Змееносец Ликише. 9 глава

ГЛАВА 9

Пока гости радостно проводили время, танцевали, пели песни, смеялись, Ликише в спешке покинул пир. Он и его старый друг - святозар вышли на небольшую лужайку с переливающим золотистым цветом травы, а там по выложенному узору из черной гальки. Та самая секретная дверь в библиотеку, где Ликише когда-то прятался от всех нянек и других надзирателей,проявилась не сразу. Это была стена обросшая густым  кустарником из мелких золотых ягод с самым терпким вкусом, потому к кустам никто и не подходил уже более десяти лет. Ликише стал перед стеной, стараясь сохранить спокойствие он произнес три волшебных слова, после которых колючий кустарник, проросший вокруг стены, расступился, открыл портал в залитую желтым светом библиотеку. Один шаг и корсей снова очутился в открытом вестибюле, где он провел большее время чем где-либо. Как всегда, здесь было тепло и тихо. До боли знакомый аромат восковых свечей напомнили на давно прошедшие дни дикого одиночества. В закоулках памяти всегда хранился запах сырых углов, старой кожаной брошюры, воска вперемешку с сырыми коврами, гобеленами и резкой вони старых чернил.
Ликише осмотрелся по сторонам: все, что он видел, осталось, так, словно он никогда и не покидал Мириду. Все тот же беспорядок, напомнил ему о прошлой жизни. Запыленные шкафы с фолиантами, портреты родственников и картины от любимой наложницы, его покойной бабушки, радовали. Громадные стопки запыленных книг стояли посреди комнат. Старинные гобелены пускали гнилой запах, всевозможные артефакты и древние статуи, привезённые из разрушенного Ириля, валялись, где придется.
На втором этаже до сих пор стояла кушетка с подушкой и одним подсвечником. Прежде корсей здесь спал, и это было его любимое место для отдыха. Где на самом деле здесь он провел свое самое счастливое детство. Ему всегда нравилось возиться в древних вещичках повелителя. Ликише вспомнил как сам убирал здесь, наводил уют для себя. Ему ужасно не хотелось, чтобы кто-то узнал о его сокровенной тайне. Несмотря на высокое происхождение, он брал в руки тряпицу, метлу начинал мести мусор и до блеска натирать лестницы, выносил гобелены на свежий воздух, выбивал скопившуюся пыль с бабушкиной ручной шпалеры. Однако, глядя на то, как все было запущено, убирать, видно, здесь было некому.
— Змеиным ядом несет еще как вошел в город,- в темном углу показался черный высокий худощавый силуэт.- Улем, друг мой, благодарю тебя за услугу. А теперь оставь нас, это семейные дела.
Из тени вышел сарфин.
Оставшись наедине с высохшим как жердь, на первый взгляд изнеможденным повелителем, корсей едва узнал в нем того, кого он прежде считал очень крепким и внушительным, с непобедимым царством и святозарами. Прежде это был сильный мужчина, крепкий, как сама гора, которую не обойти и не сломить ни могучему ветру, не проливному ливню. В далеком детстве, маленькому корсею казалось, будто повелитель это и есть божество, которому приклонялось не только белое войско, но и род альхидский. Всесокрушающий исполин в глазах ребенка обладающий безудержной мощью и силой смог победит врагов как только те подумали, а его приспешники уже тут как тут. Много перетерпела Мирида за правление сарфина Аллеля. Это был высокий мужчина с немалой жестокостью. Он видел все, что твориться в его городе,а слухи шли со всех сторон. За "легкие" доносы или обвинительные письма сарфин раздавал железный кругляш - пять дней корму или одно омовение в храме святозаров. Охочих очиститься перевалило  в сотни человек, а святой храм святозаров превратился в городскую баню. Чистые и сытые бездельники что доносят друг на друга заполнили город, оттого сарфина любили в народе и желали ему много лет жизни.
    То, что корсей Лиише видел перед собой, не было похоже на великого сарфина, которого он оставил у себя в памяти десять лет назад.  Высохший труп c серой кожей и холодным, безжизненным взглядом, от которого стыло все внутри.
