Змееносец Ликише. 16 глава

ГЛАВА 16

Расстроенная предстоящим разговором о свадьбе мелисса Хиона сидела у окна своей новой спальни. Девушка догадывалась, что свадьба с миридийцем была неотвратима, наивно полагая, что всем мелиссам Авилонии (принцессам Авилонии) судьбой предначертано быть в браке с нелюбимым, часто ставя политические интересы выше своих. Эти последние слова она запомнила из записок одной юной и несчастной мелиссы, которая много лет назад также вышла замуж за нелюбимого мужчину. Хиона много раз пере- читывала ее послания, адресованные незнакомцу, что когда-то помог ей ощутить себя любимой, но она никак не могла уяснить, почему письма были в замке горного короля. Для нее это так и останется загадкой, ведь она страдала точно так же, как и Хиона сейчас.
Пойти на условия отца ради своего народа. Девушка ощущала себя заложницей ситуации. Ее пугала будущая семейная жизнь. Пугала близость с будущим мужем. Как заставить себя улыбаться, чтобы не показать окружающим свою слабость? Мелисса безрадостно всматривалась в далекий горизонт песчаных равнин, с тоской вспоминая великие горные белоснежные хребты с отдельными вершинами. Родные края. Незначительное королевство Авилонии, что примыкает к землями Апарктиса, — королевство ее двоюродного брата и царство черного кварца.
Северная сторона Элиды больше походила на мерзлую землю, с подземными газовыми болотами, преисполнен- ную ядовитыми парами. Неприступные хребты гор Авилонии, Апарктиса и Дорды таили в себе большие залежи кварца и железа. Города и поселения строились на крутых склонах, создавая искусственные равнины. Необычные
 в своем роде каскадные дома в крупных городах под вечно сумрачным небом или сложные лабиринты подземных городищ, изумляя своей редкостью, все чаще уходили в глубь земли. Тяжелый климат походил на тот, что на северном полюсе. Постоянно завывали холодные ветры, бураны, метели кружились над землями Авилонии целыми месяцами, а то и годами. Температура опускалась чуть ниже сорока градусов, но не менее суровый народ севера прекрасно себя чувствовал в таких условиях. Да, авилоны, как и Дорда, были больше дикими, чем цивилизованными. Невозможны сравнения с южной стороной Элиды. Дикие, но не менее опасные жаркие равнины с высохшей землей также смертельны для простого человека.
Здесь, на мертвой земле, северяне выживали как могли. Жили большими родовыми кланами, гордо называя себя борейцами. Жили в единстве с северными духами и бога- ми. Чтили свои традиции. Верили в великого бога ветра, отца всех бореев — Борея. Верили в свою непорочность с черной магией, чьи знания передавались от отца к сыну, от матери к дочери. Уважая свой труд, часто встречались те кланы, где ремесло предков до сих пор не было забыто. Такое отношение к своему наследию говорит о силе духа северного народа, чего не скажешь про южную Мириду и ее альянс.
Горные бореи были богаты драгоценными и полудрагоценными минералами. Хрусталем. Не менее важным для жизни южан это, что у них воды целебные, исцеляли любую хворь, еще и омолаживали. Добыв крупные монолиты льда, бореи отправлялись оленьим обозом в другие поселения, где их уже ждали ломщики и топительные перерабатывающие цеха. Из трехтонного куска бореи могли добыть излечивающей, живую воду всего-то фужерчик. Потому и бесценным оказался подарок для Фрийи. Припрятала для себя подаренный графин с живой водой.
   Вот так жил грубый народ борейский: добыв глыбу серого обломка  умельцы перетапливали его в чистейшую питьевую воду для элиты юга, тем не менее, с недавних пор жизнь в Авилонии резко изменилась.
Казалось, Хиона помнила все до мелочей. И хорошее, и плохое. Вспомнила свежезамороженные цветы в стеклянных шарах, подаренные матерью, глиняные горшки, что вылепила юная мелисса своими руками. Ее рисунки, картины. Ту ледяную крепость в гроте, где королевская семья каждый год справляла первую ночь лунного заката. Своих любимых нянек, веселых тетушек и родных дядюшек. Любимую няню До и сшитую ее нежными руками куклу из дорогого сукна, украшенную бисером и весело звенящим бубенцом. Хионе вспомнилось все, даже ее обожатели, что не давали уже девушке покоя, воспевая ее красоту. Своего ненавистного двоюродного братца, из-за которого вся эта свадьба с южанином затеялась.
«Наверняка он сейчас сидит в своем замке, в кольце горных хребтов, и нервно грызет ногти! Святой Борей, если бы я знала, что так произойдет, то непременно вышла бы замуж за… Полагаю, он сейчас очень злится? Ему не осилить Мириду! Он не пойдет против альянса!» — только это утешало сердце бедняжки.
Молоденькая служанка, что прибыла вместе со своей госпожой, тихо подступила к мелиссе, едва касаясь ее плеч, вернула огорчённую из собственных мыслей в страшную действительность. Служанка старалась не показывать обеспокоенное состояние, опустив опухшие от слез глаза, она едва заметно кивнула, напомнив о званом обеде. Соглашаясь, Хиона не спеша надела на себя платье, которое, по сло- вам будущей свекрови, было прекрасным. Крайне грубое сукно бесформенного платья желтого цвета местами жали- ло поперечными золотыми нитями, показалось девушке чудным и безвкусным и имело только одну цель - обесчестить северян в глазах всей Мириды!
Не дав возможности ликовать злыдням, мелисса последовала наставлению своей будущей свекрови. Какое бы убожество ни приволокла коссея, скрепя сердце, Хиона согласилась с этой сумасшедшей, ибо это перечило цели, с которой они прибыли к южанам. Несмотря на все ту холодность, что воплощает в себе борейский народ, девочку с ранних лет учили хорошим манерам, поэтому она показалась в главной столовой дворца, сверкая милой улыбкой. Не смея опустить глаза при виде удивленных лиц матери и отца, она, как и надлежит мелиссе, одарила всех присут- ствующих лёгким поклоном. Долгожданный выход Хионы смотрелся прекрасно, если бы не странный наряд, который вызвал у свиты коссеи едкую ухмылку. Горный король бореев и его супруга Орития сдержанно похвалили выбор Фрийи, не выражая каких-либо эмоций, вели себя вполне естественно для благовоспитанных гостей.
— Может, у них тяжелые времена? — прошептал Даман, стараясь казаться невозмутимым.
— Не понимаю, зачем Фрийя сделала это? — прошептала в ответ Орития, усердствуя над собой, унимая внутреннее возмущение.— Это после того, что мы для них сделали. Она описала наряд Хионы превосходным, достойным для мелиссы. Я дала ей согласие. Не понимаю, зачем она так.
После того как все собрались, прислуга пригласила гостей к столу. Тарелки были наполнены легким супом, рядом в духовых горшочках томилось жаркое, запеченные фрук- ты в карамели издавали сладкий аромат и вызывали желание скорее сесть за стол. Не поборов в себе смущение и тревогу, несмотря на богатые яства на столе, мелисса Хиона отдала предпочтение лишь шипучему ликеру. Однако мелисса была не единственная, кого мучили недовольство и разочарование. Чтобы унять натянутое безмолвие, в столовую вошли девушки с музыкальными инструментами и заиграли веселую музыку.
— Как бы нам навестить «больного»? У нас в Авилонии есть традиция, как правильно навещать захворавших,— с натянутой улыбкой первым бросил словечко Даман Гадесу.
— Непременно пойдем вместе! — ответил регент, уловив смысл слов северянина, заполняя зал басистым смехом.
— …а платье у вас… — Между коссеей Фрийей и королевой бореев также завязался разговор. — Сукно просто восхитительно!
 
  - О! Фрийя, ты себе не представляешь… — неустанно добавляла Орития, удивляя всех южан нежным голоском.
Ликише нехотя ковырял вилкой в своей тарелке, настороженно прислушиваясь к каждому слову за столом, что могло показаться ему предосудительным. Однако, кроме громкого чавканья старшего брата, он ничего не слышал. Нездоровый аппетит Лютосу вызывал у прислужниц растерянность. Молодые девушки едва поспевали убирать со стола крошки и другие объедки, что оставлял их наследник. Но никто так и не отваживался прервать столь неловкое поведение крон-корсея, словно это никого не касалось. Ликише в этом уже убедился. Как только за столом их обожае- мый Лют испускал громкую отрыжку, голос регента становился, как никогда, громким.
Напротив корсея Лютоса сидела все так же обеспокоенная Хиона. Бедняга была так поражена происходящим, глядя на будущего мужа, что не заметила, как чаша с ликером быстро пустела. Весь тот ужас, что она переживала в тот момент, можно было прочесть на ее измученном личике. Заметив это, Фрийя тут же поспешила все исправить:
— Лютос, ты не заметил, как сегодня прекрасно выглядит мелисса Хиона. Восхитительная белая кожа словно сияет на фоне золотого виссона! За такую красоту стоит поднять чаши и выпить за удачный союз.
Едва оторвав жадный взгляд от тарелки, Лютос с плохо скрываемым раздражением взял в руки чашу, сквозь зубы повторил слова матери:
— За удачный союз.
С задетым самолюбием Лютос испытал бешеный приступ ярости, отчего из пухлых рук выскользнула чаша. Алые брызги разлетались по всему столу, окрашивая белоснежную скатерть багряными пятнами. Плохо скрываемое раздражение доказывалось тем, что его оторвали от непомерного поглощения еды. Полагалось, что недуг корсея излечим и наследник сарфина засияет всеми лучами славы, но после увиденного Фрийя разочаровалась. Отпустила надежду излечить сына.
Но Хиона…
Девушка огромными усилиями старалась не поддаться эмоциям и не сбежать из залы, подняв на смех весь борейский край. Она медленно утерла следы ликера с лица, продолжила пить шипучку. Руки ее заметно дрожали. От одной лишь мысли, что ей придется жить с этим несносным человеком, бедняжке хотелось рыдать от горя. Благо, что под рукой у нее находился всегда наполненный бокал. Это успокаивало.
— Ужасный напиток. — Глядя на жалкие попытки мелиссы расслабиться, отпустить мучительное наваждение предстоящей жизни, Ликише решил обратить ее внимание на себя. — Плоды медового дерева зацвели только недавно. Они еще не такие сочные, как положено при правильной выдержке.
Как только Хиона обратила внимание на младшего корсея, Ликише ощутил непреодолимое влечение к северянке. Стремление отойти от действительности не успокаивало Хиону. Она понимала, что эти недолгие и ложные попытки приведут лишь только к вражде. Будущая жизнь молодой невесты, которой нет и восемнадцати, с тридцатилетним обжорой угнетала ее. Даже сейчас, глядя на его обдутое водяной хворью лицо, стошнило бы любого, кто стал свидетелем ужасного поведения невежи. Сдавалось, будто весь мир рухнул перед ее глазами и, кроме Лютоса, нет никого вокруг, но приятный, до боли знакомый голос Ликише смог вывести девчонку из мрачных мыслей. Присмотревшись, она убедилась, что это никакая не иллюзия или необъяснимое явление! Это был он! Да. Собственно, таким она его и представляла: густые черные волосы, строги взгляд, под прямым носом тонкие губы плотно сжаты в одну линию, холодный как душа борея, голубоватый тон его одежды с синем кафтаном. На тонких пальцах не было перстней, что сильно отличало его от брата.

