Змееносец Ликише. 15 глава

ГЛАВА 15

Фрийя долго ждала, когда проснется ее названый сын. И уже знала, что сказать Ликише. Ей давно надо было пого- ворить с ним, но так и не смогла подойти к нему, чтобы объясниться. Страшно боялась. Не могла смотреть в глаза тому, кого она когда-то заказала. Тогда страх перед неиз- вестным руководил этой жестокостью, но сейчас, в данный час, она устала бояться. Пустота все решила за неё, и пора встретиться со своим страхом лицом к лицу.
Не меньше трех дней и трех ночей Фрийя не отходила от кровати, боясь допустить чужого, неизвестного, который одурманивает голову ее «сыну». Коссея не глупа. Она знала, что он всегда находился рядом с Ликише. Даже с недавнего времени она стала ощущать присутствие непонятной силы во дворце. Кто-то тихо разгуливает по коридорам, подлезет сзади, распугивает слуг и рабов. Высокие стены дворца, увешанные всевозможными знаками и иероглифами от чу- жеродной магии, не смогли защитить слабых от сил зла. Из дворца исчезали люди, слуги-маги, молодые святозары, будто бы сама демонская сила завелась во дворце и погло- щает живую плоть. Обглоданные человеческие останки на- ходили в темных углах, коридорах и подвалах. Разговоры о некоем призраке, охочем до человеческого мяса, прини- мали самые нелепые слухи. Странные, давно забытые чер- ные магические метки все чаще появлялись на мраморных стенах, будто кто-то нарочно готовил ловушку для жертвы. После таких событий дворец и вовсе обезлюдел. Несмотря на угрозы Фрийи, слуги бросали проклятое место и уноси- ли ноги как можно дальше от Мириды. По совету родного брата Саржи, коссея повысила жалованье оставшимся слу-
 
гам в сто золотых кругляшей, а дворец вновь заполнился святозарами.
Весь город ждал скорого выздоровления больного. В знак недуга одного члена царской семьи окна завесили черной тканью и закрыли главные дворцовые ворота. К вечеру третьего дня корсей наконец-то открыл глаза. Слабый и исхудалый юноша смутно помнил, что с ним произошло, но странное чувство пустоты внутри не отпускало его. Сердце ныло от потери чего-то важного, а голова рвалась              от боли. Узнав о пробуждении корсея, Фрийя уже раздавала распоряжения суетливым слугам и рабыням.
— Вы! — указывая пальцем на двух шустреньких девчо- нок. — Расскажите радостную весть повелителю! Корсей Ликише проснулся! А вы идите и сообщите то же самое всем слугам и рабам во дворце. Пусть ликует Мирида! Корсей Ликише переборол недуг! Несите горячий бульон и чистые простыни!
Дав распоряжения молоденьким девочкам-рабыням, женщина в предвкушении будущего разговора вбежала в покои Ликише. Как заботливая мать, первым делом кос- сея приложила нежную ладонь ко лбу сыну, а после внима- тельно разглядела огромную шишку на затылке, что будила невыносимую боль у Ликише.
— Ликише! И воздух чист, — послышался любящий, пол- ный материнской нежности голос. — Я волновалась за те- бя. Мы все волновались за тебя! Лекари и святозары не от- ходили от твоей кровати, ждали твоего выздоровления. Мирида молилась Берегине, чтобы великая смилостиви- лась над тобой. Оставила нам надежду!
Дешёвым фокусом показался весь этот сострадательный театр у кровати. Фрийя, стремясь казаться заботливой, пло- хо играла свою роль. Фальшивила, как уродливую маску, натягивала оживлённую улыбку. Напускная вежливость, все это притворство могло привидеться как настоящая лю- бовь матери к сыну. Миловидные девушки, одетые в широ-
 