— Пришло время поговорить. Смотрю, ты повзрослел. Красив и силен, преисполненный желаниями. Помню, когда я был твоего возраста, я тоже чего-то жаждал. - не с того начал старик пугая Ликише.- Страстно хотел быть им! Я хотел быть Змееносцем! Сарфин Даорий часто рассказывал о нем. Он поведал нам о своих подвигах, когда тот был еще десятилетним юнцом. Я был пленен этой историей! Читал немыслимые истории о наших предках, о легендарном Офиусе, от которого голова молодого парня шла кругом! Меня манила эта сила. Мощь, что сокрыта в одном лишь человеке! Об этом можно только мечтать! - Ликише не ждал радужного приема, потому был готов ко всему, но старому безумцу было что рассказать. - Лютос... Корсей Лютос единственный законно- рожденный Асхаев-Данов, но, к сожалению, не маг, как и мой сын, оба от рабынь- любовниц. Обе не альхидского рода, потому им никогда не суждено было стать сарфинами, а их помет никогда не сядет на трон Мириды!В этом я клянусь! Ах, судьба меня наказала, лишая моих сыновей магии, а матерей моего рода их детей. Это скорбное проклятие — хоронить младенцев альхидов, видеть, как предают крохотное тельце всепожирающему огню, а ведь все началось с того дня, когда родился ты. Хм, последний младенец альхид, не странно ли это? Святозары тут же доложили, что детей нашего рода… всех постигло проклятие Ириля. Сколько слез было пролито, кровь альхида заполнили улицы города, казалось, что они могут залить пустой каньон. Женщины и их дети, мужья, семьи массово гибли, добровольно шли на это не боясь гнева Берегини, потому превалиры потребовали сохранить тебе жизнь. Изимат и его брат Сихей, Вивея пользовались моей терпимостью, добротой и любовью. Они пытались снять проклятие с помощью рождения Змееносца! В один день я узнал, что она вошла в общину поклонистов и стала избранной. Фи, нечистый Дом Невест — жертвенник для этой длиннохвостой рептилии. Притон богомольных. Но самой ужасной новостью было то, что блудница из того дома носит в себе особенное дитя. Мне пришлось потрудиться, чтобы выманить старого Изимата вместе с нечестивой. Их жизни ничего не значили! Лукавый альхид был осведомлен о моих планах,  потому отдал свою жизнь ради этой девки. Он стал для нее Оберегом. Редкая магия - умерший становиться оберегом.
Сихей хотел отвоевать ее, прислал целое войско под стены обители, но святозары не поддались провокациям. Они уговорили безумца отступить ради других. Помню, эту ночь, будто это произошло вчера: как истая жуть поселилась на улицах нашего города. На глазах людей змеи норовили попасть в обитель, прогрызали толстые стены, кусали святозаров! Новости о божественном сыне тут же породили множество слухов. Люди поверили в пришествие законного наследника. Знаком змея были исписаны стены, стяги, лица людей надели маски змеиной морды. Тварь, которую я когда-то победил…
    Аморф, — продолжил тот, вынуждая Ликише окунуть ся в мрачную картину прошлого. — Он был мне самым… любимым братом и другом в отличии от других братьев и сестер. Мы с детства были неразлучны - по годку разница. Везде и всюду он следовал за мною, доверяли друг другу. В годы нашей юности мы оба амбициозны и решительны взбирались на самую высокую башню крепости, оба сбегали в город переодевались и ходили просить милостыню на рынке работорговцев. Каждый вечер мы носились по узким улочкам родного Ириля вместе с местными ребятами, чтобы подразнить местных девчонок. Так прошло наше детство. По совершеннолетию Аморф стал задавать вопросы, которые стали противоречить моим ожиданиям нашего мира - я хотел его больше своей жизни!
 Этот проклятый Змееносец!