   Совсем близко от нее сидел тот, кого она спасла!
   Тот, кто занимал ее сердце и вовсе не покидал его до сих пор. Он словно возник из ниоткуда. Появился в самый нужный момент. Хиона могла поклясться, что корсей Ликише намеренно пренебрёг правильным приветствием. Девушка посчитала, что этот глупый наряд, в котором она дурно выглядит, развеселил не только Фрийю, но и его тоже.
Очарованная корсеем Ликише, Хиона долго смотрела на него, сравнивая его с тем, кого она целовала. В памяти пробудились чувства горящей страсти. Ей вспомнилось его жаркое дыхание на своей коже, сильные руки прижимали к себе, а голос дарил надежды и успокаивал. Все ровно то, что и сейчас, но непреодолимая, невидимая стена стояла между ней и Ликише. Нельзя коснуться, чтобы снова ощутить пережитое. Как невозможная мечта, он сидел по ле- вую руку от ее жениха и ждал ответа.
— Нас не представили друг другу, — добавил он.
— Мне так неловко! Я вас не заметила, когда вошла в зал! Это моя ошибка и прошу вашего прощения.
— Не стоит себя винить, скорее, это моя ошибка. Я стоял слишком далеко от вас и не нарочно пренебрёг правилами этикета. Если честно, я испугался, что вы сочтёте меня недостойным поклона мелиссы бореев. Для меня огромная честь сидеть с вами за одним столом.
Слова Ликише утешили девушку.
— Что вы, это для меня честь сидеть за одним столом с самим Змееносцем.
Хиона сильно обрадовалась приятному общению и перевела внимание на нового собеседника. На ее круглом личике засияла робкая улыбка, загорелись живым блеском зелёные глаза, а на бледных щечках появился легкий румянец. Поняв, что корсею не уйти от дальнейшего разговора с наивной красавицей, потому продолжил:
 
— Я опоздал со знакомством. Меня зовут Ликише Офиус Асхаев-Дан Первый. Я…
— О! Кто вы такой, знает вся Борея! Вы тот роковой дух и земной полубог, которого страшится весь мир! Короче говоря: вы его аватар, сосуд в котором он живет и имеет цикл перемещения! Но мы слышали, недавно вас одолел недуг? И что с вами было не так? — Хионе не терпелось услышать ответы на вопросы, что ее мучили. После его спасения девушка задавала их себе чуть ли не все время.
— Я поддался эмоциям. Обещаю, такого больше не повторится! — сухо ответил Ликише, вспоминая неприятное видение.
— Мой вопрос был о другом. И я думаю, вы можете догадаться, о чем я? — подавляя в себе волнение, девушка упорно не отступала.
— Я понял. — Деловое упрямство северянки пробудило в Ликише внезапное желание проучить девчонку. Для него, казалось, нет ничего ужаснее на свете, чем упрямство. Своенравное сумасбродство — причина многих бед. Так и сейчас — девушка нагло испытывает его на прочность, не зная, на что может наткнуться.
— Но как бы то ни было, я очень рада, что вы с нами.
Сама того не ожидая, мелисса подарила корсею Ликише улыбку, от которой ему стало не по себе. Прежде Ликише встречался с женщинами. Красивые, сладкие как мед, стройная осанка, округлые бёдра, c высокой грудью. Женщины, которых украшали их длинные шеи или кожа, точно как шоколад, привлекали необычайной загадочностью, но ни одна не вложила столько тепла и любви, сколько борейская мелисса Хиона в одной лишь улыбке.
—   Благодарю за поддержку.
Смелости девушке не отнимать, окончательно обнаглев, мелисса решила всецело погрузиться в беседу с младшим корсеем, привлекая интерес не только Ликише, но и Фрийи. Подозрительная недоверчивость поражала. Сосредотачивая внимание к каждой выброшенному слову невпопад будущая золовка очень рисковала, женщина была готова растерзать своевольницу, но Орития намеренно поворачивала все внимание Фрийи на себя, пытаясь дать дочери время для знакомства.
— Наверное, трудно быть отшельником? Вас всюду боятся и ненавидят. Даже в наших краях о вас говорят страшные небылицы, — продолжала северянка, все больше удивляя Ликише.
— В Авилонии меня ненавидят?
— По большей части это дети. Их фантазия не знает границ. Поначалу я не верила всем этим выдумкам, но, заметив вас в униформе… Хотя, насколько я знаю, одно из условий нашего приезда, запретить любую униформу, что представляет Мирида. Вы, могу я полагать, с высоты вашего положения в мире пришли, в чем вам захотелось. Я знаю все цвета мундиров и кафтанов или стальных лат, если они еще есть. Любое облачение, что представляет тот или иной город. Красный кафтан представляет Мирида, а золотой — Визерия. Не томите же, скажите, чей же вы тогда на- дели, корсей, чтобы я не клеветала на доброе имя альянса.
— Свой. — Ответ Ликише был болeе чем вразумительным.
«Что эта, серая мышка, себе позволяет? Я уж поверить не мог, что привычный для северян характер так и не пробьется сквозь этот добродушный взгляд».
— Как вас понимать? — Хиона приняла решение пойти в наступление, чтобы разговорить корсея. — Это вызов?
— Вы слишком много выпили, чтобы понять, — кинув резкую отмашку Хионе, Ликише не дал ей продолжать свой допрос, ведь тот кафтан являлся сюрпризом для его матери и отца, а не темой для глупого разговора с наивной, глупой мелиссой.
— Вы меня оскорбляете? — обозлилась мелисса, бросая суровый взгляд на Ликише, от которого теперь у Ликише на лице засияла легкая улыбка.
 
— Что вы, как может Змееносец обидеть мелиссу Авилонии! — подыгрывал Ликише.- Как я смею? Нет, не оскорблял, а утвердил.
« Он пожалеет, что решил меня обидеть!» — подумала Хиона, решив свести счёт:
— Истину говорят о вас. Все плетут настолько удивительные вещи, что порой хочется смеяться.
— Какие такие вещи, от которых вы смеетесь? — Слова Хионы задели самолюбие корсея, и их беседа становилась более оживленной.
— Я о том, как вы запугиваете людей всякими раcсказиками. Они утверждают, что вы получеловек-полурептилия.
Внезапный приступ кашля настиг корсея, как только истязательница завершила свой ответ. На помощь к Ликише тотчас же сбежались прислужницы и главный и старший управляющий столовой. Каждый силился помочь младшему корсею: расстегивая тугой кафтан, освобождая нижнюю сорочку, растерев лицо влажной салфеткой, преподнесли чашу с чистой водой. Спустя минуту приступ отошел, и лишь тогда Ликише смог извиниться за свое поведение за столом и снова обратиться к мелиссе:
— Это очень плохая шутка. Мой змей — не рептилия! Я чистокровный альхид и имею право называться сыном бога! Чтобы ваша голова не утруждала себя думать над моей внутренней сущностью, спрашивайте сейчас. Это лучше, чем собирать нелепости по углам.
— Вы же можете воскрешать трупы и говорить с мертвыми, — не прекращала мелисса, перечисляя выдуманные фантазии.
— Э… я не могу говорить с мертвыми! Это наглая ложь! — солгал Ликише, несмотря на то что этот дар особенно связан с ним.
— Говорят, что вам нужна веревка висельника для того, чтобы пройти… туда. Провести ритуал с мертвым… и предсказывать судьбы людей, что платят вам за это!
 
