Однажды тёмной-тёмной ночью

 
- Тёмной- тёмной ночью в темном-темном лесу стоял тёмный-темный дом. В этом тё...
- Не тёмный-темный дом, а черный- черный!
- Сама и рассказывай, раз такая умная!
- Ну чё ты, Варька, сразу дуешься?
- А чё она!
- Варька, давай, рассказывай! Мы Ольку подержим, чтоб не перебивала! Руки ей держите, ой, хи-хи-хи!..
- Не надо мне, хи-хи, ой, хи-хи-хи, не щекочи, ха-ха-ха, не щекочи-и-и!
- А! Ты подушкой?!
- Ну держись!
- Девча-а-а, лови!

- Что за шум после отбоя?
Тишина. Нет, не так. Тишина-а-а-а-а. Только панцирные сетки кроватей подскрипывают то тут, то там от еле сдерживаемого хихиканья. А рассмеяться хочется так, что внизу живота болит, а горло как какой-то духовой инструмент: нажми кнопку-клавишу, и выльется звук - заливистый хохот.

Но нельзя. Вожатая ещё стоит в жёлтом прямоугольнике света из коридора, и, как Чингачгук, вглядывается в темноту. А смех щекочет изнутри всё тело, ещё пара секунд и он вырвется наружу.

Прямоугольник сужается с музыкальным скрипом, худеет до тоненькой иголочки вверху двери. И все с облегчением прыскают!!! Кто в подушку сдавленным голосом, кто взрывным шёпотом, кто отдуваясь и постанывая, как старушка после бани.

И только Варька заржала в полный голос! Дура!

В эту же секунду на неё со всех сторон зашикали, Варька заткнулась, а дверь распахнулась так быстро, что застонать она бы просто не успела. Нда-а, вожатая была не новичок.
- Н-ну-у!!!

Кровати не поклацивали. Все не дышали. Комар вроде запищал, но это "Н-н-у-у!!" и на него подействовало.
- Ещё раз услышу, и завтра вечером никакой дискотеки.

И наступила тишина. Звенящая. Казалось, она нарастает, пускает корни. На дискотеку всем хочется. Как без дискотеки-то? Это уже не лагерь. Не лето. Потому что в одиннадцать лет уже мало "черного-черного дома", купания, игр и болтовни. Душа просит чего-то ещё. И все понимают, что находится это "что-то" на дискотеке. Ну, его там найти можно.

Дверь вожатая захлопнула громко - точка. Все прислушивались к удаляющимся шагам. Потихоньку началась возня, потом дружные еле слышные возмущенные возгласы:
- Варька, ты получишь.
- Ты чё, припухла?
- Лошадь ржАная!

Варька молчала, во всей полноте осознавая масштаб возможной катастрофы и честно признавая, что - да! - ступила и "лошадь ржАная" - это более чем справедливо.

Постепенно все угомонились, улеглись поудобнее и перестали ворочаться. Самое время для душевных разговоров. И мировой. И Варька решилась.

- А я вчера видела, как Светка и Сашка из второго отряда целовались.
- Врё-о-о-ошь!!!
- Правда! Целовались и обнимались! За эстрадой.
- Сашка симпотный, конечно.
- Всё равно, по-моему, рано...
-Ой-й-й, Ленка, ты прям как училка!
- Ничего и не рано! Нам и то уже можно!
- Хи-хи!
- Мы ж для них салаги. Кто поцелует-то?
- Ну не из второго отряда просто...

Варьке нравилось, как растекалась беседа. Все так оживились и девчонки уже не дулись на неё совсем, только время от времени бросали веселые взгляды, приглашающие высказаться по существу вопроса.

Тема была животрепещущая, актуальная. Но вот как раз здесь-то у Варьки всё уже было решено раз и навсегда, и поэтому вступать в пустые разговоры она не собиралась.

Она только села на кровати, поджав ноги по-турецки, схватила ладошками горячие ступни, вертела во след репликам лохматой головой, непроизвольно корябая облупившийся лак на ногте большого пальца.

Всеобщий шёпот накрыл комнату, проникая в углы, под кровати, за тумбочки. Глаза блестели в темноте. Кровати ожили. Скрип их пружин чуть не перекрывал голоса.

Дискуссия накалялась. Её шум разрезал свистящий шёпот Таньки Петровой:
- Целовалась, целовалась! Перед лагерем! Ясно вам?!
Всех так и накрыло этим криком души.

В который раз наступила тишина. А Варька весомо сказала:
- Ну и дура! На фига? Теперь у тебя дети будут! А у нас ещё матка маленькая - народишь уродов...

Секунда. Вторая. Третья. И тут всё взорвалось от хохота. Дзинькал графин, дрогнули форточки, народ лежал вповалку, дрыгая ногами и утирая слезы.

Да пустили нас потом на дискотеку, пустили.

Потому что вожатая в это время ничего не слышала. Она целовалась с физруком за эстрадой.

А Варька узнала, что детей от поцелуев не бывает.