Бегоньюшка

Бегония осталась одна. Соседи высохли, не свыклись с новой жизнью. Или не жизнью, а выживанием в забытом, заброшенном, запыленном помещении. Бегония привыкла к одиночеству, к тоскующему хозяину, такому же забытому, заброшенному, запыленному.

Судьба, злая штука, забрала хозяйку. Дом опустел. Осиротели сад, огород, человек. Бегония пряталась, когда из души хозяина вырывался черный-черный человек с проклятиями судьбе. Бегония закрывалась обвисшими листьями, ствол ее вздрагивал во время истомных выкриков.

Полгода назад, когда не закрылись вуалью окна, хозяин гулял по подоконникам, насвистывая «Feeling good». Фиалки, спотифиллумы, герани, хлорофитумы, клеродендрумы, вьющиеся растения и сама королева Бегония не мыслили жизнь без утренней песни. Им нравился шелковый голос. С хозяином они жили в одной мелодии, пока не случилось несчастье, пока голос не надломился, как хрупкий стебелек, а радость не исчезла.

Творчество погасло. Вместо него клубился дым: хозяйка сгорела от лихорадки, хозяин сгорал от горя.

Дым окутал разум, а паутина – дом. Цветы не справлялись с очисткой воздуха. Уставали из-за недостатка внимания, длинные руки их шелушились и отшелушивались, не было моральных сил жить. И песня, вдохновлявшая долгие годы, медленно забывалась.

А хозяин улыбался, улыбался друзьям, лихо уверял, что жизнь продолжает крутиться, как шар земной.

Врал хозяин.

По вечерам просыпался черный человек с проклятиями миру и судьбе, что отняла любовь. Когда взгляд останавливался на фотографии, обрамленной серебристой рамочкой, наждак сменялся шелком. Хозяин бережно брал фотографию, сдувал пыль, прижимал к груди и тихо напевал Нину Симон. Цветы, услышав знакомые слова, тянулись всеми лепестками, цветками, почками и стебельками к музыке, молили, чтобы этот несчастный человек спасся и спас от гибели их. Не слышал хозяин. Дым опутал разум.

Однажды хозяин сидел в кресле и смотрел в потолок. Черный человек не кричал, казалось, силы его иссякли. Хозяин развел локти, сцепил пальцы в замок и завел руки за голову. Бегонии мнилось, что что-то в нем переменилось: «О чем думает?». Пока Бегония решала загадку, тот уже смотрел на нее печальными глазами, губы разомкнулись, шепнули едва слышимое: «что ж я...». Затем он обратно погрузился в думы и через пять минут уснул.

Летняя ночь обещала грозу. Тучи сгущались, водили хоровод вокруг крыши, словно вороны. Хозяин проснулся, нацепил обвисший халат, с третьего раза нащупал ногами тапочки и поплелся ко окну. Морщинистое лицо, сросшиеся седые брови, тонкие губы склонились над Бегонией. Закапало. Корни с жадностью проглатывали соленную влагу. Капельки бесценной воды очистили старческое сердце:
– Бедная Бегоньюшка...

Хозяин открыл окно. Брызнул дождь. Листья растения встрепенулись, обрадовались. И человек обрадовался, что в этот раз ему удалось спасти жизнь.