Но это был перебор. Замирая от восторга маленькой победой, мелиссе удалось разозлить своего собеседника, но девушка заигралась и уже не смогла остановиться.
— …когда вы брали лягушек, — тараторила златовласка, — вы заставляли их танцевать вместе с тараканами. Делали ставки, кто дольше выпляшет…
— Довольно, мелисса! Вы заходите слишком далеко. — Позабыв обо всех приличиях, корсей громко хлопнул рукой по столу, так что все внезапно оборвали свои разговоры, остановилась музыка, и удивленные взоры устремились на Ликише.
От внезапности коссей Гадесис испугался не меньше других, но быстро сообразил, как уладить ситуацию.
— Сын мой, может, подать сладкие запеченные булочки с заварным кремом? Если это так, тебе стоит просто вежливо попросить об этом!
Гадес хорошо знал, что его сын не переносил сладкое, но отвлечь корсея стоило. Сообразительность регента подействовала не только на Ликише, но и на Лютоса. Доедая очередную порцию мяса, он с жадностью потянулся к обещанному Ликише десерту:
— А где тут мои любимые булочки, о которых говорил отец?
Внезапный смех мелиссы и Ликише, как будто веселая мелодия привлекла внимание всех присутствующих. Орития давно не слышала такого звонкого и искреннего смеха у своей дочери, и это вызвало кучу сомнений в адекватности своего решения о свадьбе с корсеем Лютосом. Орития знала, что Хиона не из тех хрупких принцесс, которые капризничают из-за растрепанной прически или стоптанной туфельки. Ее дочь росла в самой обыкновенной атмосфере. Без королевских обязательств, наравне с другими детьми. Но, будучи своевольной и по большей части мечтательницей, Хиона требовала полной свободы. Дочь горного коро- ля с детства мечтала стать путешественницей. Мечтала взобраться на самые суровые горные вершины, которые не покорил ни один бореец. Посетить тысячи загадочных мест и найти свою истинную любовь. Но свадьба с крон- принцем изменила ее судьбу. Девушка замкнулась в себе. Бедная королева предчувствовала, что гробит свое дитя, но ее супруг был неумолим. Альянс слишком часто вторгался на северные территории, настолько часто, что ледяные земли скоро обнищают и красть уже будет нечего.
   Будь он неладен!
Мирида всегда лидировала на всем белом свете: провизия, мягкий металл, лучшие ремесленники, богатое стадо, самое дорогое сукно и самые душевные люди. Сарфин Мириды стал главой альянса — содружества лидирующих государств, которые когда-то первоначально были собраны с единственной целью — прекратить междоусобные вой- ны, но сейчас, в тихое и безмятежное время, альянс — это просто палата превалиров, где вершиной остается Мирида. Не такой и значительный город по величине, в отличие от Визерии. Где города размещены друг к другу так близко, что порой кажется, что это одно сплошное городище с высокими каменными башнями как небоскребы. Парящие острова Шейли-Шевали нетронутые людьми заповедники. Там растут овощи и фрукты, плавает рыба, есть коренья и пчелы и мед. А так же восточное побережье железных руд — Диодон, что с недавних пор и вовсе откололся от основного материка Элиды и стал отдельным массивом. Или пустынные края Ириля, о которых мало кто знает. Но Мирида — это одинокий город, находящийся на территории Ириля, который имеет своего неприкосновенного, непогрешимого, не зна- ющего себе равных мага-сарфина, обладающего правом указывать, как жить дальше всем вышеперечисленным городам и их поселениям. А также нагло заходить на север- ную сторону света и хозяйничать не на своей земле. Но когда их дочь станет несравненной сарфиной, тогда авилонам можно будет вздохнуть спокойно. Они на это надеялись.
 
Орития не упустила шанса мысленно свести свою дочь и второго корсея. Она даже не представляла себе, как гармонично они выглядят вместе. Плюс ее дочь впервые за столько месяцев засияла, словно никакого договора и не было.
У хитрой женщины тут же зародился замысловатый план:
— Ликише, мне очень интересно, как вы держите такую идеальную форму? Вы атлет?!
— Нет. — Корсей немного смутился, когда мелисса Орития с наслаждением прикрыла на мгновение глаза. — Я не занимаюсь каким-либо спортом. Магия занимает всю мою жизнь. Я думаю, это и есть спорт. Все очень сложно.
    Ликише думал, что разговор с горной королевой Оритией на этом закончен. Ошибочно полагая, что женщина с такой безупречной красотой далека от всего мира, заостряя интерес только лишь на званых обедах с натертыми хрустальным тарелочками и белыми салфеточками. Придавая большое значение новому наряду и ярким драгоценным камням, но королева оказалась не из тех наивных дам. Сверкнув самым коварным взглядом, королева не спешила заканчивать разговор с такой легендарной личностью, как Змееносец, извлекая корсея из тёмного, не заслуженного им угла.
— Если не обращать внимания на некоторые подробности, то вы великий Змееносец, и вам приходится поддерживать форму мышц. Мне любые заклинания даются с трудом, так как мне нелегко удерживать тяжёлые вещи. Для этого есть прислуга! Но вы… Вы легенда, которая все еще будоражит воображение людей и магов многие поколения! Ваш знак и ваша сущность… этот ваш змей на слуху даже в наших краях. Соглашусь, что многие сильно ошибаются, попусту проклиная вас. В конце концов, это не ваших рук дело приблизить конец нашего мира, а ваш предшественник… Он был больше, чем безумен. Но я верю, что в ваших силах исправить его ошибку. Ведь в этом мире живем мы и наши дети. Нам действительно некуда деваться!
— Верно, — ввязался супруг королевы Даман, перетягивая на себя внимание любимой супруги. — Снега на севере отравлены газовыми фонтанами. Кислотный газ под нашими землями рвется наружу! Бывают грязные выбросы в горах, отравляя все вокруг на десятки километров! Вокруг очередного извержения снег окрасился в багровый цвет. Бореи твердят, что мы прогневали богов и они вправе нас наказывать. Все же что вижу я? На моих глазах в скором времени погибнет весь наш мир. На наших землях показалась рыжая твердыня!
   Безутешное горе для любого правителя видеть, как пропадает его империя. Так и Даман носил всю эту боль в сердце, прибегая к самым отчаянным поступкам. Ликише это понимал. Возможно, его ждёт то же самое. Кислотные реки выходят наружу и травят озера. Метановые прожилки окружили его крепость, а от палящего солнца вовсе испаряются отравляя воздух.
Орития, близкая к милосердию, не смогла не добавить:
— Именно! В Борее растут только махровые цветы. Они так похожи на маленьких пушистиков в шубке, растут под снежным пушком самым ярким сиреневым цветом. Небольшие, круглые горошки украшали солнечные долины, где паслись табуны оленей или же белоснежный лось. Жаль, но теперь эти цветы исчезают! Но мы смогли вырастить пушистиков в нашем саду.
— У вас есть сады? — изумилась Фрийя, пропуская рассказ короля о трудном положении севера.
— Это самое прекрасное место в нашей ледяной крепости! — подхватила Орития, с большим усилием над собой изобразив радость.— Эти стены словно живые! Ликише, вы не хотите посетить наши края? Насколько мне известно, вы у нас ни разу не были. Представляю, какого шороху наведёте! — отдавая должное Фрийe, королева проигнорировала коссею, обращая интерес на Ликише.
 