 Эту ползучую тварь я ненавидел с детства, но понимал, что он и есть сила. Этому Змею мы возводили храмы, приносили в жертву людей и животных, ублажали кровожадного красивыми рабынями. Я помню, как Даорий, говорил нам о затмении, которое приходит на день Змеевика после Иивлика. Это и есть приход живого бога на землю, когда сарфин перевоплощался в огромного Нага и устраивал настоящую вакханалию на улицах Ириля. Уже тогда я заметил, что мой Аморф потерял голову из-за него, видел его безумные глаза, я знал, о чем он думает, как себя ведет ; видел его насквозь. Я старался быть равнодушным ко всему, но изо дня в день его преступные мысли не давали мне покоя, словно тот обезумел, он был одержим маниакальной идеей завладеть змеем отца. Мы оба знали, что только сарфин имеет право быть Змееносцем. Только сарфин несет этот бремя. Но у нас было много братьев и сестер, кому достанется право носить змея? Я, как и Аморф, хотел этого как никогда! Моя корона! Мой город! Я вел себя, словно коронованный сарфин. К шестнадцати годам у меня уже была свита, и они помогали мне убрать соперников, но, когда это дошло до отца… Я как никогда был готов принять змея со всем почётом и даже устроил настоящий пир, но вместо этого проклятого духа явился Аморф. Я не смог убить брата раньше за что и поплатился!
 
       Весь орден святозаров со мной ударился в эпицентр ада, где и находился источник зла. В ту ночь я взял на себя чин аттарисиса, пытался остановить Аморфа! Но его гнев был равен мощи самого Змееносца. Ирильцы долго противостояли злу. Боролись за свободу, но Аморф как не в себе - он жаждал расплаты. Я не мог иначе! Целый город пожертвовал собой ради спасения мира. Святозары пустились в самое пекло, но никто так и не добрался до Аморфа живым. Тогда я решился: я не змееносец, но регалии сарфина дарующие мощь принадлежали мне и только мне, но эти регалии, доспехи сарфина хранились в обители, подле столетних стариков. К сожалению, эти высокомерные только и умеют мудро мыслить, но в такой момент я застал их, чуть ли не за стеной Ириля. Мудро не правда ли? Их смерть была очень быстрой. Я даже сказал бы, самой сладкой, в отличие от их других святозаров, что пали на поле боя с невиданными тварями, что создал Аморф из местных жителей. Это нечто...нечто тошнотворное! Перекошенные и вывернутые, завернутые - сплошная масса. Картина прошлого посещает мою голову по сей день. Не дает забыть. твой дорогой друг, Улем в то время был совсем еще юным и бился со мной плечом к плечу с целым легионом этих уродцев. Воистинну храбрейшие воины по сей день стоят во главе ордена, выбирают ордионариуса уже десять лет. Я по праву называю их старейшинами, ибо их смелость была по истине невероятной. Им пришлось броситься в самое пекло, что сотворил Аморф.
И так, мы выиграли битву, не зная цены. Оставшиеся в живых простые люди и маги, святозары и я пошли искать место для новой жизни. Мелкое поселение Мирида на небольшой возвышенности — прекрасное место для нового дома альхидов. Полно золотолиственника, медовых деревьев цветов, а главное пресной воды, но, к сожалению, проклятие Ириля настигло нас спустя год. Это потом мы поняли, что наш мир гибнет. Высыхают медовые леса, поля, а плодородные земли медленно обращаются в мертвые дюны.

— Но как Аморф оказался в камне? — Как никогда Ликише было интересно узнать, как произошло братское сражение.
—Я не лишался родного брата! Он всюду был со мною, в том камне. Октаэдр — наша реликвия. Он переходил от отца к сыну, и я всегда хранил его и не зная для чего он, я не понимал его мощи, пока не случилось это.
Аморф убийца! Он поднялся против отца, против альхидов, пошел против меня. Он и его подельники заполучили древние заклинания и использовали ценные знания. Эта разрушительная сила стоило нам Элиды. Потому последнее заклинание хранилось у сарфина Даория, а он убил его чтобы получить его...сотворить луч Эхо. Это был последний день Иивлика, когда Элл и Эрр, а между ними Элида с трилунной системой выстроились в единую линию. Огнестрельный луч Эхо пронизывает сквозь небесные тела, связывает их в единой линии. Совладать с такой магией не всякий справится, потому бедному не посчастливилось. Он пал, как и Ириль - высеченный из горы город предков! Боль терзала мое сердце глядя на руины собственного дома. Улицы заполнили мертвые. Женщины, мужчины, старики, дети - не важно! Безжизненые тела валялись под ногами! Но когда я увидел его. Лицо запеченное как овощ на огне он был еще живым. Стонал от боли, просил о помощи, и я спас его. Пленил в тот краеугольный камень и спрятал подальше от ненужного внимания. Всячески поддерживал его, подпитывал магией чтобы он смог залечить раны. Но уже как десять лет назад октаэдр пропал, а я стал ощущать опасность, его дыхание в затылок так и жарит как тот треклятый луч! Я, наверное, схожу с ума, когда ощущаю его присутствие? Он был с тобой все эти годы? Скажи честно, он здесь? С тобой? Я вижу его тяжелый отпечаток на тебе. Ты излучаешь его силу! Аморф решил мне отомстить!
