Так надо

  После получения странной телеграммы из главка, таинственно молчавшей по поводу причин столь неожиданного и срочного вызова, мне пришлось оставить груду дел, ждавших решения на моем столе заместителя начальника областного управления внутренних дел по оперативной работе, и спешно вылететь в Москву.

  Всю дорогу и по прибытии, в номере московской гостиницы, меня не покидало ощущение гротеска. Странность телеграммы подсказывала, что предстоит командировка за границу, скорее всего, с учётом текущих событий, в Афганистан, однако я никак не мог понять, как советские офицеры милиции могут пригодиться в стране, население которой имеет совершенно иной уклад жизни, привычки и мировоззрение.
 
  Утром следующего дня в просторном коридоре напротив одного из высоких кабинетов министерства внутренних дел собралась группа старших офицеров. Все в форме, и в основном все - полковники.
 
  Как-то сразу поняли, что прибыли по одному вопросу, но никто не знал, по какому именно. Все с некоторым беспокойством сжимали в руках толстые, набитые документами папки. Опытные служаки  давно привыкли, что в Москву в срочном порядке по хорошему поводу не вызывают.
 
  Мы все внутренне готовились к очередному разносу за упущения. Знать бы заранее, какие именно упущения поставят в вину!
 
  Вскоре пригласили в просторный кабинет начальника управления кадров. Там за огромным столом сидел заместитель министра, грузный седеющий генерал.
 
  Мы быстро расселись вокруг длинного прямоугольного стола для совещаний и приготовились слушать. Генерал довольно строго оглядел присутствующих, выдержал многозначительную паузу и медленно заговорил, цедя каждое слово. Тон его был крайне сух и официален.
 
  - Товарищи офицеры, как вы знаете из лаконичных сообщений прессы, обстановка в Афганистане и вокруг него существенно осложнилась. Страна не справляется с контрреволюцией и происками иностранных государств, особенно, Пакистана. Есть реальная угроза падения народной власти от интервенции. Советский Союз помогает демократической республике. Как известно, в декабре семьдесят девятого года наше правительство проявило добрую волю, и в соответствии с договором о дружбе на территорию Афганистана введен ограниченный контингент советских войск.
 
  С того момента прошло почти полтора года. Обстановка в стране продолжает оставаться сложной.
 
  Как оказалось, новой власти необходима не только военная помощь. Так, например, афганская милиция как реальная сила не проявилась, её участие в революции слабое. Для срочного решения назрело много других вопросов, прежде всего, в партийном и государственном строительстве.
 
  В связи с этим руководство страны приняло решение оказать братскую помощь Демократической Республике Афганистан по линии всех ведомств. Мы направляем вас по линии органов внутренних дел в качестве советников афганской милиции - царандоя.
 
  Я озадаченно посмотрел на генерала. Лица других офицеров понимания происходящего также не выражали.
 
  Афганистан!.. Гротеск воплотился в реальность и перестал быть гротеском.

  Генерал говорил довольно монотонно и весьма обтекаемо. Красной нитью проходила идея долга, однако в монологе высокого начальника отсутствовал ответ на главный вопрос, - зачем офицеры советской милиции понадобились в Афганистане.
 
  Афганцы имеют свои собственные силы правопорядка, которые прекрасно знают местное население и имеют все возможности для успешной работы с ним. Советский милиционер, каким бы подготовленным он ни был, не может знать лучше афганского коллеги, как  следует бороться с преступностью в Афганистане.
   
  Всем известно, а нашему руководству, тем более, что страна имеет неповторимую специфику, переживает сложные политические преобразования. Повсеместно остается господствующим не только феодальный, но и родоплеменной уклад жизни. В нашей стране совсем другая обстановка, другие задачи, другие люди.
 
  Я перестал слушать генерала, поскольку его речь не несла никакой полезной информации. Мысли стремительно унеслись прочь из высокого кабинета.

  В последние месяцы об Афганистане говорили много, однако многочисленные разговоры не вносили ясности, не вполне понятной оставалась суть происходивших в стране событий.
 
  Наша армия вошла на территорию Афганистана для оказания помощи. Социалистические преобразования, проведения которых, как говорили в советских средствах массовой информации, страстно желал народ, режим Хафизуллы Амина почему-то не проводил, поэтому Амин был смещён и погиб. Все подробности ввода и пребывания наших войск старательно засекречивались.
 
  Вполне понятным было только одно.  Контрреволюционные силы при поддержке Запада свили гнездо в Пакистане и оттуда проводят организованную методичную заброску бандитских формирований в республику. Нарастала, как говорили, угроза открытой интервенции с целью свержения правительства Бабрака Кармаля. Советский Союз, следуя взятым на себя обязательствам, обеспечивал нейтрализацию враждебных действий.

  Пресса писала о ситуации в Афганистане сухо и кратко. Мне запомнилась только одна более или менее пространная газетная статья. "Комсомольская правда" живо рассказала о боевых действиях под Кандагаром, описала героизм командующего местного царандоя Абдул Баки.
 