— Благодарю, прекраснейшая, но я, как южанин должен вам отказать. Это вы от нас отделились.
-  Ах да, история, история...
-  Лучше родного дома пока не представляю. — Слегка приподняв брови, с некоей подколкой, корсей сделал ударение на словах «родной дом».
— Ходят слухи, — продолжала Орития, одарив собеседника своим самым пытливым взглядом, — что вы все это время жили в другом городе. Точнее, в руинах города. Как вы там оказались? И чем вы занимались все это время? Если это не тайна, то мы все хотим знать, чем занималось все это время ваше роковое превосходительство.
Такой крутой поворот только порадовал корсея. Как будто предугадав его мысли, королева Орития взялась за допрос. Ликише не смог умолчать. С особой значимостью и гордостью рассказывал о городе, как истинный художник о любимой картине.
— Старый город давно уже не в руинах. Сама крепость просто изумляет величием горного камня. Я лично проектировал ее несокрушимые стены, закладывал первые кирпичики. Провели системную канализацию, вычищали от застоев подземные тоннели для подачи воды. Частые поливы возобновили пашню и вырастили на благородной почве золотые оазисы. Благодаря насаждениям воздух в Ириле стал намного чище, а на улицах прохладнее. В поисках пищи и крова в город стали прибывать люди. Нам пришлось расшириться. Соглашусь, прежде Ириль имел скверную историю. Туда ссылали все отбросы Элиды и злодеев, но это давно в прошлом. Сейчас Ириль для многих является спасательным маяком, что даёт новую жизнь каждому, и эти земли таят простые принципы жизни и законы.
Кстати, с недавних пор в наших пустынях заработали солнечные маяки. Дают сигнал путникам, что ушли в дикую сушь пустыни, спасают невзначай заплутавших гостей от обманчивых, коварных миражей. Там вы найдете воду через тонкую трубочку, похожую на утиный носик, откуда течет пресная вода. Благодаря этому мы можем напоить караваны и обозы. - Несмотря на удивление гостей Мириды и регента, лицо Ликише стало более серьёзным. — Однако боюсь вас всех огорчить, но этот мир, к которому мы так привыкли, уже не тот. Мне понадобилось время, чтобы понять, насколько жалко обстоят у нас всех дела. Страдают люди так и страдает Элида, поэтому я взял на себя ответственность присоединить к Ирилю покинутые сарфином деревни и поселения. Спасти их от голода и жажды. К моим воротам пришло много управителей и переселенцы из брошенных деревень. Они взывают о помощи! Я не смог отказать. Поэтому оставленный сарфином город Мохте- Пахти больше не является зависимым от   Мириды.   Кифара   повторила   за  Мохте-Пахти, и вскоре над каждым домом мы будем лицезреть новое знамя рядом с красно-бурым полотнищем черепяного города.
— Вы хотите сказать, что вы воруете земли? — Будто от отвращения Орития cморщила тоненький носик, не страшась ни перед кем, назвала деяния Ликише истинным именем.
— Я и есть спаситель этих земель, — оборвал Оритию Ликише, притормозил дикий норов королевы. — Для всех! У меня есть план, как спасти наш мир, но также есть идея, как спасти свой народ от неминуемой гибели Элиды. Лишнее мне ни к
чему. Кто это понял — уже принял решение. Но мы все люди, не альхиды, не бореи, а л.ди живущие на этой земле! Повторюсь. нам некуда бежать! Если будет необходимость спасти мир от напасти, я это сделаю!
- А это не усугубит положение дел? Ведь мы все переживаем за свои земли.
Не унималась Орития.
- Нам не утянуть кусок земли в небо! Никто не останется на стороне или выживет благодаря каким -то бессмысленным выдумкам. Никто и ничто не уцелеет! Я не останусь в стороне, потому как этот мир как ваш так и мой.
-Но когда вы начнете что-то предпринимать, а мы все понимает что именно произойдет, вы автоматически станете врагом Элиды. Люди объединятся чтобы убрать вас как первое зло, а не тот  факт что мы стоим на краю гибели. Гибель мира подождет, главной мишенью станете именно вы.
- Мне достаточно того что люди объединяться, это и есть моя главная цель. Когда мы снова станем единым целым, нам уже ничего не угрожает. Во время моего отсутствия, здесь много чего произошло.
Ликише с наслаждением вкушал затянувшееся молчание монархов. Те неуверенно ковырялись в своих тарелках, запивая крепким вином, перенося ощущение полного провала. Даман, как и Гадеса, долго не мог принять Ликише всерьез, потому как поверить в данное — немыслимо, но также будет грубой ошибкой назвать парня лже- цом. Горный король, известный своим нелицемерным характером, хотел потребовать какие-либо свидетельства происходящего, но случайно брошенный взгляд на регента Мириды дал понять, что молодой, преисполненный превосходством над Миридой Змееносец не бросался словами впустую. Напряжённую тишину заполнило позвякивание
 по латунным тарелкам, тяжелое покашливание Дамана и шепот до смерти напуганных рабынь.
— Прошу простить меня, но все же я хотела узнать, — не уступала королева, придавая своему голосу игривости. — Вы оговорились, что вас не было в Элиде. Если это не за- труднит, объяснитесь, а то я никак не могу понять: как это
«во время моего отсутствия»? Вы что, улетели в космос?
— Не стоит извиняться, — тут же подхватил Ликише. — Я охотно расскажу, где я был. Это место, которое я затронул в своих рассказах об Ириле, выглядит намного прекраснее, чем сама Элида. Возможно, задолго до моего рождения наш мир выглядел так же прекрасно, как и тот, где мне пришлось побывать, но могу сказать точно — та земля имеет все, чтобы там прожить вечность. Я попал туда не случай- но, а с особой миссией, однако помимо важных дел я увидел там немало нового и жизненно важного. И даже невероятного. Люди, что живут на той земле, называют эту магию технологиями. Глядя на все это я убедился, одной магии недостаточно, да и, как мы убедились, владея необыкновенными способностями, мы не всесильны, и я бы хотел приложить все усилия, чтобы эти технологии применить здесь. Могу поделиться уникальной идеей: трубы, по которым течет вода, связывают мои маяки. Водонапорная станция очищает воду и подаёт ее другим маякам и поселениям. Эта уникальность может обогатить самые отдаленные деревни, которые скоро станут такими же богатыми, как и сама Мирида.
— О каких городах вы ведете речь? — ахнула королева. — У нас есть еще города?
— Я говорю о новых городах! — с ноткой надменности ответил корсей. — Благословенная долина змей, где и возникли мои предки альхиды, приобрела новый вид. Теперь там живут люди.
— Чудесно! — прошептала Орития, широко распахнув глаза, казалось, они вот-вот выпадут из глазниц. — Если один альхид все громил и сносил, то другой альхид воссоздает! Как это восхитительно.
 
— Подскажите, друг мой, а как вы там можете вообще жить? Это же пустынные земли. Этот город… он же примыкает к диким пескам. Говорят, что солнце там настолько жарит, что земля и небо сливаются между собою в исступлённом пламени. Песчаные   бури   непрерывно   бушуют в тех краях. Земля высушена до глубоких черных трещин! Где вы добыли воду? Насколько мне известно, ее нет на земле! Она вся испарилась под давлением палящего солнца. Благо, что во время катаклизмов, что устроил нам ваш предшественник, громадный кусок земли откололся от всей планеты и повис над землей, открывая глубокий каньон. Но это дало им шанс сохранить райские оазисы, но их ресурсы не вечны! Мы не в состоянии помочь себе, не то что накормить новые города! Как быть с теми, которых постигла такая же участь, как с долиною Тай Най, где целый город высох за пару дней. Даже посыльные не выжили в песчаной буре.
— Ужасная трагедия для всех нас. Без исключения! — подтвердила Орития, поддерживая мужа.
Ликише неожиданно заинтриговал горного короля. Оставив наместника Мириды в полном одиночестве, тот навалился на стол всем своим телом в сторону, где сидел Ликише. Впервые он серьезно заинтересовался младшим корсеем, оставив позади все свои предубеждения. Только глупец думает, что такой амбициозный человек навеки остаться в тени или будет все так же недослышанным. Если так он говорит о величии Ириля, то дипломатия требовала свое. До настоящего времени Даман сторонился Змееносца, считая Ликише еще ребенком, который в свое время не наигрался магией, но услышанные слова, которые уже никак нельзя оспорить или отступиться от них, тут же изменили представление о корсее.
— …это полностью моя заслуга. Таким образом, вы никогда не найдете мой город без специально обученного проводника, но это временная защита. Скоро все будет по- другому, — уверил всех корсей. — Солнце не жарит,а сжигает. Случайно заплутавшие люди попросту умирают за короткое время. Буря приходит тогда, когда чужие, непрошеные гости мародерствуют на моей территории, грабя обозы торговцев и караваны. Кое-кто пытался пройти к Ирилю, им повезло, их вовремя нашли и остановили. Пять специально отобранных, обученных следопытов, которые прошли весь этот песок за каких-то полчаса, быстро справились с запутавшимися. Но вода… это главный ресурс, за который вскоре всем нам придется встретиться на поле сра- жения. Молю богов, чтобы такого не случилось, но, увы, это неизбежно! Тем не менее не мы придём к вам, а вы — к нам.
— Святой Борей, что вы такое говорите?! — ужаснулась Орития наморщив лоб.
— Люди идут ко мне, потому что я нашел пресную воду. Глухой каньон коварен. В его глубинах таятся огромные запасы и ни о каком катаклизме об отсутствии воды нет. Выдумки! Поспешное заявление для контроля! На самом деле этот «прожорливый монстр» наполняется по сей день,он собирается возвращать воду на поверхность, но я знаю, как ее вывести. В этом мне помогут технологии.
— Какой восхитительный юноша! — вскрикнула королева, восторгаясь рассказом корсея. — Я с вами, мой дорогой, соглашусь. Бездна, как голодный монстр, все больше сжирает Элиду. Нам докладывают о любых изменениях, и вот в одном докладе говорится, что железный город стоит на тоненькой шейке, которая вот-вот сломается. Скоро целый материк канет в пропасть! Есть доказательства, что внутри нас образовалась дыра, которая всасывает в себя огромные глыбы камней, пыль, свет и магию! Да, да! Именно магию! В прошлый раз вместо замороженного цветка я создала искру, которая едва не погубила меня! Это ненормально! А в одном нашем поселении маги теряют силы. Бедняга встретилась с пустотой, случайно провалилась под землю. Из ее рассказов, я запомнила, что эта густая сущность будто бы живая и поглощает в себя не только магию, но и отбирает души. В поселении беднягу любили за доброту и любовь к жизни. За ее свет, что она носила в сердце!
Однако после того как бедняжку спасли, достали из жерла смерти, ее будто бы подменили! Святой Борей, она словно неживая! Серое существо!
— Этого я ожидал. — Как оказалось, не только он один исследовал Элиду, и это радует корсея. — Тогда перестанем лгать самим себе и признаем, что внутри нашей планеты находится очень крошечная, но очень массивная черная дыра, и она поглощает в себя все. Характерные признаки расщепления, а после соединения. Мне все больше кажется, что она экспериментирует.
— Как такое возможно?! Она живая?! — Встревоженный предположениями корсея, Даман старался казаться невозмутимым, однако Ликише видел, его пугала правда.
— Я думаю, разумна. В наших исследованиях это подтвердилось, — ответил корсей.- Наш Эрр ее контролирует. Оба мега гиганты в балансе друг с другом, что не скажешь про Элла.Он выбрасывает космическую пыль так часто, что Элида попросту не успевает восстанавливаться. Причина всему - Эхо.
— Ликише, — послышался трогательный голос мелиссы Хионы. — Ответьте на один беспокоящий меня вопрос: как вы узнали об этом? Кто вам помогает в исследованиях? Неужели нет никаких шансов?
— Арахниды, — признался Ликише, чем вызвал смятение со стороны северян. Заметив, как ощетинился горный король, корсей поспешил встать на защиту своих новых подопечных. — Не стоит так реагировать на этих добрых существ: они хоть жуткие на вид, но такие, как и вы, — отчуждённые от всего мира. Их образ жизни никак не клеится с нашей богатой жизнью, но это не повод изгонять их. Это очень преданный и простодушный народ. Они прекрасные геологи и знают земные глубины лучше, чем любой ученый муж. В знак благодарности я подарил им город Эрзительху- апарши. Он назван в честь их давно ушедшего и позабытого подземного города.
— Но вы говорите об арахнидах? — Скривив лицо от отвращения, Орития едва сдержала себя. — Эти четырехрукие, разрисованные создания с четырьмя руками и синей-синей кожей и огромными глазами выглядят так… необычно.
 