кие белые простыни, подобные хитону, поверили в искрен- ность госпожи, но не сам Ликише.
— Да, — слабым голосом ответил корсей, тут же заметив изменения в своей комнате.
Фрийя не могла догадаться, что «материнская любовь» уже раскрыта, потому она встала у кровати, сияя душевной улыбкой.
— …я вижу, ты выкарабкался. Это о многом говорит! В молодости твой отец был таким же сильным, — преда- лась воспоминаниям Фрийя, печально взглянув на Лики- ше. — Ты очень похож на своего отца. Все как тридцать лет назад. На меня смотрели такие же выразительные глаза Да- нов. Я всегда разгадывала необузданную, склонную к ли- хим поступкам его натуру, лишь взглянув ему в глаза! Ис- тинные глаза рода сарфина, Асхаев-Данов. Глаза, таящие               все южное побережье Элиды.
— Карие? — слабым голосом оборвал все усилия матери Ликише. — В роду Асхаев-Данов не просто карие, а черные, как сама тьма.
— Это верно, — согласилась Фрийя стремясь утаить главное. — Черные, как безлунная ночь в пустыне, такие как у тебя: выразительные и такие же глубокие, как у твоего отца. Соглашусь, что тайна твоего рождения вышла наружу в не очень хорошем виде. Правитель в плохом здравии и давно хотел открыться, так как чувствует вину перед тобой. Он уже давно каeтся над своим поступком, поверь. Мой мальчик, хоть я тебя не рожала, но я была твоей матерью.
— Конечно, после анафемы вы ее не помните? — пре- рвал Фрийю Ликише, переключился к главному вопросу, вспоминая странное видение. — Мне нужна правда.
— Не особо интересовалась при ее жизни. Святозари- ной, кажется. Я не могу знать какого она рода, — солгала коссея, ощущая опасность в данном разговоре.— Я не знала ее в лицо.
 
— Я слышал от повелителя, — не поддерживая разговора с Фрийей, Ликише окинул взглядом перекрашенные стены, что перенесли недавний ремонт. — И не знаешь, из какой семьи была моя мать?
— Я ничего о ней не знаю, но до десятилетнего возраста я думала, что ты мой сын, — снова солгала Фрийя, стремясь избегать ненужного разговора. — Кто эта святозарина, мне и по сей день неинтересно. Зачем мне имя разлучницы? Под моим присмотром ты вырос. Я видела тебя и злилась. Я ненавидела тебя из-за большого сходства с ней и… все го- ворили, что ты истинный Дан. Все сарфины династии в од- ном лице! Ты же должен это понимать. Те картины, кото- рыми увешаны наши галереи, библиотеки, — похожи. Будто писали портреты с одного и того же позера. Однако я та, которая пожалела тебя. Я приняла как родного, хочешь ты слышать это или нет.
Самые разные предметы: книги, графитовые палочки, печати, свертки бумаги, линейки, ламповые часы и другие принадлежности для письма не лежали в совершенном по- рядке, как любил корсей, а кое-как раскиданы по столу.
— Мы все это время искали, кто из нас враг, но, однажды глянув в зеркало, я увидела саму себя, — отважилась от- крыться Фрийя. — Враг — это скорее иллюзия нашего моз- га. Боль нашего сердца, но если ты отпустишь эту боль, то этот враг превращается в самого обычного человека, к ко- торому ничего не осталось в душе. Я много думала, с какого момента ты стал мне врагом? Когда мы стали чужими? Мне кажется, что это я стала чужой. Нарисовала себе врага. Из кожи вон лезла, чтобы огородить себя от надуманной беды, но, увидев тебя в этом диком пламени, я будто бы снова пе- режила эту жизнь и поняла, насколько я ошибалась.
— Очень чувствительная речь, мама. — Единственное, что мог выговорить Ликише.
Другие, не менее красочные ковры покрывали новый пол. Свежие занавесы открытой террасы плавно развева-
 