       За секунду правитель изменился в лице. Он резко вскочил на ноги роскидывая в стороны  тяжелую мебель, взлетел вверх и с невероятной жадностью бросился на корсея, растопырив в стороны худощавые пальцы.
 
       Ликише едва успел отскочить назад, но старый сарфин успел вцепится острыми как лезвие когтями в кафтан, пуская кровь Ликише.
—   Знаешь зачем он хотел создать Эхо?!
К счастью, корсей вовремя успел остановить правителя: использовал заклятие медленного действия от чего Аллель повис над головой корсея в замедленном движении не мог двигаться. Сухое тело старика напоминало гигантского насекомого с длинными отощалыми лапками вместо рук и ног и мелкими жалами вместо пальцев. Ликише от увиденного содрогнулся. Он не планировал биться с правителем, да и Аморф предупреждал его - святозары прискочат при первой мысли сарфина.
 Заклинание Ликише недолго действовала на сарфина. Спустя пару секунд Аллель разбил защиту  Ликише, обернул его в осколки стекла и продолжил свое скверное дело.
— Аморф обременен клятвой с черней. Пустотой куда уходят мертвые боги, а это значит, что кто-то очень хочет вернуться в мир живых людей! Я думаю, это именно это твой червь. Он хочет выйти из мира черни, из синих вод, чтобы получить свое, бессмертное тело и властвовать над нами!Может ты оборачиваешься в червя, но он не ты и ты не он. Его больше не привлекает жить в теле альхида!Но этого я не дам! Не допущу, потому я стану для него тюрьмой! Стану тем, кого он в жизни не ведовал!
   Безумное желание получить змея всецело изменило правителя. Врасплох сарфин словил Ликише как только из его боков показались ещё пару рук, он стал похож на нечто гиганского шестилапого таракана. То прыгал из угла в угол, то пополз по стенкам библиотеки взбираясь на второй этаж, тут же атаковал ненавистного внука теми самыми книгами, которыми маленький Ликише когда-то дорожил. Корсей едва мог увернутся от резкого летящего потока книг.  Едва  отбивался от целой серии учебников Бидонье — Основы сочинения драматургов, или скориты — наука о подземных насекомых, укрылся за стопкой книг, и неожиданно дал ответный удар - сфеерический удар потом воздуха. Сорвавшись с лестницы Аллель с грохотом упал на пол. Свободной минутой Ликише быстро сосредоточился на защите. На скорую руку сочинил заклинание, что могло оградить его от сумасшедшего. Прошла секунда, как тронутый умом старик снова попробовал добраться до Ликише, приготовился к прыжку. Все книги, свитки, листки библиотеки поднялись с полок в воздух, закрутились в безумный вихрь вокруг нападавшего, а после собрались в спираль, создали едва понятный образ огромной змеи.
— Ты хотел змея, так держи его! – воскликнул Ликише запуская череду книг в правителя.
— Стой! Стой! – кричал безумный старик, принимая поток книг на себя, сквозь огромную кучу бумаги пробился перед Ликише на коленях.- Остановись!
— Угомонился? –  сквозь зубы прошипел Ликише тяжело дыша жадно глотая воздух.- Этого ты хотел? Змея? Все из-за змея? Ты отказался от меня из-за него? Выбросил родного внука за ворота из-за змея?!  Не редкие нападения на Ириль тоже из-за змея? Людей довел до мора, пролил кровь альхидов!Уничтожил Дом Невест! Нет, ты больше не сарфин, даже не альхид.
— Мне необходимо было действовать иначе Змееносцем стал бы Аморф!