— Буквально вчера я также считал вас диким племенем варваров, — не удержался Ликише. — Я много читал о севере, и ни в одной из этих книг не написано, что это культурно развитый народ. Вы духовные, внутренне богатые люди, прилежно молитесь богам, но отошли от традиций, наконец повернулись лицом к югу?
Ликише ждал будоражащего ответа.
Заметив, как напряглись отец и мать, Хиона тут же перехватила ответ, освободив своих родителей от лишних оправданий:
— Мы так же стремимся быть благожелательными ко всем людям, что нас окружают. Это не только ваша добродетель. Мы, как и вы, тоже за тот мир, в котором можно жить, а не выживать! У нас есть библиотека, в которой хранятся больше тринадцати тысяч книг всего мира! А также у нас есть книги про альхидов, где есть ясная обрисовка того невообразимого всплеска, из-за которого страдает наша планета. Этот луч… эту необычайную мощь прозвали…, что в переводе с «конец жизни».
— Что ж, вы вправе знать правду, — согласился корсей, удивляясь проницательности бореев. — Это масштабный луч космической силы, и имя ему Эхо. Этим заклинанием мой предшественник вбирал силу Элла - отрицательную энергию. Элл готовиться пульсировать и посылать Эхо вокруг себя, но а мы как мишень у Эхо. Это действительно конец. Наш блаженный правитель Даорий, долгих спокойных лет ему в синих водах, как-то смог остановить Эхо. Он действительно остановил пульс у Элла. Тем не менее, с тех самых пор, остались побочные эффекты. Никто не контролирует отрицательную энергию. Как вы, Орития, огонь. Клянусь, это просто раздирает нашу реальность, соединяет Элиду с другими мирами, пространствами, что живут бок о бок с нами, давая темной нечисти пройти. Они давно рвутся сюда, чтобы полакомиться живой плотью. И самый опасный из них — сом Баталий. Этот космический гигант подобен самому Уранусу. Пожиратель живой энергии. Ест все планеты без остатка. Порой я ощущаю эту мощь. Как будто этот голодный монстр где-то рядом и ждёт, когда его снова пригласят к столу.
— Это ужасно! — воскликнула Хиона, побледнев от страха, приникла к отцу. — Зная, что такое возможно, вы обязаны нам помочь! Святой Борей, отец наш, спаси наши души! О, папа.
В зале завязалась настоящая суматоха. Совсем юные рабыни в страхе бежали из столовой, а другие в ужасе падали на колени, прося у богов прощения. Пока постовые святозары наводили порядок в зале, Ликише успокаивал мелиссу:
— Вам не стоит бояться, мелисса, никакого уничтожения планеты не предвидится, пока я остаюсь Змееносцем. Я никогда не собирался выпускать его, даже если будет стоять враг у ворот. Я и моя армия…
— Армия? — внезапно оборвал Ликише Даман, громко хохоча на весь зал, стуча по столу тяжелой рукой. — В это нелегкое время на вольные поселения севера так же приходили, кому вздумается, и разоряли наши штольни, увозя с собою награ- бленное. А людей просто убивали ради забавы. Нет времени рассказать вам о пережитых страданиях и считать жертвы Авилонии. Три года, мой друг, и в этом рассказе нет счастливого конца. А возможно, и не будет. Для своего же умиротво- рения, здесь и сейчас, я спрошу прямо: чего ждать нам, бореям? Вы прекрасно знаете, как живут северяне из-за скалистой местности, по которой очень трудно перемещать обозы с продовольствием. Да что там обозы! Мор пришел в наши края! Ледники обильно тают. Север заливает непригодной для жизни водой. Наш народ погибает из-за капели. Мы словно в ловушке! Поэтому мы, как и арахниды, что живут среди палящего солнца, живём небольшими кланами, семьями, которые не могут себя защитить, даже если в их краях есть мужчины. И мне, как горному королю, очень интересно: кого мне больше опасаться?
В ожидании ответа корсея сердце Оритии бешено заколотилось.
 
— Я могу поклясться вашим Бореем, что моя империя и города арахнидов будут жить в мире с другими городами и поселениями. Но будьте уверены, у нас есть чем отбить атаки сильнейших воинов, кто бы вам ни угрожал.
  Бореец почти дошел до истины, но ждал от корсея большего. Ведь та мысль, что крутилась у него в голове, таила в себе угрозу для альянса, и озвучить ее значило бы изменить всей коалиции. Или хотя бы посягнуть на нее. Поэтому, чтобы случайно не сболтнуть лишнее, Даман собирался выдавить это у самого Змееносца.
Наконец Ликише обратил внимание своего отца на себя. Все это время, пока его младший сын рассказывал о своих планах, Гадес непреклонно буравил его взглядом, полным ненависти, принимая едва заметные посулы от своей супруги: «Держи себя в руках. Не забывай, что скоро это все будет нашим!»
— В чем заключается твой город? — угрожающим тоном раздался голос Гадес. — Торгуeте? Возите бочками рыбу? Сушите змеиную кожу? Что у вас есть, в конце концов?
— Нет. Мы не торгуем кожей. И рыбу не продаём. — Ликише видел, как багровое лицо отца кипело от злости, и все его попытки сострить казались такими же жалкими, как его положение, но Ликише знал, как снять с этого лица улыбку. — Мы создаём нечто безупречное, новое и очень опасное. Мой город целиком занимается изготовлением нового оружия. Это не магия, не клинок, не луки со стрелами, нe копья. Воистину, новое оружие. Кремния у нас хватает, чтобы обезопасить свои границы в случае неминуемого нападения. Уверяю вас, господа, за стеной вы и останетесь. Никто не сомневался в изощрённых идеях корсея: захва- тить мир путём объединения, как это когда-то сделал альянс. Сами святозары настоятельно принимали участие в этом союзе. Эти ищейки проложили себе путь в любой уголок мира. Творить правосудие, где вздумается и с кем вздуматься. Тем не менее, судя по рассказам, Ликише и его город превзошли Альянс в сотни, тысячи раз, и печальный закат Мириды близок.
Даман положил широкую ладонь на хрупкие плечики любимой дочери, не меньше матери переживая за жизнь своего наследия. Все же что-то еще его не отпускало. Оста- лось еще много вопросов и непонятного. По привычке Даман начал разглаживать синие завитки длинной бороды, подавая едва понятные посулы супруге Оритии. Заметив знак, королева не стала мешкать, тут же взялась штурмовать Змееносца самыми коварными расспросами:
— По вашим словам, вы являетесь истинным сарфином в Ириле, но есть ли у вас тот преемник, который унаследует ваше дело? Я смотрю, вы прекрасный мужчина, и клянусь, в крепости Ириля ждет та избранница, что зачнёт от вас сына! Сможем ли мы воочию увидеть наследника вашего богатства?
Настойчивость Оритии изумляла Ликише.
— Наследник? Об этом я еще не думал, — смутился корсей, ощущая на себе острый взгляд королевы. — Сарфином является тот, кто носит всемогущий венец Змееносца. Незаурядный обруч в виде черной кобры из первородного металла. Затерянный во время битвы безумным альхидом и нашим боготворимым властителем. Полвека прошло, сей венец так и не показал себя. Только истинный сын бога          и его беспредельное оружие, именно этот дуэт может сотворить несотворимое, сокрушить неубиенное. На голове же альхида, который не имеет никакого отношения к обручу, это не что иное, как заурядная игрушка в руках проходимца. Если моя избранница осчастливит меня сыном, то на его голове будет сиять только обруч Змееносца, ибо он наследник не только земли Ирильской, он ещё будущий  Змееносец. Он будет таким же великим, как все его отцы.
— Если так и есть, то этот артефакт принадлежит вам.
Вы же носите имя бога!
 
— Конечно. Сила Змееносца огромна. Порой мне кажется, что она безгранична. Тот обруч, несомненно, является артефактом моего духа, и тот, кто его не по праву носит, может нарекать себя кем угодно, но он не изменит того, что обруч мой.
— Ошеломительный ответ! — От наслаждения Орития снова закатила глаза. — Исключительный в своем роде альхид. Способный юноша. В погоне за превосходством, безусловно, вершина мира за вами. Вы мне очень симпатичны. Такой, как вы, не должeн оставаться в одиночестве! Этим годом нам будет приятно видеть вас в нашем дворце, не ранее. И в наших ледяных краях имеются девушки, которые славятся своей невероятной красотой. Они образованы, обладают особым шармом, покорны и умны. Эта черта характера присуща только высокородным и именитым ле- ди. Или вы уже имеете кого-то на примете?
Предложение королевы больше выглядело как венчание c одной из варварок, но невольный взгляд, пущенный на Хиону, возбудил самые сумасбродные идеи королевы. Это- го взгляда   было   достаточно,   чтобы   отменить   свадьбу и сблизить этих двоих, дабы покончить с ненавистной Ми- ридой.
— Гм… — внезапно раздался сухой голос Лютоса, не тратя внимания на рассказы родного брата, тот решил влиться в разговор. — Верно. Моему брату по нраву сред- ние женщины. Он будет удовлетворен любой дикаркой, что спустилась с самых высоких гор, едва успев надеть платье. Даже если эта особа будет достаточно умна и образована, это не изменит ее природу: жить как животное.
— Дикарка? — опешил Даман. — Жить как животное?
— Вы хотите сказать, что женщины севера посредственны? — Преисполненная негодованием, королева была на- мерена покинуть застолье.
 
