Глава вторая. Коршун. Внешность обманчива

Буфетчица скоро принт с бокала сотрёт щёткой, а на меня ноль внимания. Ничо, мы не гордые.
- Можно Вас?
Можно, но лучше не нужно. Настроение испортила. А его и так почти не было!
- Сынок, какой же ты худенький! Ай-я-яй...
Чего "ай-я-яй"? Чего глаза на лоб полезли? Ну, худенький. И чо теперь? Я ж не на мясо для котлет сдаваться пришёл. Хорош на меня смотреть, как на остатки пиршества людоедов!
Вот же ж... Хоть под линолеум заползай: бокал до дыры не дотёрла, зато щас на мне ту дыру проглядит, и прям насквозь. Чего? Нагляделась? Давай меню.
Так. Что тут у нас? Да уж... А выбрать-то особо и нечего: каша, бутеры, чай, салаты какие-то... А котлет нет что ль? А нет котлет. Овощные тефтели есть. Не... Сами трескайте.
Чо, Виталий Николаевич, мясо не доползло до разделочного стола или проспиртованное на котлеты не катит? Ну, всё-всё... Прекращаю издеваться. Всё, шеф, я понял тебя: "Мечта" - это чтоб было о чём мечтать. Шутник ты, однако.
Так, двух бутеров с сыром и чая мне вполне хватит до обеда.
Хм… А чего это она мне бутеры с витрины не даёт? Глянь чо… Новые делает. Ни фига се... Да они ж в рот не полезут. Лапти Гулливера это, а не бутеры! Отказаться что ль от одного? Лопну же. Не... Лучше на обеде сэкономлю.
- Спасибо большое.
- Кушай на здоровье.
И сахара мне в стакан с чаем четыре ложки - бух! А чо не пять, чтоб на отлично? Вот же ж… Прям, мама Чоли. А откуда этот персонаж? А не помню. Повариха какая-то, толстая и добрая, очень добрая: смотрит вон на меня скорбными глазами. Щас расплачется. Наверное, я совсем плохо выгляжу. Ага. Плохо.
- Хватит двух бутербродов? Точно? Давай кашки овсяной положу?
Точно - овсянка. А в меню рисовая указана! Молодец, Маэстро, нюх как у ищейки. Так. Погоди со своим нюхом. Чо она сказала? Кашки? Какой, нафиг, кашки? Не-не-не! Я ж из-за стола не выползу, а если и выползу, то на второй этаж не заползу, помру прям на лестнице от обжорства.
- Нет, спасибо, мне вполне хватит. Можно гитару на подоконник положить?
- Можно, деточка. Курточку не снимай пока. Не прогрелось ещё здание.
Етижи-пассатижи! Только поесть настроился, и на те - деточка. Аппетит испортила. Сначала настроение, теперь аппетит. Добрая, блин.
Слышь? Хорош, Маэстро. Конечно, деточка ты. Ей-то уже годков за пейсят, и вообще, нефиг себя накручивать, иди пей чай, трескай бутеры и топай рисковать. Согласился рискнуть - рискуй, риск – это твоё всё, спецназ, и не только твоё – ваше всё, ваше с Талом. Ты не имеешь права его подвести, он на тебя рассчитывает.
Правильно?
Правильно.
Вкурил?
Так точно! Шеф, мы их сделаем!
Молодец. Завтракай, руководитель, и топай руководить. Как там у Цезаря? "Пришёл-увидел-победил" - пошёл!
Ага. Щас поем и пойду.
Эх, ты ж... Чай пахнет, как в школьной столовке: вкусно пахнет – детством...
О! Привет, дружище! Ты в какую щель пролез? Умеешь однако: и сам пролез, и запах холодной свежести пропихнул.
Привет, Дэн! Помнишь? Мы с тобой могли по два стакана такого чая выдуть на раз. Ага. По два стакана чая и пирожное "Сказка" на двоих. Дорогое было, чёрт. А вот сочники или курабье по одному на брата можно было купить, а коржиков по два. Дэн… Где ты, братишка?
Блин… Чот нервничаю сильно, даже есть перехотелось, но поесть надо: фиг знает, как дела пойдут. Может потом кусок в горло вообще не полезет, а таблетки ядовитые, желудок уже ноет. Да цыц ты, гад!
