Утренний хлеб

Узкий каменный язык улочки, облизывая повороты, поднимался до самой конторы нотариуса Лодовико Ричи. Каждое утро юрист из окна дорого авто наблюдал одну и ту же картину. Впереди, ещё не видная, тарахтела по брусчатке тележка развозчика хлеба и слышался его звонкий голос.

Вскоре занавес поворота открывал сцену целиком. Справа проплывал «калач» пекарни старика Орсини. В перспективу улицы малыш Тито, в грязной майке, коротких штанах и разбитых сандалиях на босу ногу, толкал полную круглых булок тележку. Стараясь перекричать грохот колёс, он что было мочи орал: «Хлеб!.. Горячий хлеб!.. Разбирай!»

Выходили хозяйки в накинутых наспех платках, выползали нищие и калеки из своих нор. В жестянку падали редкие монеты.

Лодовико, привыкший с детства просыпаться чуть свет, с трудом переносил этот спектакль. Он заслужил несколько минут тишины перед напряжённым днём актуария. Когда дело касается передачи прав, наследства и доверия, необходимо быть предельно внимательным и осторожным.

Сеньор регистратор, буркнув «Петух», толкал водителя в спину. Тот сигналил и сгонял препятствие на тротуар. Мальчишка вслед восхищённо свистел и щерился. Вместе с ним позади оставался, перебивавший запах бедности, густой аромат свежей выпечки.

Однажды Лодовико удивила необычная тишина у пекарни. Не стучала тележка. Тито, свесив голову, сидел на крыльце.

Нотариус вынул из кармашка часы, хмыкнул и вышел из машины.

– Ты почему сегодня не выполняешь свои обязанности? – спросил нарочито сурово.

– Хозяин уснул за конторкой и не просыпается… Бесплатного хлеба больше не будет, – судорожно сглотнув, мальчик поднял на господина мокрые глаза.

Мужчина крякнул, молча сделал несколько быстрых шагов в сторону автомобиля… Остановился и вернулся.

– Сиди здесь и жди меня.

Тито мотнул головой в знак согласия.

Из толстой кожи мягкого сиденья память перенесла педанта на длинную низкую лавку в полуподвале портового Неаполя.

Он видит себя среди одиннадцати детей грузчика Карло Ричи. Те сидят в ряд и ждут возвращения матери. Дневной свет из тусклого окошка под потолком падает на каменный пол. Оттого что голод скручивает животы в тугой узел становится ещё холоднее.

Старшие пытаются отвлечься, рассматривая бестолковый танец пыли в косом луче. Маленькие не выдерживают и попеременно хнычут. Вот зашлась в безудержном плаче малышка Лаура. Но никто не шевелится, чтобы не спугнуть удачу.

Наконец дверь скрипит и первым в комнату входит запах горячего хлеба. Мама руками отламывает куски и делит на всех…

– Поворачивай, – приказал водителю господин.

Мальчик застыл в ожидании на каменных ступенях.

– Мне нужен писарь. Пойдёшь ко мне в ученики? – регистратор торопливо, без предисловий сделал предложение.

– Да. Пойду с условием, – неожиданно дерзко ответил парнишка.

Редкие брови сеньора поползли на лоб, но он тут же рассмеялся. Осознав, что смеётся от души в кои-то веки, глубоко вздохнул. «Бедность – лучшая наука. Ему ли не знать».

– И какое условие, сеньор разносчик?

– Во-первых, я по-прежнему буду раздавать по утрам бесплатный хлеб. Не бойтесь, ваша контора открывается позже. – Во-вторых, … я не знаю, кто будет хлеб печь, – он горько расплакался.

– Ну, это моя забота. И мне нравится такой подход к делу. – Скажи, у хозяина есть братья?

– Да. Вся его родня в Неаполе.