  В то же время о политической обстановке ничего толком не говорилось. Только дежурные фразы: "за новую жизнь", "преодолеть вековую отсталость”, "под победоносным знаменем Саурской революции", "враждебные происки империалистических кругов против нового курса".

  Достоверная информация просачивалась с трудом, зато свободно ходили различные слухи, особенно о потерях среди наших солдат и офицеров.
 
  Я по-прежнему плохо слушал генерала. Впереди неожиданно круто обозначился совершенно иной путь в жизни.

  Мне почему-то вдруг вспомнилось, как недавно дежурному управления позвонил начальник санитарного поезда, следовавшего из Ташкента с тяжело раненными солдатами, потребовал немедленно направить на вокзал все автомашины "скорой помощи" для доставки умирающих в больницы и госпитали.
 
  Дежурный глубоко не вник в суть, его никак не насторожила странность звонка, и по его команде автомашины "'скорой помощи", собранные в спешке со всего города, стали собираться на железнодорожном вокзале, однако их никто не встречал.
 
  Водители и врачи недоумевали. Они звонили по инстанциям, но никто ничего не знал.
 
  Вновь позвонил начальник санитарного поезда и в грубой форме заявил, что автомашины собираются слишком медленно. Пригрозил, что всех, вплоть до обкома, поднимет на ноги, обвинил милицию в бездушии и разгильдяйстве.
 
  Дежурный поднял среди ночи на ноги руководство управления. Я, выслушав его взволнованный доклад, попытался мягко объяснить ему, что начальник санитарного поезда в принципе не может обращаться к милиции с такой просьбой, у военных свои колоссальные возможности.

  - Товарищ капитан, постарайтесь хладнокровно оценить ситуацию, вы напрасно паникуете раньше времени. В данном случае звонит человек, желающий поиздеваться над милиционерами.
 
  Дежурный понял свою ошибку. Неизвестный продолжал названивать, нагнетать нервозную обстановку, угрожать. Засекли место, откуда он звонил, выслали оперативную группу. Хулигана задержали в телефонной будке в момент разговора с дежурным.
 
  Вот так трагедия Афганистана впервые проявилась в моих буднях. Сегодняшняя встреча показывает, что в недалеком будущем все кардинально изменится, советская милиция станет непосредственным участником афганских событий.

  Суровый тон генерала вернул меня к происходящему.
 
  - Так что к заданию следует отнестись чрезвычайно серьезно! Всякое малодушие будет расцениваться как трусость со всеми вытекающими последствиями. К сожалению, подобные факты есть. К таким, с позволения сказать, офицерам применены самые строгие меры!

  Вдруг один из кандидатов, большой плотный краснолицый и добродушный на вид подполковник, прибывший, очевидно, с Украины, озадаченно произнес:

  - Как же так, товарищ генерал, ехать в чужеземну страну, не спросив ни жинку, ни обком!

  Реплика прозвучала комично, и все мгновенно оживились. Кто-то вполголоса, как обычно бывает, прокомментировал, кто-то тихонько засмеялся. В целом было видно, что многие офицеры солидарны с коллегой, так незамысловато выразившим суть.
 
  Генералу реплика не понравилась, и ему было явно не до смеха. Заместитель министра грозно сдвинул седые брови.

  - Товарищи офицеры, вы подавали рапорта о приеме на службу в органы внутренних дел?

  - Да, подавали, - тихо сказал за всех один из офицеров.

  - А где вам служить, определим мы, не спрашивая вашу уважаемую жинку и не менее уважаемый обком, - мрачно сказал генерал. - Уровень не тот! Вопрос давно решен на самом верху, выше просто некуда, не буду же я вам фамилии называть!  Вы взрослые люди и должны понимать, что всё предельно серьёзно, и я ещё раз предупреждаю об особой ответственности.

  Генерал сделал паузу, словно проверяя, возымели ли его слова хоть какое-то действие. Я украдкой оглядел лица присутствующих. Судя по их выражению, всем офицерам стало ясно, - лучше ничего не спрашивать!

  - Вы немедленно пройдете медицинскую комиссию на предмет возможности пребывания в горной стране с жарким климатом, после этого будете ускоренно готовиться к отъезду вашими кадровыми службами на местах. Все будет оформляться быстро, вот это я вам гарантирую. Время не ждет!

  Генерал пожелал нам скорейшего решения организационных вопросов и закончил совещание, мы поднялись и направились к выходу. Я шел среди своих коллег, все молчали, видимо, как и у меня, мысли табуном скакали в голове, и было не так-то просто одной какой-то фразой выразить их вслух.
 
  Вместо выполнения осознанного и понятного каждому офицеру долга мы столкнулись с выполнением известного слова "надо". Кто-то сверху сказал, что "надо" ввести войска. Слово "надо", как круги по воде, разошлось по структурам управления и дошло до исполнителей.
 
  "Надо", - думал генерал, склонившись над военной картой с названиями населенных пунктов на чужом языке и безуспешно пытаясь определить линию фронта.

  "Надо", - говорил себе сержант-водитель, с трудом удерживая автомашину на незнакомом серпантине высокогорной дороги и ежесекундно рискуя сорваться в пропасть.

