятся инакомыслящие (и просто мыслящие), то некоторые всё же начинают задавать вопросы, а почему эти законы написаны так, а не иначе. И тогда оказывается, что вразумительных оснований этому не приведено – в лучшем случае только имитации. И они и не могут быть в принципе приведены, потому, что это такие же паразитические законы, просто право сильного трансформировано в формат права умного (отсутствие такого понятия у народа тоже кстати показатель всё той же недалёкости). А право сильного, оправдать кроме силы, нечем. И потому такие институты власти будут учить, что закон должен быть таким, какой есть, и что обосновывать это не обязательно. И приучать к этому народ какими угодно способами, только не логикой. И учить, что его надо принимать таким, и что это нормально, и что и думать даже не надо о том, чтобы было как-то иначе.
    Закон паразитической системы не должен отчитываться, какое право он имеет быть таким, какой есть – он просто есть, и его надо слушаться, и точка. И это принципиально.

3. Непонятливость
    Третий момент, который надо проанализировать, это то, чем отличается вымогательство от сотрудничества. Вообще, что есть вымогательство? Это такое давление на целевой субъект с целью заставить его в принудительном (или добровольно-принудительном) порядке отдать что-то своё тому, кому это не принадлежит. Так вот отличается оно обычно некоторой непонятливостью вымогателя в отношении вопроса, какое право он имеет требовать то, что требует.
    Например, открыл предприниматель ларёк, торгует пирожками. Трудится с утра до вечера, сам печёт, сам продаёт, сам подметает, и тут приходит к нему бандит, который не хочет ничего делать, а хочет только деньги получать, и говорит: «Давай мне долю!» Возникает естественный вопрос, а с чего это трудяга должен отдавать ему кровно заработанные? И тут в зависимости от наглости бандита (и обстоятельств) ответ может быть «А за воздух плати!» или «А я буду тебя крышевать…». А что значить крышевать? Ну значит, если какие-то хулиганы разобьют стекло, приедет бандит, и будет их гонять. Но только вот незадача: трудяга и сам может выйти с битой и погонять шпану, да только гонять некого – никто ещё стекла ему не разбил. Но «всё равно плати!». Почему? «Потому, что я тебе услугу оказываю, а за услугу надо платить!» – «А ты понимаешь, что услуга не может быть навязана принудительно?» Нет, бандит не понимает. Вот если бы он своё дело открыл, и ему бы делали предложение, от которого нельзя отказаться, тогда было бы понятно. И что ни за воздух нельзя никого заставлять платить, ни услуги принудительно навязывать. А так нет, поэтому: «Ты должен платить, потому, что без моей крыши у тебя ларёк вообще сгорит на хрен!» А с чего это ему сгореть? Все нормы пожарной безопасности соблюдены, и врагов у трудяги нет в районе – всем нравятся его пирожки. «Нет, сгорит, вот увидишь!» – «А с чего тогда? Разве что ты его сожжёшь?» – «Нет, не я…». Ну а как тебя тогда понять? «А вот как хочешь, так и понимай! Просто я тебе говорю: не платить тебе не выгодно – вон в соседнем районе владелец автосервиса тоже платить отказывался, и где теперь его сервис? Три часа тушили – не потушили…» – «Так значит, всё-таки угрожаешь?» – «Нет, я просто предупреждаю, что всякое может случиться…»  – «И ты не понимаешь, что твои заявления звучат, как угрозы?» – «Не-е-е, не понимаю!». И т.д. сколько угодно, и всё время взаимопонимание не складывается, потому, что вымогателю что-то непонятно.
    Вот если бы была у трудяги другая крыша, ещё сильнее, тогда сразу стало бы бандиту понятно, где угроза, и как лучше не разговаривать, а без этого непонятно. Так откуда же у берётся такая непонятливость? Наверное, оттуда, что иное ему не выгодно. И непонятливость в данном случае – это такая форма хватки, которая бывает у хищника в момент схватывания добычи: чем сильнее напор, тем больше вероятность успеха.
