Это то, что тело услаждало

Виктор Матюк

Это то, что тело услаждало

У любви есть начало и есть конец, не тот, что в трусах, он – женский раб,
И на передок слаб, любовь нас всегда услаждала, и любви нам недоставало,
В любви и страсти лично я обрёл начало для своего грядущего конца!
Ему трын-трава, нет дыма без огня, ведь манда практически всегда
Найдёт для себя отменного врага, на доброго молодца и зверь бежит,
А когда у него ещё и стоит застенчивый взгляд на приятных и статных баб,
Тогда этого болвана, наглеца и тирана засасывают солонцы, по воле дыры
Злостного рока и проказницы-судьбы он убегает до утра от податливой жены!
Он зноем опалён, в любовных ласках искушён, он – конченный гандон,
И всё потому, что лично ему надоело родное раздолье, проявив своеволье,
Он действует против воли плоти и души, его не найти в деревенской глуши,
Он там, где блуд и срам, и краснота расходится по отвисшим щекам!
С давних пор за Блуд - на костёр, за Кражу – петля, за Хулу на царя – вечная каторга,
И раскаянье, как на духу, пусть у других наказание будет на слуху, коль рыло в пуху!
Я же хочу любить одну, держать её за руку, и вместе с ней коротать тоску и скуку!
Совокупной толпой мы закончим роман полевой, и небосвод голубой – свидетель тому,
Что не надо скрывать свою наготу ни в раю, ни в аду, пока живу, надеюсь, что развеюсь
С любимой женщиной в степи, и при пламени трепещущей свечи смогу спасти
Двух заблудших душ, отрешившихся от высоких и страстных чувств!
Радость сменит грусть, забудь всю Христианскую суть земного жития,
Прошлое нельзя вернуть назад, но грешник несказанно рад,
Что ему несказанно в земной жизни повезло! Он чист, как стекло,
Хотя плохо вымыто оно! Все живут грешно, все играют в домино,
И пока в доме темно, дарят статным женщинам своё тепло,
Пейте вино, смотрите пристально в открытое настежь окно,
И кричите в голос один посреди бескрайних полей и равнин,
Что только Бог один и Его достойный Сын избавят землю от хулы,
Быть может, мы блуд возьмём в штыки? А если нет? Пусть пылает белый свет
Разноцветными огнями, а мы громкими делами докажем сами себе,
Что даже в узде, будучи распятым на кресте, видишь грех везде, как беса в ребре,
Только седина появляется в бороде! Жить – не значит дышать, надо действовать так,
Чтобы вражья рать, зажав нательный крест в кулак, не могла понять никак, почему
Зигзаг удачи прыгает и скачет следом за статной и приятной бабой?
Она бы за жизнь туманную и кашу манную всё с себя сняла, уехала бы на Бали,
Здесь все достали, в доску заебли, люди – дикари беснуются до зари,
Недаром страсть металась по подворотне, и кипела  из-за температуры тела,
Когда же душа очерствела, в дело вступила обезумевшая плоть,
Её воинственный дух растревожил слух, все явления проходят путь повторения,
Трудно свои наклонности изменить, что же нам грядущее сулит? Мир сгорит или устоит?
Голод – не тётка, мокшу испепелит водка! Обезумевшая душа молится на образа,
Меняется не спеша в худшую сторону, на пахотной земле сидят огромные вороны,
Все бороны испещрены их следами, глина и чернозём хрустят под сапогами, и даже в храме
Обездоленные дамы напрягают слух и глаз, авось и им Господь другого мужа подаст!
Тоска и грусть наседают на страну обесчещенных душ, коль взялся за гуж, не говори, что не дюж!
Если ты – трус, и потерял к женщинам вкус, забудь, как подниматься на Эльбрус за пять минут?
Окунувшись в оргазм, участится пульс, и груз сотворённого греха на свои плечи взвалит голова,
Когда же поцелуи всуе бытия коснутся всего тебя, душу и плоть, теребя, и страсти дробя,
Не вини себя в моральной слабости, не говори женщинам гадости, мы созданы для радости,
Но из-за собственной наглости по собственной халатности и отсутствие скромности,
Вторгнувшись в таинственный круг ночных впечатлений, попадаем под влияние сновидений!