Ну, ё... Это называется: вы нас не ждали, а мы припёрлись.
Привет мужик, привет. Хм... Похоже, ты уже с приветом - пьяный в зюзю: дверь вон чутка лбом не вынес. Устоял? Молодец. Слышь? Чего уставился? Чо те надо? Докопаться хочешь? Ну, рискуй! Но я тебя честно предупреждаю: если чо - башку отвинчу. Иди-ка ты сразу на фиг, а? Не хочешь? Не хочет, блин: приклеился вон ногами к полу, а ко мне взглядом. Чего? Считаешь сколько штук меня тут сидит? Гляделки ты вытаращил. Подсказать? Эй! Рот закрой! Самогонищем прёт, аж затошнило. Чо надо, спрашиваю?
Спокойно, мама Чоли. Чего взметнулась, как наседка? Испугалась? Хм... Привыкнуть уже должна бы, наверняка такие гости частенько сюда наведываются, у них ориентир с перепоя сбоит. Ну, ё... Прям затряслась. А вот это зря, пьянь страх чует. Страх для неё, как зарядка для сдохшей батарейки.
Ах, ты ж, блин... Всё - вкурил: это она за меня испугалась. Она вон на дверь мне кивает. Чего? Бежать? Типа, мослы по кафе раскидает? Не... Не раскидает, не трясись, не надо.
Мужик, не пугай буфетчицу, нехорошо женщин пугать, и вообще, не буди лихо пока оно тихо - вали отсюда по-хорошему. Я тебе точно говорю, что не туда ты попал. Овсянка в твои мечты щас никаким боком, то есть, ни ложкой, ни лопатой не впихнётся. Чего башкой крутишь? А петушок слетит? Ладно слетит, а снесётся? Снесут, точнее. Она вон, шляпенция твоя, еле на макушке держится. О! Ещё и шиворот-навыворот надета. Однако, веселился знатно.
Ни фига се у него ручищи... Кузнец прям. Ну, да... Втетерит такой кузнец кулаком промеж глаз и сам снесёшься. А так, в общем-то, обычный пьяный мужик. По трезвому он, может, тихий да работящий, судя по рукам. Вон пятерни свои топорщит - равновесие дополнительное ищет, а на ладонях – мозоли по пятаку. Перебрал с устатку. Бывает. Хотя... Да, дурит он по пьяни: взгляд злой и кондиция - «Я лев, щас всех порву.»
Так. Хорош на дверь махать, мама Чоли! Эх, ты ж... Аж зелёная. Сильно боится. И не только за меня. Спряталась за стойку и на измене вся. Меню с места на место перекладывает, а руки трясутся. Хм... Скорее всего, муж её гоняет, когда пьяный. Не соображает она, что если щас этому мужику подзатыльник влёгкую вмажет, он на ногах вряд ли устоит. Ну, а чо? Нормально. Глядишь и ориентир выправится. Хорош бояться, мама Чоли. Справимся, если чо.
Виталька! Ах, ты ж... Простите, шеф.
Виталий Николаевич, а не подумать ли Вам за охрану? Шеф, уверяю Вас, что это - дельная мысль.
Твою мать... Иди ты... Шеф, блин.
Тал! Ты чего - летишь что ль? Напротив забегаловка, полная пьяни всякого рода и норова, а у тебя на первом этаже две тётки: одна с чужими шмотками, а другая с кассой, а со второго этажа ударник не слышно. Знаю я это, выступали тут не раз, и ты это знаешь. Не думать надо за охрану, а срочно нанимать охранника.
Стоп! Стоп, Маэстро. Всё потом. Мужик от пола отклеился и к стойке потопал. Ага. Потопал, блин. Понесло нас. Активно так понесло! Чо, мужик? Попутный хрен в спину прилетел?
Ну, ё... Аж уши вздрогнули: не голос, а визгливый и высокий паровозный гудок. Кастрат что ль?
- Тётка, водку! Живо!
Ах, ты ж... Начинается: тётка, курка, яйки и шнель хенде хох.
Ну, етижи-пассатижи! Шёл бы ты в пошивочную, мужик. Не... Какая, нафиг, пошивочная? В нём лев буйствует. Или бык? Набычился вон. Мутант, короче. О! Ещё и рычит?
- Водку мне!