    Аналогичным образом логично вести себя и юристам от лица системы, построенной на насилии и обмане: ну не выгодно ей держать юристов, которые понятливы в вопросе, какое право она имеет устанавливать такие законы, какие хочет. И такие юристы могут прекрасно понимать, что и зачем они защищают, просто кормиться за счёт такой системы, или просто иметь крепко промытые мозги соответствующим образованием, и искренне верить, что только так и надо и что по-другому невозможно в принципе, и что поэтому это правильно, а всё остальное из разряда ненаучной фантастики.
    Закон есть, и ему нужно следовать, да только справедливости в нём искать не надо – он, оказывается, не для того, чтобы была какая-то справедливость, а для того, чтобы он просто был. И вот он просто есть такой, какой есть, и на этом точка. Тут, конечно, вопрос возникает: а что значит – просто есть? Если он есть, то он всегда есть какой-то определённый, и значит, он должен быть либо на основании, что он может быть вообще любым, каким заблагорассудится его основателям, либо только таким, каким должен быть, а в этом случае должны быть приведены основания, почему одно должен быть именно таким, а не другим. И если он не ровняется на справедливость, то на что он тогда ровняется? Но юристам системы не понятно: «Что значит справедливость? У тебя своя справедливость, у другого другая, и какое положение не задай, обязательно кому-то не понравится. Так что всем не угодишь, поэтому пусть будет то, что есть, и всё… » – «Нет, подожди. Есть люди, которым не может быть хорошо, пока другим плохо, а есть такие, которым только так хорошо быть и может. И в обществе, состоящем из первых, может быть положение, при котором то, что хорошо одному, хорошо и другим. А в обществе из вторых, не может быть никакого положения из тех, что может быть у первых, потому, что им всем никогда не может быть хорошо одновременно. И чем ближе общество к первому варианту, тем менее актуально то, что ты говоришь, а чем ближе ко второму, тем более актуально. И если тебя больше заботят проблемы второго, значит, ты ориентирован на служение его принципам. Так на чью мельницу ты воду льёшь?» Но юристу всё равно не понятно. Что именно непонятно, он может вразумительно и не объяснить, но всё равно остаётся при своём. Почему – да потому, что непонятно ему, с чего это он должен менять позицию, если она ему выгодна, и пока система работает, ему за неё ничего не будет.

4. Безответственность
    И вот тут мы подошли к основному вопросу, с которого и начали исследование: почему власть не должна отвечать за определённые виды ошибок? Потому, что паразитическая система при всей своей необоснованности очень настойчива в положении, что есть закон, и закон определённый, и ему ты обязан следовать, и следовать именно такому, какой есть. И пока ты ему следуешь, ничего изменить не получится, потому, что он специально так написан, чтоб не давать возможностей что-либо изменить. И тогда, если кто-то против того, чтобы не мочь ничего изменить, ему останется только занять позицию «Я не уважаю ваши законы, потому, что они паразитические. И пока не ответите, какое право вы имели установить именно такие, уважать не начну. Вот измените их, тогда буду уважать. А если не исправляете, значит, вам не особо оно важно. А если вам не нужно, то и требования их уважать не уважительные…» Но если кто-то займёт такую позицию, то система должна будет обрушиться на него со всей силой своей хватки. Т.е., чем больше в ней паразитизма, тем с большей силой обрушиться. Потому, что если бы закон действительно был ориентирован на службу интересам общества, то разумные люди бунтаря слушать и не захотели бы, а если закон только имитирует такое назначение, то опасность, что к бунтарю прислушаются, гораздо больше, а это уже чревато крахом всей системы, поэтому «адекватные меры» должны быть соответствующими, и проутюжить его за это надо так, чтобы боялся вообще даже думать о таком.
   Поскольку законы природы так устроены, что если критик система паразитизма будет безошибочно выстраивать свои аргументы, его переиграть в словесном разбирательстве будет невозможно, то системе придётся прибегнуть к каким-то приёмам, чтобы заткнуть его вопреки любым аргументам. Силовики должны будут применить какое-то давление, которое заставит его замолчать. Какие-то пытки, угрозы (в зависимости от особенностей режима), может, препараты какие-то, ограничивающие возможности его разума и воли. В конечном итоге просто дать ему понять, что его всё равно замордуют, и никто из толпы обывателей за него не заступится. И что, если он будет упорствовать, ему ещё навесят других обвинений, от которых откреститься ему просто не дадут, и накажут в конечном итоге ещё больнее. И что хочет он или не хочет, ему лучше прогнуться, или просто придётся угаснуть где-то в застенках, где никто о нём не вспомнит и всё его противостояние окажется абсолютно бессмысленным. Так что ему лучше признать свою неправоту и официально каяться в обмен на смягчённый приговор. А значит, у определённых людей должны быть соответствующие полномочия, которыми можно злоупотреблять так, чтобы давить на человека.
