По-птичьи

   Жалилась мне намедни соловьиха-мать  об утратившем разум дитяти. Не хочет, мол, песен петь, да разучивать, хочет ласточкой быть, али дроздом.
- А ежели дятлом, либо филином?
- Нет, дюже морозов боится. Говорит, - кем угодно способен быть, кроме, как соловьём, не вижу себя похожим на мать с отцом. Нет мочи песни петь, обрыдло.

- В люди, - шепчет он слёзно, - не выйти, по причине невзрачного вида. Лицом со статью не вышел, а за спиною леса голосить, - то больно обидно. Ты, значит, надрываешься, горло полудой кроешь, дабы на дольше хватило, а тебя при встрече и не узнает никто. Так, скажут, пролетала тут птичка какА мАленька, сЕренька, кто она, из каких мест, чьих кровей - не знаем, а вот за лесом, там точно соловей живёт, песни поёт. Ну, и зачем мне такая-то жизнь? Из заслуженных подвигов, ни один до меня не дойдёт. Только слухи да толки, молва да домыслы.

- Вот уж, право, насмешил! И в чём обида?! Слухом-то, говорят, земля полнится...
- ...а причудами свет! - Перечит он, и добавляет про лесного клопа. Гарцует он, видишь ли, верхом на травинке, да и то весу больше имеет, чем соловей. Коли кто хватит его, клопа, не забудет вовек, ещё детям-внукам своим расскажет, - каков на вид, и славен чем!
- Так дурно пахнет та слава-то, весьма!
- А уж это ему неважно!

   Упорхнула соловьиха, с глаз моих от стыда подальше, да только вот слова сказанного, сколь не тщись, не утаишь.
- Слово - не воробей?!.
- Вот-вот, всё у нас по-птичьи, не как у других.