— Аморф не был Змееносцем!Ты знал об этом! А тебе было мало и все равно разрушил Ириль, и в твоем грехе тонет Мирида! Никто из вас не стал Змееносцем! Никто из вашего времени! Это была моя судьба! А что было предназначено твоей судьбой? Может быть плотником, а не вершителем Элиды!
— Но ты обязан мне жизнью! Если бы не я, тогда ты бы принял судьбу той беспутницы, которая тебя породила! Я спас тебя, заперев обреченную в самые темные чертоги дворца, упиваясь ее проклятиями. То же самое я хотел повторить с тобой, когда ты получил этого червя!Однако я твой милостивец, аж два раза даровал жизнь! Ты обязан мне!
«Я спас тебя, заперев обреченную в самые темные чертоги дворца, упиваясь ее...», — словно сами стены оглушительным ревом повторили слова сумасшедшего сарфина, вынуждая скорее покинуть удушливое место.
  - С меня достаточно откровений. Я выше этого! Когда вы поймете, я не такой как все вы! Я всегда знал, что Гадесис мне не отец, а Фрийя мне не мать. Кто тут еще грехопадные.
Опасаясь натворить непоправимое — свернуть  тощую шею, на которой болтается безрассудная голова правителя, — Ликише едва помнил, как убрался из того проклятого места, где правда оказалась больнее лжи. Ему, как никогда, захотелось отомстить всем за свои обиды, спалить все, что его окружало, Как никогда ему захотелось повторить историю Аморфа. Сделать так, чтобы все познали горечь его сердца.
«Этого не может быть! Это ложь! Злокозненное вранье, вымышленное для того, чтобы снова отделаться от „второго“! За подобные кощунства святозары должны были казнить правителя! Вынести это дело на суд, но все что случилось, никому не было дела до одинокой женщины в темных чертогах дворца! Значит, я незаконнорожденный. Я не корсей. Я ничто! Я проклинаю эту семью! Проклинаю эту кровь!»
Ликише недолгое время бродил по золотой лужайке, испытывая нещадные муки от собственных мыслей. Они, словно тени прошлого, рвали его изведённую душу. Теперь-то все стало более чем ясно! Почему его с такой брезгливостью оттолкнули от себя, причисляя ребенка к порождению тьмы, нанося кровавые полосы хлыстом. Бедный парень всегда считал, что причина в старшем брате Лютосе, но, как оказалось, тайна его рождения сокрыта в тех темных чертогах.
«Незаконнорожденный».
Калейдоскоп видений женщины, сидящей на сыром полу в цепях, сводили с ума. Казалось, каждая частичка его тела требовала отмщения. Корсей резким движением стащил с себя разорванный кафтан, оголяя окровавленную от когтистых рук правителя грудь.
— Ликише! — послышался сзади знакомый голос святозара. — Что с тобой?!
—Уби-рай-те-есь все во-он! — В голосе Ликише слышалось змеиное шипение, словно вместо корсея говорила сама змеюка, выкидывая изо рта раздвоенный язык. — Не по-од-хо-оди ко мне!
 
  Ликише, мальчик мой, скажи, дай мне помочь тебе, кто с тобою это сделал?
  Охваченный дикой яростью, Ликише покрылся черными чешуйками, татуировки на его теле в виде иероглифов стали вращается по оси, а после взялись менять свое место составляя разные слова, а после и предложения. В воздухе запахло серой.
— Прикрыв рукой нос, святозар не отступал. Жуткий голос корсея вводил его в страх. Его пугала одна мысль, вскоре покажется тот, кого страшится вся Элида, и змееносцу придется сразится со святозарами. Улем старался успокоить Ликише, но корсей уже не слышал его.
Трогательный рассказ выданный самим сарфином испепелила все человеческое, что было в наследнике. Ранее если его боль была иная,  физическая, на тренировках ломал кости, рвал кожу, не раз разбивал голову, бился до последнего, нещадно убивал врагов. Годами учился не поддаваться эмоциям и стремился сберегать ясный ум в любой сложившейся ситуации, но с сердцем бороться Ликише не привык. Стойкий характер корсея непрестанно удивлял не только святозара Улема, но и самого Аморфа, однако то, что происходило на глазах — не не сравнимо ни с чем на свете.