Уместив в себя все угощения, что непрестанно подавали на серебряных блюдах прислужницы, Лютос поражал ненасытностью. Непомерное обжорство только усугубляло по- ложение корсея в глазах гостей, в том числе и невесты. Даман не раз пытался заговорить с крон-корсеем, но все его усилия были тщетны. Лютос, словно одержимый, поглощал тарелку за тарелкой, обгладывая косточки, будто отощалый от голода уличный пес. И только после того как все блюда закончились, он удосужился присоединиться к разговору. Чаще всего необдуманно и с унижением.
— В этих женщинах нет ничего выдающегося. — Облизав языком пухлые губы, корсей перевёл рассеянный взгляд на мелиссу. — Они напрочь лишены миловидности. Отняты очарование и живописность. Их легко разгадать. Неумело играя в обольстительницу, эти девушки не задумываются, насколько они смехотворны. В частности, если это получается впервые. Даже сейчас вы, моя дорогая, пытаетесь заполучить себе обожателя: заметно подражаете матери, я смотрю на вас с презрением, а сердце мое страдает от того, что вы, моя дорогая, невеста и будущая жена. Вы наивно полагаете, что вы скромны, чистосердечны и откровенны, изумительно сложены и утонченны? Хотите знать правду? Я не приметил того благочестия и невинности, что должно быть моим по праву.
  Напыщенные слова корсея содержали в себе презрение к горному народу. Он не спешил извиняться, добавляя еще и еще пару язвительных слов по поводу воспитания деву- шек из горных кланов. И лишь только едва заметный смешок в сторону гостей, что позволили себе регент и его супруга,   дал   осознать   горному   королю,   что   произошло. В другом случае бореец не стерпел бы такого оскорбления: тут же пустился в бой. Воспользовавшись магией ледяного меча, что возникает в его необычной руке, тот бы не мешкал: покрошил велеречивых наглецов, но сейчас не тот случай. Ему нужен был этот союз, чтобы избежать новой кровопролитной войны и смыть позор дочери.
Но Ликише…
Ликише не стал ждать, покуда недалёкий дикарь встанет на защиту своей дочери, принимая обиду бореев как свою.
— Только собственное несовершенство может дать ощущение неудовлетворения и присуще простолюдинам. Эти люди не имеют ничего общего с чистокровными альхидами, потому не видят дальше своего носа, заглядывая по тарелкам.
Щеки Лютоса заметно надулись и покрылись красными пятнами. Подступающий приступ ярости всколыхнул всех присутствующих за столом. Однако Ликише не пошевелился, оставаясь все таким же спокойным и даже умиротворённым.
— Я не маг, но я высокородный корсей, первенец, и есть любимец сарфина! Великого Аллеля! Он поднялся против монстра, что пытался погубить наш мир. Миридийцы называют меня Славным, прославляют мое имя: строят в мою честь храмы, слагают песни. Мое рождение прорицали сами святозары, нарекая мою звезду Благодеянной. Во мне течет кровь великих альхидов! А предки ублажены жертвой, что дал им сам сарфин: белого лося с ветвистыми рогами! В десять лет моя Берегиня была одарена самыми богатыми дарами, что мог позволить себе сарфин, чего не скажешь про тебя. Я не собираюсь вязать свою судьбу с народом, что с порога идут с протянутой рукой! — Невменяемость Люта пугала. Странные припадки безудержного гнева не имели оправданий. Он словно безумец, резко вскочив на ноги, нависая всем телом над Ликише, был готов крушить все, что его охватывало. — Моя мать годами оберегала мою судьбу, не пронизанную черным пороком, умиляя богов богатыми дарами. Моя жизнь проходила спокойно, но как только ты переступил этот порог — все изменилось! Я вижу, к чему все идет! Ты ненавидишь меня из-за того, что я первый и единственный! Не можешь простить меня за то, что все здесь принадлежит мне?! Нагло заигрываешь с моей наречённой, словно меня тут не существует! Устраиваешь в диких пустынях сушь, от которой гибнут люди. Потому им ничего не остается, как бежать туда, где есть вода, а сейчас ты заявляешь нам, что это все во спасение мира? Ты погряз в обмане, изливая ложь о своем блаженном Ириле. Выдумал про конец всему, запугивая недалекие умы кланов. Здесь и тут пытаешься превознести себя выше меня, крон-корсея! И тебе, «второй», на этот раз, не сойдут с рук твои черные злодеяния! Пусть я не маг, я не связываюсь с чародейством! Это твой грех! Это ты демон! Пусть оно будет проклято, как и ты!
— Меня не интересуют истеричные высказывания. Если хочешь поговорить, то приходи тогда, когда ты будешь более спокоен и уравновешен. Я охотно хотел бы поговорить о твоих походах к неизвестным источникам и давно умершим чернокнижникам.
— О чем ты? Что ты несёшь? Я не никогда не осквернял чужие могилы!
— Я ничего не говорил об осквернениях могил. Только о походах.
— Что?.. Ты?..
   Острая дискуссия братьев достигла настоящей потасовки. Лютос едва ли пересилил себя и был готов выбросить ненавистного щупленького братца из зала вон и устроить змеенышу хорошую взбучку, но Фрийя не дала спору разрастись до непоправимых ошибок. Женщина одним движением заставила замолчать даже голосившего Гадеса, сняв черную вуаль, что изначально укрывала ее, обнажив посе- девшую от горя голову.
— ХВАТИТ! Хватит! Я устала! Устала от ваших споров и братской нелюбви. Мне надоело видеть, как вы соперничаете друг с другом. Каждому в жизни досталось! Каждый чегo-то достоин, вы оба братья, и вы должны дополнять друг друга, а не бить! Попрошу обоих покинуть нас и удалиться в свои покои!
   Лютос не смирился с бесчестьем на глазах у всех, пообещав себе, что отомстит наглецу за всего обиды. По велению матери он ту же секунду покинул столовую, распорядившись принести побольше еды в его покои.
    «Его, первого наследника и коронованного сарфина города Мириды и его альянса, только что сравнили с подзаборной ящерицей?! — бледный как смерть говорил себе Лютос. — Этого не может быть! Как она могла! Опустила его в глазах этой горной варварки! Этого никак нельзя упустить. Нельзя простить! О! Как сладка будет его месть! Верно?!»
   В голове послышался ответ: «Да!»
   Молоденькие рабыни тотчас же кинулись к Лютосу, утирая лицо и руки белоснежными платочками, едва поспевая за ним. Спустя короткое время после того, как корсей Лю- тос покинул столь «веселое» застолье, в столовой царила тишина. Все с изумлением следили за корсеем Ликише, ожидая того же, но ирильский гость не спешил покидать зал, вопреки воле матери, он опустился на свой стул, сделал вид, словно его это не заботит.
   Даман не прекращал коситься на регента, отца Ликише. Заметно, как за один миг он осунулся, стал похожим на измождённого старика. Во время рассказа сына о землях Ириля его зубы сильно стучали, сжатые кулаки побелели. Сдавалось, очередной рассказ об ирильской твердыне полностью убьет его или уложит в кровать, как и старого сарфина, но Фрийя тут же обратила на себя внимание. Всё же поседевшие волосы коссеи шокировали не только гостей из горных кланов. Камнем застывший Гадес долго не сводил оторопевший взгляд с супруги. Ранее благородная шевелю- ра черных как смоль волос покрывала маленькую голову коссеи, подчёркивая ее царственность. Но теперь она утра- тила свое совершенство и безупречность. Только сейчас Гадес заметил, что его обожаемая супруга Фрийя изменилась. Перестала увешивать себя золотыми украшениями, наряды из благородного виссона вовсе исчезли из ее гардероба. Округлые плечи были спрятаны под черным глухим платьем из шерсти, напрочь лишённым изящества. Голова покрыта темной вуалью, словно у черной вдовы, что недавно схоронила мужа. Гадес никак не мог разгадать, к чему этот чопорный вид, что вселяет дрожь и по ком убивалась его супруга. Или это новая выходка Фрийи?
   Взволнованные девушки, что верно служили своей госпоже, тотчас же устремились к коссее, цепляя вуаль на голову так, чтоб никто больше не мог узреть бесчестье их властительницы. Униженная и подавленная коссея хотела уйти. Отправиться вслед за своим сыном, гордо подняв голову, но Орития не позволила бесцеремонно оставить их одних.
— Останься, ему надо время, чтобы остыть.
— Конечно, — едва выдавила из себя коссея, бросив на королеву ненавистный взгляд. — Как скажешь.
   Суетливые служанки в ту же секунду помогли госпоже сесть за стол. Голову покрыли вуалью, а в пустую чашу налили крепкого вина. В зале царила угнетающая тишина. Орития попыталась завязать разговор с коссеей, оправдывая соперничество братьев, но Фрийя не намеревалась говорить о сыновьях с назойливой северянкой, лишь холодно поддакивала.   Тогда   пытливая   королева   обратилась к дочери.
— Моя любовь, мой нежный и ласковый цветок, не стоит огорчаться по поводу высказываний Лютоса. Он не желал зла. Я уверена в этом. Он мало знает о горном народе борейском, потому он думает по-другому. Он должен знать о горных кланах больше, чем ему преподавали старые знатцы. И ты ему поможешь понять нас больше.
Нелицеприятность миридийцев воистину поражала.
    Все в зале прекрасно понимали, что борейцам не обойтись без мехового тулупа или сбитого войлока в самом холодном климате. Жизнь в горах действительно требовала железного характера, немыслимой выносливости, что может стоить любому борейцу жизни. В их краях природа слабых не щадила, обращая в лед слабых и немощных. Но люди из южных краев имели другое представление о борейцах и не стеснялись в своих высказываниях. Здесь и отличился сво- им узким мировоззрением крон-корсей Лютос, оскорбив наследницу горных кланов. Именно на этом решила сы- грать Фрийя, отплатив ей за прямоту и любопытность.
— Хиона, дочка, совсем необязательно все объяснять. Совсем скоро ты станешь возлюбленной женой крон- корсея. Оставь прошлое в прошлом, и как мать будущего наследника ты обязана быть смиренна духом и чистыми помыслами. Сразу после блаженной вести святозары заберут тебя и поселят в обители. Денные и ночные молитвы в храме подарят благословение наследнику. Но сначала мы должны убедиться в твоей целомудренности, ведь ты много лет была невестой другого мужчины! Правящий дом превалиров, альхиды и достопочтенные господа должны знать, перед кем склонять голову.
— О чем вы? Такого не было в уговоре! Разве нашего слова недостаточно?
— Фрийя, дорогая, что за вздор? Моя дочь королевского рода, она не обязана никому доказывать! — Орития решительно противостояла безумию коссеи. — Мы прямые потомки богов, и кому как не вам склонять головы перед моей дочерью?
— Милая моя, я охотно верю вам, — успокаивала Ори- тию Фрийя, внутренне упиваясь омерзительным падением северян. — Они все должны знать, что невеста крон-корсея чиста!
— Это дикая жестокость!
— Это традиция! Не вы ли свято чтите традиции?
— Но это…
 