Вздох могучий поднимет женские груди выше кручи,  взгляд колючий грешницу вконец измучит,
Баба может быстро мужику наскучить! Её голос певучий и томный стучит по голове монотонно,
Как молот по толпе, хотя в душе царит покой, волна за волной набегает любовь
На замшелый домострой, и мир внеземной не успевает уследить за авторской строкой!
Без нужды баб сменяя, долу слёзы изредка роняя, даю свободу мыслям и делам,
Остаюсь сам наедине, не в холоде, а в тепле, чтобы на заре излить думы свои
На пожелтевшие от времени листы бумаги, оставленные бедолаге редким прохожим,
На пилигрима похожего, грешен он и его естество, но мы бесов победим,
И беззащитное тело на растерзание сатане не отдадим, страсть поразим
И отомстим сполна, чтобы чаша в доме была полна во все времена!
Тысячи путей ведут к заблужденью, к истине – только один,
И чтобы тот путь восторжествовал, а злой гений не погибал,
Лично ты воссылай свои мольбы в сторону небес, пусть они смешны и грешны,
Двух смертей не миновать, зло надо без отступления принимать! Временно ожесточение
Внесёт в душу смятенье, сила утешения божественного знамения, как ветер просвистит 
И следом гром прогремит, тяжкий миг будет туманом сокрыт от любопытных глаз,
Пусть искажена суть земного бытия, но жизнь одна и другой не будет никогда!
Сообразно природному разумению грешник убедил женщину прийти у общему убеждению,
Что бездна греха глубока, она без дна, стоит туда попасть, тебя одолеет блажь,
И страх перед грядущим накатится, как девятый вал, ударившись о родимый причал,
Он месту изорвал на мелкие лоскутки, душу околдовал разуму вопреки,
Чтобы ты стал смешон, и от злобы окаменел, будто трухлявый пень!
Что ни день, новая дребедень падает на покосившийся плетень,
Мне же один хрен: где, когда и с кем, но зачем? Лень свой член
Окунать в кромешную темноту, он привык нос держать по ветру,
И сопротивляться мгновенной смерти до конца, к делу не пришить слова!
Людская молва, как предвестница зла, пролетела мимо полыхающего огня,
Остался вихрь бурный, он не ударился о берег лазурный, а остановился отдыхать
У разбитого корыта, жизнь разбита подобно корабельной щепе, она ничего не оставила тебе
На память о себе, роке и судьбе! Всё, что тело услаждало, оно сполна получало!
Мое дело говорить правду, как бы печально и хладно она не звучала,
Пусть мысль оживляет жизнь и воодушевляет душу и плоть,
Господь, заставляет честной народ идти только вперед,
Не оборачиваясь назад! Чёлн, плывущий в бушующем море наугад, 
Обречён на погибель, его девятибалльная волна на щепки разнесёт,
Наткнувшись на  подземный грот, небесный свод из ярких и тусклых звёзд
Навис, как хладный камень и сияющий пламень над толпой скитальцев,
Не будем на них указывать пальцем, все мы на земле – временные постояльцы,
Доселе я чувствовал мощь и силу в теле, но немного погодя они стали покидать меня!
Старый грешник, женский приспешник, не раздеваясь, лёг на старый персидский ковёр,
Коснувшись женских ног, они уже были без колгот, баба что-то говорила взахлёб,
А тщедушный мужичок  лежал поперёк, вблизи кровати, и ждал начала рати,
Но у каждой бабы свои секреты плотской любви, одни хотят, чтобы мужики были грубы,
Другие – наоборот, боятся делать аборт, если случится залёт по пустячному делу!
Озвучены цели, пожар вблизи половой щели, важно знать не то, что клитор подожгло,
А чтобы бабы пронесло от залёта, тяжкая работа – тащить бегемота из женского болота!
Там влаги по колено, можешь утонуть мгновенно,
Такую сцену толстому члену приходилось наблюдать
Не раз и не два раза, мольба женщины для члена,
Вера для неба, этот злодей прогибает ****ей
И сулит им порабощение, он до утра неподвижно стоял,
И на судьбу не роптал, он жадно смрадный воздух из манды вдыхал,
Пока оргазм не сразил его наповал! Если бы он не был продажным,
Казался бы умным и важным, стоило ему свой рот, как шарахался народ,
Кто –куда, а будущее всё черней, здесь ****ей, как в бочке сельдей!
Для них ранним утром поёт соловей, ближе к рассвету спал румяный цвет с лица.