—Шс-с-с-с-с-с-шс-с-с-шс-с-с! Я слышу ее голос! Она зовет на помощь! — среди шипящих звуков послышался человеческий голос Ликише. Парня носило во все стороны, кидало как мячик будто кто-то невидимый играл с ним как с куклой. — Темные чертоги дворца… Она зовет на помощь! Шс-шс-шс-с-с!
Вдалеке проходил праздник, но на этом краю парка никого не было. У выложенной из кирпича тропинки росли белоснежные цветы, а где-то вдалеке слышно, как журчит в фонтане вода. Здесь росли молодые медовые деревья, что прославляли Мириду пряными яблоками на весь южный берег, и другие растения, что так же поражали своей необыкновенной красотой. Тихое место для любой влюблённой пары. Полное безмолвие вокруг пророчило беду. Как будто все в предвкушении происходящего закрыли рты.
Сквозь медовые насаждения ничего не было видно, и праздник продолжал веселить людей.
— Шс-с-с-шс-с-с-с-с-с-с-с… Я слышу ее. — Женский голос, слышимый только Ликише, не давал ему покоя. — Прекрати кричать! Немедленно закройся! Почему она так кричит?
— Ликише, кто кричит? Кто это?! Назови ее имя! — не замолкал святозар, надеясь узнать больше. — Дай мне ее имя! Имя!
Ликише не мог больше терпеть эти пытки, не мог  вынести эти душераздирающие крики о помощи, которые никто слышал, кроме него самого. Необъяснимо, откуда исходил этот дикий, нечеловеческий рев, но точно он мог сказать, что это была его мать. Первый плач младенца, а потом снова этот голос. Корсей старался заглушить нестерпимый крик и избавить себя от этих пыток, но все безрезультатно. Голоса становились только сильнее.
— Улем, помоги ей! — воскликнул Ликише, исцарапав уши в кровь, бросаясь перед святозаром на колени он не переставал умолять. Помогите ей!
— Кому? Кому нужна помощь? — недоумевал святозар, едва заметно подкравшись к корсею. — Кто она? Имя! Назови мне имя!
Но ответа от Ликише так и не последовало. Нечто другое заставило старого отшельника застыть от страха. Внезапно все перед глазами поплыло, словно густой туман заволакивал обоих в темную бездну. Из этой кромешной глубины доносился тот женский голос,                терзающий Ликише. Улем готов был поклясться, что этот голос был ему знаком, он слышал его, но где? А главное, когда?
Густой туман неожиданно расступился, являя ужасащую картину. Измученная, в цепях, молодая девушка, которой не было и семнадцати, сидела на сыром полу и звала помощь.
 
Через кровь и грязь можно было узнать прежде белоснежный соттан святозара, тому подтверждение герб ордена: шестиконечной звезды и пронизывающие лучи указывают восемь сторон света, точно мечи, ведут белых воинов охранять мир.
На тонкой шейке девушки висел кулон в виде пяти листиков люпинового растения, а на запястье — жемчужное ожерелье. Видно, что это не все атрибуты для лекарей ордена, но и этого достаточно, чтобы понять, кто эта особа.
Девушка не раз пыталась освободиться, но заколдованные цепи не отпускали ее, а скорее наоборот, кольца сжи- мались так, что руки несчастной были похожи на руки мертвеца. Внезапно из темноты показался едва заметный огонек, а за ним в тёмном плаще едва взошла широкая фигура — сын сарфина Гадесис. На его лице проклюнулась коварная ухмылка, будто муки бедной узницы приносили ему небывалое счастье.
Смеясь во весь рот, Гадесис прошел сквозь двух свидетелей, близко подошел к толстым прутьям клетки, принялся за истязательство.
— Не приходи ко мне! — воскликнула девушка, пытаясь укрыться от безжалостного тирана. — Прочь отсюда! Уйди! Уйди!
— Ну, что ты, дорогая, я не могу уйти вот так просто, без подарка, — раздался голос еще молодого коссея. — Разве я настолько отвратителен тебе?
— Ты порождение тьмы! Ты монстр в человеческом обличье! Ты и твой отец… Будьте вы оба прокляты! Если бы мой отец...
