Детектив Варька

Варька нагулялась и шла домой. Тихий августовский вечер не предвещал ничего плохого. Но на крыльцо вышла мама. И Варька поняла, что всё хорошее на сегодня закончилось.
- Идёшь? - мама говорила тихо почти спокойным голосом.
Вслед за ней появился и папа. Да, похоже, и завтра ничего хорошего не будет. Вот только почему?
А мама сложила руки на груди и уже не спрашивала - утверждала:
- Идёшь. А Маришка где?
- Дома, наверное, где же ещё?
Она на автомате двинулась к двери, но там стояла мама и уходить с дороги не собиралась.
- Утром ты ушла из дома с сестрёнкой. Возвращаешься одна. Где Маришка?

И тут Варька вспомнила: да, уходили же вместе. А... А где?.. А и правда, где она? И девочка даже осмотрелась вокруг, как будто Маришка могла вот сию же секунду вдруг появиться рядом. Как будто она стоит где-то тут в своей вечной панамке с арбузиками, в увешанном значками платьице и как всегда что-то грызёт. Пряник, наверное. Она без НЗ из дома ни ногой. Но Маришки не было.

Варька шумно и длинно шепотом вдохнула ртом "А-а-а". А утром - была. И днём - была. А потом - она не помнит.
- Иди и ищи, раз потеряла!

И Варька пошла. А куда идти-то? Вздохнув, пошла, откуда пришла - к девятиэтажкам. По пути пыталась вспомнить по прядку весь длинный-предлинный летний день.
Сначала они с Маришкой пришли на первую детскую площадку. Там везде полазили и на всём покатались. Потом громко орали "О-ля-Ка-тя!!!- О-ля-Ка-тя!!!", чтобы те вышли. Но сначала вышла злая бабушка из первой квартиры. Маришке понравилось и кричать, и убегать, и бросать мелкие камушки в уже Светкины окошки. Пока вызванные девочки собирались, две сестрёнки сгоняли на лифте и позвали ещё и Наташку.
Когда почти вся компания собралась во дворе, площадка была облажена, обкатана, все частушки пропеты и стихи продекламированы. Громко. Часто хором. А Маринка про "идёт по крыше воробей" выучила. Она уже много стихов знала, два с половиной года как-никак.
Выучила. Значит, тогда она ещё была.

На горке в этом дворе мама кататься не разрешала: "У вас трусы от неё ржавые". Поэтому с горки пошли кататься в другой двор. Где Маришка свои трусы всё-таки "проржАвела". Варька ещё сказала всем, что надо идти стирать, менять.
Но она, вообще-то, всего-то два раза прокатилась! Два!!! Поэтому ноги уже бежали туда, на горку. Вот она взлетела по ступенькам на самый верх горы. Маринка внизу. Ещё тут.

Варька вспомнила, что Людка, которая пришла позже, кричала ей снизу: "Варь-ка! Варь-ка! Можно я Маринку возьму поиграть?"
- Можно! - на весь двор счастливо крикнула ответственная старшая сестрица и лихо съехала с горы. А потом ещё. И ещё. И ещё. Вверх, вниз, одна, вдвоём с Катькой, вдвоем с Олькой, втроём паровозиком, вчетвером, по очереди.
Мелькают свежеиспачканные в гудроне и краске коленки, развеваются ситцевые платья, "ржАвеют" трусы.

А потом играли в магазин. Так хорошо играли. Никто не мешал. Стоп! И на горке никто не мешал. Значит, уже тогда Маришки не было. Так Людка же забрала. Вот! Вот где сестрёнка. И Варька помчалась к Людке. Солнце уже было у горизонта.
Она, запыхавшись, подбежала к пухлой черной двери Людкиной квартиры. Пахло дерматином. У Варьки кололо в боку. Она встала на цыпочки и нажала кнопку звонка. Дверь открылась почти сразу же. Там стоял Людкин дедушка. Был слышен голос диктора в телевизоре.
- Здрасте! А Люда дома? - задала Варька сакраментальный вопрос.
- Дома. Люська! - гаркнул дед.
Люська припрыгала на скакалке и, не переставая скакать, спросила:
- Чего тебе?
- Маринка где?
Людка остановилась, и у неё стало такое лицо, как у Варьки, когда она вспоминала, что: "А-а-а, там же ещё когда-то сестрёнка была..."
- А я не знаю. Мы поиграли, и я её Ольке отдала.
- Как отдала? Кто разрешил? Это моя сестрёнка!
- Ну и чё даёшь тогда? Маринка сама захотела поиграть с Олькой. Вот пусть она и спрашивает тогда.
Кто - она? Почему - она? Ай, сейчас не до этого! Варька вихрем сорвалась с места и, на ходу крикнув Людке: "Дура!", умчалась в закат.
И вот она уже подпрыгивает у Олькиной и Катькиной двери. Эх, звонок высоко! А стучать их мама не разрешает. Это не культурно. За некультурное поведение гостей, мама своих дочек наказывает, а гостей отлучает от дома.
А там, наверное, Маришка сидит в чужой квартире и домой хочет... Она же домашняя, одна нигде никогда не была. Даже у бабушки за Варькой всё время как хвостик ходит и спит там только с Варей. Всегда!
Варька потопталась, решительно вздохнула и постучала. Костяшками пальцев по мягкой двери. Пфф! Даже ей не слышно. Ну, ладно. И она затарабанила кулаком. Дверь открыла величественная Ангелина Андреевна.
Спустя десять лет, уже переехав в пятиэтажку, Варька с таким же выражением лица будет смотреть на внезапно появившихся у них тараканов. Противно, но не отвратимо. И это будет взаимно.