— Честь севера не будет задета, если вам нечего скрывать! И этот обряд проходили другие девушки, что связали свои судьбы с правителями…
Пока Орития с Фрийей, пререкаясь между собой, горячо обсуждали будущее мелиссы, Ликише с сочувствием обратился к Хионе:
— Эти изуверские обряды из прославленного Дома Невест. Когда-то давно старцы создали ряд законов и указаний, касающийся будущего сарфинов. Моя бабушка была нечиста, потому превалиры закрыли ей дорогу к трону, оставив ее в наложницах. Однако она была больше, чем любовница, которая родила единственного сына и единственного наследника. Тогда этим старикам пришлось смириться с положением, утвердили новый титул, после чего моя бабушка смогла   подняться   над   другими   наложницами и жить во дворце. А после коссеями стали называть тех, кто обручался с простолюдинами. Ко двору прилагаются не меньше восьми коссеев и коссей, но Мирида переживает более тяжелые времена. Этот край проклят. Уже двадцать пять лет женщины Мириды перестали рожать. Или рождаются мертвыми. В семье альхидов детей, рожденных без магии, — усыпляют. Это ее закон!
— Это вы называете нас варварами и дикарями? — Хиона уже была не в настроении на любезности, дополняя немного остроты.— Не этого я ожидала от «цивилизованного» мира.
— Очень глупо было надеяться на радужный прием, — сухо добавил корсей. — Вы еще познакомитесь с самым скверным характером южан.
— Нелюди! Бедные дети! Не зря вас прокляли! — Бросив ожесточенный взгляд в сторону Фрийи, мелисса пропустила предостережения Ликише мимо ушей. — Вы потешаетесь над нами! Это ужасная новость! Справедливость их настигнет! О боги, а она забавляeться, пререкаясь с моей матерью. Указывает на наши недостатки, хотя за спиной… такое варварство!
— Эта женщина на многое способна, не стой у нее на пути.
— Теперь я поняла, почему вы решили съехать отсюда. — Хиона пустила умоляющий взгляд на Ликише.
— Вы многого не знаете! — фыркнул Ликише. — О чем с вами говорить, если верить женщинам, которые несут всякую чушь, то я общаюсь с мёртвыми.
— Никто ничего не говорил, — не подумав, оговорилась девушка. — Это я сочинила.
— Зачем? — Изменившись в лице, новость корсея сильно ошеломила, откинувшись на спинку стула, корсей едва мог поверить ушам. — Вы придумали небывальщину о том, что маги ставят ставки на танцующих лягушек? Упомянуть мёртвых. Успели задеть будущую свекровь, о чем вы вскоре пожалеете! Бестактно вмешиваетесь в разговор. Даже мой брат сделал вам замечание! Что еще можно ожидать от вас? Не сочтите за оскорбление, но вы ужасно бестактный человек! Никакие рамки вас не остановят! Постоянно нарываетесь на неприятности. Я понял, что это ваш талант — ввязываться в большие проблемы!
— Сегодня выдался тяжелый день. Мне было скучно, и я решила развлечь себя.
— Развлечь? Вы не похожи на простушку, чтобы осквернять свою кровь ложью! Как вы могли?
Вполголоса продолжался их жаркий разговор.
— Вы изначально повели себя неуважительно. Проигнорировали обязанность поприветствовать первым! Опустили в глазах почтеннейшего регента и моих родителей. Могу дать вам слово, что завтра все невольницы и слуги будут шептаться у меня за спиной!
— Прошу простить меня, я неосознанно… я не мог…
— Может... и могли! — оборвала мелисса корсея. — Видно, вас мало волнует репутация мелиссы севера. Всем вам наплевать на нас! Потому мой жених ужасно отзывался о борейских девушках.
— О великая, вы ругаетесь?
— Говорю правду!
— Знайте, я солгу, если скажу, что этот разговор был мне приятен.
Ликише больше не горел желанием вести беседу со своевольницей. Неведомо, что еще придёт в голову этой сумасбродной бесстыднице. Каждое ее слово, выражение лица, тоненький носик, большие зеленые глаза, волосы, крупной волной спадавшие до самого пояса, и этот нелепый мешок, что скрывал все прелести молодого тела. Ликише призадумался, поймав себя на том, что ему нравится смотреть на собеседницу. Ему по душе холодный аромат духов, ее звон- кий голос. И все ему так знакомо. Желая как можно скорее все понять, он решил поскорее покончить с нелепыми двойственными видениями.
— Мы встречались раньше?
— Э… э… э… О чем вы?.. — Глаза девушки испуганно забегали.
— Вы прекрасно знаете, — настаивал Ликише, заметив густой румянец на лице собеседницы.
— Это все ваша мать, — до шёпота опустился голос Хионы. — Она молила нас… Мы не могли отказать в помощи!
— Моя мать? Вы, наверно, что-то путаете. Она не из тех, кто бросается на помощь ко «второму» сыну.
— Что вы говорите? Измученная терзаниями мать ворвалась в наши покои, когда вы умирали! Ваше тело горело в диком пламени! Это было по-настоящему ужасно!
— Вы совершили опрометчивый поступок. Подвергли себя опасности и всю свою семью. — Ликише норовил отвести девушку от дальнейших ошибок.
— Я будущая мать наследника Мириды, что она со мною сделает? — уверенная в себе Хиона не поверила бы Лики- ше, если бы не его устрашающий взгляд.
 
— Я не о матери говорю. Есть вещи пострашнее, чем она. Кое-кто не остановится ни перед чем. Странно, ранее он не подпускал ко мне никого. Женщины, которые проявляли ко мне симпатию, испарялись. Пропадали.
Лицо корсея поблекло. Что-то внутри сильно щелкнуло, и стало не по себе.
Аморф!
Где все это время пропадает Аморф?
— О великий Борей, о ком вы говорите? Неужели мне угрожает опасность?
Резкий приступ страха скрутил девушку. Ее руки затряслись, едва удерживая чашу в руках. В сторону шутки, Ликише прибыл не один, и ощущение безумного чародея, колдуна и волшебника явно ощущалoсь в его покоях. Совершенная тёмная жуть, бурлящий поток грязи, охватвала ауру Ликише. И этo странное свечение, до страха жуткий бриз, как будто с того самого дня в покои мелиссы зачастила иная сущность. Что же это могло быть? Или кто-то стоит за этим кошмаром? Тугая удавка долго удерживала молодого мага на коротком поводке, но Хиона смогла оборвать ее, а теперь ее ждёт возмездие.
   Дабы понять, в чем дело, корсей прокрутил в голове заклинание, что помогло ему ментально связаться с мелис- сой и выведать о случившемся. Убедив себя, что все заняты разговорами, обговаривая тонкости обряда, и никто больше не обращал внимания на них обоих, обратился взглядом к собеседнице:
«А теперь немедленно рассказывай, что тогда было и не вздумай шутки шутить!»
«Ого! Я читала про менталистов! — ахнула Хиона, кинув изумлённый умениями корсея взгляд. — Все же вы говорите с мёртвыми! Это невероятно, Змееносец — менталист! Вы действительно уникальный!»
«Успокойся, успокойся немедленно! Никто не должен знать! Никто! Иначе я за себя не ручаюсь!»
 