лись на легком, едва осязаемом ветерке, а переливающий- ся золотом зеленый занавес над новой кроватью должен восхищать любителя роскоши, но для корсея Ликише всё это богатое убранство лишнее.
— Все как-то накатилось, дорогой. Наши главные гости не показываются из своих покоев после того ужасного слу- чая. Небольшая кучка восставших угрожают нам ужасаю- щими штуками, которыми убивают магов и колдунов. Маги бегут из Мириды в неизвестном направлении! Как бы смешно ни звучало, вскоре нам придется возвращать бегле- цов назад! А потом ты. Что на тебя нашло? Зачем был тот пожар в саду? Святозары говорят, это душевная рана. Но что могло породить такое пламя?
— Правда. — Однотонность Ликише нервировала Фрийю, но женщина старалась держаться. — Впервые я от- крыл глаза на вещи, о которых не задумывался. Это похоже на «второго»?
Книги, сложенные по размеру и цвету брошюр, вовсе от- сутствовали на полках…
— Я не понимаю, о чем ты? — насторожилась Фрийя. — О каких вещах ты говоришь?
В воздухе пахло благовониями… и гарью…
— Все те годы, что я прожил здесь до изгнания. То, как вы относились ко мне, мама, причина была в другом. Я — не ваш сын и не ваш наследник, потому вы просто отверну- лись от меня. Перестали смотреть в мою сторону. Я ощущал эту пустоту, которyю вы называете материнской любовью. Нет в вас любви ко мне. Это все игра. Жестокая и неспра- ведливая.
— Ясно. — Слова Ликише сильно зацепили Фрийю, но женщина отступать не собиралась. — Значит, нечего мне строить из себя заботливую мать. Будь по-твоему.
На полках стояли украшенные золотой филигранью кан- делябры и натёртые до блеска торшеры с кристаллической подвеской. Новые, отзеркаливающие двери из латуни
 
с особым магическим замком, к которому будет сложно по- добрать ключ, особенно привлекли внимание.
— Ты приехал сюда без предупреждения, — продолжила Фрийя. — Конечно, я испугалась, увидев твою военную форму, ведь северяне поставили условие, которое запреща- ет любую униформу. Там, на приеме, ты превзошел все на- ши ожидания. Молва о твоем змее долго не утихала. Это не могло меня обрадовать. Я увидела в тебе завоевателя. Ведь тебе не нужно иметь армию святозаров или целый полк гвардейцев, чтобы взять то, что имеешь по праву…
Под пустым шкафом, в самой противоположной стороне покоев, засиял красными бликами странный предмет, по- хожий на драгоценный камeшек...
— А что мое по праву? — поинтересовался корсей, же- лая услышать правду.
— Вся Мирида, — выдавила Фрийя, едва ли устояв на но- гах, наконец призналась женщина. — Корона, которая по праву принадлежит альхидам. Имя сарфина.
Переступив через себя, Фрийя решилась на правду, ски- нув с себя тяжелый груз вины. Прекрасно понимая, что она совершила ошибку, которая могла стоить ей жизни и ее единственному сыну — Лютосу. Пошла напролом, не созда- вая лишних движений, чтобы исполнить новый план, где в конце она упечет Змееносца в темные чертоги старого ка- земата святозаров как жестокого предателя.
— Только сын бога, — вспомнив слова старого правите- ля, Ликише бросил палящий взор на Фрию. — Змееносец — сын бога?
— Верно, — согласилась коссея, ощущая слабость в но- гах. — Ты избран самим богом! Его преемник ты и его сын. Не Гадесаиса и не мой, а той святозарины и его… твоего змея.
Временное молчание Ликише казалось для коссеи чуть ли не вечностью. Фрийя прекрасно понимала, что это ее крах. Падение ее власти. В последнее время это стало остро
 