Баба тайно проводила молодца до резного крыльца, чтобы чужие глаза
Не затмила завидущая слеза! Я был свят и сказочно богат, если бы ушат помоев
Над моей рано поседевшей головою, пришлось согласиться с ролью изгоя,
Но я же – не Гойя, познавший много горя, и потому хочу любить женщину одну,
Зов страсти подменяя, ищу для нас душевного покоя, смотрю беспечными глазами,
Заполненными горькими слезами, за голубыми небесами и выражаюсь стихами,
Когда скрежещу зубами! Когда-то я делил с толпой веселье, нынче проклинаю безделье,
Нынче боготворю женскую красоту душой, спорю изредка сам с собой, пока совесть моя
Свободна и чиста, а душа вновь пуста от скопления  дюжины греха,
Сокровенная мечта в душу намертво вошла, и не хочет отступать ни на шаг,
Она хитра, и не без стыда, значит, для неё будут открыты райские врата!
Прекрасен белый свет, к сожалению, счастья здесь практически нет!
Можно здесь сойти с ума, седой волос свисает с похудевшего плеча, мне бы коня,
Чтобы я вместе с песней соловья вначале дня, землю бороня,
Попытался из пепла восстать и а всю округу прокричать: «Расступись, братва,
Ваш покорный слуга взнуздал лихого скакуна, любовные чувства храня,
Попытался говорить строфами стиха, что голь на выдумку мудра,
Лишь тогда, когда ты уходишь в одночасье без чужого согласия
 В заоблачную высь, едва держась за скользкий карниз,
В благоуханный сад, чтобы совершить священный обряд
В заоблачном раю и сказать любимой женщине, что я её люблю!»
Сладострастье и тщеславье  рогами упираются в воспитание,
Чтобы научиться чему-то большому, надо идти от простого к сложному,
И взять всё возможное от жизненного шоу, когда нет выбора иного,
Как на носки привстать, и вперять собственный взгляд в женский зад,
Там две половинки, как огромные песчинки торчат, и всю ночь ворчат,
Что пришло время ноги бабам раздвигать, а не спать на персидском ковре,
Подобно саранче, притаившейся на высоком зеленом холме! Страсть должна таиться вовне,
В суете да не в обиде, это надо было только видеть,
Как обнажённые тела пытаются отыскать себе общую обитель,
Не стану и я торопить события! Живу по наитию, не хочу кого-то обидеть,
Любить и ненавидеть и эти моменты в жизни заранее предвидеть сложно,
Но невозможного нет, только погаснет свет в опочивальне, как  милосердие
Заговорит о роке, боге, грехе и судьбе!  Коль в голове хоть шаром покати,
Значит, растрачены мозги без особой на то нужды, с грехом не шути,
Если не сможешь прыгнуть выше головы! Увы! Я же ничего с собой не поделаю,
Плоть половозрелая, мускулистая и загорелая, грешит втихаря, 
И пытается откусить кусок от общего пирога,
А на хрена ей волнение души усмирять
И в который раз на жизнь вслух роптать?
Начинает светать, можно штору немного приподнять,
Коль совесть свободна и чиста, как белоснежная измятая простыня,
К чему вся эта болтовня? Она, как долгое похмелье, упирает взгляд в женское ущелье,
Тот, кто знает в сношении толк, свободно в заповедную щель войдёт, и шорох там наведёт!
Женщина едва шевелит устами, пытается растревожить мужчину длинными и стройными ногами,
Его же душа заполнена рифмами и стихами, он привык играться приятными на вид словами,
Будто  садист женскими слезами! прекрасен белый свет, ему альтернативы в мироздании нет,
Взор безмятежный, тихий, ласковый и нежный прошёлся по коже белоснежной
И застыл на щели грешной! Она открывалась неспешно, как-то наивно и небрежно,
Там неприятный запах, влага и слякоть, но за шиворот не будет капать,
Мне лапоть, чтобы щи хлебать, и судьбой понукать, где же его взять,
Журавли над головой кричат и кричат, они уже собрались улетать в безвестные края,
Здесь навечно остаюсь я и вся семья! Скромный хмель  опьяняет и о любви напоминает,
Душа и вправду сопереживает обоим, они и сидя и стоя, не ведают простоя,
Нарушены все законы домостроя, бабы трахаются на глазах конвоя, не выходя из строя!