    Полномочия должны быть такие, за злоупотребление которыми исполнителей привлечь было к ответственности либо очень трудно, либо никак. Просто никакая ответственность за любые действия в рамках них вообще не предусмотрена. И тогда возникнет вопрос, кто выдал им такие полномочия, и кто должен отвечать за такую халатность. И если в обществе были бы какие-то механизмы привлечения к ответственности за такие вещи, то такую систему применять было бы сложнее. И вот то самое положение, в рамках которого т.н. правосудие может совершать какие-то ошибки, за которые никто не должен нести ответственность, вполне может быть проявлением общего принципа (и вектора, согласно которому народ надо всячески приучать к тому, что власть за свой волюнтаризм отвечать не должна). И институтам именно такой власти логично предельно жёстко реагировать на любые разговоры о какой бы то ни было ответственности в этой области (в т.ч. и за вот такие рассуждения, как в этой статье). Это и есть формула бесправия человека в системе, построенной на насилии и обмане: принципиальная необоснованность, непрошибаемая непонятливость, самая беспардонная безответственность, и всё это помноженное на максимальной силы хватку, которая цепляется так, что обратно только с кровью.

Вместо заключения
    Мне стопудово возразят, что ты тут мол сидишь и с дивана рассуждаешь, что так всё просто, а на самом деле ничего не просто, и не бывает вообще таких систем, в которых всё было бы так безответственно, как ты говоришь. В любой системе целая куча многоуровневых проверок и контроля за всеми, и постоянно кого-то ловят на чём-то, и меняют на того, кто не попадается. А если бы всё было так, как ты говоришь, ничего бы этого не было. Всё правильно. Я совершенно не отрицаю никакого количества проверок. Ведь основной принцип паразитизма в том, что если хочешь с кого-то что-то взять, то сделать это можешь лишь в меру того, насколько это не возьмёт кто-то другой. И все хищники и паразиты постоянно конкурируют между собой, и устраивают войны за территории охоты. И если царь хочет иметь самый богатый дворец за счёт предельной нагрузки подданных, то он может иметь это лишь в меру того, насколько кто-то из его уполномоченных взымать дань будет нести эту дань во дворец, а не себе на задний двор. И чем богаче будет двор у того, кто будет мимо дворца царя тайком что-то себе нести, тем недо-богаче будет дворец царя. И слов такие несуны очень часто совсем не понимают (каков поп, таков и приход), и самым действенным средством против них оказываются решительные меры по наказанию за паразитизм внутри паразитизма.
    Поэтому верховные хозяева напрямую заинтересованы в регулярных проверках, которые должны проходить все их инстанции, нужные для обслуживания их хозяйских потребностей. Да только такие проверки никоим образом не делают жизнь народа легче, а лишь контролируют распределение выкачанных из него соков. И следят за тем, чтобы паразитизм системы сам себя не наказал развалом. Зато на сознание обывателей такое оказывает весьма благотворное воздействие, когда они смотрят, как проводятся проверки, и думают, что, если такие проверки есть, значит, всё нормально.
    Для обывателя, видать, слишком сложно проанализировать, каких проверок в такой системе всё же не хватает, и без каких она не перестанет быть системой паразитизма. И если народ именно так в общей своей массе это пропускает, то это как раз пример того, как законы могут служить паразитизму, а народ заставлять думать, что они нужны, чтобы его защищать.
    Я объяснил всего лишь одну из причин, которая может стоять за таким положением, ну а если существуют другие, и они являются в случае какого-то общества основными, интересно было бы послушать юристов тех обществ (желательно с доказательствами и без необоснованности, непонятливости, и безответственности).