— О нет, любимая, не я монстр! Это ты обрекла меня на страдание! Ты извела мою душу! Ты сама во всем виновата! Я трижды просил твоей руки, а ты трижды отказала. Богатый Дом Невест! Вы не рассчитали свои силы? Ах, этот медовый привкус всевластия пьянит, правда? Твой отец, видимо, лишился рассудка, раз он отказал моему отцу, сарфину! Но я по-настоящему любил тебя и был готов защитить любимую любой ценой, но ты отказала.
 
— Отказала бы еще раз.
— Но почему?
— Ты никогда не принадлежал самому себе и сейчас не принадлежишь. Она и опоила тебя приворотным зельем и добилась своего. Моя судьба совсем иная и никогда не принадлежала тебе. Жрецы готовили меня к этому с того самого момента, когда я родилась. Мой отец обещал меня богам, и это неизменно. Я невеста нашего вездесущего и осквернять мое тело не позволю!
— Я не верю тебе! Ты лжёшь. Ты ушла, чтобы скрыть нагуленного ребёнка. Ты была неверна! Тебя обрюхатили! Думала скрыться от меня в обители? Напрасно. Орден не то место, где ты нашла упокоение, а место анафемы!
— Ты, Гадес, изменился, - билась в истерике девушка.- В детстве ты был совсем другим! Чутким и нежным мальчиком, но сейчас… Это все она! Та мирянка совершила преступление и будет расплачиваться за это. Посмотри на себя, ты изрыгаешь грязную магию. Это все она! Онa превратила тебя в демона! Ты бы не посмел осквернять правое имя альхида! Признавайся, куда ты дел моего сына?!
— Моя несравненая! Ты вовсе не видела этого мальчика. — Уголки рта Гадесиса заметно поднялись, едва слышный смешок показался Ликише слишком знакомым. Подобная   улыбка или манера улыбаться говорила о многом. Корсей никогда не задумывался о своих привычках. Он никогда не упускал момента, чтобы не сравнить себя с Лютосом. Смех брата больше напоминал кривое движение с раскрытым ртом, чем непритворную легкую улыбку, подобно ржанию лошади, больше походил на родного дядю — Роя Саржу, но Ликише… будто все Даны в одном лице.
— …потому я отказала тебе и ушла служить ордену! — сквозь слезы и рыдания прорвался трясущийся голос узницы. — Ты не представляешь, какой грех лег на твои плечи! Ты оторвал дитя от матери! Ты причинил мне столько страданий, что никогда тебе не искупить свою вину. Я не прощу тебя, даже если умру здесь! Пусть лицезрит справедливый и верный бог Вага и его Безликая богиня. Пусть он воздаст каждому по заслугам!
— Ты же святозарина, — наслаждаясь жалким существованием несбывшейся любви, Гадесис не мог не добавить: — Ты оставила все земные радости, оставила наших богов и приняла белый этих звезданутых. Надела соттан, обесцветила волосы, лицо и руки измазала в белила, подарила себя орлену, но они тебя предали. Лишили тебя звания святозара! Какая ирония, святой орден что славится своей непорочностью продал самую светлую душу Элиды обвинив ее в грехопадении! Какая же ты аморальна, даже твои зов о помощи не слышат  боги. Ты мое небесное создание, — иску -си-и- тель –ни-и- -ца-а! Вскоре ты испытываешь, каково нести проржавевшую колесницу богов, пополнишь упряжку грешников.
— Будь ты проклят!
Слова коссея по-настоящему пугали девушку. Попасть в упряжку после смерти и нести на себе колесницу Безликой — удел истинных грешников. Пополнить ряд среди воров и убийц, обманщиков и врунов, которых погоняют ударами тысячи плетей, — самое страшное проклятие для любого человека.
— Это все ты! Ты все подстроил, потому что я отказала тебе! Ты оклеветал моего отца, воспользовался его слабостью, а теперь укрываешь меня тут. К тому же являешься сюда днём и ночью, чтобы овладеть моим телом! Может, я и родила сына, но знай, что это дитя не твоё. Ты украл его, называл себя отцом, чтобы утвердить за собою право на трон! Ты украл мою жизнь! Не найти тебе на всем свете покоя, и пусть все существующие боги будут свидетелями, я проклинаю тебя и весь твой род альхидов!