Люди мир познают и в ногу со временем идут, им ботинки жмут, да и ветер в спину дует,
А он женщине клитор целует, её душа ликует и поёт, ему и слава и почёт,
Женщина сдала зачёт по части сношения, оставила после себя приятное впечатление!
Когда же всё женщине в мире познают, они в своей семье создадут семейный покой и уют,
А сейчас их в три *** ебут, а четвёртый ласкает упругую грудь! Когда-то и они, устав от болтовни,
Накрутив на голову бигуди, будут молодых баб громко осуждать, что из них каждая ****ь,
Таким нельзя любовь доверять, от них надо бежать, куда глаза глядят! Япона мать, муж – добряк,
У него член обмяк, не стоит никак, баба упирается рогом,
Но ничего не может поделать с этим идиотом! Не стоит, хоть отруби,
Не помогают ни молитвы, ни высокие слова об искромётной любви!
Как детородный орган воспитать, чтобы он мог всю жизнь торчать,
Как пень в лесу, и падал бы только к утру, чтобы с бабой встретить зарю!
Если вся жизнь – тщета и суета? На хрена она нужна? Божий щит меня уберёг
От распрей и склок, любовь – вечный повод для мук, сила и мощь ускользают из рук,
Разум многое постиг, член разбит из-за мелких интриг, этот хитрец и интриган,
А по большому счёту мелкий хулиган, пил нарзан, положил в карман огромный банан,
От баб отбоя нет, он им намекает на миньет, те же в ответ качают головами,
И не желают дела иметь с глупцами! Им  член подавай больше, толще и чаще,
И чтобы он пот проливал на общей пашне и реже вспоминал день вчерашний!
Что посеешь, то пожнёшь, всю жизнь надеждами живёшь, чего-то ждёшь,
Но былое время назад уже не вернёшь! В поле колосится созревшая рожь,
А жизнь вот-вот выскользнет из рук, будто плуг из ослабевших рук пахаря,
Для постаревшего знахаря – творца личной судьбы прежние грехи
Не дают возможности прыгнуть выше головы! Увы, с первой минуты жизни
Мы должны себя готовить к тризне! Опыт и чувство – рождают высокое искусство,
Мне же грустно становится иногда, когда унылая пора досаждает с раннего утра,
Себя деть некуда, тлен и суета рядом и всегда, темнота мы, темнота, оказалась, что голова умна,
Но не настолько, чтобы жить и мыслить вольготно и не сваливаться в мысль мелких интриг!
Язык ума не услышан, быт дрязгами и распрями пронизан, с глиной и пеплом перемешан,
Хотя дождь с давнишних времён стучит по двускатным крышам, но с каждым разом тише,
Память откладывается в заповедных нишах, да и путь камнями усыпан, память об этом храня,
Ты сетуешь сам на себя, шаг остался до счастья, зачесались запястья, поцелуи и объятья вблизи,
Их бы отмыть от тины и грязи, не сразу, а опосля, когда белым пухом покроется родимая земля!
Нет дыма без огня, внезапно исчезает с поля зрения твоя тропа, не видно ни хрена,
Только одна пустота, ни куста, ни  деревца, одна пожухлая полынь-трава!
Разум и страсти дарят в одночасье грешнику муки и счастье, дни, как опавшие листья летят,
И не хотят возвращаться назад, там же кромешный Ад, а заповедный Рай заставляет усомниться
В своём существовании, как в словах любви и признания, былые притязания, кляня,
Многострадальная душа глупцом выставляет меня, Судный день впереди,
Как не юли, и что ты небу не говори, от возмездия не уйти!
Минувшие дни не удержать руками, они исчезают за облаками,
Слёзы текут ручьями между бревенчатыми домами, вода, гонимая ветром,
Наполняемая дымом и пеплом, взмывает ввысь, чтобы исчезнуть вместе с огнём,
О сколько боли тот огонь оставляет в сердце моём? Тих речной затон, спокоен водоём,
Тишина за окном, ссохлась душа, она по реке жизни плыла и шла по лезвию ножа,
Закончилась страда, путь в никуда почти открыт, никто не забыт, ничто не забыто!