ощущаться, если вспомнить громкий скандал с превалира- ми, которые покинули превалириат при появлении женщи- ны в зале. Даже если эта женщина — мать крон-корсея.
— Мне ваш город ни к чему, — совершенно спокойно признался корсей. — Я пришел не за этим. Но я еще ничего не решил. Для этого мне нужны время и слово нашего пра- вителя.
На удивление, коссея отреагировала выдержанно. Лицо оставалось все таким же сухим.
— К сожалению, наш правитель нездоров. Святозары погрузили его в сон, который продлится до самой его кон- чины. Он переносил сильные душевные муки, и нам при- шлось согласиться со святозарами. К сожалению, тебе путь туда закрыт.
— Их уже семь лет никто не видел! В молeльном зале эта жадная до власти шайка никак не может договориться! Ор- деонариуса выбирают! — настойчивость Ликише ошеломилa Фрийю, женщина едва не упала в обморок, ощущая, как ее жизнь постепенно уходила в темную без- дну. — А вы готовите правителя к смерти?!
Снова затянулась вымученная пауза.
— Что будет с Лютом? — Сердце Фрийи лихорадочно за- билось в груди. — Что будет с нами?
— С вашим сыном, мама, ничего не случится, если он сам этого не захочет, — заверил ее Ликише и хотел что-то добавить, как в их разговор, едва пролезая сквозь дверной проем, внезапно вторгся тот, о ком зашел их разговор.
— Проснулся? Я видел твой эскорт, когда ты приехал в город. Моя первая мысль была, что к нам едет сам сарфин Мириды, но если это не так, то какой-то очень богатый тор- говец, — раздался глухой голос старшего брата. — Какие дары из Ириля ты привез?
Крупное тело брата в первую минуту заставило Ликише похолодеть от ужаса. Прежде Ликише помнил брата совсем другим, не таким жирным, брюхатым. Он еще долго смо-
 
трел на тот кошмар, от которого во рту все пересохло. Как никогда, Ликише был в смятении и не знал, как ответить брату. Откормленный, ленивый брюхан в неизменно крас- ном наряде больше напоминал раздутый овощ. Кудрявые сальные волосы брата прядями липли ко лбу. Пористая за- потелая кожа, губастый, обвисший тройной подбородок, измаявшиеся глаза c отёчными мешками и шишковатый нос. Со всей неуклюжестью медведя, массивной тушей он плюхнулся в кресло, что стояло напротив кровати, где ча- сто восседал сам Аморф. Треск дерева заполнил покои кор- сея. Едва уместившись в нем, Лютос случайно задел злопо- лучной рукой столик   на   трёх   ножках   с   микстурами и мазями.
— Лютос, не стоило бы тебе тут находиться, — в самый раз раздался голос матери. — Разве ты забыл, что в это вре- мя у тебя…
— Развлечения? — перехватил Лют, вынуждая мать ис- пытывать неловкость.
— Может, мне интересно, как поживает наш «вто- рой»! — не обратив внимания на предостережения матери, наследник продолжал вертеться в кресле. — Что тут за по- мои? Чем тут тебя кормят?
— Лютос! Я не стану повторять! Иди к себе, а я приду позже. — Опасаясь, что ее любимый сын может все испор- тить, Фрийя всякими способами пыталась заставить на- следника покинуть покои Ликише.
— Я знаю, мама, чего вы добиваeтесь, но я даже не сойду с этого места. Мне не терпится поговорить с братом. — По- тянув к себе тарелку с бульоном, Лют взялся жадно хлебать бульон, но, как только тарелка опустела, тут же обратился к младшему брату: — Хочу узнать, почему старый город, который ранее выплачивал налог, перестал пополнять каз- ну сарфина. Почему наши послы возвращаются с пустыми руками? И почему тебя никогда нет в Ириле? Совсем не- давно я осуществлял пеший поход в поддержку одной из де-
 