-Здравствуйте! А Олю можно?
- Нельзя. - И дверь закрылась.
Девочка поморщилась. Захотелось разреветься. Сердце бухало так, будто по нему саданули этой самой дверью. Нет, ну всему же есть границы! Даже взрослой Олькиной маме.
Варька поджала губы, развернулась спиной к двери, уперлась руками в косяки, ногой в пол и застучала в дверь второй ногой. Прямо всей сандалией. Громко, размеренно, как в набат.

- Перестань хулиганить! - раздалось из-за двери.
Ага! Раз не выходит, значит, боится.
- Отдайте Маришку!
- Нет у нас никакой Маришки! Я запрещаю девочкам брать чужие игрушки!
Варька застыла, вспомнив Людкино: "Можно я возьму Маринку поиграть". Ей стало стыдно. Так стыдно. Отдала сестренку как куклу, как игрушку, как жирафа Йосю. Ффу-у!..
Но не им же отдала! И что, сейчас её им насовсем оставлять что ли?! Пусть возвращают!
Только она замахнулась ногой, и дверь открылась. Из-за монументальной Ангелины Андреевны в длинном цветастом халате с обеих сторон выглядывали Олька и Катька. Они мотали своими белыми головами и в один голос говорили:
- А Маринки нет!
- Где она? Людка сказала, что тебе отдала.- И Варька ткнула пальцем в Ольку.
- А она домой захотела, и Наташка ее повела.
- Наташка?! - Выдохнула Варька, и у неё округлились глаза.
Ей казалось, что сестрёнка потерялась совсем, навсегда. И что Варька так и будет ходить от двери к двери, звонить, стучать, спрашивать. И всё время слышать один и тот же ответ:
- А Маринки нет.
- А её нет.

Варька не бежала - летела. Как же долго едет лифт. И его двери никак не закрываются. Вот. Восьмой этаж. Запах дермантина. Пухлая дверь. Звонок. Наташка говорит шепотом:
- Ну да, я её ещё днём отвела. Она пить хотела. Мы поиграли немного, и потом я ушла.
- Угу, - Варька слабо помахала ей и побрела домой.
Если бы она была взрослой, то наказала бы своих родителей: ну, там, в угол бы поставила, ремнем перед носом пощелкала для устрашения. Но сначала на-о-ра-ла! Громко и от души.
Она тут бегает вся в мыле, а Маришка, оказывается, дома. Давно! Варька вспомнила самое неприятное слово из всех, которые мама говорит, когда её ругает, слово, которое пробивает, слово, которое не хочется слышать. Бессовестная!
Бессовестные! Вот кто они такие!

И она побежала. И ворвалась домой. И высказала им всё. И услышала в ответ:
- А если бы Наташа не привела Маришку? Оставила бы на площадке и ушла. Ведь не она её сестра. И утром не она увела её из дома.
И Варькина голова сразу - бряк! - и повисла ниже плеч.
- Поняла?
Вздох.
- Поняла.
- Что поняла?
- Раз я не могу смотреть за Маришкой , то и нечего её с собой брать не улицу.
Папа вдруг закашлял, отвернулся, плечи его затряслись. Подавился, наверное. Варька побежала к баку с водой, папу поить. Папа попил, вытер слёзы и обозвал дочку детективом.
- Кто это?
- Человек такой. Если преступление какое, украдут что-то или просто пропало, то детектив спрашивает, ищет, думает и находит. А ты, - папа приобнял дочь и погладил по голове, - провела расследование, нашла пропажу и, - тут он посмотрел на маму внимательно-внимательно, - сделала правильный вывод. Так что ты - настоящий детектив и можешь после школы смело поступать на юридический.
Он снова внимательно посмотрел на маму. А у неё стала непонятное лицо, как у Варьки, когда она "упрется", как говорила мама. А папа обзывал Варягом и пел: "Врагу не сдается наш гордый варяг..."

В общем, за этот вечер Варька много чего поняла.
И то, что она - детектив, и что она может выступать на ридический (наверное, там надо с редиской танцевать, только ей зачем?), и что мама тоже иногда - варяг, а главное, что она, Варька, так любит Маришку, так любит, что теперь будет всегда-всегда хорошо за ней смотреть.
Потому что быть ещё раз детективом в свои почти семь лет она больше не хотела.