Имейте  в виду, свою судьбу никак не переиначишь, заплачешь наедине,
Жалость придёт извне, и стремглав исчезнет во тьме! Останется предубеждение,
Что половое сношение, как беспредельное зло, по накатанной стезе в душу вошло,
Оно затмило разум во время экстаза, переиначила многие фразы  и тирады,
Они много лет кряду покоя душе не дают, плоть гнетут и искажают суть происходящего,
От прошлого до настоящего рукой подать, хочется всё к ****и матери послать, но где и как?
Плачь, не плачь, никто не застрахован от неудач, подходит к концу бал-маскарад,
Он сулит полнейший крах, я вынужден не жить, а повиноваться, по бабам скитаться,
Расставаться и вновь в родные пенаты возвращаться, смеяться и кривляться,
Падать и вновь подниматься, и на новые неприятности нарываться!
Коль есть возможность, проявляя осторожность, сбросить с себя ярмо,
Сбрось его! Оно творит зло, отказаться от своей свободы,
Значит, потерять жизни годы! Рождённый в рабстве,
Думает не о Родине, а только о самом себе!
Всякая власть от Бога, и всякая болезнь от Него,
Но это не значит, что звать врача нам запрещено!
Легче женщину завоевать, чем её желаниями управлять!
Она в один момент узурпирует суверенитет,
Иммунитета от женского нахальства нет!
Дурной поступок мучает нас, спустя долгое время,
Он, как взращённое в душе проросшее семя,
Оно только с божьего благословения через годы, через столетия
Находят своё спасение в грядущих поколениях! Распущенность нравов
Не гарантирована монастырским уставом, но иноки грешат, да ещё как?!
У духа и тела – разные потребности, душе не хватает свежести,
А телу – страсти, нежности и любви! Совесть гасит жажду легкомысленных забав,
Голову к звёздам задрав, нервы, зажав в кулак, подаю небесам значимый знак,
Что хотя бы в мечтах начну молитвы читать по ночам, страх душу околдовал,
Он очаровал его прекрасный идеал, поцеловал, к сердцу женщину прижал,
А потом изгнал, что 6даже её запах ему о блуднице не напоминал! 
Терпение горько, но сладок его плод, боль заливается водкой,
Простой народ бросает камни в твой огород, и ты оставляешь мечты свои,
Томление остаётся внутри, но ты же не злодей и грех совершён не только по вине твоей!
На свете этом и на свете том каждый идёт своим путём,
И только в грозный час страсть сближает нас!
Здесь воздух порохом пропах, нет пути назад,
Память сохранит нежный и томный женский взгляд!
Внутри неё храм любви без божества, там не звучат слова,
Только ахи и вздохи, да счастья крохи, как поэтические строки
Мелькают в гробовой тишине, только рассвет мелькнёт в окне,
Ты остаёшься вновь наедине! Тяжелее вдвойне  пережить отсутствие встреч,
Словами можно женщину увлечь, страсть зажечь при помощи дребезжащей свечи,
Много не надо говорить о любви, она должна оставаться надолго в потёмках души!
Тебе без неё не мила ни земля, ни рай, ты свою лепту женщине отдай,
И не пытайся её любовью пренебречь, на страстный порыв ответь,
Пусть яркий свет пронзил постель, а когда цель достигнута сполна,
Получи толику тепла, хватит валять дурака, голь на выдумку мудра!
Когда-то ты был во цвете лет, той жизни простыл благостный след,
Нет надежд никаких, над ними дым и смог завис, он согласия не спросил,
Я же в споры с ними не вступил, только своё чело тремя пальцами осенил,
И осознал, что страсть – мой враг, пришлый варяг все чувства напряг,
Вылил ушат помоев, судьбу перекроил, и намерения Сатаны не осудил!
Каким он был, таким он и остался! Избыток строгости и снисходительности,
Как проявление сытости,  не добавил грешнику учтивости, душа хиреет,
Авось, когда-то женщина пожалеет, что желала перемен, ничего не получив взамен!
Всё - тлен! Всё – суета! Им не видно ни края, ни конца, жизнь, кляня, они ждут Судного дня!