ревень, название которой я уже не могу вспомнить. С юж- ной стороны от Ириля, кажется. Тогда мне очень хотелось повидать тебя, призвать на службу, но, к сожалению, меня, крон-корсея Мириды, остановили на рубеже! Ответь — ты что, испугался?
— Ты ходил ради голодающего поселения Юшалы?
— Юшала? Это была Юшала? Это никуда не годится. — Причуды корсея удивляли, но еще больше потрясало его хо- лодное, безразличное, почти мертвенное лицо. — Странное название для деревни, в которой не больше десяти домов и ни одного дворца, — c иронией проговорил сарфинский прeемник.
— Эта деревня — известного гончара, — поправил брата Ликише. — Это знатная фамилия! Нельзя так относиться к своим людям! Юшала этим и славилась, пока с ними не приключилась беда. Недалеко от них произошел обвал под землю, и эта деревня рискует…
— Все! Все! Все! — оборвал Лютос. — Эта занимательная история мне не интересна. Это просто кучка людей, кото- рым просто не повезло!
— Эта кучка людей сейчас умирает от голода! — Стоя на своем, Ликише выражал обеспокоенность, но его брат… ничего. Пусто, будто сама холодная пропасть отражалась в его глазах.
— Эта кучка людей не поприветствовала своего сарфина.
— Сарфина? Как ты смеешь называть себя так, когда дед еще не покинул нас?!
— Ну, это вопрос времени, — хмыкнул Лютос. — Вскоре я стану властителем этих земель, и ты, и твоя Юшала скло- нитесь передо мною!
Лют хотел добавить еще что-то колкое, что могло бы оскорбить младшего брата, но Фрийя успела остановить старшего сына:
— Лют! Тебе придется мне объяснить. Почему я не знаю об этом походе? Ты снова со своими друзьями сходил с ума?
 
Снова вам что-то взбрело в голову? Как вы могли покинуть пределы дворца, ведь там так опасно! Пойми, если тебе ста- нет хуже, то Мирида не вынесет такой утраты. Я не вынесу! Эта хворь похожa на само проклятие, оно погубит тебя, ес- ли ты будешь вести себя так беспечно.
Новость о пострадавших в Юшале никак не заботилa женщину, но тот момент, когда покидал обожаемый сын стены дворца, сильно ее встревожил.
— Это была небольшая прогулка. Я же должен выходить из-под твоей опеки? Эта непомерная материнская любовь душит меня. Вы, мама, не даете мне ходить самому.
— Какие выходы, если ты едва по дворцу передвигаешь- ся?! Нас снова посетит целая армия портных, чтобы тебе сшили новые наряды. Я смотрю, ты снова прибавил в весе. Никакие диеты, оздоровительные упражнения не помога- ют. Не могу понять, в чем же дело?
— У меня есть рабы и слуги, которые за меня придержи- ваются диеты и упражняются по четырe часа в день.
— Ах, так?! Вот оно что! Теперь мне все ясно! Но совсем скоро и тех у нас не будет. Лучше пусть тебе помогут под- няться и дойти до своих покоев. У нас будет серьезный раз- говор.
— Я хотел бы об…
— Не смей перебивать мать! Ты же знаешь, что я желаю тебе только добра, но ты вынуждаешь меня! Впредь тебя будут сопровождать святозары! Это мой приказ, и он не об- суждается!
Насилу Фрийя с молоденькими служанками подняли Люта с неустойчивого кресла Аморфа, что вот-вот разва- лится под тяжёлым весом толстячка. Раздутый, как та самая бочка воды, корсей Лют уже долгое время страдал непри- ятным заболеванием — водянистой хворью. Дабы удер- жать рвущуюся кожу, под яркой шёлковой одеждой руки и ноги были обмотаны толстыми бинтами, через которые сочилась кровь. Обагрённые пятна на красном кафтане не
 