  "Надо", - верил молодой безусый солдат, вставая в бою навстречу граду пуль, и, падая сраженный, знал, что так надо. Заколдованное слово, им было воспитано не одно поколение советских людей!

  Только в отношении Афганистана не все так просто. Вернее, все совсем непросто.

  Достаточно вспомнить историю. Завоеватели обходили стороной загадочную страну, а неоднократные боевые компании Великобритании вряд ли можно однозначно признать победами. Слишком зыбкими, призрачными оказывались в дальнейшем поначалу видевшиеся положительными итоги военных миссий.

  Все ли просчитано сейчас, непонятно! Армия несет потери.
 
  Если армия ведет боевые действия, в таком случае прибывшим офицерам милиции также придется в них участвовать, не имея ни военного образования, ни полевой подготовки. Такое, мягко сказать, странное решение подрывает доверие к тем, кто его принял. Говорить о намеренном вредительстве не хочется, и головотяпством принятое решение назвать нельзя, наверху сидят отнюдь не дураки. В таком случае не вполне ясно, что прикрывается словами "так надо".

  Тезис о том, что афганский народ желает социалистических преобразований, а ему мешают, нисколько не убеждал. Либо в стране идёт гражданская война, либо власть держится на советских штыках, другие варианты являются измышлением, поскольку нигде и ни в какие времена народы не ждали и не могли ждать, что счастливое будущее кто-то другой для них завоюет, так не бывает.
   
  Мне вообще не представлялось, что когда-то придется воевать. Современное ядерное оружие сделало войну практически невозможной из-за опасности для обеих сторон.

  Правда, постоянно случаются локальные конфликты в различных районах мира, куда советская страна втягивается как великая военная держава, контролируя равновесие сил на международной арене, и страдают, совершают подвиги, гибнут наши военнослужащие, наши вроде бы ничем не примечательные в мирной жизни люди.

  Сколько так безвинно погибло, а может быть небезвинно, может быть ничего так просто не бывает, вина нашего народа предопределена кем-то могущественным и таинственным, и каждый из нас теперь должен выстрадать прощение в испытаниях и лишениях.

  Неужели нашим людям снова выпадает миссия по ведению полномасшатных боевых действий за рубежом, - в это мне в тот момент как-то не верилось.  Мы едва залечили раны от прошлой ужасной войны, наше руководство не может так легко принимать подобные решения!
 
  В средствах массовой информации почти ничего не говорили о цинковых гробах, которые все чаще и чаще стали получать семьи военнослужащих. Тела наших погибших шли из Афганистана, и я по своим каналам знал, что слухи о том, что наша армия ежедневно несет потери, это не преувеличение.
 
  Опять слезы невосполнимой утраты! Горе снова, как в давно прошедшее военное время, шло на нашу землю, в наши дома. Принципиальное отличие заключалось в том, что официально страна продолжала жить мирной жизнью, информация о потерях тщательно засекречивалась.
 
  В основном лились слезы женщин в полном расцвете сил, матерей совсем молодых ребят - солдат, не видевших ни жизни, ни настоящей любви. Полные сил и здоровья матери после гибели сыновей мгновенно старились, словно страшная весть на невидимых черных крыльях переносила их через оставшиеся долгие годы жизни сразу к смерти.
 
  Горе убивало мать вслед за гибелью сына, она превращалась в старуху, так и не побывав бабушкой своих неродившихся внуков. В отличие от прошлых войн погибший сын, как правило, был единственным в семье.
 
  Обезумевшие от горя матери дотошно выясняли обстоятельства гибели своих детей, проклинали тех, кто послал сыновей умирать на чужой земле и вдруг сталкивались с коротким и холодным  "так надо", и такое, казалось бы, бесхитростное и малоубедительное объяснение почему-то действовало магически. С ним никто не спорил.
 
  Войн без жертв не бывает, однако горе родных омрачалось тем, что руководители военных, да и других ведомств не хотели предавать огласке цифры потерь, сам факт их наличия. Хоронили скромно и тихо.

  Серьезный анализ ситуации проводили лишь некоторые, те, кто имел не только желание разобраться, но и доступ к объективной информации. Основная часть советских людей такого доступа не имела и безоговорочно доверяла официальному курсу.
 
  - Значит, так надо!
 
  Вот и нам сейчас наш генерал сказал нечто похожее, и все офицеры сразу притихли, а желание задавать вопросы как-то незаметно пропало.

  Советское правительство пользовалось безграничным доверием со стороны своих граждан и надеялось своевременно распутать афганский узел, а победителей, как известно, не судят. Беда в том, что афганский узел, как нарочно, упорно не распутывался.

  Сегодня есть информация, и мы имеем возможность подойти к непредвзятому ответу о причинах неоправданно затянувшейся советской миссии в Кабуле, а тогда наши люди, уезжая за границу, плохо представляли, что их там в действительности ожидает, но, тем не менее, уезжали с верой, что коль решение на самом верху принято, значит, так надо и обязательно победим.

26 января 2009 года

Полную версию см. произведения Владилена Елеонского:

Палящее солнце Кандагара.