Выпью на коня сотку коньяка прямо из горла, враждебная среда  забрала толику тепла
От бравого на вид орла, и стала его поучать, что, когда и как? Власть общественного мнения
И привлекательность наслаждения лишает творчество вдохновения,
Стихосложения без движения застыло в деревенской глуши,
Там давно уже не токуют глухари, исчезли добродетели  во мраке,
На них лают даже дворовые собаки, теперь их надо избегать,
И точки соприкосновения искать! Пришлось ради пользы своей
Оставить друзей, забыть всех ****ей, стать намного мудрей
И скромней, если мужчина женщине нравится, она готова с ним позабавиться,
Он нуждается в нежности и ласке, но без подсказки мы сгущаем краски,
Дело движется к развязке семимильными шагами, пью страсть крупными глотками,
И пишу стихами промозглыми ночами о суетной страсти и безропотной любви!
Мне бы такую найти, но впереди не видно ни зги! Ничего кроме трухи и мирской шелухи,
Любовь и дерзка, и легкомысленна, у неё есть позиция жизненная: жизнь коротка,
А страсть на помине легка! Её поступь легка, её душа чиста, как слеза,
Хотя она не может выбраться из тупика, боль в области кадыка
Даёт о себе знать, зачем себя раньше времени брачными узами обременять?
Эта зараза не желает знать себе отказа, все страсти хороши, если они приятны для тела и души!
Только лохи покоряются страстям, закон не писан дуракам!
Во все времена года не стоит бороться против природы,
Если природа так захотела, почему? Не наше дело!
Время – неподвижный образ вечности, символ обременённости
Вечно цветущей мечты, молодость – для усвоения мудрости,
А старость – время для ей применения! Прочь все сомнения  с дерзновенного пути,
Впереди льют проливные дожди, лучшие годы ушли, не удалось их мне спасти,
Только пламя дребезжащей свечи и зажатый крест в горсти помогают к выводу прийти,
Что благословенные пути держат  взаперти все мои грехи! Прекрасно то, чего давно уже нет,
Стареющий человек замедляет свой бег, его утлый ковчег взлетает с одной волны на другую,
Не замечая всуе бытия, что жизнь твоя, считай уже прошла! Господи, успокой,
Мне детскую песню напой, пусть образ святой вновь взлетит над могучей рекой!
Ни к чему ума палата, когда после пьянства и разврата, ты готов предать отца и брата!
Тяжело одному в несчастье, полыхающие страсти разноцветной масти
Подминают под себя остатки ослабевшей души, привыкшей жить в тиши,
Где нет ни одной живой души! После терзаний, ненастий и поруганий
Ты не услышишь состраданье от толпы, она поможет вонзить кончик стрелы
В твою грешную плоть, она будет до последних минут колоть плод любви,
Момент истины лови, но смотри не попади в женские силки,
Отцвели уже давно хризантемы в саду, я до сих пор этот мир познаю,
И не таю, что страстно и нежно люблю только ту, чей голос слышу за версту!
Вижу издалека, как ползёт по столбовой дороге клевета, она как полынь для языка!
Её познают, с ней борьбу ведут, никто заранее не знает её маршрут,
Все лгут, я тоже лгу, когда в одиночестве бреду по зелёному лугу,
Теснится грудь, искажена суть, всем нам небеса по заслугам воздадут!
Когда и как? мне не велено знать, пытаюсь душу укреплять,
И её не оголять до конца! На всё воля Творца!
Ему принадлежат наши души и сердца!
Лучше славная кончина, чем позорное житьё,
Проходит всё, что было в тяжких трудах обретено,
Всех разит господнее копьё, его остриё в самое сердце вошло,
От сердца отлегло, когда вспотевшее чело, слова покаяния вслух произнесло!
Во мраке ночном душа уйдёт известным ангелам путём, оставив дол, семью и дом
За дальним и высоким холмом! Мне не с кем было говорить, некого было любить
И за душу теребить, пришло время уходить , не стану же я богу возражать,
И не буду десять раз повторять, что я счастлив и горд,
Что могу сделать последний аккорд! Из губ вырвался восторг,
Его услышал Бог, Он взрастил на земле вкуснейший плод,
Его имя – страсть и любовь, теперь они рыдают в тишине
При ущербной Луне, только ворон степной на прощание взмахнул мне крылом,
И скрылся за открытым настежь окном! Теперь в безвестных горах будет покоиться мой прах,
Я же буду парить в небесах, и со слезами на глазах постоянно повторять: «Мои мольбы 
Не предназначены для рока и судьбы, они для моей путеводной звезды,
Что зависла в приазовской степи в часе неспешной ходьбы!» 

г. Ржищев
25 декабря 2022г.
16:35