так видны, но Ликише все же заметил багровые пятна кро- ви брата на обивке кресла. Помогая сыну, Фрийя не пере- ставала громко причитать, вгоняя в страх и так напуган- ных молодых девушек-прислужниц, но, к счастью, святозары быстро показались из-за дверей и перехватили тяжёлое тело корсея.
Однако Ликише на этом не остановился, добавил:
— Лютос! Лютос! Если ты любишь пешие прогулки, то тебе должно быть известно, что Ириль не пропускает «го- стей», если хозяин отсутствует. В то время, когда ты осу- ществлял свой поход, я был в Юшале, но ни тебя, ни твоего пешего похода там не было!
— Мне все равно, как называется эта деревня. Они не уважают своего сарфина, потому я объявил их изменника- ми. Эти люди будут наказаны! — многообещающе прозву- чали слова брата.
От гнева лицо Люта еще больше надулось, покрылось ис- париной. Младший брат выставил его лжецом в глазах ма- тери, и теперь она станет допытываться о походе. Несо- мненно, он желал, чтобы никто не прознал о его тайных походах. Личное скрыто и спрятано от лишних ушей на- столько, что ему остается только скрывать сумасшедшие увлечённости, выдавая себя больным.
Тяжёлым недугом болел старший корсей. Немыслимо странная, жуткая и грязная, проросшая оккультной мисте- рией болезнь обдувала немощного человека. Однако нечто большее кроется за простой хворью. Похоже, древний при- зрак пробивался в этот мир с помощью живого. Кто же скрывается за спиной корсея, дабы исполнить свои черные дела? Ликише мог бы подумать и даже разгадать, кто или что завладело корсеем, но ошибочно оставил эти неразга- данные вопросы на долгое потом.
Но голова разрывалась от нестерпимой боли. Пропитанная лечебной настойкой повязка на затылке не помогала. Цеплялась за волосы, из-за чего Ликише стащил ее с головы.
 
Осуждая святозаров, которые не смогли излечить его шиш- ку, оставили открытую рану под марлевым отрезком ткани, излечил себя сам.
«Пресловутые альбиносы, звезданутые с манией величия! Не смогли излечить своего корсея или же им не дали заняться моей раной. Интересно, откуда у меня такая шишка? И что тут произошло?»
Ликише соскочил с кровати и резво кинулся к тому крас- ному камешку, что притянул на себя его внимание.
«Тебя можно называть уликой, — мысленно обратился он к находке, как к живому существу. — Эти странные из- менения в комнате и защитные знаки на стенах, водяные заклинания, послания магов и волшебников… все они пы- таются подавить мои силы, но это невозможно! Со мною мощь Вселенной! Тем не менее есть Аморф — он не прой- дёт сквозь толщу защиты. Интересно, где он все это время пропадал?»
Ликише не придал значения к своей находке. Самый обыкновенный камешек не отличался от других драгоцен- ных камней. В его голове пронеслись самые разные пред- положения. Возможно, он принадлежал его матери или какой-то служанке, что хлопотала возле него. Дуреха поте- ряла месячное содержание и, скорее всего, бьется в истери- ке. В надежде, что его хозяйка непременно явится сюда за своим сокровищем, Ликише нарочно оставил находку на столе. Ему больше не давали покоя значительные переме- ны в его комнате. Широкий шкаф, где должны храниться сундук и пара шкатулок с нужными амулетами и лекарства- ми для быстрого оздоровления. На полках отсутствовали книги с заклинаниями или книги для медиумов. Отсутство- вали элементарные вещи на столе и даже те, которыми он дорожил. Но, раскрыв двери шкафа, Ликише ничего не об- наружил, кроме пары коротких кафтанов из легкой ткани, штанов, рубахи, пояса, сапог из тонкой кожи.
 