- Миленький, у нас водки нет. Ты иди в магазин напротив. Иди, дорогой, там и водка есть, и пиво. И недорого.
Ага. И самогон паточный есть. Всё верно, мама Чоли. Мужик, послушай умную женщину. Видишь, какая она большая? Авторитетная значит. Иди отсюда!
Ах, ты ж, говно ты пьяное… Он вон вокруг глазами шарит - ищет чем бы придать вес требованию.
- Ведьма толстожопая! Я те чо сказал? Это ты вон сопливой интеллигенции тюльку втюхивай. Водку давай!
Чего? Сопливый, это ты про меня что ль? Ну, ясен пень, про меня, тут же больше и нет никого. Знаешь чо, петухоносец? Сам ты сопливый говнюк, сопливый и слюнявый: распустил слюни - на пол капают.
Спокойно! Полная готовность, Маэстро.
- Нет водки, миленький! Нет! Деточка, беги отсюда! Беги, деточка!
Ну чо, готов, деточка?
Да!
И почти по Цезарю, но в четверть от возможного. Не... Меньше четверти, ему хватит. Пошёл!
Ах, ты ж… Бокал с чаем разбился и бутерброды залило. Позавтракал называется. Жалко-то как... А надо было ловить стул, а не уворачиваться от него! Зато руку дебоширу завернул. Вон мычит, болезный. Не… На пол ложиться не надо. Слышь, мужик? Не надо ложиться, говорю! Я манал тебя тягать - позвоночник в трусы ссыплется. Очухивайся давай! Не сильно я там тебя прижал? Не... Не сильно. Ничо. С тебя хватит. Слышь? Надо тихо пить дома, если крышу уносит по классике, или компас заиметь, на каком только два направления: север - "Горилка", юг - ментовка. Вот заимей и маневрируй себе на здоровье.
Вставай давай и пошли отсюда, а то у мамы Чоли инфаркт случится, а если она упадёт, я её не поймаю: у меня руки заняты - я тебя держу, и вообще, ловить её чревато по-крупному, потому что позвоночник даже в трусах не задержится. Но не это главное. Главное - если буфетчица упадёт, то половина «Мечты» разрушится и шеф мой повесится нахрен: половина «Мечты» - это тебе не один разбитый стул заменить. Вкурил? Ага. Вкурил, поднялся, косит на меня испуганно.
Не пугайся, мужик. Просто запомни, как "Отче наш".
- Ещё раз сюда в таком виде наведаешься – руку отломлю. Ясно?
Ага. Ясно ему: взгляд чутка прояснился. Молодец. Теперь опять слушай и вникай. Хорошо вникай!
- Пошивочная - напротив, там водка есть, а тут нет.
Слушает, пытается вникнуть и не дёргается. Дёргаться ему никак, потому что больно, а если не дёргаться, то просто идёт, куда мне нужно, а мне нужно его за дверь выпроводить и всё.
Ну вот... Потопал в пошивочную. Оглянулся пару раз. Щас догонится до состояния «не кантовать» и уснёт, а проспится и подумает, что ему сон про сопливого интеллигента приснился, не страшный, но неприятный. И на здоровье.
Пошли обратно, Маэстро.
Эх, ты ж… Досада какая: гардеробщица проснулась. Щас вломит. Уже вон вылупилась поверх очков. Да уж... Прям волшебные очки. Как с носа не свалились ещё - хрен знает. Ну, чо я говорил? Понеслось, блин.
- Молодой человек! Вы почему не сдали куртку в гардероб? Вы почему идёте в кафе в таком непозволительном виде?
Ни фига се предъява… В каком это непозволительном? Я чо, голый что ль туда иду?
Так. Спокойно, Маэстро, надо быть вежливым, тебе тут работать, если чо.
- Извините, сейчас разденусь, я хотел инструмент свой взять. Забыл в кафе. Извините ещё раз.
Ну, ё... Нафиг я про кафе ляпнул? До неё дошло, что я уже был там и в куртке. Теперь начальство в гневе. Самые большие начальники - это уборщицы и гардеробщицы и злить их опасно для жизни.
Всё. Писец мне. У неё вон очки раскалились, так глаза горят, аж затряслась. Хм... А если Вера Ивановна сегодня уже пытается хорошо работать, чтобы премию к Новому году получить, то не писец мне, а полные кранты, щас выпрыгнет откуда-нибудь, и на пару меня сожрут. Хорошо начался первый рабочий день, ничего не скажешь.