   Ликише старался выглядеть тихо, но по лицу было видно, как тот сдерживал в себе ярость.
   «Немедленно говори, что произошло в моих покоях? Что ты со мною сделала?»
   «О, это было так ужасно! Вы заживо сгорали, а потом снова ваше тело обрастало живой тканью, и снова сгорал. Тогда Фрийя пришла к нам за помощью. Она хотела, чтобы отец нарушил клятву, данную богам и кланам, — не помогать южанам. Клятве, которой тысячи и тысячи лет после вероломного клятвопреступления альхидов! — тут же призналась Хиона, намеренно напомнив Ликише о древней истории двух народов и предательстве южан. — Коссея упорно просила унять ваши силы. Поставить печать! Потому как ваша кровь была причиной вашего возгорания. Скажите, вы себя прокляли?»
   «Не ваше дело, не отвлекайтесь и рассказывайте!»
   «Ваша мать очень далека от магии, — продолжила Хиона. — Это очень заметно, и она хотела усыпить вашего духа, но я обладаю немного иной магией, потому просто сделала вид, словно я справилась с заданием. Я прекрасно понимаю, что не должна была лгать коссее, но добрый святозар Улем сказал, что нас ждёт великая беда, если я не солгу коссее. Ваша жизнь зависела от меня, и я бы не смогла себе простить, если с вами что-то случилось бы. Понимаете, я дочь горного короля и мелисса Авилонии! Все, что я умею, — это пускать узорчики в комнатах и плести кружево! Всю работу делали слуги и приближенные лица! Но есть то, что мне досталось от первородных предков, — это прощение и очищение, благодатные молитвы. Благословение и покровительство богов. Они меня слышат, и мы часто общаемся. Это они запретили выходить замуж за двоюродного брата. И я отказала. А теперь сижу здесь, с вами. Знаю, по большей мере многие ошибочно полагают, что эти способности невелики для этого жестокого мира. Нико- му не нужные качества. Глупости маленьких мелисс, но эта магия спасла вам жизнь. Я взяла на себя смелость очистить ваше сердце!»
   «Что ты сделала? — в мыслях сдержанно переспросил корсей, язвительно усмехаясь. — Отпустила мне грешки?»
    «Я смогла помочь перебороть ту жуть, которой вы питались! Вы сами себя прокляли! Когда со мною говорил ваш покровитель, он сказал, что я смогу спасти вас, если вы простите сами себе, иначе вы запросто испепелили бы себя огнем!»
Мелисса не отступала, она бойко стояла на своём:
   «Это невозможно, он говорил с вами?»
   «Не только говорили, но и нарек меня своей невестой, которая подарит ему наследника! Мы закрепили клятву первым поцелуем!».
    «Снова ложь?!» — улыбнулся корсей, принимая рассказ мелиссы за девичью фантазию.
   «Я не лгу! Сначала он был грозен и прекрасен, но я сопротивлялась. Сами боги стали за меня, и тогда он решил выйти в диалог. Он устремился ко мне, передал вам, что вы последний, кто будет носить его благородное имя и частицу его самого, если я не соглашусь…»
   Придав рассказу   таинственности, корсей сомневался в честности ее слов. Он мог бы потребовать подтверждений или отыскать старого друга Улема и призвать его к ответу, прекрасно понимая, что святозары не лгут. Тем не менее единственная волнующая вещь не покидала его с того самого дня, когда он очнулся после безумной ночи, — это высокородный борейский камень у него в покоях.
   «Что-то случилось? Или вы что-то вспомнили? — не смолкала мелисса, штурмуя корсея нескончаемыми рас- спросами. — У вас болит голова? Как ваша ссадина на за- тылке?»
    «Откуда вы знаeте о ссадине?» — Ликише бросил ошеломлённый взгляд на собеседницу, касаясь затылка, нащупал ноющую ссадину.
 
    «Ваш друг был настолько настойчив, что мне пришлось оглушить его. То есть вас», — осеклась мелисса, припомнив ту самую ледяную глыбу в руке.
    «Не может того быть!»
    «Вам придётся поверить, иначе вы бы не сидели сейчас с нами. Я вообще сомневаюсь, что все вышеперечисленные планы могли осуществиться, если бы не моя „потешная“ способность! И как долго вы готовы спорить со мной? Всё же факт не изменится! Вы согласны со мной?»
     «Я смотрю, вы со своей матерью очень похожи, — подметил корсей, решив прекратить весь этот фарс. — Вы много позволяете себе. Учитывая этикет, я отвечал на вопросы величественной мелиссы, но вам я не обязан ничего говорить. Все, сеанс закончен!»
— Многие пытались поставить меня в рамки. — После того как магия ментальности перестала действовать между ними, Хиона не оставляла попытки достучаться до прихотливого собеседника. Она вспомнила о трудных пытках бла- городных наставниц, что так стремились привить девочке изящные манеры, полные достоинства, но сердце мелиссы полностью принадлежало ярким мечтам и пылким поры- вам чувств.
— Не думаю, что вами кто-то управлял. Я гляжу, что это невозможно! — В голос отметил корсей.
— По крайней мере, старались. Увы, их постигла неудача. Я не представляю себя достопочтенной дамой в дорогом виссоне.
— Зачем тогда согласились на свадьбу? — недоумевал Ликише. — Вам предстоит многоe испытать. И платье — это крохи того, что впереди.
— Снова тот же вопрос, — буркнула мелисса, надув губки. — Разве вы не слышали отца?
— Слышал, но вы бы могли…
— Это нужно прежде всего моему народу. — Серьёзность девушки волновалa. — Набеги на наши штольни и шахты стали чуть ли не традицией моего брата. Дошли слухи, что грабителям женщины, потеряв своих мужчин в сражении, добровольно выносят дань, чтобы избежать смерти их детей! Мы не бедствуем, мы на грани конца и совсем скоро погибнем от голода. Да, к нам ходят кому не лень или кто хочет перепродать живой товар! Мы не можем дать отпор, так как наша армия... она нас предала. Коварно перешла на сторону моего Нотта, обвинив отца в легкомыслии и трусливости. Но он просто хотел избежать войны! Альянс давно провоцирует нас. С нами остались верные смилодоны — северные хищники. К тому же Авилония очень маленькая страна, с небольшим достатком. С некоторых пор перестали бить живые ключи. Думаю, это козни моего двоюродного брата. Искать источники невозможно и смертельно для многих кланов. Надеемся, что свадьба что-то изменит.
     Страдающий народ Авилонии возник перед глазами Хионы, и все терзания борейского народа были ее личной бо- лью. Хиона больше не выглядела так игриво, как минуту назад. Озорное настроение затаилось в глубине сердца, открывая путь силам ненависти и злобы. Сама того не зная, она выглядела очень соблазнительно. Сочетание женственности и решимости мелиссы показывало корсею новую сторону севера. Распахнуло то, что долгое время для него было скрытым. Неведомым.
— Вы готовы пойти на жертву ради своего народа? — едва слышно прошептал корсей. — Вы действительно полагаeте, что свадьба избавит вас от разбойников и брата? Что Мирида поможет вам в борьбе за выживание? Вы сами себя обманываeте.
— У меня есть выбор? — Голос девушки заметно дрогнул, а в глазах блеснули слезы. — Я уже сделала его.
— Но здесь ты встретишь только смерть.
— Я обесчестила Авилонию. Опозорила свой род, и кланы ненавидят меня. Дома меня ждет не лучшая участь. Если мы вернёмся ни с чем, они вправе лишить меня головы, а моего отца — трона.
— Глупая склонность к самопожертвованию! — вполголоса отозвался Ликише, ощущая неистовую ярость своего покровителя, змея. — И ваш отец…
— Ему дорога Авилония, как вам Ириль, — перенося невыносимый стыд, девушка поспешила вступиться за доброе имя отца. — А на что пошли бы вы ради ваших людей?
— Но…
— Стойте! Прекратите, умоляю! Неужели вы не понимаeте? На севере женщина удостоена малой роли, и желания несчастных мало кого волнуют. Неужели в Ириле все по-другому?
— Но…
— Прекратите, иначе вы не оставляeте мне выбора покинуть это застолье! — не стерпела Хиона и громким голосом добавила, привлекая внимание всех присутствующих в зале.
   Моментом стихла музыка, оживлённый разговор регента и короля Дамана сорвался на полуслове, а звонкий голос Оритии больше не заглушал чувственные высказывания дочери и корсея.
   Хиона выглядела изведённой. Попытки предпринять что-то, выдумать на ходу у нее не получалось. Оправдаться было нечем. Ощущая за собой вину, корсей хотел было заступиться. Оправдаться, но это могло подпортить положение мелиссы, а оно у неё и так шаткое. В такие минуты желательно не идти на непродуманные поступки. Не поддаваться лишним эмоциям, но регент Мириды отличался избыточной возбудимостью. Вопросительные взгляды, живой блеск в глазах, искра, пробегающая между ними, — все это дало ему почву для малоумных решений.
    «Если эти двое сойдутся, то мы окончательно потеряем все! Нет! Нельзя это просто так оставлять! Решено! Обряд проведём завтра! Созовём превалиров и немедленно приступим!»
— Уморил ты меня, Даман, — обратился регент к королю сострадательным тоном. — Утомил расспросами, рассказами. И жизнь говорит мне, что все хорошо, прекрасно, и я отвечаю, что земли мои плодородны, люди в достатке, город живёт напитанной жизнью, насыщаeться любовью своего сарфина. Однако нет же любви здесь, во дворце!
— Что ты говоришь? К чему ты клонишь, друг мой? — В слова регента никто не мог вникнуть, но тот продолжал обольщаться. — И ты видишь, что нам не хватает! Я и моя супруга, пока мы живы, хотели бы успеть увидеть внуков! Насладиться детской любовью. Узреть благодать Мириды! Все, я решил, мы завтра проведём обряд!
— Как завтра? У нас договор! — восстала королева Орития, не размениваясь высокопарными словами, холодно добавила: — Вы вновь обесчестили борейский народ! Вы излишне своевольны!
— Гадесис, дорогой! Ты же что-то напутал. — Ощутив, насколько оказался безрассудным Гадеса, Фрийя тут же обратила заявление супруга в шутку. — Ах, старый плут, тебе уже не терпится взять на руки будущего малыша и наследника блаженного города Мириды? Готова признаться, я с нетерпением жду благую весть. Скоро во дворце мы услышим детский смех и топот маленьких ножек! Орития, я со- гласна с Гадесисом, вскоре наш блаженный повелитель покинет этот мир, и нам стоит поспешить, иначе нам доведется смириться с нашими традициями: его останки свято- зары обязаны проводить по всем землям Мириды, и Ириля в том числе! Так хоронили всех сарфинов Ириля!
Под личиной близкой кончины старого Аллеля Фрийя утаила безумную ошибку супруга. Пронырливая, словно скользкая рыба в воде, Фрийя, сама того не ожидая, при- близила свою цель, ускорив шаги к финалу. Но, позволив себе упомянуть Ириль, коссея уповала зацепить Ликише.
 
    Навряд ли она додумывалась, что корсей пропустил замечание коссеи мимо ушей, когда растерянно смотрел на мелиссу бореев.
«Осталось за малым, — пронеслась мысль в голове зло- козненной женщины. — Видела, как они между собою ще- бетали, словно влюбленные в весенний день!»
Прославленная выдержанность Оритии сломалась в тот же момент, как только регент озвучил свое решение. Для горной королевы это стало концом мягкости и безотказно- сти, что выражало ее как благонравную леди, но, познав все лицемерие Мириды, королева с точностью и невозврат- но изменила свои планы.