— Кто-то унес мои вещи! — в недоумении повторял он. — Кто-то нарочно унёс все мои вещи! Где все мои слуги из Ириля? Илетай?! Зой? Да что же это происходит?
Ликише хотел выйти из покоев и потребовать объясне- ний у той, которая, скорее всего, причастна к подобным выходкам, но новая дверь была заперта.
Злость снова рвалась наружу, точно, как его змей, он хотел вернуть краденное. Мирида не собиралась идти на встречу к Ирилю, и это его сильно огорчало. Мать упрямо следовала своим привычкам. Возомнив себя сарфиной, управляла городом, творила все, что заблагоразумится. Тем не менее Ликише до последнего надеялся на благо- разумие семьи. Мысленно молил богов, просил помочь им прийти к правильному решению. Но с каждым разом эта надежда, как увядающий цветок в пустыне, погибала без воды. Он хотел добиться их уважения. Дать понять, что у них совсем не осталось выбора, но происходящее не оставляло ему шанса. Придется согласиться с Аморфом и взять город с помощью штурма. Остановить все постав- ки еды и воды в город, пока голодающий народ сам не сдастся.
Ликише захотел немедленное узнать, где находится его свита и куда подевались его вещи. Накрыв себя покрыва- лом, он хотел потянуть ручку и отворить двери из жёлтой, точно как золото, латуни, но до боли знакомый узор на ме- талле тут же остановил его.
«Шесть шестерёнок? Серьёзно? Выглядит как дешевая вещь с базарной лавки! Самый простой механизм. Про- стейший ребус! Ха, в Ириле мне было под силу открывать двери планетарной задачи эпициклическим движением ко- лес! Несколько водил и воздушные сателлиты! Найдя склеп моих предков, первых альхидов, праотцов наших знаний, мне посчастливилось справиться с самой сложной комби- нацией. Эх, Мирида, город без прошлого не имеет ничего
 
общего с великим городом предков. Грехопадные людишки тешат себя одной лишь мыслью о короне, которая ничего не значит на их головах! Теперь мне стало ясно, почему де- душка ни разу не надевал корону без повязки. Почему он окутывал голову белым лоскутом! Потому, что он не сын бога! Он боялся возмездия Змееносца! Что-то я тут засидел- ся, пора бы найти Аморфа и непременно закончить то, что мы затеяли».
Ликише приложился к двери, вслушиваясь в посторон- ние звуки. Подозрительная тишина за дверью вызывала интерес. Недолго раздумывая, маг принялся колдовать. В голове молниеносной мыслью полетели заученные слова, а на груди корсея точным рисунком возникли самые раз- ные по цвету и размеру шестеренки и зубчатые колеса. Сложный механизм представлял замок, но не для корсея. Обведя каждое колесико пальцем, тем самым он завел весь механизм. Прокручивая каждое колесо, Ликише не заме- тил цепной реакции, что должна завести весь замок. «Ос- новного колеса здесь нет, а это значит, что оно воздуш- ное!» — подумал он и взялся рисовать в воздухе недостающее «воздушное» последнее колесо и его водилo, которое магическим образом передаст вращение, а осевая наконец-то откроет двери.
Шестеренки послушно закрутились в забавном ритме, и затворка послушно зашевелилась. Дверь легонько отво- рилась, пропуская холодный воздух из коридора. Пустота пространства внушала странное ощущение. Видимо, он был тут не один. Как будто кто-то невидимый стоит перед глазами и смотрит на него испепеляющим взглядом. Его опасения полностью оправдались, когда перед его глазами качнулся воздух, будто мелкая рябь на берегу моря.
«Магия невидимости укрыла караульных! Святозары, — подумал Ликише, вернувшись обратно в спальню. — Они всерьёз решили захватить меня в плен? За дверью так
 
и разит их магией, а это может значить, что они повсюду! Глупцы, наивно полагают, что я не учую их. Следят за мною, словно я мерзостный человек. Убийца с падших улиц. Эти святозары, как надоедливая белая муха, что так и норовят пометить свой кусок пирога своими заразными лапками, но этого удовольствия я им не доставлю. Не думайте, что так все просто со мною!»