Ну, ё... Зачем так орать-то? Я ж не тупой. Да понял я, понял, что невоспитанный, и да - ничему меня родители не научили. Да, учить поздно.
Чёрт! И не пройти ведь в кафе за гитарой! Вылезла вон со своего спального места и в мечту не пускает.
Етижи-пассатижи! Щас у меня уши отвалятся. До чего ж противный голос. Не… Беру своё предложение обратно. Прям спешно забираю! Не надо сюда охранника, Виталька. Ты прав, шеф - лишние затраты. Обойдёмся. Просто будем регулярно злить эту старушенцию, и никакая пьянь не захочет тут мечтать о водке даже с конкретного бодуна.
Слышь, божий одуванчик? Щас я через тебя перепрыгну и скроюсь в "Мечте", а там встану за маму Чоли и хрен ты меня обнаружишь, потому что за ней пять таких как я спрятаться могут. Авось не сдаст.
А вон и она сама на шум выглядывает, если можно так сказать. Не... Нельзя. Не выглядывает, а выплывает, как ледокол «Ленин» - грудью вперёд. Хм... Может гитару мне вынесет?
- Пожалуйста! Будьте добры.
- Ни стыда, ни совести!
- … Гитару!
- Никакого уважения!
- … Гитару мне принесите!
Фу... Еле докричался. Ничо. Мама Чоли поняла, чего мне надо. Кивает вон. Ну всё, щас гитару заберу, куртку гардеробщице кину, пусть куртку рвёт. Заводиться начинаю, а заведусь – наговорю лишнего. Ну, чо там? Гитару мне вынесут?
Ни фига се... Вот это интонация... Маршал Рокоссовский на параде Победы - не меньше. А голос какой... Прям громовой раскат.
- Рита! Заткнись!
Опачки... И тишина...
- Я ему разрешила пройти в куртке, замёрз мальчишка.
Всё, власть меняется - надевай будёновку. Гардеробщица уже не начальник, сникла влёт.
- Это твой родственник, Женечка? Я его раньше не видела.
Ага. Я её двоюродный сын. Ох, и злая ты, тётка. Прям хочу посмотреть, как ты с Коршуном разговариваешь. Ах, ты ж... Прошу прощения, шеф. Это мне чутка мозги вздрючили. С Виталием Николаевичем, конечно.
Опа! Вертушка с разворотом и полный нокаут - молодец, мама Чоли!
- Спать надо меньше!
Ох, ты ж... А мне прям нежно так.
– Пошли завтракать, деточка. А курточку, когда холодно, можешь не снимать,
и гардеробщице - гав! - Понятно?
И писец, и очки чуть с носа не упали. Класс!
Вот кто на первом этаже хозяин. Отдыхайте, Виталий Николаевич.
А завтракать… Не… Перебьюсь. Деньги рассчитаны, я пообедаю лучше.
Без пятнадцати одиннадцать уже. Где там моя гитара? Чего?
- Садись за стол.
- Спасибо, мне пора на работу. Я тут у вас работать буду руководителем ансамбля.
Ни фига се... Еле на ногах устоял. Эй! Можно не пихаться? А носом в стол воткнусь? Тихо-тихо! Без рук!
- Завтракать! Успеешь наработаться, руководитель!
Однако... Так точно! Есть, завтракать! Всё-всё! Уже сижу за столом.
Хм... Наверное, Иван Поддубный был её прадедом. И чего она того мужика боялась? Я ж сразу говорил, пихнула б его, как меня щас, он бы и мявкнуть не успел – вылетел нафиг, причём вместе с дверью.
Не понял... Чего? Четыре бутера? Не... Не влезет. Ну, чесслово, не влезет. А можно два? Ну, пожалуйста. Можно? Ага. Можно два. А один? Чо? Нет? Понял. Понял я! Не надо на меня полотенцем махать! Ем я уже. Ем! Чо?
- Обед в три часа! Ясно?
- Ясно - в три часа.
А чего вздыхаем? Чего опять не глаза, а прям вселенская скорбь? А... Понятно.
- Господи… Какой же ты худенький... И как тебя тот образина не придушил? Не понимаю…
Хм… Ну, он тоже не понял, если чо… Внешность обманчива.