Он с кисточкой

- Пуньк! - что-то не больно тюкнуло прямо в Варькину макушку.
- Ой! - естественно сказала Варька и посмотрела вверх. Никого.
- Ой! - тюкнуло уже в плечо сзади.
Она резко развернулась, готовая сию секунду рвануть с высокого старта в противоположную сторону, то есть к соседским окнам. И колотить в них изо всех сил.

Был ленивый летний вечер. Солнце, как будто позёвывая, медленно шло на закат. Воздух застыл, ловя моменты полного покоя. Пахло июлем: цикорием, клевером, какими-то травами вперемешку с пылью и теплом.

Какой нормальный человек пойдет в такой вечер в гости? В каменные джунгли полнометражек из рая, где деревянный дом с верандой, двор с зеленющей густой травой, бочки, полные нагретой на жаре воды и большая широкая скамья вдоль огорода.

Да все Варькины "девятиэтажные" подружки мечтали всё лето не выходить из этого двора! Ну разве вечером на детскую площадку на качелях-горках покататься и залезть на залитую гудроном плоскую крышу большущего подземного гаража: пузыри полопать.

В общем, в этот тихий июльский вечер Варька не пошла с родителями в гости к дяде Толе и тёте Томе. Она уже не маленькая - первый класс закончила - уж вечер-то посидит одна. И соседи дома.

Вот она и сидела во дворе, книгу читала.

Честно говоря, чудный вечер был не единственной причиной Варькиного уединения.

У дяди Толи и тёти Томы был сын. Коська. Нормальный Коська. В прошлом году они отлично поладили. И даже успели побеситься. Было очень весело, Варька набила шишку на голове, потому что панцирная сетка на Коськиной кровати хорошая. Упругая.

А в этом году Варвара как-то неожиданно для себя застеснялась. Горячая волна смущения обдала её при одной только мысли, что они встретятся. А что сказать? Во что играть? Ведь она уже не детсадница, первый класс закончила. А Коська вообще - в третий класс пойдёт.

- Не, - сказала она родителям. - Я дома хочу. Погода хорошая. Давно такой не было. Я не пойду.
Мама, вероятно, забыв про Варькину "поперечность", всё уговаривала и уговаривала. А папа внимательно посмотрел на алую дочь (знала, что от него не зашифруешься), и только его многозначительное "Н-ну-ну!" прогудело над её головой.

Родители ушли. Она успокоилась. И вот уже почти час читает "Волшебника Изумрудного города". А тут этот "Пуньк". Да ещё и тюкает.

Бежать и стучать соседям не пришлось. А так хотелось! За калиткой с вытянутой вверх шеей стоял Коська.

Убедившись, что незрелые ранетки пунькнулись туда, куда надо, то есть в Варьку, и что она его увидела, Коська радостно замахал ей кулаком.
Варька захотела к соседям ещё сильнее.

- Привет! Калитку откроешь?
Солнце ткнулось в горизонт, зардевшись не хуже Варьки. А она, не смотря на пожарный цвет лица, улыбнулась. Когда Коська зашёл во двор, обжечься об её щеки уже было нельзя. Только согреться.

- Ты как пришёл?
- Ногами.
- Это же далеко!
- Всего пять остановок. Пошли к нам.
Она обрадовано вздохнула, ещё раз улыбнулась и помотала головой.

Он уговаривал. Она чуть не плакала, так ей не хотелось ему отказывать, но отказывала.

- Тогда я тут с тобой немного посижу.
- Тебя не заругают?
- Нет. Папа до десяти отпустил. А сейчас, - он очень серьезно и абсолютно равнодушно посмотрел на наручные часы с кожаным ремешком, - двадцать минут десятого. Десять минут посижу с тобой. За полчаса добегу.

Варька опустила ресницы.

Что же это такое? Он пришел к ней. За ней. А теперь: "Посижу... Добегу".

Коська рассказывал какой-то случай. Видимо, жутко интересный.

Это, вообще, всё с ней происходит? Временами у неё перехватывало дыхание, хоть она и не знала ещё, что это такое. Кино какое-то. Про любовь?

Варька сидела на скамье. А Коська в пылу рассказа встал напротив и всё говорил, говорил, глядя ей прямо в глаза. А она почему-то очень боялась, что он возьмёт и чмокнет её в щёку. "Только бы не поцеловал. Только бы не поцеловал", - про себя молила она. Это был бы уже слишком. Варька стеснялась до того, что, кажется, оглохла.

- Ну, я пошёл, - оказывается, Коська уже всё рассказал.
- Ага, - выдохнула с облегчением.
И он пошёл. Дошел до калитки. И вернулся. Так быстро, что Варька не успела испугаться как следует. А Коська протянул кулак, которым он махал ей при встрече, и положил на ее ладошку почти горячий комочек фольги.

- Я тебе конфету принес. Она вкусная. Там халва, а сверху шоколад. И ещё вот. Смотри, он с кисточкой, - и Коська бережно достал из кармана цветок. Маленький и необычный. Казалось, что на стебле головка жирафа в сиреневой перистой шляпе с кисточкой на макушке.

Коська покраснел, а у Варьки отлегло от сердца: не поцелует.

И стало так легко и радостно. И где-то в груди защекотало, как будто там маленькие крылышки трепещут. Похоже, они-то и приподняли Варьку чуть выше земли. Не надолго - дня на три.

Коська ушел, помахав на прощанье и со вниманием убедившись, что она хорошо закрыла калитку.

Внутри фольги была странно-коричневая жижа. Варька её лизнула. Успокоилась, что сладко, и сунула гостинец в холодильник. На блюдечке. Из серванта. Оттуда же достала хрустальную рюмочку и поставила в неё забавный цветок. Жираф в благодарность качнул кисточкой на шляпе.

Варька улыбнулась ему и присела в реверансе.

Спустя почти шесть лет она откуда-то из-под сознания доставала решение, с кем идти на свидание, а с кем только здороваться.

Она уже давно не вспоминала тот тихий июльский вечер. Но твердо знала, что есть некий критерий, необходимый минимум, которого она достойна: пять остановок пешком с конфетой в кулаке и цветком-жирафом в кармане. Ради десяти минут с нею.