Нежелание и иллюстрировать - шесть

     Ленина вышвырнули на Съезд катапультой. Не стоит думать, что это была катапульта койота или вздорного Паука Троицкого, отнюдь, это была самая обычная кинематографическая катапульта из реквизита к первому  " Властелину колец ", в кратком эпизоде, когда ужасающий правосознание пользователей инета орк кричит  " Катапульты ! ", ощериваясь цинично, будто генерал армии Шойгу, оператор кажет мельком содержимое катапульты, так вот, если присмотреться, то можно увидеть под глыбой Ильича. Конечно, шибко грамотные возомнят еще и какого Солжа, но там была множественность глыб, в атаке орков же единичность, что все меняет.
    - Ни хрена не изменилось, - тихо, как всегда, гортанно, как обычно, и на грузинском, что редко, произнес товарищ Сталин, непосредственно наблюдая пролет первого из Ильичей под самым потолком Кремлевского зала всех концертов, - то у них Варлей в гробу парит, то какая - то страшная на рожу девка трусами сверкает в  " Кислороде ".
    - Искусство, Ёсь Сарионыч, - всхлипнула тетя Валя Матвиенко с рожей такой, что Сталин тут же и закурил свою легендарную трубку,  рыдая от счастья приобщения ( не Сталин, а Матвиенко, куда еще Сталина приобщать - то, разве к успешному менеджеризму ), - дорогой вы наш Владимир Ильич.
    - Вконец спятила, - заметил курсивом Блюмкин, привыкнув за бугром изъясняться не совсем определенно, вот и сейчас странный полушепот, наименованный чуть выше ( см. выше, курсив мой ) курсивом, называемый на театрах " под сурдинку", а сказать по - простому : сипло с похмела, фамильярно хлопая второго из Ильичей по плечу сухой руки.
    - Ты мне руку не трожь, - строго указал Сталин, протягивая Блюмкину левую ногу, обутую, само собой, в шевиотовый кавказский сапожок, ранее известный как калига, например, - вот тебе, товарищ Блюмкин, моя нога, в залог, так сказать, грядущих.
    Сталин, недовольно кряхтя, отстегнул ногу и протянул протез Блюмкину. Затем встал и прошел из третьего ряда в Президиум Петрович, отставив руку и немного тряся контуженной под Волгоградом головой.
    - Я ссал ! - закричал Сталин, содрогаясь. - Я срал ! Я вам про вареных детей, а вы мне непотребные фотосеты никак не умеющей уйти на пензию Карпенко суете ?
    Зал покаянно молчал. Случившийся в делегации от Грузинской Шашлычно - Сацивистической Республики Абуладзе, уловив опытнейшим ухом некий когнитив, сразу творчески понял, что для пристойного покаяния необходима волосатая манда. Вот вынесут, скажем, Сталина после смерти и захоронения, соответственно, из Мавзолея, бросят мумию собакам, нате, жрите, а одинокая грузинка, проснувшись как - то утром на рассвете, ощутит себя не веществом растущим, как таракан, а молдавашкой, глянет в окошко, чуть затянутое плюшевой занавеской, из нее еще потом Ив Сен - Лоран пошьет Апиной сарафан, а пародисту Пескову - наусники, и увидит лишь мертвеца, кем - то притащенного под окно. Но зритель, неискушенный советским кино, будет видеть лишь и только волосатую манду грузинки. Вот это шедевр ! Это я понимаю. А то придумали конгресс какой - то, немцы, нет бы по - простому : а вот х...й вот вам вот, товарищ Лоськов. Хотя и именуют ее Тая Карпенко.