— Ха! — Пропуская мимо проклятие несчастной, ее посетитель добавил: — Посмотри-ка, твои глаза больше не являют ту царскую спесивость? Посмотри, твоя одежда провоняла крысами, что   здесь   живут.   Здесь   нет   роскошных   покоев , нет слуг, рабынь, твоих сестер, что стали женами великих мужей. Тут нет маленького тазика для умывания душистого мыла и благовоний. Но если все это вернуть? Скажи мне да, и ты тут же окажешься во дворце, в моих объятиях.
— Ложь! Мои сестры, как и я, одной крови, и я их чувствую. Каждая сейчас молится богам и проливает слезы! Никто из Данов не повернётся к вам, слышите?! Никто! Своим поступком, вы нарекли себя на страдания! И мой сын…
— Это не твой сын! — громко вскрикнул Гадес, он ухватился за железные прутья, взялся трясти решетку. — Он мой сын и моей супруги Фрийи, смирись с этим! Прекрати показывать свою гордость, ты уже не та, которая была раньше! Соглашайся, не глупи!
— Ты демон в человеческом обличье! Ты мор Мириды! Может, ты и альхид, но не божество! Все, что тебя ждет - это самая позорная смерть! Мои сыновья идут от рода первородных… Их отец сам З…
Этого хватило, чтобы оба очевидца видения вняли суть увиденного. Калейдоскоп прошлого резко исчез, и перед глазами снова расстелился парк с запахом мёда и пря- ностей вместо сырой темницы.
«Эта девушка! Я ее помню! Это же пропавшая девушка из Дома Невест! Она из рода альхидского! И что она имела в виду, когда говорила о  сыновьях? Если предположить, то он не сын простолюдинки Фрийи  Диодон и коссея? Тогда это может значить, что Ликише — Змееносец по наследству и сарфин по праву! Он божественное дитя! Однако кто же второй?» — завертелись мысли, и Улем, как никогда, был близок к истине.
Улем хотел задать пару… много вопросов. Во-первых, почему он никогда не говорил ему о способности видеть прошлое и будущее. Святозар не исключил, что его друг медиум и разговаривает с мёртвыми! Ликише может призвать душу как свидетеля на суд! Если это так, то он един- ственный, кто остался в живых Данов. Маги, которые могут призвать мёртвую душу из того света и потребовать  ответ. Бедняг давно никто не видел, да мало кто мог об этом говорить, боясь неминуемой расправы даже среди своих из-за страха перед разоблачением. А это значит, что, став свидетелем самой ужасной тайны Мириды, Ликише обрёл право на справедливый суд! Святозары были обязаны…"
     Улем мог долго рассуждать, как вдруг, подобно живым канатам, из-под земли вырвались толстые корни деревьев туго скатав святозара, унесли его далеко в сторону от опасного места.
Оглушительный рев невиданного зверя переполошил всех, кто был на том пиру. Поднялся сильный ветер, он потушил огонь в ночниках, уличных фонарях и факелах. Весь дворец окутала тьма. Из черной пучины, на высоте сотни метров, огромная голова змеиного демона со светящими глазами извергнул ярое пламя. Длинная, до жути зубастая рептилия растянула чешуйчатое тело в длину, быстрыми движениями пустилась в сторону пира растягивая пасть, он был готов жрать всех, кто попадется.
Вот он! То самое божество, что внушал немалый трепет перед родом альхидов. Семейное проклятие, что преследует Асхаев-Данов со времен падения Ириля. Много легенд ходит по поводу змеиного недуга всех сарфинов Ириля, но никто так и не мог сказать наверняка, в чем причина столь ужасной расплаты.  Самыми жуткими историями пугают на ночь маленьких непослушных детей, сочинили недобрые приметы и не очень пристойные ругательства, люди не любили Змееносца и презирали его. Такая ненависть за- родилась с той поры, когда брат пошел на брата ради власти, оба сотворили глобальные катаклизмы, а всесильный так и не пришел. Без Змееносца мир Элиды погибал. В отдельных местах бушуют смертельные песочные бури, от которых гибнут целые города и поселения. Нередко приходят нашествия саранчи, поедая всю живую растительность.
 
Больше полувека прошло с того времени, когда умер последний Змееносец Даорий, и новому Змееносцу люди никак не рады.